История, рассказанная в полночь

Вот теперь порядок! Теперь подлая тень никак в трактир не проникнет, потому что он, Куксон, все предусмотрел и обо всем позаботился, вот так-то.

Слезая со стула, едва шею не свернул: одна ножка подломилась, стул опасно накренился и пришлось прыгать. Получилось это не очень-то ловко, потому как не привык Куксон скакать, словно молодой тролль. Одно утешение: не видел никто, а то бы посмеялся над почтенным гоблином!

И только подумал так, как услышал тихий, еле слышный смешок, будто стеклянные осколки звякнули.

Куксон на мгновение замер, по спине морозом продрало.

Бросился к комоду (корзина старая под ноги попала, едва не растянулся, запнувшись!) схватил осколок, отчаянно взмахнул им, словно кинжалом. Блеснуло в полутьме волшебное стекло.

Прижавшись спиной к комоду, гоблин Куксон лихорадочно озирался. Никого в комнате.

Отчего же так страшно? Отчего же знает он, Куксон, совершенно точно, что зеркальная тень — здесь, в двух шагах от него?!

И тут же снова донесся до него еле слышный стеклянный смех-перезвон — из дальнего угла. Держа перед собой осколок, осторожно двинулся гоблин вперед: шажок, еще шажок...

И вдруг, почуяв что-то, резко обернулся.

Сердце мгновенно превратилось в кусок льда: вот она, зеркальная тень, совсем рядом!

Никогда до того Куксону ничего подобного видеть не доводилось, магические превращения наблюдал он редко, разве что иллюзии, что Мейса Мег создавал, но это — другое дело.

Куксон, конечно, догадывался, что магические чары с человеком сотворить могут, но все равно, увидев, оторопел на мгновение, уставившись на существо, словно из жидкого зеркального стекла созданное.

Не было в нем ничего человеческого, живого, но вот поди ж ты! Гоблин Куксон таращился на него, а в голове крутилось: ведь был когда-то этот зеркальный убийца человеком, стеклянных дел мастером, который приехал сюда, в горный далекий край по приказу короля. Смотрел, наверное, на горные вершины, на которые и он, Куксон, каждый день смотрит, думал, как станет обживаться на новом месте, как заложит здесь вместе с другими стеклодувами город, как будут приходить сюда караваны, как приедут за стеклянным товаром купцы...

И в голову ему прийти не могло, что кто-то из его товарищей уже тогда замыслил преступление, что кто-то из них указал именно на него, скромного мастера-стеклодува, уготовив ему судьбу вечно быть заточенным в зазеркалье!

Стремительней горной гадюки тень метнулась вперед, быстрой серебряной вспышкой что-то сверкнуло и руку Куксона словно огнем опалило.

Поползло по руке что-то теплое.

Куксон скосил глаза: кровь. Почему-то поразился этому безмерно: что за кровь, откуда?! И только в следующее мгновение, как боль почувствовал, дошло.

От боли Куксон словно пробудился.

Встряхнулся, как собака, вылезшая из воды, сжал свой осколок покрепче, сузил глаза и взглянул на зеркальную тень.

Нет, давным-давно исчез прежний мастер, ничего он о себе не помнит и, как ни старайся, никогда не вспомнит себя прежнего. Полностью обратился он в зеркальную тень, бездушную и опасную.

И подумав так, гоблин Куксон крепко сжал зубы.

Не убитый мастер стоял перед ним, а чудовище из зеркала, убийца Пичеса.

И с ним, с этим убийцей, он, мирный гоблин, намерен был поквитаться.

...Намерен-то был намерен, да только не всегда выходит так, как того желается. Куксон всю свою жизнь в кабинете провел, бумажными делами занимаясь, и боевые действия вести был не обучен. В кошмарном сне привидеться не могло что он, вместо того, чтобы важные документы составлять да распоряжения подписывать, будет подобно угорелому зайцу по чулану скакать, осколком волшебного зеркала пытаясь поразить зеркальную тень. Да и роли что-то быстро поменялись: и минуты не прошло, как уж не Куксон за тенью охотился, а она за ним.

