Волшебник Кеи Захват Хассании

— Верт, ты у нас начитанный и обученный, лицо государственное... Вот скажи, может, в том и состоит прелесть любого закона, что надо дать ему хоть маленькую слабинку, так, чтобы нарушение не мешало никому жить, но позволяло бы сбросить лишний пар?

— Что? Прости, я тут о своём задумался... Какой пар?

— Ну, это я так, для сравнения... Я про законы... Если они есть, значит надо соблюдать, да? Казалось бы, стоит только отступить чуть в сторону, дать лазейку и в неё полезут все нарушители...

— Мроган, прости, я никак не включусь в твой вопрос, а конкретнее можно? Кто полезет?

— Запросто. Вот я недавно узнал, что сухой закон у меня в городе нарушается... Потихоньку, почти незаметно... Что я должен сделать? Наказывать?.. Тогда придётся выгнать хороших, вполне порядочных иритов... Или смотреть в сторону? Тогда молодые начнут пьянство, а этого допустить никак нельзя, ты же понимаешь...

— Чего это тебя вдруг понесло?... Любой закон должен быть прежде всего нужен. Кому-то нужен. И этот "кто-то" и должен решать, насколько закон важен и серьёзен, отсюда и наказание станет понятным... Пьянство в войске — это хуже любой заразы, тут и думать нечего, гнать! А вот в городе сложнее. Старому, да не на службе, а в доме, отчего же не согреть свою кровь, у него и так радости в жизни мало, болезни всякие, тут твой закон глупым кажется.

— Но я же не могу разделить в жизни молодых и старых... Многие живут вместе! Если отец "согревает кровь", как ты красиво высказался, почему бы и молодому не присоединиться? Он с дежурства пришел, свободен до утра... Если так рассуждать...

— То утром на дежурство никто не выйдет... Выползут... Да, мы это проходили... А чем я его накажу? Выгоню? Да ради Сияющего, пойдёт в свой клан... В карцер? Ещё лучше... Сиди, жри остатки от обеда, а служба идёт... Единственное, что помогало — грязные работы... Глину месить, сортиры чистить, ямы мусорные... Звания понижали... но это редко, они же кровью заслужены, как тут можно? Это, считай — унижение...

— Ну, вот, я и говорю... Получается, что нельзя, но немного можно... А если у него праздник, ребёнок, скажем, родился, или свадьба у брата...

— В клане на Посвящение все гуляют, кроме дозорных, ну так и что? Ты, Мроган, ветку гни, да не ломай, вот и всё... А себе голову побереги... Если твой закон не терпит лазеек, значит таким его и делай. А если сразу видно, что он слишком жесткий, делай мягче, а потом ещё подправляй, по жизни...

— По жизни?... Это ты, брат, хорошо вывернул... Пришли... Слушай, Верт, зарисуй, пожалуйста этот сарай, ну, в смысле, кузницу... А то сюда не набегаешься... Нет, не в смысле наказания, конечно, а как поощрение за хороший совет... Ну, Верт, ну вот, угольком, завалялся кусочек...

Чего я раньше не додумался? Вместо своих ворот корзины с углём надо было прямо сюда притащить! Хотя, так можно и до маразма дойти и скакать через Дверь в соседний дом! Хитрая штука — "Истина". Чуть в сторону и может оказаться полной чепухой...

— Здорово, кто тут есть? А почему темно так? Вы где?

— Привет, кларон! Ты же, сказали, раненый лежишь?.. Мы тут, вот, в уголку, обедаем... А темно тебе со свету, здесь вон, светильники твои день и ночь...

— Попробовали мы трубу...

— Ну, не темни, кларон... Опять что не так?

— Да нет же! Наоборот, то, что надо! Вот думаю, сто"ит их на продажу делать, или нет?

— А сколько монет такая может потянуть?

— А сколько мы хассанам-стеклодувам отдали за год? Четыре сотни?

— Какие четыре? А для королей варили стекло! Не меньше двенадцати! Да меди сколь ушло! Да за топливо! Ну и мы питались, тоже считать надо, тут, куй, не куй, а получается пять сотен монет за каждую трубу...

