Добро из зла

Прямо сейчас андроид была даже благодарна за ту старую ошибку, которую уже было собралась исправлять — сейчас этот образ играл ей на руку.

— Шни — старая семья, одна из десяти, что считаются основателями Атласа, — рассеяно ответил мужчина, не отрываясь от чтения. — Как и Айронвуды. Мой отец дружил с Николасом — я часто бывал здесь в гостях. Ну а Клайн... слуги в старых аристократических семьях — это целые династии, они служат фамилии поколениями. Мы были одногодками, нам с Дэвидом было скучно, мы шатались по поместью, а следить за нами поставили Клайна — видимо, чтобы тренировался, как обращаться с благородными идиотами, на будущее.

По его губам, обычно сжатым в жесткую прямую линию, скользнула ностальгическая улыбка, впрочем, тут же исчезнувшая со следующими словами:

— Иногда мне жаль, что мы выросли — все условности, казавшиеся глупыми причудами взрослых, вдруг стали такими важными... — он встряхнул головой, прогоняя неуместные мысли. — Неважно. Все, что тебе нужно знать — он больше, чем просто дворецкий. По любым вопросам, касающимся Шни или SDC ты можешь связаться с ним — он найдет информацию, назначит встречу или тактично пошлет к черту, если данные секретны. Тогда ты зовешь меня.

— Принято.

Нира задумалась, заново оценивая известную ей историю в соответствии с новыми данными. Раньше ей не приходило в голову включить в цепочку рассуждений связь двух аристократических семей. Да и Сеть в те годы была развита куда меньше, чем сейчас, большая часть данных были исключительно официальными...

— Тридцать лет назад SDC расплатилась с последним взятым кредитом, — тихо сказала она. — Двадцать девять — Совет проголосовал за реформу объединения института Охотников с армией Атласа.

Подняв глаза, Нира открыто встретила недовольный взгляд генерала.

— Чтобы попытаться найти выход, я должна понять, как мы пришли к тому, что есть сейчас, — объяснила она. Извиняющийся тон в голос пришлось прописывать вручную — ни один из настроенных протоколов не предусматривал сожаления: только сухое равнодушие или открытое обвинение.

— Это был любимый проект моего отца, — наконец вздохнул генерал, отложив в сторону планшет. — Охотники на службе страны — не как организация, обладающая одновременно и огромной силой, и независимостью, чуть ли не автономностью, и скованной строгой политикой невмешательства. Наши специалисты с приданным войсковым объединением, от взвода до роты пришли на замену командам Охотников... и современное вооружение, тактика и выучка регулярных частей позволили улучшить эффективность старой разделенной системы почти на треть. У нас сильнейшая армия в мире не только благодаря технике.

Сосредоточенно кивнув, Нира проследовала дальше по хронологической линии:

— А восемнадцать лет назад, после смерти вашего отца, реформа была признана полностью успешной — и Совет разблокировал замороженное пятое место, отдав директорский голос вам, — она нахмурилась. — Это тоже?..

— Нет.

Бросив хмурый взгляд на обитую черным бархатом перегородку, отгородившую от них дворецкого, он поморщился и пальцем начертил на стекле руну из древнего и уже давным-давно мертвого языка: "Знание" и тут же провел по поверхности окна ладонью, стирая ненаписанное.

— Это было моим собственным достижением, наградой, которую моя семья получила за верную службу стране, — резко обрубил генерал, будто одергивая зарвавшегося подчиненного.

— Да, сэр! — тут же откликнулась Нира, быстро отыскав в базе данных и адаптировав под свой голос нужные верноподданные интонации. — Я не сомневалась, сэр.

— Тебе нужно еще немного поработать над этим, — невесело хмыкнул Айронвуд, вновь берясь за планшет. Указав глазами на перегородку, он добавил: — И выбирать лучшее время для вопросов.

Нира в ответ сухо улыбнулась и, в свою очередь, кивнула на планшет. Опустив глаза, генерал прочитал надпись, загоревшуюся на мгновенно почерневшем экране: "Я определила все устройства, не входящие в стандартную комплектацию лимузина этой модели. Те из них, что имели возможность внешнего подключения, передают тишину и черный экран, те кто просто записывали — перегорели. Ваша безопасность, ваших секретов — это моя работа, генерал. Я не просто так зовусь самым совершенным ИИ на планете, меня не просто так создал величайший гений в истории. Единственные уши, которые я не могу закрыть — дворецкий, но он сейчас больше занят попытками отключить динамики аудиосистемы, передающие белый шум".

— Ну и зачем тогда вслух? — усмехнулся генерал, помахав компьютером.

— Голос несет в себе больше информации, чем текст.

— У тебя еще остались вопросы?

— Нет, я выяснила все, что хотела, — покачал головой андроид.

