Часть 2. Душою по лезвию.

Тут одну оговорочку сделать требуется. Помнится, мамочка моя — дай ей бог долгих лет вне зависимости от моего отношения — сетовала не на шутку, что дочка никакого интереса к мальчикам не проявляет. Уж не застряла ли в младенчестве всерьез и надолго? Не застряла, мамуля, не застряла. И интерес определенный был. Только не к одногодкам совсем. Я об этом никому не заикалась. И никак свои позывы не проявляла. Но тянуло меня лет с двенадцати исключительно ко взрослым мужчинам. Почему — сознаю прекрасно. Подсознательно я искала в них образ защитника и отца. Мечтала о том, кто оберегал бы меня и отзывался на мою любовь. Мне так необходимо было ощутить себя нужной, мне так хотелось хоть капельку нежности и ласки. А Краасс умудрился подойти по всем статьям. Он избрал ну просто идеальную наживку. И я, как говорится, попала и пропала. Сходу и навсегда. И сейчас отношение не поменялось, можешь не спрашивать. Здравомыслия стало больше, не без того. Но чувства-то при мне остались.

— Он применил гипноз. Ты это понимаешь?

— В том-то и закавыка, что нет. Необходимости не возникло. Не исключено, что меня обработали позднее. Не исключено, что продолжают обрабатывать. Но тогда.... Да я как собачонка бездомная, впервые почувствовавшая ласку вместо ожидаемых пинков, готова была бежать за ним куда угодно и на каких угодно условиях!

Наша встреча окончилась вполне целомудренно и мирно. Меня во второй раз препроводили домой. Опять назначили свидание. Правда, в странноватом стиле, скорее напоминающем жесткий и неоспариваемый приказ. Вот когда я и засомневалась, и испугалась. И, наверно бы, застопорилась с продолжением общения. Но случилось непредвиденное и ужасное. Не знаю, что нашло на моего отца, какая его муха укусила, отчего он с катушек слетел. Ведь, каким бы он там ни был, но он не нелюдь бездушная. И в здравом уме, не по пьяни, старался не применять силу. А тут, внезапно, будто ума лишился! У меня любимица была, кошка дворовая. Я её из крошечного котенка выкормила. Ухаживала, души не чаяла. Она моей подружкою была, моим маленьким добрым хранителем.... Такая ласковая, такая деликатная, умница, каких поискать. Помниться, я чуть не с год родителей умоляла разрешить мне её домой забрать. Отказали. Отмахнулись. Снова. Как всегда. Потому что, я была кем? Ребенком "несмышленым"! И просьбы мои что? Да просто блажь глупая!..

В общем, чтоб сантименты ненужные не разводить, подытожим. Папочка мой в то утро Василинку убил. Позвоночник перебил кирпичом. Она уходила в жутких муках. И долго так. И соседский маленький мальчик все это видел. Он мне и рассказал, в подробностях. Представляешь, что пережил этот малыш? Он, ведь, тоже любил эту кошку. Тоже за нею ухаживал.

И вот тогда, Носферату, во мне впервые проснулся зверь. До сих пор не разберусь толком, как это произошло. Но я его уничтожила. Я заперла его в машине и подожгла. И наслаждалась, пока он горел. Каждым его воплем наслаждалась.... Я, словно, раздвоилась, Нэттэ. Одна половина моей души оставалась в теле и наблюдала за происходящим. А вторая настигла его и убила. Потом я потеряла сознание, кажется. И воспоминания о своем выходе из тела тоже. Подробности всплыли в памяти только спустя месяц. А до этого, я уверена была, что смерть отца — совпадение. Справедливый и своевременный несчастный случай.... Смешно! — Аля вытолкнула последнее слово с ледяным презрением. Носферату невольно вздрогнул. — Из потемневших отрешенных глаз на него насмешливо глядела Смерть. Глядела и забавлялась!

— А-ли-ра! — успокаивающим шепотом позвал он. — Все в порядке, дружочек. Все в прошлом.... Не казни себя, девочка. Успокойся.

Оборотень отлично понимал, он уговаривает сейчас вовсе не ребенка. Он подбирает ключики, чтобы усыпить очнувшегося от спячки дракона. Нежно поглаживая её ладони, он продолжал говорить что-то — тихо, ласково, проникновенно. И это принесло плоды. Посидев некоторое время без движения, Аля глубоко вздохнула. Взгляд прояснился.

