— Катару о вакаримасэн, — старательно проговорила она, тщетно пытаясь вспомнить правила понижения и повышения тонов во фразе. — Я не говорю на катару, — на всякий случай продублировала она на кваре и для комплекта (а вдруг?) добавила на камиссе: — Нэ розумие катару.
Полиглот, ага. Еще бы на цимле заучила — точно из любой ситуации бы выпуталась.
То ли хозяева заведения что-то осознали из ее лепета, то ли просто поняли, что имеют дело с безнадежно тупой иностранкой, но бормотать они перестали. Мужчина засеменил к бабке, стоящей за прилавком с кипящими чанами, а женщина затеребила Фуоко за плечо, все так же мелко кланяясь и показывая на другой столик в глубине заведения. Пожав плечами, девушка выкарабкалась со своего места и прошла, куда ведут. Зорра с неожиданной для четырехногой формы прытью метнулась по проходу и спряталась под стулом.
Новое место оказалось заметно комфортнее: стул обит какой-то тканью, столик не крохотный пластмассовый, а куда шире, деревянный и с несколькими бутылочками с разноцветными соусами (в том числе с красным острейшим перцем, на котором Фуоко уже обжигалась во всех смыслах). В нескольких шагах стоял небольшой мутный аквариум, в котором шевелились настоящие живые крабы. Одного из них тетка выхватила сачком и унесла к прилавкам с котлами, но тут же вернулась с парой блюдечек, на которых лежали нарезанные ростки какого-то местного растения. Минуту спустя на столе возникло еще несколько блюдечек с обжаренным соевым творогом и свернутыми трубочками вареными блинчиками с растительной начинкой. За ними последовали: большая дымящаяся чашка лапши вперемешку со все теми же ростками, луком и еще какими-то овощами и увенчанная большим плоским куском говядины; блюдо с вареными овощами вперемешку с грибами и курятиной под сладковатым соусом; нарезанные рисовые трубочки с рыбой, вывалянные в мелкой красной икре, и прочие яства. Суета у плиты, между тем, продолжалась: похоже там готовили что-то еще, изысканное. Видимо, хозяева решили, что непонятную и от того опасную гостью следует завалить едой по макушку — авось что-то да понравится. Хмыкнув, Фуоко взяла стальную вилку, преподнесенную на отдельной тарелке (остальные посетители ловко управлялись с палочками), наколола кусок соевого творога, макнула его в рыбный соус (только не нужно вспоминать, ИЗ ЧЕГО его делают!) и принялась жевать.
Ее живот вдруг снова свело голодным спазмом, и девушка принялась ожесточенно поглощать пищу. В конечном итоге она слопала все, включая большую чашку гордо поднесенного крабового супа. Наконец она отвалилась от стола, чувствуя, что надувшийся живот вот-вот лопнет.
— Сё сие аригатай! — сказала она приблизившемуся хозяину. — Большое спасибо, больше ничего не надо. Счет, пожалуйста.
Блин. Дядька ведь не понимает. Куда Вара делась? Сколько означает "скоро" по ее представлениям? Времени прошло уже много... И как прикажете расплачиваться в ее отсутствие? Вдруг хозяева решат, что нужно полицию вызвать? Разумеется, арестовать ее не арестуют, но выйдет неприятно: объяснения, поездка в местный полицейский участок, да мало ли что. И Варе наверняка влетит за происшествие. Сколько уже прошло — двадцать минут, двадцать пять?
— Счет, пожалуйста, — повторила она, для наглядности нарисовав пальцами в воздухе прямоугольник и сделав универсальный международный жест, обозначающий деньги. Дядька несколько секунд озадаченно изучал ее лицо, потом просиял и бросился к кассе. Вскоре он вернулся и с низким поклоном подал длинный чек. Внизу колонки красовался итог: почти полторы тысячи канов. Меньше полусотни леер, если по курсу. Подозрительно дешево: дома, в Кайтаре, подобное ресторанное пиршество обошлось бы раза в три-четыре дороже. Но дешево или дорого, значения не имеет: деньги все равно у запропастившейся Вары. Фуоко приняла чек и собрала в горсть все известные ей слова катару, подходящие к ситуации:
— Деньги. Друг. Уходить. Вернуться. Платить. Я ждать. Я из Университета, — добавила она на кваре, демонстрируя свой браслет. — Хёнкон. Не бойтесь, сэрат дэй, не сбегу.