Дальше они ехали в тишине. С отсутствующим видом глядя прямо перед собой, Нира подняла записи открытых заседаний Совета, чтобы еще раз пересмотреть роль семьи Айронвудов в произошедшем. Именно они выступили поручителем перед кредиторами для Николаса Шни, вложили часть своих денег и политический капитал в Совете. После того, как бывшие военные, а ныне — крупнейшие промышленники страны стали монополистами в добыче и переработке Праха, пришло время взять плату за помощь: сложно переоценить силу денег, подкрепленных историей и фамилией. Айронвуды получили армию и Охотников, давным-давно лелеемую реформу, против которой столько лет выступали директора других стран, Шни — свои деньги и место на вершине, выше и чуть позади тронов Советников.

Против объединенного влияния этих двух семей не смел пойти никто. А восемнадцать лет назад, Джеймс Айронвуд получил два из пяти голосов в Совете и... все — две семьи поделили страну. Перебирая протоколы заседаний, Нира видела, как произошел этот раздел: внутренняя политика — Шни, внешняя и вопросы безопасности— Айронвуд. Не всегда они сходились во мнениях, были решения, явно вредящие Шни, были и те, что ограничивали военных... Но все конфликты, видимо, так и не покинули залы с закрытыми дверьми, а все разногласия разрешались в личном порядке.

Шесть лет назад, в день, когда фавны впервые массово вышли на улицы и едва не вспыхнул бунт — генерал голосовал за то, чтобы дать им то, чего они хотят, несмотря на то, что раньше не был замечен в том, что легко поддается внешнему давлению...

Когда-то давно, в те месяцы, когда она только делала первые шаги за пределы папиной лаборатории, она все никак не могла понять многие из взаимодействий людей с друг с другом. Чтобы разобраться, Нира начала создавать блок-схему, очень быстро покинувшую уютную простоту двумерных графиков, растянувшись на три измерения, а после — и на четыре. Кто дружит, а кто ненавидит или влюблен, кто желает повышения или грантов, кто просто делает свою работу или наслаждается ей, кто кого подставил или помог, истинные намерения и декларируемые... десятки, сотни социальных взаимодействий объединялись в одну большую и захватывающе сложную систему, свой уникальный микрокосм, чье поведение, со временем, андроид научилась прогнозировать с высокой точностью.

Нира смотрела в окно, заставив мимические псевдомышцы выражать сдержанное восхищение, но видела вовсе не скульптуры или сверкающий бледно-золотым светом особняк. Десятки ярких огненных шаров, объединённых в два созвездия — управленческий костяк страны, старые аристократические семьи; реки политических течений и распространенных взглядов, прозрачные, как горный хрусталь или грязные до полной непрозрачности; масляно-черное нефтяное море под колесами автомобиля — большая часть населения Королевств, пассивная, но ждущая только одной искры; окруженный со всех сторон, ощетинившийся острыми иголками багровый шар кипящей крови — Белый Клык и фавны... Но самое главное — две черных дыры в небесах, по орбитам которых вращались все остальные элементы: Разрушение и Знание.

Нира ни на секунду не сомневалась, что может найти выход. А вот чего не знала, так это того, успеет ли закончить модель и достигнуть результата вовремя. Сколько у нее было? Месяц? Два? Неделя?!

Стоило автомобилю, наконец, остановиться, как андроид моргнула, сворачивая фантасмагоричную модель и опуская непрерывный перерасчет программы вниз на несколько пунктов в списке приоритетных задач. Она дернулась было к выходу, но секретарские протоколы подсказали ей правильный порядок действий и андроид осталась на месте, терпеливо дожидаясь, пока дворецкий откроет дверь и выпустит ее наружу.

Она заняла свое место за правым плечом генерала, с любопытством анализируя изменившееся поведение босса. С каждым шагом к крыльцу, с каждой новой ступенькой менялась походка, отчасти теряя безукоризненную военную четкость, чуть изменилась осанка и выражение лица... перевоплощение завершилось, когда они, нырнув в тепловую завесу, переступили порог поместья, сразу оказавшись в просторном холле, наполненном людьми. Полностью проигнорировав слугу, он сбросил ему на руки наброшенную на плечи меховую шубу, шагнул вперед — и тут же окунулся в разговоры и приветствия. Никуда не делась военная краткость и выправка, но полностью пропала некая простота в речи, временами на самой границе с грубоватостью, присущая полевому офицеру, больше привыкшему общаться с солдатами, чем с аристократией.

"Не только я имею больше, чем один социальный протокол" — подумала Нира, разворачивая все смонтированные сегодня системы расширенного восприятия. Отныне она слышала все, что происходит в холле и смежных залах, каждое сказанное слово, в полный голос или шепотом. Весь этот вал информации прогонялся через специальные программные фильтры — большая часть шифровалась и отправлялась в архив, чтобы быть переданной указанным генералом специалистам по завершении приема, часть — доходила до сознания, отобранная по настроенной системе слов-маркеров.