— Ну, вот... Сам себе и ответил... А теперь навар прибавь, не за так же отдавать, это тебе любой купец скажет. Считай тысячу монет!.. Много!

— Ну и что, господин кларон? Я за свой игломёт, слыш-ка, две тысячи взял, так я же его, считай, год делал, а мне и дом содержать и семью кормить, а ты одни чистые затраты сложил. В городе, слыш-ка, за мусорщика приходится монету в день тратить, а кухарке, а доктору, всем дай... А в конце, слыш-ка, налог, королю десята часть, да в городскую казну, говорят, дороги чистить надо, да за тюрьму, за рынок, только что за белый свет не дерут... Если жить с прибылью, цену повышай раза в четыре, слыш-ка...

— Ну и чего спорить?.. Значит две тысячи... Дело не в том... Меня другое волнует... Пока мы всех видим, наша граница сильнее... А если и враг такие трубы получит, то в них как бы смысл теряется...

— А он так и так теряется... Да встаньте вы, во Дворце надоело... Приветствую вас, господа... Ты, Мроган всегда усложняешь простые вопросы... Вы ещё делать не научились, а уже пользуетесь... Пока наладите, да покажете кому следует, цену согласуете, пока враг деньги найдёт, года два пройдёт... А вы будете пользоваться... Неважно, чем... Трубами, игломётами, связью своей...

— Принц! Ты величайший эконом!...

— Да погоди ты, клёклый блин!.. Дай закончу... Так вот... Когда ты начнёшь получать с врагов деньги, то сможешь ещё больше всякого придумывать... И не только оружия... Твои мастерские позволят делать то, что врагам никогда самим не придумать, они всегда будут слабее и всегда будут просить тебя продать что-то новое... Или... хотя...

— Что "или"?..

— Или придут отнимать всё силой... А если не отнимать, то хотя бы сломать всё, что ты построил, придумал, спихнуть тебя назад, к хаосу, сделать слабее...

— А если не продавать?

— Тогда ты лишишь себя денег, все мастера сбегут... Может, и к врагу сбегут, да и секреты твои с собой унесут, им ведь надо кормить семьи... Ты не купишь хорошие инструменты, твой Кузнец не построит свою мечту для отлива стальных наконечников, а кончится всё тем, что твои же воины продадут твою личную трубу, причём, подешевке, а деньги пропьют...

— Принц! Я восхищён, слыш-ка! Так точно всё объяснить может только большой мудрец...

— Объяснить-то я могу... А вот придумать то, что сочиняет ваш кларон, мне никогда не удастся... Он и сейчас чего-нибудь закажет, как всегда срочно и необычно, а мне только стены рисовать...

— Брат! Ну, хватит... Короче, мужики, надо сковать две одинаковых рамки в два пальца, и внутри подвесить пластины, хорошо бы, из бронзы, на пружинках или, хотя бы, тонких жилах, чтобы звенели при ударе, типа бубна... И конечно, поскорее, идея одна есть...

— Ну, что я говорил?..

— Простите, господа... Брат, там тебя отец просил разыскать, говорит, они готовы...

— Понял... Свободен... Хотя, нет, пойдём вместе, короче будет...

"Короче" получилось через Дверь. Вся психология моего организма перестраивалась вместе с новой приобретённой способностью и, как любой прохожий, перепрыгивает через канаву или лужу, чтобы сократить путь, так и я уже почти неосознанно сигал в Двери при любой возможности... А Пашка взмывал в воздух в своём костюме.... Все мы одинаковы по сути, только способности разные... Хорошо ещё, что дверь в доме открываю рукой, а не удаляю, разбивая на частицы мельче атома... Подумал и сам себе рассмеялся, удивив, наверно, спутников...

Делегация в полном сборе, словно художественное полотно "Возвращение блудных сыновей", стояла у ворот и увеличилась на несколько воинов, наших, клановых. Дежурный смущённо зашептал, что они дежурили в праздники, и это было маленьким враньём, но после разговора с Принцем я не стал доискиваться Истины, а только погрозил им кулаком, давая понять, что обмануть кларона — не так уж и просто...