— Прости, Нэттэ. — пролепетала жалобно. Я все еще плохо его контролирую. Нам лучше закончить этот разговор.

— Хорошо, Алира, как скажешь, — согласно подчинился он. — Но у меня, в связи со всем тобою изложенным, возникли определенные подозрения. И, как следствие, соображения. Озвучить позволишь?

— Ой, нет, пожалуйста, — Аля ухватилась пальцами за виски. — Голова!.. Давай попозже чуточку, ладно?..

— Нет, ну что за милейшая картинка! Ни дать, ни взять — два голубка на жердочке! А еще говорят: собака с кошкой не уживаются.... Алира! Я тебе разрешал его сюда притаскивать?

Вскочив и вытянувшись, девочка растерянно смотрела на остановившегося в проеме трансформера. Краасс выглядел крайне раздраженным и нервозность свою скрыть даже не пытался.

Смерив Алю и оборотня недовольным взглядом, рагезт прошествовал вглубь отсека. Тяжело рухнул в кресло. Скомандовал:

— Ко мне, Алира! — Не поворачивая головы, выплюнул, — Пес убирается в будку и ждет вызова!..

Носферату беззвучно поднялся, спокойно тронулся к выходу, незаметно, краем зрения наблюдая.

Полулежа на широком сидении, трансформер обращает руки ладонями кверху. Девочка подходит, садится у ног, на ковер. Укладывает свои ладошки поверх. Рагезт втягивает воздух продолжительным вздохом, веки смыкаются. Аля в полуобороте бросает на оборотня извиняющий, грустный взгляд. Отворачивается. Кладет голову хозяину на колени.

Носферату бесшумно и быстро выходит из отсека.

Глава 50

Минуты струятся, текут. Пульсация бегущего огня отдается в ушах перестуком сердца. Положив подбородок ему на колени, Аля, не шевелясь, наблюдает. Глаза трансформера закрыты. Веки чуть подрагивают, будто ему что-то снится. Дыхание поверхностное и учащенное. Девочка улыбается, доверчиво и кротко. Шепчет одними губами: "Я люблю тебя!.."

— Знаю малыш. — Он открывает глаза. Пожимает несильно её пальцы. Отпускает.

— Ты мне расскажешь? — робко спрашивает Аля.

— Пожалуй, да. — Он криво усмехается уголком рта. — Появились проблемы, Алира.... Существенные.... И решать их нужно немедля. Иначе последствия нанесут нам большой урон.

— Я поняла. — Аля произносит это покорно и безнадежно. — Когда?

— Завтра, девочка. Завтра после полудня. — Он пристально вглядывается в её лицо.

— Хорошо. — Бесстрастно соглашается Аля. — Что мне делать?

— Прощаться с Центалом. — Мягко отвечает он. — Испросить благословение и настроиться морально на предстоящий перелет. Я знаю, что тебе страшно. Но ты сумеешь справиться. Ты у меня храбрая девочка.

— Справлюсь! — Твердо говорит она. — Какие проблемы?

— Восстание. Пока только на одной планете. Но, если не предпримем срочных мер, вполне окажемся на пороге затяжной и кровопролитной войны.... Я должен остановить это безумие... пока еще не поздно!

— Я смогу помочь?

— Да. И я на тебя рассчитываю. Но ты станешь выполнять все, что я потребую, без малейших колебаний и нерешительности. Ясно?

— Конечно. — Подтверждает она уверенно.

— Мне придется восстановить пса в его военной должности. Он будет полезен, думаю. Но тебе указание отдельное — глаз с него не спускать. Сама понимаешь, доверять я ему не могу.

Аля кивает. Снова укладывает голову ему на колени. Он ласково поглаживает её по щеке. Улыбается хитровато:

— А сейчас мой ребенок кое-что для меня сделает. Кое-что, из того, что обещал.

Аля смотрит — удивленно и вопросительно. Он легонько надавливает пальцем ей на кончик носа.

— Заботы и хлопоты начнутся с утра пораньше. Но сегодня — я намерен развлекаться. Зэер недавно проговорился о вашей интересной клубной вылазке. Знаешь, а мне идея понравилась!

