Джон Шеттлер - "Киров-2: Огненный котел"

* * *

— Торпедная атака, три единицы! — Крикнул Тарасов, немедленно переводя гидроакустический комплекс в активный режим, предполагающий выдачу импульсов с высокой частотой, чтобы отслеживать приближающуюся угрозу.

— Резко тридцать вправо! — Скомандовал Федоров.

Корабль резко изменил курс, однако Карпов понял, что хотя этот маневр легко позволит им избежать торпед, выпущенных "Интепидом", он приведет их опасно близко к торпеде, сброшенной "Альбакором-II" Тома Уэлса.

— "Шквал"! — На автомате крикнул он.

Ракето-торпеда вылетела из пусковой, захватила цель в считанные секунды, и понеслась к ней с невероятность скоростью. Карпов взглянул в иллюминаторы левого борта и увидел медленно оседающий столб морской воды от взрыва, и угрожающие пенные трассы еще двух торпед позади корабля. Затем все стихло. Осталось лишь далекое зарево пожаров над британскими кораблями. Тарасов доложил, что все в порядке.

Корабль довернул на курс 292 градуса, все еще двигаясь на полной боевой скорости. Последние сорок минут они проходили залив Альмерия, обогнув еще один плоский мыс, выступающий в Алборанское море. Федоров мог видеть впереди темную морщинистую возвышенность скалистой береговой линии, поднимающейся на высоту более 1 800 метров. Корабль направлялся прямо к берегу, несмотря на опасность подводных лодок, которые могли скрываться у побережья. Но это было единственное свободное пространство на северо-западе, хотя он и понимал, что вскоре им придется довернуть налево, чтобы обойти Кабо Сакратиф. Тем не менее, они, наконец, вышли из зоны досягаемости орудий британских линкоров, и дистанция между ними росла с каждой минутой.

Они увидели яркие оранжевые сполохи последнего залпа своих преследователей, а затем британские орудия замолчали. На "Нельсоне" продолжался сильный пожар, дым был настолько густым, что вся надстройка была затянута сажей, и кораблю пришлось изменить курс, чтобы персонал мостика смог, наконец, получить глоток свежего воздуха и продолжать работу. "Родни" выпустил последний мстительный залп, и снаряды башни "А" легли так близком к корме "Кирова", что на крейсере ощутили удар. Тем не менее, более он не мог продолжать огонь.

На британских кораблях поняли, что морской дьявол, которого они преследовали, все-таки ушел. "Киров" неуклонно продолжал удаляться, и они не могли догнать его. Грамотно рассчитанный курс перехвата обеспечил им лишь краткое окно возможностей. Находящийся на "Родни" адмирал Фрэзер принял командование эскадрой и приказал повернуть на 30 градусов влево. Сифрет был жив, но все еще без сознания, так что его унесли с мостика вниз. Кроме того, Фрэзер получил сообщение от адмирала Сент-Листера, что "Индомитейбл" подвергся удару одной из ракет, побившей полетную палубу и причинившей тяжелые повреждения ниже. Они не могли потерять еще один авианосец. "Игла" уже было более чем достаточно, так что он принял разумное решение отвести свои избитые корабли на юг, чтобы прикрыть авианосцы. Большинство эсминцев также были сильно избиты, за исключением "Интепида", который остался совершенно невредим, несмотря на то, что подошел к этому дьяволу ближе, чем кто бы то ни было.

Гул орудий и вой ракет медленно утих, и над морем снова воцарилась тихая ночь. "Бой в Альмерийском заливе" шел более часа, и теперь завершился. Хотя "Родни" и "Нельсон" получили более чем тяжелые повреждения, британцы могли завить, что не первыми вышли из боя, что это враг сбежал в ночь уходя за счет превосходства в скорости от огня их 406-мм орудий. Для кораблей типа "Нельсон" это была обычная история. "Шарнхорст" и "Гнейзенау" сбегали от них, они были недостаточно быстры, чтобы догнать "Бисмарк" или "Тирпиц", пока первый не был поврежден самолетами с "Арк Ройяла", и только потому "Родни" смог его настичь. Для них бой прошел и ушел. Они оба уцелели, чтобы вернуться к напряженной службе по сопровождению конвоев. Они все еще являли собой грозную силу, но время их славы ушло безвозвратно.