Эффект от ее слов оказался совершенно поразительным. На лице хозяина возникло сначала ошеломленное, а потом по-детски счастливое выражение. Он выхватил из рук Фуоко чек и быстро порвал его в мелкие клочки, бросив на стол, затем обернулся к остальной публике и быстро-быстро что-то заговорил на повышенных тонах, то вздымая руки к потолку, то показывая на Фуоко. Девушка перепугалась — а вдруг он все-таки решил, что она не хочет платить, и сейчас подговаривает наброситься всей толпой?
Некоторые люди действительно встали из-за столиков и приблизились. Однако вместо того, чтобы бросаться, они начали дружно кланяться и протягивать руки, не касаясь ее, однако. На их лицах появилось восторженное выражение.
— Паладари, паладари! — бормотали они. — Паладари но кёдай ва акахоси лю инь си коросимаса ой да!
Акахоси? Красный... что? Красная Звезда. Паладарский университет... все, других знакомых нет. Внезапно Фуоко стало не по себе. На лицах окруживших столик мужчин и женщин светился почти религиозный экстаз. Что им нужно? Ее приняли за паладара? Бетонные стены надвинулись на нее, вдруг прорезалась слабая тошнота. Где Варуйко? Если чек порван... значит, платить не нужно? Нет, пусть Вара сама разбирается, главное сейчас — ее найти. Охваченная приступом иррациональной паники, девушка, криво улыбаясь, продралась сквозь толпу и выскочила на улицу, уже практически безлюдную. Зорра вынырнула следом и тут же укрылась в тени. Хозяин выбежал за ней и, кланяясь, приглашающе показал обратно, но Фуоко, помотав головой, быстро пошла в том направлении, куда исчезла ее спутница.
— Зорра, — тихо сказала она. — Ищи Варуйко. Нюхай.
— Варуйко пахнет невкусно, — не преминула высказаться парса. — Злая. Не нравится. Задание на поиск принято. Есть след.
Она как-то сразу перешла в шестиногое состояние, уткнулась носом в тротуар и деловито затрусила вперед. Фуоко заспешила за ней. Сируко упоминала, что уличной преступности в Шансиме почти нет, грабителей, во всяком случае, и насильников, наверное, тоже. Но одинокая молодая девушка, явная иностранка, в одних спортивных трусах и майке, на глухих незнакомых улицах поздно вечером... Лучше не рисковать. Найти Вару побыстрее и вернуться в консульство. Хватит на сегодня приключений.
А как вернешься домой, милая, назидательно сказала она себе, сразу же с Дзии проконсультируешься насчет своих панических приступов. И если пропишет пилюли, выпьешь без рассуждений. Пора, в конце концов, приводить в порядок нервную систему. Не хватало еще Киру свою дурацкую боязнь транслировать.
— Мы на месте, атара.
Юи припарковал машину у темной обочины — фонари здесь не горели, а фары он погасил до того, как въехал в переулок. Мэй распахнул дверь и выбрался на тротуар. Юи предусмотрительно припарковался позади трехэтажного здания рынка Бэйхань, уже закрывшегося и опустевшего по вечернему времени. По сторонам возвышались глухие стены складов, и окрестность казалась безжизненной, вымершей.
Юи и два кобуна выбрались из машины.
— Нам туда, атара, — Юи показал на боковую дверь.
— Ты уверен, что встреча здесь? — переспросил Мэй, настороженно озираясь по сторонам. Что-то ему очень не нравилось, но что, он никак не мог понять. Может, что-то в поведении помощника? Да нет, вроде бы. Или просто действуют на нервы длинные ряды контейнеров, сейчас переполненных дневным мусором? Он не любил глухие пустынные места, и даже по необходимости старался в такие не соваться — по крайней мере, без надежной охраны. Но сейчас требовалось остаться незамеченным, а потому пришлось явиться с единственным помощником. Хотя за долгие годы Юи и зарекомендовал себя в бою, но все-таки один телохранитель — не защита против внезапного нападения. Ц-ц...