Аля ошеломленно моргает. Краасс смеется.

— Далеко ходить не будем. Ближайший мегаполис подойдет. Я беру тебя и оборотня. Зэер — Денио и Арео. И ты, мой котенок, сыграешь в нашу зажигалочку. Я смотрю, у тебя это получается просто идеально. Так что, давай, быстренько самоорганизуйся и Носферату подтолкни. До вечера времени предостаточно. Тебе все понятно?

— Да. — Упавшим голосом бормочет Аля.

— Молодец. Приступай тогда. — Краасс активирует визифон. — Я тебя предупрежу за полчасика до отправления. — Небрежно помахивает ладонью, отворачивается.

Аля, загнав эмоции поглубже, устремляется к выходу. Утверждать, что ей неприятно, это просто ничего не сказать. И на Зэера она обижена всерьез. Ну кто его за язык тянул, зачем он разболтал Краассу?! Теперь кулаками махать поздно. Нужно Носферату "обрадовать" и себя в равновесие привести. "Ой, не углубляйся, Аля!.. Делай, давай, и не раздумывай.... Господи, противно-то как!!!.."

* * *

— Вот такого от тебя я точно не ожидала! — Аля смотрела на него в упор обиженно и раздосадовано. — Зачем ты ему рассказал?! Я думала — мы друзья!

Зэер шагнул вперед, попытался взять за руку. Она отдернулась, отмахнувшись.

— Не трогай меня, пожалуйста! Я вообще не хочу разговаривать с тобою. Но понимаю, это тоже не выход. Поэтому, попробуй объяснить, но только без уговоров и сожалений притворных!

Он слегка пожал плечами. Растерянно и удивленно посмотрел. Потом, очевидно, сообразил-таки. Улыбнулся натянуто.

— Я обязан отчитываться перед ним, за все наши с тобою совместные действия. И за все мои действия касательно тебя, Алира. Такова моя работа. С твоей стороны странно было бы ожидать иного.... Не пойму другого — что страшного и крамольного ты усматриваешь в сегодняшней ситуации?

— Мне... мне неприятно! — она потерялась под его пристальным прямым взглядом. Вы же попросту убивать идете с моей помощью. Вы меня как наживку собрались использовать! Это очень красиво, да?! Это так по дружески, ничего не скажешь!

— Алира! — Он быстро ступил к ней, взял за плечи. Глядя в налитые слезами глаза, продолжил — решительно и убежденно, — почему не хочешь посмотреть на ситуацию иначе?.. Ты нам помогаешь, да. И мы тебе благодарны. Искренне! И мы все, включая тебя, получаем свою дозу удовольствия и адреналина. Ведь тебе понравилось в прошлый раз, да еще как понравилось! Я же не глухой и не слепой, девочка. Ты наслаждалась атмосферой и собою не меньше меня. Ты потом еще несколько дней горела и на крыльях летала.... Мы одинаковы теперь, пойми уже наконец. Мы — равны. Ты, такая же, как и я!

— Зэер?! — Аля пораженно глядела на него. — А ты осознаешь, что ты мне сейчас сказал?!

— Ну да! — Он улыбался, и в глазах его было столько любви, и доброты, и понимания, что Аля едва не разревелась в голос от переполняющих её чувств.

Рагезт обнял её, прислонил головою к своему плечу, похлопал по спине, тихонько, успокаивающе:

— Эй, малыш, ты чего это?.. А ну-ка воду убери. Я с маленькими и сопливыми капризулями не дружу.... Чего это ты удумала, а?!

— Спасибо! — Прошептала девочка, вытирая набегающие слезы. — Ты и в самом деле так считаешь?!

— Разумеется, Алира. — Он немного отодвинул её от себя. Опять заглянул в пылающее смущением и благодарностью лицо. — Ты, для меня, равная. И от слов своих я никогда не откажусь. Я всегда буду твоим другом, запомни. И ты можешь рассчитывать на мою поддержку при любых обстоятельствах. С одной оговоркой. Ты не будешь забывать, кто ты теперь и пытаться опускать себя на уровень этих слабых и безвольных существ. Давай-ка, мы с тобою обыграем сложившееся положение по-другому!

