— А-а, Тлен с вами! Делайте, что хотите! — наконец махнула рукой Розалия. — Сейчас принесу ее вещи и свой плащ.
— А плащ зачем? — не поняла, раскрасневшиеся девушка.
— А что она так и пойдет по улицам? В разорванной рубашке и крови? — с иронией и злобой полюбопытствовала хозяйка Зеленого Тумана.
— Отлично! Спасибо! Не волнуйся, я сама отведу ее к целителям! — кивнула Триана.
Бросила на вампира уничтожающий взгляд и подошла ко мне.
— Пойдем домой? — спросила она, протягивая мне руку.
Из портального перехода на светящийся камень алтарной плиты опустились высокие сапоги. Легкий пристук каблуков с серебряными набойками разнесся по просторному залу, как гром. Танар Гадриэль Деиваар дождался, когда сверкание перехода потухнет и только после этого позволил себе с силой выдохнуть. Мужчина цепко осмотрел залу. Убедился, что точно один и чувством потянулся, до хруста в суставах.
Пребывание на этих приемах... Да что уж врать! Пребывание на любых приемах вызывало у него зевоту пополам с рвотными позывами. Такое количество лизоблюдов, подхалимов и просто гнилостных натур в одном месте найти очень сложно, если не невозможно. Особенно противно было признавать, что и сам Гадриэль был именно таким лизоблюдом.
Нет, никто и никогда не смог бы сказать, что этот разумный стремится к власти, но он всегда был рядом с ней. Он не подхалимничал и уже многие годы занимал совершенно особенное место в когорте аристократов, но это в глазах самих властей. Те, кто стояли у власти, и даже сам император, признавали, что он верный соратник, но никак не ластящийся к трону подхалим.
Однако, у самого мужчины было иное мнение. Он начинал тихо призирать себя, как только вестник приносил приглашение, а между дипломатичных строк, четкий приказ прибыть и быть, и пить, и слушать, и говорить.
Сегодняшний прием дался ему как-то особенно трудно. С самого утра в голове тревожно ворочалось предвкушение скорых проблем. Его интуиция не раз спасала его голову, но сейчас мужчина не мог понять с чем связанно такое тревожное беспокойство. Дел, как в прочем и всегда, было предостаточно. Собственно, если бы было не так, то сам маг давно ушел бы за грань, а пока востребован, то умирать было как-то не с руки. Но, ни одно из них не могло вызвать такого состояния внутри.
К полудню, когда император недвусмысленно намекнул на мыслеречи, — и это во время занятий с адептами, — что желал бы лицезреть его сегодня в своей летней резиденции, смутная тревога достигла размеров волны и в любой момент грозила снести остатки здравомыслия в голове. Император редко позволял себе такие вольности, как личное обращение, поэтому Гадриэль просто не смог отказать. У него попросту не хватило времени, чтобы придумать достойную причину для отказа. Согласился, конечно. Если еще прошлому императору он мог себе позволить отказать, то этот мальчишка найдет способ усложнить существование так, что придется лечить нервы. И, разумеется, о заключении в какой-нибудь отдаренный Бастион и речи не идет. Нолан знает, что о таком отпуске Гадриэль мечтает последние лет пятьдесят, а потому придумает что-то иное, но, вне всякого сомнения, противное.
А уж после прибытия в опаловый дворец с ним началось... Уже через час ладони стали ледяными, а виски ломило так, что в разум не проникали даже звуки оркестра. Вырвавшись из бальной залы, к одной из беседок маг попытался отыскать, то единственное, что могло остановить процесс разрушения, но этого единственного в карманах парадного мундира не оказалось. Пришлось выполнять свои обязанности, превозмогая и самостоятельно сдерживая патовое состояние. В общем, это были не самые лучшие часы в его жизни, но слава всем Богам, они прошли.
Сейчас он почти дома...
