— Ладно, с ними понятно. Но ты-то, Алекс! Как ты во все это ввязался?
— Я? — мне показалось, что Агорник слегка смутился. — Подслушал их разговор касательно тебя и решил, что если тебе со стороны начальства грозят неприятности, то моя помощь не помешает. Я и так оставил тебя без поддержки все эти дни.
Я хотел было возразить своему наставнику, но сделать это мне не дала Лигранна.
— Жаль прерывать такую задушевную беседу. — разнесся по круглому залу ее звонкий голосок. — Но я не перестаю удивляться бестактности людей. Прийти к кому-то в гости и полностью игнорировать хозяйку. Касий, может ты наконец познакомишь меня со своими друзьями?
Все мои "друзья" оказались чрезвычайно удивлены женскому голосу в этом мрачном месте. Видимо, никто из них, отвлеченных сотнями плотоядно взирающих на них глаз, не приметил в отдалении стройной фигуры, вольготно расположившейся на травяном троне. Зато теперь все со смешанными эмоциями изучали ее.
— Ну что же, господа инквизиторы, — со вздохом сказал я. — Если вы так стремились узреть, что же такого интересного я нашел в городской канализации, то своего вы добились. Перед вами колдунья, терроризирующая этот город.
— О, спасибо Касий, что так эффектно представил меня. — кивнула мне чародейка.
— О, Высший! Нет! — первым все последствия от этой встречи и то, что ни одно из них не сулит ему ничего хорошего, понял Ганс Вебер.
Агорник и Малек не на много от него отстали. Выпучив глаза и открыв рты, они в страхе уставились на изящную женскую фигуру. Инквизитор Брут оказался тугодумом. А быть может просто что-то застило ему глаза.
Наклонившись над плечом Вебера, Корвут довольно громко зашептал ему на ухо так, что слышно было нам всем:
— Ты ведь отдашь ее мне, Ганс? Пожалуйста, дай ее мне. Я хочу ее! О, она у меня все расскажет! Все, что совершила, все ее тайны, секреты. Я все у нее выпытаю. Только отдай ее мне!
Услышав его тираду, альва громко и весело рассмеялась. Похоже эта парочка, специалист по допросам и колдунья, стоят друг друга. Оба чокнутые на всю голову.
— Что же ты стоишь? Почему не выполняешь свою работу? — высоким, как он сам, голосом спросил меня экзорцист. Наверное, впервые за все наше с ним знакомство он обратился ко мне лично. — Прибей гадину!
— Если ты не заметил, — с плохо скрываемым сарказмом ответил я ему. — Здесь есть небольшое препятствие, в виде нескольких сотен верных ей, словно псы, крысолюдов.
— Значит нам каюк? — ни к кому собственно не обращаясь, спросил Алекс. — Волшебница спустит на нас свою свору?
— О, нет, пухлячек. Прости, не знаю твоего имени. — вежливо улыбнулась ему альва. — Я не хочу, чтобы мои воины пострадали в схватке с вами, их и так мало, и они нужны мне для другого. Нет. Вы прекрасно справитесь со всем сами.
Сказав это, женщина встала с живого кресла и выпрямилась во весь свой немаленький рост.
— Стой! — крикнул я, поняв, что сейчас произойдет. — Не надо.
Но чародейка не обратила на меня никакого внимания. На незнакомом для меня языке она прокричала несколько непонятных слов, и из ее глаз, точно как из моего фонаря, полился свет. Когда это свечение достигло нас, я почувствовал, будто через мой череп прошла призрачная рука, и стала там хозяйничать. Легко, одним усилием воли, я вытряхнул эти липкие пальцы из своей головы. Остальным повезло меньше. Обернувшись к своим коллегам по ордену, я увидел в их глазах злобу. Чужую злобу.
— Убейте Касия. — указала им рукой на меня проклятая колдунья, и злоба эта обрела цель для выхода.
Четыре фигуры шагнули ко мне, три твердо и убежденно, а одна неуверенно.
— Нет. — будто страдая от боли закричал вдруг мой духовник. — Я не могу опять подвести своего подопечного. Только не снова.
Алекс сбился с шага и, обхватив себя руками, точно раздираемый изнутри противоречивыми чувствами, сложился, сев на корточки.
— Надо же, какие сильные эмоции. — услышал я озадаченный голос Лигранны.
Оставшиеся трое, не обращая внимания на Агорника, продолжали идти на меня, но я шептал благодарную молитву Высшему за то, что рядом с ними не стоит мой наставник.
Троица моих бывших, если не товарищей, то соратников, брала меня в полукольцо. Каждый из них уже сжимал в руках свое оружие. Если у Якоба и Корвута это были мечи: кацбальгер и фальшион, то Ганс был вооружен шестопером, оружием, больше подходящим для сражения с противником в тяжелой броне, чем с легким воином. Впрочем, обманываться я не стал, ситуация сложилась прескверная. Биться насмерть с инквизиторами и экзорцистом я не собирался, да и не смог бы, наверное, умышленно поднять оружие против собратьев по вере. Но и защищать себя от смерти — это святое право каждого. Единственным, видевшимся мне выходом было обезвредить служителей ордена, не нанося им серьезных ран. Поэтому я так и не достал из-за спины свои палаши. Правда на это была и другая причина. Я клялся обнажать их только перед лицом магов.