Мы — охотники. И мы поступаем так, без разницы — нравится это кому-то или нет. Но, когда мы находим добычу в такой вот разгульно-праздной обстановке, это намного лучше. Тогда мы не трогаем невинных и чистых, душою и телом. В подобных местах их встретить почти что нереально. Мы берем только тех, кто сам настроен на контакт и вседозволенность. Их легче пить, они до последнего не сопротивляются. И нам не нужно рыскать по городу в поисках очередного подходящего объекта. Все эти объекты оказываются уже собранными и, если так выразиться можно, подготовленными к истории "с продолжением".

— Ну а я там зачем? — спросила Аля ворчливо, но уже без былого противостояния и недовольства.

— А ты заводишь их, и заставляешь дергаться в спазмах самобичевания и зависти сумасшедшей. И они, во что бы то ни стало, хотят тебя превзойти хоть в чем-то. Они же понимают, в этот момент — ты единственная среди всех них королева бала. На тебя одну устремлены страждущие взгляды. Ты — богиня, средоточие мужского вожделения. И до тебя им, красоткам, как пешком до Луны по гравию. И они, прям, горят и пламенеют. И, от зависти черной, по потолку прыгать готовы. И вообще на все готовы, лишь бы доказать себе, удостовериться — они не хуже, они еще о-го-го! И тут, неожиданно, внимание на них обращается. Глубокое такое, проникновенное. Да еще кем?!..

— О-о, нарцисс распустился. И расцвел — махрово и вычурно. — Проронила девочка с ехидцей. Зэер с показательной гордыней вздернул голову, показав кончик языка.

— А вот и нет! — Заявил уверенно и лукаво, — Я вещаю правду жизни! Они, в этот момент, на все согласны безоговорочно. А мы лишь берем предложенное. Все довольны.

— Ага, — кивнула Аля насмешливо. — Они вам потом благодарственно ручками машут с того света и рассказывают, как им хорошо.

— А, может быть, и так! — Хохотнул он довольно. — Я пока не проверял. Но клятвенно тебе обещаю. Как окажусь там сам, непременно поинтересуюсь.

— Типун тебе на язык, Зэер! — Аля даже замахнулась на него. — Такими вещами не шутят. Никогда не смей этого говорить, слышишь?!

— Повинуюсь, принцесса! — Смеясь, он поцеловал ей руки. — Ну что, ты все еще на меня злишься?

Аля вздохнула, потупилась.

— Ты же знаешь, что нет.... — Подняла глаза. — На тебя невозможно злиться. По крайней мере — долго! — погрозила кулачком.

— Замечательно! — отозвался он. — Я цвету. Как это? Ах, да — махрово. И пахну. Надеюсь, приятно!.. Пошли?

— Угу, куда деваться-то. — Аля решительно взяла его под руку. — Веди, тогда, кавалер. Показывай хорошие манеры!

* * *

И снова полет души. И зарево пламенных глаз. И вновь безумие танца влечет её и окрыляет. И, будто бы, и нет ничего — ни стен, ни огней, ни беснующейся в угаре экстаза толпы. Она парит над миром на невидимой сцене Вселенной. Она бежит по звездам, словно по облакам из далеких детских мечтаний. Она взмывает в неведомое и погружается в первоисточник — Созидания и Света. Она танцует.... Босою.... На лезвии.... Своей Любви!

И отдает себя чувству. И отдает себя ритму. И, возродясь из бездушной глубины мрака и хаоса, возносится в небеса светочем новой Жизни!

Сегодня её вечер, её последний вечер на Земле. И она прощается сейчас с родиной, как тот самый, желторотый слеток, что балансирует над бездной неизвестности. Он боится, и дрожит, и ежится, но готов уже отпустить поддерживающую его ветвь и ринуться вниз головою. В новое и настоящее!

Завтра она, быть может, в последний раз встретит рассвет и окунется в лучи звезды по имени Солнце. И проводит его глазами. И всплакнет, наверное. И сожмет свое сердце в кулак, чтоб оно не разбилось в осколки от страха и боли разлуки. И пересилит себя — в который по счету раз. И сумеет, вложив ладонь в его руку, шагнуть в завесу транскоридора, не замерев и не оглянувшись. Она все выдержит, все снесет, все примет. Ради Него. Ради единственной и всеобъемлющей своей любви. Ради будущего, которое он ей дарит. Что бы оно ни несло в себе!..