Гадриэль с отвращением и облегчением стянул с себя расшитый камзол и вышел из залы. На улице была уже ночь. Глубокое, необъятное небо с россыпью звезд приветствовало его свободой. Залитые светом лун деревья тихо шуршали листвой, переговариваясь между собой. Танцующие между ними дорожки серебристыми нитями расходились от зала перехода во все стороны территории Школы, словно корни неведомого растения. Корпуса факультетов с редкими огнями горящих окон казались сейчас неприступными темными скалами с вкраплениями драгоценных камней.
Маг несколько раз глубоко вздохнул прохладный, чуть влажный воздух, прикрыв глаза от удовольствия.
— Будет буря, — прошептал он. — Это замечательно!
Спешить больше было незачем, а потому мужчина позволил себе пройти к корпусу, в котором жили самые старые танары Школы, длинной дорогой. Слабый, но стремительно остывающий ветер, облегчил потяжелевшею голову. Даже боль немного отступила. Настроение становилось все лучше и лучше.
Впереди мелькнула странная тень. Через дорожку перебегала фигура в плаще с капюшоном, наверное, из-за него некто и не заметил мага, но подол белой сорочки почти сверкал в ночи. Мужчина улыбнулся — и растворился в воздухе.
Он соткался из воздуха прямо перед носом крадущейся девушки, когда та, уже планировала скрыться в зарослях милорна. От невероятного перепуга девушка шарахнулась в сторону, но не удержалась на ногах — и хряпнулась на пятую точку.
— Лура Кутн, третий курс, бестиарный факультет, — вкрадчиво перечислил маг, буравя единственным глазом перепуганные синие глазенки девицы. — Вам, что, плохо известны правила Школы? После полуночи передвижения по территории только в особых случаях и с разрешения кого-то из танаров. Или я что-то путаю, и у вас есть разрешение на путешествие к мужскому общежитию универсалов?
Девушка икнула и попыталась отползти, от чего подол тонкой сорочки, еще больше задрался, оголяя колени и часть бедер.
— Танар Деиваар? — спросила она от страха осипшим голосом.
— Очень рад, что вы смогли меня узнать, лура, — самым суровым тоном сказал Гадриэль.
— Я... я... мне... э-э...
— Кутн, запахнитесь хотя бы, — сжалившись, подсказал мужчина.
— Ой, — взвизгнула девушка и спрятала стройные ножки под полами, распахнувшегося при падении, плаща.
С минуту Гадриэль рассматривал, как она елозит по земле, уставившись в траву. Девушка ничего не говорила, не делала — и это жутко, до немоты в костях, бесило!
— А ну встать! — рявкнул маг. — Лура, я вам собственно кто? Любовник или супруг, чтобы вы мне свои коленки показывали? С чего вы взяли, что при встрече с мастером нужно сидеть на земле? Я вам не кавалер, чтобы галантность разводить! И, скажите мне, магиана третьего курса, кто сказал, что при виде противника нужно охать и раскрывать ротик, как при виде самого красивого мальчишки в жизни, а не активировать заклятья и звать на помощь? Я вас этому учил?! — последнюю фразу маг проорал.
Девица в одно мгновенье вскочила на ноги и вытянулась в струнку с бледным от страха лицом.
— Значит так, Кутн, к нашей следующей встрече на тренировочной арене, я хочу видеть в ваших руках работу на двадцать страниц о том, что нужно делать при внезапном нападении и неизвестном противнике.
Девушка посерела.
— Но, мастер, наше занятие будет у вас уже через два дня! Я просто не успею!
— А не стоит бегать ночами по луронам! — наставительно припечатал маг.
Девушка вспыхнула, в глазах появились слезы, но она ничего не сказала.
Маг обошел ее и двинулся прежним маршрутом, но уже через пару шагов ему стало жаль девушку. Да и сорвался он не из-за ее поступка, а потому что... праховы виски так ноют, что, кажется, кости черепа вот-вот треснут.
— Кунт, — обернулся Гадриэль.
Девушка нехотя подняла лицо от ладоней. Он сделал не больше пяти шагов, а она уже разрыдалась. И это третий курс! Прах и Тлен, куда катится мир!?