Снова блеснуло что-то, гоблин отскочил, натолкнулся на старое кресло, чуть не упал. Замахал руками, пытаясь удержаться на ногах, зацепил скатерть, укутывавшую зеркало и ненароком сдернул. Засияло серебристое стекло, отразилась в нем комната, гоблин Куксон, нелепый, в съехавшем набок колпаке, размахивающий руками, а тень отобразилась лишь контуром, неуловимой рябью, пробежавшей в зеркальной глубине.

— Проклятье! — в ужасе воскликнул Куксон, бросился за скатертью, но неведомая сила (зеркальная тень, конечно же!) швырнула его в сторону и ударила об стену, да так, что чуть дух из бедного гоблина не вышибла. Осколок, звякнув, отлетел в сторону, под кресло угодил.

Цепляясь за стену, Куксон медленно поднялся, в голове словно колокол гремел, а перед глазами черные точки мельтешили. Пошатываясь, двинулся вперед, туда, где призывно мерцал осколок, но зеркальная тень тоже не дремала: очутилась перед гоблином, едва-едва он отскочить успел. Схватил, что под руку попалось: старую половую щетку, облезлую, с вытертой щетиной, наставил на противника, но тот не устрашился, а лишь злорадно захихикал. А потом оборвал смех и двинулся вперед, и Куксон увидел, что в руке тени тоже появился осколок зеркала: сверкающий, острый, гоблинское горло таким перерезать — раз плюнуть.

Тут-то и понял он совершенно отчетливо, что жизнь его закончена: из чулана ему живым не выйти.

Но как бы то ни было, а шкуру свою Куксон, как истинный гоблин, собирался продать подороже.

Еще вчера, предвидя, что всякое случиться может, приобрел он сам у себя заклятье личной безопасности новейшего изобретения. Только-только продавать его разрешили и стоило оно столько, что и вымолвить страшно (Куксон уплатил все, до последнего нуобла: не любил служебным положением пользоваться, хотя и мог бы). Создатель заклятий клялся, что к владельцу такого заклинанием ни одно существо, живое или мертвое, и близко подойти не сможет, Что ж, самое время проверить!

Куксон коснулся новенького золотого треугольника на браслете, выгравированные руны вспыхнули, как искры в костре.

Зеркальная тень, заметив мерцание волшебных рун, бросилась к гоблину. Мечась по чулану, уворачиваясь от зловеще сверкавшего осколка, Куксон начал выкрикивать слова заклинания:

— Ульф-далир! Скинха-но! Таира... трема? Трематр? Э-э-э...?

Вот они, новшества-то, вот они, новоизобретенные заклинания! К новому заклятью ведь и слова полагаются новые. Вчера весь вечер Куксон заклинание зубрил, выучил так, что от зубов отскакивало, а как до дела дошло — вылетели заученные слова из головы и все тут!

— Проклятье, проклятье! — в отчаянии завопил гоблин, мечась по тесной комнате, как полоумный нетопырь, натыкаясь на кресла, мешки, и переворачивая стулья. Отскочив в сторону, укрылся за ободранным креслом, выхватил из кармана свернутую вчетверо бумажку (записал, на всякий случай слова заклинания как знал, что понадобится!), попытался развернуть, да не тут-то было! Зеркальный убийца ждать не стал: холодные, как стекло пальцы, сомкнулись на гоблинской шее, и бумажка со словами заклинания упала на пол.

От недостатка воздуха помутилось в голове, однако ж, Куксон чувствовал, что его тащат к зеркалу и сопротивлялся изо всех сил: упирался, размахивал руками и все старался извернуться и дотянуться до осколка, что мерцало совсем близко, на полу под креслом. Но тщетными были все попытки, да и силы неравны: минута и оказался гоблин Куксон перед зеркалом, с ужасом заметив, как по серебристому стеклу пробежала еле заметная тень.

А ведь гоблин-то, что вчера приходил, молчаливый посланник старого Хьярсона, записку от гоблинов из Пяти Княжеств Дакена передал, и в ней, помимо всего прочего, упоминалось, что коль затащит тебя тень в зеркало — то все! Никакие заклинания, никакая маги тебя оттуда не вызволит, будешь навечно в зазеркальях обретаться, постепенно превращаться в бездушную зеркальную тень!