Когда атака эсминцев провалилась, а авиация понесла настолько тяжелые потери, Фрэзер понял, что с его людей было достаточно на одну ночь. Они сделали все возможное, и за этот бой многие будут награждены, но слишком многие — посмертно. Увидев, что эсминец "Интепид" отводит остатки флотилии на юг, он приказал развернуться и уходить на соединение с авианосцами. Затем целенаправленно направился в радиорубку, чтобы приказать отправить сообщение Тови. Это были всего три коротких слова, которые выражали всю полноту того, что его силы не смогли выполнить поставленную задачу.

"Джеронимо... Джеронимо... Джеронимо..."

* * *

Подводная лодка "Талисман" неподвижно висела в прохладных спокойных водах у побережья Адры. Гидроакустик слышал бушующее выше морское сражение. Командир лодки, лейтенант-коммандер Майкл Уиллмотт приказал опуститься на перископную глубину. В свое время он принимал участие в нескольких захватывающих походах в Северную Атлантику. Его лодка вела охоту за крейсером "Принц Ойген", а также один раз пыталась атаковать "Шарнхорста" и "Гнейзенау". 12 марта он счел, что обнаружил их, приказав погрузиться для атаки. Однако выйдя на позицию для пуска торпед, он внезапно понял, что видит перед собой "Родни" и "Короля Георга V". Тогда он вышел из положения наилучшим образом, представив случившееся как учебную атаку, и доложил на линкоры о своем присутствии.

Теперь он слышал на юго-востоке грохот орудий "Родни", как и звуки снарядов, рушащихся в бурное море. Старый перечник может быть раздражительным, если захочет, подумал он, радуясь, что не выпустил по нему торпеды тогда. Этой лодке словно было суждено постоянно занимать не ту сторону в войне. Год назад он атаковал, как полагал, вражескую подводную лодку, позднее узнав, что это была HMS "Отус" Фавелла. К счастью, торпеды прошли мимо. Совсем недавно он вел охоту за немецкой подводной лодкой в Бискайском заливе. Всплыв, чтобы догнать цель, она была обнаружена и атакована глубинными бомбами британским гидросамолетом "Сазерленд"!

"Талисман" получила достаточно серьезные повреждения и утром 13 августа направилась в Гибралтар для ремонта. Операция "Пьедестал" находилась в самом разгаре, так что он был рад возможности отдохнуть от служебного долга, пока инженерный состав лихорадочно вел работу в доке. Слишком лихорадочно, подумал он, вспомнив, как отвел в сторону своего помощника с просил, в чем дело.

— Не могу сказать, что знаю, лейтенант-коммандер, — ответил тот. — Нам просто поставили задачу подготовить лодку к выходу до заката. Это все, что я знаю.

— Сегодня? Да ты посмотри на нее! Весь корпус в хлам.

— Не беспокойтесь, сэр, мы все исправим... Но я бы советовал вам не погружаться на большую глубину, сэр.

Уиллмотт был сбит с толку, однако к 15 часам того же дня получил приказ выйти в Алборское море и занять позицию поблизости от побережья Испании, с целью слежения за мятежным французским линейным крейсером. Он обнаружил его примерно в 04.00 14 августа.

По крайней мере, какой-то толк от этого был, подумал он. Он мог застрять в кабинетах в недрах Скалы, отвечая на ворохи утомительных вопросов об инциденте с "Сазерлендом". Он наблюдал быстроходный капитальный корабль, и, Господи, это было просто ничего себе! Он проследил за угрожающим силуэтом корабля, более всего напоминающего линейный крейсер, и получил доклад гидроакустика о том, что последние полчаса он следует на всех парах прямо на них. Все, что ему оставалось, это произвести пуск.