— Лурон Лорви ждет вас, так что поспешите, — маг улыбнулся уголками губ.
От такого заявления у нарушительницы моментально высохли слезы. Теперь она непонимающе вытаращилась на мастера.
— Танар Деиваар, а как вы...? — решилась, наконец, она на вопрос. И сама же от него смутилась еще больше.
Гадриэль только улыбнулся чуть шире и указал пальцем на повязку.
Лура распахнула рот. На милом юном лице читалось: 'а я, еще и не верила!'
— Идите, Кунт, идите, а то еще простудитесь. А как мне быть потом? Лорви может меня и на дуэль вызвать, если узнает, что из-за меня вы продрогли.
Девушка тихо рассмеялась и кивнула.
— А работу я все равно жду! — добавил маг, поворачиваясь спиной. — И помните: я все про всех знаю!
Маг растворился в воздухе так же, как и появился, оставив луру одну.
Гадриэль появился в метрах ста от девушки, за разлапистым, высоким кустарником. Пронаблюдал, как перепуганная увиденным девушка, опрометью бросилась к мужскому общежитию своего кавалера. Убедившись, что она благополучно скрылась за неприметной дверкой для домовых, от души расхохотался...
Вот из таких историй и творится образ местного то ли чудовища, то ли призрака. Теперь адепты будут шарахаться втрое больше, а ученики наоборот навострят уши и будут шпионить. Новая волна слухов про него точно пойдет.
На самом деле никакой магии для создания такого леденящего душу образа и не требуется. Просто горящие окна комнаты лурона Гадриэль заметил давно, как только повернул на эту дорожку, где можно было рассмотреть общежитие. А про то, что эти двое — пылкие влюбленные, не знают разве что первокурсники, все остальные, так или иначе уже были свидетелями их расставаний и примирений. Кстати, одинакого бурных.
До своих апартаментов, а именно: пяти просторных комнат, подаренных ему еще в годы студенчества нынешнего императора, Гадриэль добрался минут через пять.
И как только за ним захлопнулось охранное заклятье — маг позволил себе расслабиться. Из груди вырвался долгий, тихий стон. На подгибающихся ногах мужчина еле дошел до широкого дивана и буквально упал носом в мягкую ткань. Хотелось сгрызть деревянные подлокотники, чтобы хоть немного унять эту муку.
Несколько долгих минут продолжалась сложная, но уже в чем-то привычная борьба воли и тела. За годы маг свыкся с этой непрекращающийся схваткой, но иногда, редко, в такие моменты, как сейчас Гадриэль задумывался о бессмысленности собственного бытия в мире, о том, что возможно, стоило бы уйти...
Войну прервал бархатистый голос, с низкими нотками:
— Не страдай! Я все принесла.
Гадриэль с трудом смог сфокусировать взгляд. В комнату вплыла призрачная сирена. Точнее когда-то, при жизни, она была сиреной. Хрупкая и гибкая, как волна. С длинными по колено волосами и просто бездонными печальными глазами. Призрак достала из складок собственного полупрозрачного подола небольшую шкатулку размером с мужскую ладонь и высотой с палец. Шкатулка, в отличие от призрака, не была прозрачной, а что ни на есть, материальной.
Она поставила шкатулку на столик около Гадриэля и отлетела к ближайшему креслу, невесомым пером опустившись в него. Маг еще несколько долгих минут не мог себя заставить подняться. Каждая частичка тела была против этого. С каждой нужно было бороться и со всеми вместе.
Наконец, маг смог выпрямиться. Смог протянуть руку и достать из шкатулки несколько красно-черных листьев со странным многоцветным блеском по ободку. Несмотря, на то, что они бы высушенными, но под пальцами не крошились, а легко скручивались в трубочку.
— Может лучше их отварить? — подала голос призрак.
— Нет, Алира. Времени нет ждать правильного приготовления.
— Тогда может, так проглотишь? — спросила привидение.