Отчаяние придало Куксону сил: он уперся руками в раму, сопротивляясь, не позволяя тени затащить его в зеркало.

Сопротивлялся, как мог, однако, чувствовал, что силы на исходе, мгновение-другое — предстоит ему навеки сгинуть в холодном зеркале, стать еще одной тенью, блуждающей в зазеркальях.

И тут, в самую последнюю минуту, явилась помощь. Распахнулась с грохотом дверь, полыхнул яркий белый свет, раздался грохот, звон, а потом чей-то знакомый голос, принадлежащий совершенно точно не Грогеру, выкрикнул его, гоблина Куксона, имя.

Кажется, еще кое-что прибавил чуть позже, сердитое и не вполне почтительное, что-то вроде: "Тролль безмозглый, ты все-таки ввязался в это дело, а разве я не предупреждал тебя, чтобы..."

Но тут перед глазами Куксона все помутилось, комната завертелась, закружилась и гоблин, первый раз в жизни, лишился чувств, так и не дослушав, о чем предупреждал его неведомый спаситель.

Глава 11

Очнулся Куксон оттого, что чья-то холодная мокрая рука легла ему на лоб. Гоблин мгновенно понял, что это зеркальная тень вернулась, сейчас она стиснет ледяными пальцами его горло и на этом все будет закончено. Сопротивляться было глупо, потому что силы неравны, однако, последние события изменили характер мирного гоблина: сдаваться без борьбы он не собирался. Куксон забарахтался, замахал руками, пытаясь оттолкнуть убийцу, и только потом сообразил открыть глаза.

— М-м-м... м? — промычал он, моргая и щурясь.

Зеркальной тени не было и в помине.

Куксон лежал на полу в комнате для особых гостей (бывшей, сейчас Хегита устроила в ней кладовую) а над ним склонился встревоженный Фирр Даррик с мокрым полотенцем в руках. В комнате было полутемно, горела одна-единственная свеча.

— Кажется, пришел в себя, — сообщил кому-то маленький домовой. — Лежи спокойно, Куксон, я поменяю тебе полотенце.

С этими словами он плюхнул холодную мокрую тряпку на пылающий лоб гоблина.

— А что я... где... почему я ... а где тень?!

— Ничего не помнит, — объяснил Фирр Даррик кому-то невидимому. — Налицо помрачение рассудка, это я вам как бывший лекарь говорю. Утрата связной речи, потеря памяти, вот-вот впадет в безумие, начнет крушить все вокруг. Надо бы связать пациента, для его же пользы!

— Связать его мы всегда успеем. Куксон, ты действительно ничего не помнишь?

Куксон скосил глаза и увидел Грогера.

— Ты едва не погиб, тень почти затащила тебя в зеркало!

Куксон почувствовал, как струйки холодной воды поползли за шиворот.

— Это я помню, — слабо пролепетал гоблин. — Я купил новое усовершенствованное заклинание, но забыл слова. Очень трудно запомнить... все эти новые заклинания — они такие сложняе! Особенно, для гоблина...

Он сокрушенно вздохнул.

— Я не смог справиться с тенью. Такой случай предоставился, а я оплошал! Теперь она знает, что у нас есть оружие против нее и будет начеку. Что нам теперь делать, Грогер?!

— Ты смело сражался, — уважительно произнес Грогер. — Молодец! А теперь отдай-ка мне осколок.

Сейчас только Куксон понял, что все еще крепко сжимает кусок волшебного стекла. Попытался разжать пальцы — и не смог, руки не слушались.

Грогер осторожно разогнул онемевшие пальцы Куксона и вынул осколок.

— К пациенту вернулась связная речь, это хороший знак, — с удовлетворением констатировал Фирр Даррик. — Куксон, а ты ничего, крепкий гоблин!

Куксон хотел ответить, но вдруг замер. Глаза его округлились.

— Кто был со мной в комнате? — тревожно спросил он, сорвал со лба полотенце и попытался сесть. Со второй попытки это удалось. — Я слышал чей-то голос. Очень похож на...