Сделал Дверь, зашел, вышел, всё ещё не совсем доверяя своей памяти и силе волшебства, после чего народ повалил как в раздвигающуюся дверь в вагоне метро, не толкаясь, но и не задерживая задних, только мама, впервые проходящая по Неизведанному, чуть притормозила движение, а я дал ей пару мигов, только потом прошёл, не закрывая прохода...

— Пап, когда вас забрать?

— Дня три давай, сынок, а там видно будет...

— Ну, давай три... Сюда не ходите, я сам... Фарис, не забудь зарисовать вот это место, ладно?... Ну, пока!..

Помахались руками, я вернулся, и только теперь закрыл мерцающее окно, чувствуя какое-то опустошение внутри себя... Видимо, привычка жить рядом с родными въелась уже глубоко в подсознание и расставание вызвало кусающее ощущение пустоты... Хорошо ещё, что меня не ожидало одиночество, Канчен-Та и Принц стояли рядом, надёжные, любимые и уютные, а в доме бегали дети, весь город был полон друзьями...

Но сама ситуация толкнула зачем-то на поступок, о котором ещё пару мигов назад я даже не задумывался. Как мальчишка делает непроизвольно пируэт в воздухе от переизбытка чувств, так и я неожиданно сделал новую Дверь, проверил её и пригласил самых дорогих мне иритов в чудесную страну снежного пика, кольцом опоясывающую лес, озеро и два домика рядом с третьим, разрушенным.

Попросив Принца зарисовать другое место выхода, более надёжное и приметное, я повёл Канчен-Ту в медленную прогулку и она поняла, что это за место, вспомнила по нашим рассказам и только иногда показывая пальцем, вопросительно смотрела в глаза и я кивал головой, подыгрывая жене в странной пантомиме... Но я понял её настроение, говорить вовсе не хотелось, чтобы не разрушить чистую тишину удивительного места.

Вот она наклонилась, присела и вдруг поднялась, держа в руке несколько проросших треугольных семян, почерневших за зиму, лопнувших по какому-то шву и открывших внутри крохотную мягкую спиральную метёлочку своего ребёнка... Это было так мило и очаровательно, что я и себя почувствовал малышом, воочию увидевшим сказку, рассказанную на ночь доброй мамой... Я сорвал свежий зелёный лист, пахнущий смолой, и мы насобирали на него ещё орешков, цепляя их вместе с землёй, не зная, зачем, просто так, от заколдованности места... Первые слова с трудом выползли изо рта только после возвращения... Даже Принц молчал и только кивнул перед переходом, что рисунок готов...

— Там бы жить всегда, да, милый?

— Боюсь, надоест... Разве можно быть без нашей суеты? Туда надо ходить, молиться...

— Ну, нет уж! И было бы, от кого слышать такие слова! Озеро, эти кусты гигантские! Разве не хочется там побегать, искупаться летом? А молиться надо в храме... Мроган, их надо посадить, да?

— Ну, так посади... Сплети крохотные корзиночки, засыпь землёй и посади по одному... А подрастут, высадишь вдоль вот этой дорожки...

— Ну, да! В камни! Тут они корнями не пробьются...

— Тоже мне, проблема! Я тебе ямки сделаю, а ты земли натаскаешь с малышом, пусть тоже участвует...

— Как это ты сделаешь? Ты лом в руках не держал ни разу!

— Ну, во-первых, держал.. к своему стыду, а во вторых, лом и не понадобится... Давай, где тебе ямку сделать?

— Что? Прямо сейчас?

— А почему — нет? Давай, показывай...

— Ну, мой наглец, копай вот здесь...

— Здесь слишком близко к середине дорожки, ходить будет негде...

— Ага!.. Отговорочки начались? Делай, где нужно, раз ты всё знаешь...

— Ну, к примеру, вот здесь... Всё... Такая пойдёт?... Я пока поменьше... Если надо...

— Как ты это сделал?.. Нет, скажи... Всё колдовством?... Верт, а ты...

— Я так не умею, Канчен-Та... Твой милый давно обогнал меня по всем видам, а в ученики не берёт... Говорит, некогда...