— Абсолютно, — помощник выбрался из машины. — Они с той стороны здания, а мы поднимемся на крышу. Оттуда удобно наблюдать, и никто нас не увидит.
Не дожидаясь, пока оябун вылезет, он подошел к невзрачной запертой двери. Мягко хрустнул открываемый замок — похоже, Юи запасся ключом заранее — скрипнула дверь, и кобун скользнул в черный дверной проем. Мэй последовал за ним.
В здании рынка стояла мрачная гулкая пустота. Свет карманного фонарика Юи мотался по полу, выхватывая клочки мусора и пустые прилавки. Ночное зрение, иногда прорезавшееся в самый неподходящий момент, сейчас категорически отказывалось повиноваться, и приходилось полагаться на обычные глаза. Однажды оябуну "Кобры" показалось, что из-под луча куда-то в сторону метнулась большая серая тень, и он тряхнул головой. Наверняка крыса. Или просто воображение разыгралось. По боковой лестнице они быстро поднялись на третий этаж, где Юи вскрыл еще одну дверь. Полминуты спустя они оказались на плоской крыше.
— Вон она, — шепнул помощник, на корточках подкрадываясь к краю и указывая вниз рукой. Мэй присел рядом. Вдалеке от тусклых фонарей к стене действительно прислонилась смутная человеческая фигура. Она? Или не она? Хотя с чего бы не верить Юи? До сих пор он еще ни разу не ошибался по-крупному.
— Где "золотые"? — тихо спросил Мэй. — Когда появятся?
— Я послал человека, чтобы он их задержал, иначе мы бы не успели сюда вовремя. Планировалось, что он врежется им в бок и поскандалит какое-то время, выясняя отношения... я их слышу, атара.
Мэй прислушался. Издалека и в самом деле донеслось урчание мотора. Минуту спустя из-за стены рынка вывернул автомобиль. Характерно расположенные передние фары и габаритные огни — "дракон"-пятерка, пафосная дешевка. Ну, "Золотой рассвет" никогда не отличался ни мозгами, ни даже чувством опасности. Не удивительно, что даже после показательных акций паладаров они решили сработать против Университета... Машина медленно приблизилась, и в тусклом свете фонаря Мэй со злорадным удовольствием разглядел вмятину на ее передней правой дверце — вероятно, там, куда врезался мотоцикл посланного кобуна. Все-таки Юи — ценный помощник, очень ценный: умный, изобретательный, находчивый — и амбициозный. В последнее время он стал незаменимой правой рукой. Пора найти ему какой-то противовес, пока помощник не решил, что место оябуна "Кобры" годится ему в самый раз.
Машина остановилась под фонарем, и из нее выбрались пятеро. Под халатами наметанный взгляд Мэя различил бугры и выпуклости: явно какое-то оружие. Пистолет-пулеметы? "Золотые" их просто обожают. Почему они приехали серьезно вооруженными? Боятся одного человека?
Фигура у стены шевельнулась и двинулась к новоприбывшим, оказавшись под светом фонаря. Шорты, обрезанная майка, короткая стрижка и блестящий клинок ножа, которым она небрежно поигрывала — как же, хорошо знакомая личность: Варуйко Сэйторий, ненормальная цепная сучка адмирала Мариси. Психопатка, просто обожающая убивать. Три года назад, когда адмирал прислал ее в компании с другими кобунами для переговоров, она без предупреждения перерезала глотки двоим кобунам "Кобры", попытавшимся ее облапать. Тогда Мэю лишь чудом удалось избежать войны между "Коброй" и Хёнконской группировкой бывшего адмирала, на чем настаивали горячие головы. Все сходится: только таким психованным и могло взбрести в голову начать возню за спиной паладаров, рискуя если не жизнью, то серьезными неприятностями. Сегодня, как и ожидалось, на встречу отправили именно ее — вот только кто отправил? Важнейший вопрос: решил ли кайтё сыграть в собственную игру, или же Варуйко действует по своей личной инициативе? Или нашелся еще какой-то сумасшедший, не боящийся паладарских боэй и сумевший сколотить собственную группу внутри службы охраны Университета?