Большая модель страны сместилась еще ниже в приоритете, почти остановив прогресс, — и андроид начала выстраивать новую, ограниченную одним только приемом, собирая информацию обо всех присутствующих по открытым источникам и дополняя эти данные результатами наблюдения. Ее главная слабость — в минимальном опыте и недостатке знаний, чем лучше она сможет настроить программные алгоритмы, оптимизируя процесс, тем точнее и быстрее будет основная модель. Почти сотня незнакомцев, в условиях, когда любые ошибки некритичны — хорошее поле для тренировок. Впоследствии, лично проверив и отделив факты от предположений, можно будет объединить модель приема с Атласом, значительно расширив группу параметров "персоналии".

Увы, много времени для тренировок ей никто давать не собирался. Нира даже заподозрила, что дворецкий не просто так кружил по саду, а с целью потянуть время, максимально сократив разрыв между появлением генерала и началом мероприятия. Всего десять минут, за которые Айронвуд успел перебросится хотя бы парой слов с половиной гостей — и мелодичный звонок пригласил высокое общество занять свои места.

Это был небольшой концертный зал, не идущий ни в какое сравнение огромным помещением Большого Театра, что собрала наследница на свой последний концерт перед поступлением в Бикон, но роскошью превосходил его на порядок. Одни только ряды кресел, больше похожих на троны, с достаточно широкими промежутками, чтобы между ними можно было разминуться троим, оставляли далеко позади главный театральный зал страны.

Нира, которую вместе с генералом дворецкий провел в одну из десяти персональных лож, с интересом следила, как слуги отправляют каждого зрителя на подготовленное специально для него место. По странному стечению обстоятельств, система рассадки коррелировала с выстроенной ранее иерархией гостей. Составляемая модель, пока сырая и рыхлая, но уже недалекая от рабочего варианта в первом приближении, завораживала ее своей сложностью и пугала совершенно иррациональной неэффективностью.

Андроид внесла поправки в модель, прописав присутствующим в поле "мотивация" — "статус"... и та мгновенно дрогнула, поплыла, желтые спорные связи одна за другой исчезали, а когда пересчет завершился — ожила и задвигалась уже сама по себе, без оглядки на реальность. Запустив ее в тестовом режиме, Нира откатила время назад, в момент, когда зашла в двери, дала отмашку... и процент совпадения моделирования и реальных событий превысил шестьдесят процентов.

"Вот они, люди, которые правят страной. Люди, поведение которых исчерпывающе описывает слово "статус" — подумала Нира. Тактический анализатор вновь принялся искушать горящим концертным залом и запахом паленой гнили — ей пришлось полностью отрезать себя от управления телом, жестко зафиксировав в занятом положении. Иначе она никак не могла скрыть эту новую эмоцию, чувство, переживаемое впервые в жизни — яркий кипящий гнев, требующий действовать, раскрыть пилоны и полоснуть по рядам кресел потоком раскаленного Праха, обращая в пепел всю эту заразу, недостойную ни суда, ни справедливости, ни даже возмездия — только казни.

В себя ее привела внезапная тишина, воцарившаяся в зале: ровный шелест разговоров задушила упавшая темнота, ярко вспыхнули софиты, озаряя сцену, и под медленную, тягучую музыку на сцену вышла та, в чью честь было организовано сегодняшнее событие.

Почему-то первой, о ком подумала Нира, была ее сестра. Возможно, потому что ростом они почти не отличались — все те же метр шестьдесят на каблуках... или, быть может, дело было в выражении лица. Точно такое же пустое, лишенное всяких красок лицо было у Пенни вскоре после рождения, прежде, чем та научилась пользоваться мимическими программами.

На этом, впрочем, сходство заканчивалось. Хрупкая фигура наследницы SDC стала казаться еще тоньше, чем на старых фотографиях, белоснежные волосы, собранные в хвост на затылке ничем не напоминали рыжее каре Пенни, а длинное закрытое темно-серое платье блестело в свете софитов алмазной крошкой. Удачно попав под луч прожектора, блеснула отполированная сталь протезов, заменивших три пальца на левой руке, когда Вайс, остановившись посередине сцены, прижала ладонь к груди.

Новое, куда более совершенное сенсорное оборудование Пенни позволило даже на таком расстоянии различить под толстым слоем косметики синяки под глазами, тщательно замазанную экзему на шее и мелкую дрожь пальцев, прежде, чем девушка сжала их в кулак.

Глубоко вздохнув и дождавшись правильного момента, Вайс Шни запела, по-прежнему не открывая глаза... и Нира тут же поняла, почему на ее концерты ходило столько людей. Она не была идеальна — андроид чувствовала и мелкие ошибки, микросекундные промахи мимо такта, и не всегда вытягивающий голос, но... у молодой певицы было главное — чувства, которая она умела вкладывать в пение, эмоции, которая могла передать. И как только прозвучали первые ноты, андроид убедилась — она сделала правильный выбор, доверившись суждению Пенни. Безумно старая, еще времен Мировой Войны, песня, полная одновременно и отчаяния, и надежды, тихая и усталая, начатая задыхающимся шепотом:

Кружит Земля, как в детстве карусель,

А над Землёй кружат ветра потерь,

Ветра потерь, разлук, обид и зла.

Им нет числа.