— Убрать перископ! Аппараты один и четыре товсь! И живее, живее!

Члены экипажа бросились по своим постам, и аппараты были подготовлены в рекордные сроки. Он снова поднял перископ, проверяя позицию. Цель все еще продолжала приближаться на высокой скорости, и находилась примерно в 3 000 метров. Он мог бы произвести пуск с большой дистанции — или спокойно дождаться, когда вражеский корабль подойдет ближе. Пока он раздумывал над этими вариантами, везение закончилось. Нечто с молниеносной скоростью пронеслось по морским глубинам и ударило по его лодке. Он ощутил сильный взрыв, затем услышал со стороны кормы жуткий скрежет сминаемого металла и рев морской воды. Кормовую часть просто оторвало.

В последние моменты своей жизни он посмотрел широко раскрытыми глазами на пораженного старшего помощника и сказал:

— Господи, Джонни, в нас попали!

Это были последние слова, сказанные кем-либо на подлодке.

* * *

Наступил промежуток относительного спокойствия, и все на "Кирове" вздохнули с облегчением на своих постах после того, как "Шквал" поразил вражескую подлодку. Тарасов доложил, что все чисто, и Карпов заметно расслабился. Его плечи поникли, а на лице отразилась усталость. Они выдержали испытание последних трех часов, уклонившись от множества вражеских ударов за счет всего, что могли дать им их навыки и удивительные технологические преимущества корабля.

Федоров оценил позиции вражеских надводных соединений на радаре и понял, что они все же прорвались. Сверившись с навигационной системой, он вывел корабль на курс 250. От Гибралтара их все еще отделяли 240 миль. Было запросил у него сбавить ход, чтобы проверить какие-то возможные повреждения на корме. Он приказал сбавить ход до двадцати узлов и несколько изменить кус на запад, где, как он полагал, теплые воды не смогут обеспечить никакого укрытия подводным лодкам.

Однако он ничего не знал о кодовом сообщении, которое было передано Фрэзером Тови и означало, что противник ушел от "Соединения "Z" и направляется на запад. Ничего он не знал о приближающемся Флоте Метрополии, который как раз прошел Лиссабон и продолжал мчаться на юг. Его единственными мыслями было то, что они обошли "Соединение "Z" и оказались вне зоны досягаемости их 406-мм орудий, и вряд ли окажутся в ней снова. Он намеревался набрать тридцать узлов при первой же возможности и начать прорыв через Гибралтар в 9-10 часов утра.

Но, как это обычно бывает с идеально составленными планами, он пошел насмарку.

ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯ

ЗА ЧАС ДО ПОЛУНОЧИ

"Чтобы поступить действительно разумно, нужно нечто большее, чем разум"

— Федор Достоевский, "Преступление и наказание"

ГЛАВА 31

* * *

Еще одна атака из Гибралтара последовала до рассвета. Это был хорошо согласованный налет как самолетов наземного базирования, так и оставшихся ударных самолетов авианосцев Соединения "Z". Как и раньше, летчики действовали отважно, однако были замечены сразу после взлета и тут же взяты на прицел смертоносными комплексами "Кинжал" задолго до того, как смогли представить собой реальную угрозу. Однако этот налет стоил им еще восемнадцати ракет комплексов "Кинжал", прежде, чем Роденко доложил, что уцелевшие ломают строй и отворачивают. До того они уже истратили двадцать четыре ракеты на отражение первого удара самолетов с авианосцев.

— Доложить боезапас, — напряженно сказал Федоров.

Самсонов обратил внимание на его лицо, похожее на выражение карточного игрока, наблюдавшего, как его запас фишек все тает, притом, что он выигрывает партию за партией, однако не получает ничего.

— Остаток тридцать семь, товарищ капитан. Остаток комплекса "Форт" тридцать пять.

— Что по ударному вооружению?

— Девять "Москитов-2", девять MOS-III "Старфайер", восемь П-900.