Разговор возобновился за ужином. Я успел наиграться с малышами, которых в доме стало вдвое больше, летал за ними под потолком, рыча порою чрезмерно, отчего они даже захныкали в своих подвесных пилотных системах, а девушки посмотрели на меня с укоризной...

Принц нарисовал стену сарая Мастера, кусок пейзажа, в котором я не сразу признал терраску с двумя домиками. Сначала мозг возмутился, не узнав великолепия , в котором мы гуляли сегодня, но потом согласился с мудростью принца, визитка должна отображать то, что не меняется со временем...

За столом было пусто и мы невольно сгрудились на одном конце, ириты и хассаны, простые и династические, почти как одна семья без церемоний. Канчен-Та даже служанок отпустила, чтобы не маялись за спиной. Вопрос неожиданно задал Принц и я понял, что его проблемы за эти дни нисколько не рассосались, а вот мой разум неблагодарно выкинул их из головы...

— Скажите, Анушан-Апа, а новый падишах молод?

— Простить, принц, Вы спросить: "падишах"?

— Ну, да... Мы все слышали, что в вашей стране произошло несчастье, наверно вы любили своего властителя?..

— Не знать, как сказать... Для хассанов владыка как Бог... Как можно любить Бог? Я его ни разу не видеть за весь жизнь... Бог живёт на небе, а падишах во Дворец, простой смертный там не ходить, Мроган помнить, да?

— Я помню, апа...

— Он такой смешной, спрашивать меня гин-минаах, а мой плакать... Когда падишах уходить на небо, приходить другой, его сын или брат... Сейчас брат... Простые хассаны их не видеть всё равно... Только мулла кричит молитву, прославлять новый господин... Говорят, он молодой, но почему твой спрашивать?

— Брат мой, король, сказал, что у нового падишаха есть дочь, красавица, что она может стать моей женой... Почему вы смеётесь?.. Чилсара, что я не так сказал?

— Не гневайся, господин... У нас невеста должна вырасти... Пока девочке меньше десяти лет, никто не знать, нет ли у неё изъянов, мешающих рожать детей... Только когда старейшины сказать, что Бог дал ей такое счастье, она провозглашется невестой и с ней свершается таинство, обряд, только тогда её родные искать достойного мужа... А у падишах, да продлятся годы его, дети совсем маленькие, да, апа?

— Да, дочка, я думать семь лет, не больше... Только не понимать, зачем Великий Принц нужен такой жена? Чужой вера, чужой обычай, чужой язык, зачем?

— О, Анушан-Апа! Я совсем не хочу жениться, но для мира и крепкой дружбы государств иногда нужно делать то, что не хочется... Я думаю, наши дипломаты что-то напутали, а брат мой, наш король, так сильно желает мне счастья, что поторопился со своими мыслями... И к тому же, у нас договор могут составить, даже если невесте всего один год...

— Верт, а почему ты уверен, что почта вообще была? Ты видел сам это письмо?

— Даже если я держал бы его и грыз зубами, то ничего не понял бы, оно же написано не на иритском языке, а все остальные дипломатические приложения могли не совпадать по тексту...

— Принц, но тогда Вам нужно срочно устанавливать истину...

— Какую из них, Канче? То, что брат мой хочет мира на долгие годы, очевидно, иначе бы он не поддержал Мрогана и этого города не было бы вообще... Он был возбуждён, но говорил искренно...

— Я согласна с этим, но получается, что почта пришла в те дни, когда на тропе стояло две тысячи воинов, а по боковым ущельям двигался отряд Кайтара, даже, если курьер попал в долину, как он мог миновать Сторожевой? Какой сумасшедший, убегая от врага, стал бы прятаться от своей лучшей защиты? Пусть он не захотел заходить в город, но на кордоне всегда стояли королевские войска, это всем известно...

— Мроган, ты можешь гордиться! Твоя жена задала вопрос, который мы с тобой просто прошляпили... Ты-то, ладно, не до того было... Но я-то, хорош! Я позволил себе роскошь обидеться, не потрудившись задать простой вопрос, который ты сейчас слышал...