Или все-таки провокация паладаров? Источники в городской полиции ничего не знают, но кто сказал, что для очередной показательной акции паладары станут привлекать местных?
В любом случае, ситуация превосходная. Если это провокация, "Кобра" получит новые сведения о методах и связях паладаров. Если всерьез, то появится рычаг влияния не только на саму Варуйко, но и на группу, которую она представляет, не говоря уже о ее брате, а через него — и на Фуоко Деллавита. Так или иначе, у "Кобры" появятся новые козыри в переговорах с другими кланами. Ну, а сейчас можно развлечься, наблюдая, как гадюка обходится с крысами.
— Вы опоздали! — донесся снизу злой женский голос. — Охренели чисто конкретно! Я тут полчаса стенку обтираю — вы что, руками свою гнилую тачку через полгорода толкали?
— Ты, оманко, еще поговори мне... — грубый голос резко осекся: один из мужчин рванул говорящего за плечо, и тот прикусил себе язык.
— Расслабься, тара, — примирительно проговорил дергавший, в котором Мэй наконец-то опознал Дзютту Эйгару, оябуна "Золотого рассвета". Смотри-ка ты, самолично явился, никому не доверил... — Мы, типа, в аварию попали. Дебил какой-то на мотоцикле в бочину въехал. Пока разрулили, время ушло. Ну вот такой облом, да?
— О да! — насмешливо протянула Варуйко. — И из-за царапины на своем грошовом гробу с музыкой вы полчаса разборку крутили. Слышь, ты, мы дела на миллион замутили, а ты из-за сотни волну подымаешь? Дешевка, люай но тиксё...
— Атара, я ей по хлебалу дам пару раз? — поинтересовался все тот же мужчина, что заговорил первым. — Ну, чтобы базар фильтровала?
— Так, тихо все! — рявкнул оябун "Золотого рассвета". — Мы сюда на стрелку пришли или по делу? Варуйко-тара, кончай кипеть пердячим паром. Меняемся и разбегаемся. Принесла?
— Принесла, — насмешливо согласилась Варуйко. Она сунула нож в чехол на бедре, извлекла из кармана шорт маленький сверток и сорвала тряпку. Тускло блеснул желтый металл. — Золото, соответствующее второму стандарту очистки Небесного казначейства, слиток сто пятьдесят мэ, без опознавательных знаков. Все, как обещано. Товар где?
— Здесь, — Дзютта сунул руку в карман халата и извлек запаянный белый пластиковый пакет. — Катти "синего песка", как и терли.
Он бросил пакет Варуйко. Та поймала дурь и швырнула слитком в оябуна, ловко подхватившего золото в воздухе и тут же попробовавшего его на зуб.
— Точно чистый "песок"? — угрожающе спросила Варуйко. — Смотри, шо, мы проверим. И если окажется, что ты крашеный сахар подсунул...
— Да в натуре все нормально! — возмутился оябун. — Ты за кого нас держишь? Если что не так выйдет, вдвойне бабки вернем, зуб даю!
— Ладно, убедил, — хмыкнула хёнконская сучка. — Если что, не я с вами разбираться стану. Я сваливаю.
— А ты не ссышь? — подозрительно спросил "золотой". — Говорят, паладарские хрени могут дурь за цулу учуять. Ты как его потащишь?
— Знать надо, чем обложить, чтобы у них нюх отбило. Не, губу не раскатывай, тебе не скажу...
Движение неподалеку от группы. Мэй повернул голову.
— Эй, чё там за чикса? — в тот же момент удивленно спросил один из "золотых".
Возле угла рынка растерянно стояла молодая девушка, только что появившаяся из переулка. Явная иностранка — кто еще станет шляться по городу в коротких тряпичных трусах и майке, ничуть не скрывающей выпуклости грудей? А рядом с ней...
— Взять ее, быстро! — рявкнул оябун "золотых". — Уйдет — башки поотвинчиваю!