Это вызывало определенную озабоченность. Он посмотрел на Карпова, и его глаза ясно выражали мысль, которую он намеревался донести.

— Двадцать шесть ракет, — медленно сказал он. — Это все, способное причинить серьезный ущерб кораблям, что остается в нашем распоряжении. Когда исчерпаются и они, это непобедимый ракетный крейсер станет не более чем плавучей зенитной батареей, а когда закончатся и зенитные ракеты, у нас останутся лишь зенитные орудия, а когда закончатся снаряды для них, мы станем столь же беззащитны перед вражеской авиацией, как рыболовный сейнер. По показаниям Роденко мы не потопили ни одного из британских линкоров, хотя явно причинили серьезные повреждения. Соединение "Z" по-прежнему следует за нами, хотя я полагаю, вступят в бой с меньшей охотой, если вступят вообще. Тем не менее, вскоре их усилят крейсера Соединения "Х" адмирала Берроуза. Они сопровождали конвой к самой Мальте и, хотя понесли значительные потери, все еще способны усилить Соединение "Z" несколькими эсминцами и двумя поврежденными крейсерами — "Нигерия" и "Кения". Я полагаю, они составят единое соединение, которые воспрепятствует нам в отходе на восток, если Гибралтарский пролив станет для нас слишком сложной преградой. Они уже должны потушить пожары на линкорах и являют собой опасную силу, подступающую к нас сзади.

— Нет, мы продолжим прорыв к проливу, — сказал Карпов. — Что они смогут бросить против нас? Какие корабли имеются в Гибралтаре?

— Я не могу быть уверен, — сказал Федоров. — Справочная информация уже не является исчерпывающей, и многие вещи находятся в полном беспорядке. Эсминцы тасуются из одной оперативной группы в другую, а история начинает напоминать черт знает что. Однако, нам повезло, что большая часть их кораблей все равно была отправлена на восток для обеспечения операции "Пьедестал", но все, что имеется в Гибралтаре, будет развернуто, чтобы заблокировать пролив. Учитывая состояние нашего боезапаса, мы должны быть предельно аккуратны в его использовании.

— Там могут быть капитальные корабли?

— Нет, по крайней мере, в этом можно быть уверенным.

— Тогда будет достаточно артиллерийских установок. Наше преимущество в скорости и точности и точности стрельбы настолько высоки, что мы легко справимся с их крейсерами и эсминцами. Самсонов, доложить боезапас.

— Израсходовано 434 снаряда из 3 000.

— Отлично. То есть более 2 500 снарядов. Я предлагаю поднять Ка-40 для разведки. При включенных средствах РЭБ противник не сможет обнаружить его, кроме того, он способен защитится от всего, что может его атаковать. Помимо того, он может выставить буи, чтобы проверить пролив на наличие подлодок. Мы узнаем, что на руках у противника и сможем принимать более адекватные решения и наилучшим образом использовать оставшийся боезапас.

Федоров задумался.

— Это наш последний вертолет, — сказал он. — Но все же, думаю, будет неправильно держать его в ангаре, будто его у нас уже нет. Хорошо, мы рискнем. У нас достаточно топлива, особенно учитывая, что двух других вертолетов уже нет. Действуйте. Я должен доложить Вольскому о ситуации. Дальнейшие действия имеют решающее значение, и я должен держать его в курсе.

— Разумеется, — Карпов кивнул, хотя в душе хотел, чтобы они сами решили этот вопрос. Вольский был опытным и компетентным командиром, но Карпов полагал адмирала слишком осторожным и считал себя лучшим тактиком. Они преодолели уже тысячи миль через враждебные воды, и корабль хорошо себя показал. Он гордился собой и был уверен, что сможет завершить последний этап своего марафона благополучным прорывом в Атлантический океан.

Все изменили два рапорта. Первый из них поступил от командира дивизиона борьбы за живучесть Быко. Проблема находилась на корме, около которой пришлось два близких разрыва вражеских снарядов. Вода поступала в отсеки, в которых находились жизненно важные механизмы, управляющие гребными валами корабля.