Гадриэль посмотрел на нее, как на самого выжившего из ума старца или на несмышленого ребенка, что, в сущности, одно и то же.
— Если я это съем — то ближайшую неделю ничего есть точно не смогу, а мне еще занятия вести, не забыла?
Сирена совсем по-живому вздохнула и обреченно кивнула. Деиваар прикурил от пальца. Закурил, прислонившись к стене затылком и прикрыв глаза. Распад уходил медленно и причинял едва ли меньше мук, чем без этого единственного средства.
Некоторое время в комнате было тихо. Алира молчала и мысленно взывала к Богам, чтобы те помогли ее хозяину. Хотя их отношения нельзя было назвать 'хозяин и слуга'. Гадриэль не привязывал сирену к себе, не брал с нее клятв и не проводил обрядов. Он вообще ничего не делал. В свое время он просто освободил ее, не дав одной вампирше ее развоплотить, а остаток присвоить. Алира сама не пожелала уходить за грань. На то, у нее свои были причины, они же и остались. Сирена сама дала Гадриэлю слово верности. Сама стала служить, и будет служить, потому что лучшего хозяина она никогда больше не найдет.
— Почему так долго? — прошептал маг.
— Потоки, — почти жалобно призналась сирена. — Гадриэль, волосами клянусь, я часа два только ждала, когда все потоки выстоятся в нужный рисунок, чтобы переместиться в наш мир. Потом еще с полчаса на путь сюда.
— Долго, — так же тихо прошептал маг, выдыхая большую часть дыма через нос.
— Прости, — только и смогла ответить призрак.
Снова повисла пауза. Гадриэль говорить скорее не мог, чем не хотел. А Алира просто не желала мешать. Она знала, что сейчас любое движение может вызвать гнев хозяина.
— Как же я устал, — неожиданно проговорил Деиваар.
Сирена испуганно замерла, потому что всегда боялась услышать от мага именно эти слова. Мужчина открыл мутные глаза и с жалостью посмотрел на сирену.
— Я тебя пугаю, да?
Призрак уже собиралась кивнуть, как вдруг вскинула и подлетела к самому носу хозяина с широкой улыбкой.
— Нет! Нет, Гадриэль! Теперь все будет хорошо!
Маг улыбнулся.
— Серьезно? С чего бы это?
— А потому что, той девки больше не будет! — гордо выпрямившись, припечатала Алира.
Ей казалось, что хозяин обрадуется. Но, мужчина резко сел. Его лицо, до этого расслабленное и умиротворенное, стало жестким, если не сказать, жестоким. В глазу вспыхнули искры магии.
— Что ты только что сказала?
— Я... я хотела сказать... ну, ты же сам говорил, что...
— Повтори! — прорычал маг.
От его слов призрака замазало по противоположенной стене, словно полотно.
— Я видела эту старую дроу, — дергаясь, призналась сирена. — Она сказала, что на нее напали. Эльфа много крови видела, и эта девка не одна шла. А ты говорил, что она сильная. Если такая сама идти не может — вот, я и подумала, что скоро уйдет и оставит нас в покое...
Девушка хотела еще что-то добавить, но сила распластавшая ее на стене, резко пропала и призрак приняла прежние формы. Сначала ей показалось, что это хозяин от радости убрал силу, но присмотревшись Алира так испугалась, что попервоначалу едва не пропала из этой грани реальности.
Гадриэль стоял на коленях, обхватив лицо руками и склонив голову почти к самому полу. Над изогнутым хребтом мага, уже струился молочный дымок самой страшной из магий. Но, ее хозяин еще как-то сдерживался.
Сирена собрала остатки храбрости и подлетела поближе. Опустилась на колени рядом с хозяином и тихо позвала:
— Гадриэль.
Мужчина вздрогнул. И отстранил лицо от ладоней.
Сколько ужаса и боли, сколько страха! Она живет после смерти достаточно и, ей казалось, что видела многое, но еще никогда ей не доводилось видеть такого невозможного, неописуемого ужаса на побледневшем лице разумного.