Грогер посторонился, пропуская кого-то.

Арестант Лангедакской королевской тюрьмы склонился над гоблином.

— Куксон, разве я не говорил тебе, чтобы ты дождался Брисса и ни в коем случае не пытался уничтожить зеркальную тень сам? — Он взял гоблина за плечи и слегка встряхнул. — Разве не предупреждал тебя, что это смертельно опасно? Ты был на волосок от гибели!

Куксон почувствовал, что голова у него пошла кругом.

— Синджей? Откуда ты... как ты... — он потер лоб. — Я... я что-то неважно себя чувствую. Мне надо присесть.

— Ты уже сидишь, — сказал Фирр Даррик, обеспокоенно переглянувшись с Грогером.

— Тогда прилечь...

Он сполз по стенке и устроился на полу, сложив руки на груди. Странная безмятежность овладела вдруг гоблином Куксоном.

— Откуда ты здесь взялся? — поинтересовался он, взирая на Синджея снизу вверх. — Разве ты не должен быть сейчас в Ивовой заводи и ловить хоглена? Ты нас бросил, а мы тут... и я... ты слышал, что говорили? Я храбро сражался, чуть не погиб!

Внезапно мысль о собственной гибели показалась гоблину черезвычайно смешной и он хихикнул.

— Пришлось вернуться с половины дороги, — сообщил Синджей, странно поглядывая на Куксона.

— Вот как? И зачем?

— Понял, что если не вернусь, одного глупого гоблина порежут на мелкие кусочки. Ведь он, этот гоблин, непременно решит погеройствовать, вместо того, чтобы дождаться боевого мага!

Куксон фыркнул, еле сдерживая смех.

— А как же твоя клятва призраку? Как же хоглен? — весело осведомился он. — Или ты думаешь, я тебе устрою еще один побег из тюрьмы? Хи-хи, даже не надейся!

Синджей помрачнел.

— Я не надеюсь. А клятва...

Он подавил вздох.

Куксон благодушно улыбнулся.

— А хорошо, наверное, в Ивовой заводи, — мечтательно проговорил он. — Птички поют... бабочки летают, пчелки жужжат... эх, посидеть бы сейчас на бережку, поудить рыбку!

— И все-таки пациент меня сильно беспокоит! — заявил Фирр Даррик, державший в руках жестяной тазик с водой. — Он явно заговаривается. Дело плохо.

— Поудить рыбку?— переспросил Грогер. — Куксон, на улице зима!

Тот опечалился.

— Да что ты говоришь? Значит, с рыбалкой не получится? О!

И Куксон всхлипнул.

— Поразительно! — изумленно воскликнул Фирр Даррик. — Мне довелось увидеть плачущего гоблина! А ведь утверждают, что гоблины не способны плакать. Как жаль, что я временно отошел от лекарских дел и ни с кем не могу поделиться этим удивительным открытием!

— Глупости, — ответил Куксон, заливаясь слезами. — Гоблины на все способны! Разве только магию творить нам не дано... почему, почему?! Даже люди могут это делать, а им-то до гоблинов ой-ой как далеко!

Маленький домовой выпустил из рук таз.

— Что он мелет? Что с ним?!

Синджей ухватил Куксона на шиворот и рывком поставил на ноги.

— Я знаю, что с ним, — сообщил он. — Он немного не в себе, после того, что произошло. Такое случается. Это дело поправимое. Обычно, в чувство приводит хорошая плюха...

— Нет, — решительно сказал Грогер.

— Тогда дайте ему чего-нибудь выпить да покрепче.

Фирр Даррик исчез.

...Через несколько минут гоблин Куксон сидел за столом возле очага, остекленевшими глазами уставившись на глиняную кружку, стоявшую на столе.

— Еще стаканчик? — участливо спросил Фирр Даррик, протягивая сухарик. — Как на вкус?

— Что это?! — просипел Куксон.

— Домашняя наливочка из волчьих ягод. Наш повар изготовил.

— Ваш повар?! Так я и думал! Узнаю почерк отравителя! Мне колдун Токасий все про него рассказал, все! Он...

— Куксон, успокойся! — протрещал Граганьяра.