В общем, мой план был предельно прост. Завязать бой, при оказии обезоруживая своих противников, и ждать подходящего случая, чтобы атаковать чародейку. Иллюзий, по поводу того, что это будет легко сделать, я не питал. Если против тебя стоят трое вооруженных людей, желающих тебя угробить, а ты не только безоружен, но еще и не имеешь право нанести их здоровью большой ущерб, то каким был ловким и умелым воином ты бы не был, поможет тебе только удача и рука Высшего на твоем плече. А я не являюсь отменным бойцом. То есть, я неплох, но слишком узкоспециализирован.
Первым меня атаковал Брут. Широким, маховым движением он попытался прочертить линию своим мечом поперек меня. Я отпрыгнул от него, но тут же очутился в зоне поражения Вебера. У Ганса, оказавшегося со мной лицом к лицу, времени для замаха не было, и он, не мудрствуя слишком, ткнул меня своей тупой, но тяжелой, железкой в лицо. Я увернулся и, шагнув к нему вплотную повис на руке, а затем ударил локтем в подбородок. Промахнулся, взяв несколько выше. Губы у его инквизиторства лопнули, точно перезрелый плод. Развивая свой успех, я уперся ногой Гансу в живот и толкнул в направлении спешащего к нам Корвута. Двое инквизиторов столкнулись и потеряли равновесие. Я выиграл себе пару мгновений и прыгнул на Якоба.
Мой расчет на то, что экзорцистов искусству боя обучают гораздо хуже, чем инквизиторов, оправдался. Малек повелся на первое же мое ложное движение и позволил мне приблизиться к нему на ту дистанцию, где орудовать мечом ему было неудобно. А получив от меня коленом в пах, вообще выронил свое оружие, забыв обо мне и полностью сфокусировавшись на своей боли, упал на колени. На всякий случай я добавил ему ногой по голове. Якоб, роняя капли крови, растянулся на травяном ковре. Один выбыл.
Но видимо слишком я увлекся экзорцистом. Не успел я повернуться к оставшимся противникам, как мне сбоку прилетел удар с такой силой, будто лошадь лягнула. В ребрах что-то явственно хрустнуло, и я покатился по полу. Хотел тут же вскочить, но боль спазмом сковала мышцы. Удалось только принять сидячее положение и вскинуть голову. Надо мной, самодовольно ухмыляясь, стоял Ганс и поглаживал рукоять своего шестопера. Ни слова не говоря, он сделал новый замах.
Спасение ко мне пришло снова в лице моего духовника. С криком "не смейте трогать моего подопечного" Алекс, разогнавшись, всей тушей врезался в инквизитора, сбив того с ног и оттолкнув в сторону на несколько шагов. Но на место первого инквизитора встал второй. Его целью был я, но на пути возникло препятствие, и он отмахнулся от нее мечом, как от надоедливой мухи. Удивленно раскрыв глаза, Агорник осел на пол возле меня. Ранение моего наставника вскипятило мне кровь, ярость придала сил, и я опять оказался на ногах.
Чтобы оттолкнуть Корвута подальше от Алекса, я махнул рукой. Горло инквизитора вдруг раскрылось раной, заливая грудь кровью, а я с изумлением уставился на зажатый в руке палаш. Когда я успел его вытащить? Времени на осознание того, что произошло, не было. С занесенным для удара оружием на меня бежал Вебер. Ни секунды не раздумывая, я поднырнул под его руку и воткнул клинок ему в подмышку с такой силой, что лезвие вошло до половины. Инквизитор, не издав ни единого звука, упал к моим ногам. В ужасе я вытаращился на него.
Высший, что же я наделал?
Где-то рядом серебряным колокольчиком зазвучал женский смех и раздались аплодисменты. Кажется, долго сокрушаться о произошедшем, мне не придется. Скоро я вслед за инквизиторами последую на суд Высшего. Если только не сподвигнусь что-нибудь предпринять.
Я бросил короткий взгляд по сторонам. Вот он, шанс! Крысолюды, почуяв кровь, возбудились, будто ее запах или вид будоражили что-то в их естестве. Водя своими носами из стороны в сторону, они не сводили глаз с поверженных. И почти не обращали никакого внимания на меня. Только вряд ли такое их поведение продлится долго.
Кроме того, Лигранна, словно специально облегчая мне задачу, отошла от своего трона и приблизилась к нам. Должно быть, желала в деталях рассмотреть нашу схватку.
Я рывком рванулся к ней. Благодаря удачно подобранному для этого моменту первые пару мгновений мне никто не препятствовал. Но все же кхасса среагировали быстрее, чем я надеялся. Уже через несколько шагов на мне повис первый зверолюд, вгрызаясь зубами в плоть и пытаясь повалить меня на пол. С каждым моим шагом к нему присоединялись все новые сородичи.
В отличие от своих стражей их хозяйка, увидев мою отчаянную атаку, даже не сдвинулась с места. Возможность отпрыгнуть в сторону или побежать у нее была, только делать этого она не стала, а продолжала с ироничной улыбкой наблюдать за моими потугами. Быть может не верила в мой успех, или же ей было просто все равно.
К тому моменту, когда до колдуньи оставалось буквально пару шагов, крысолюды на мне висели уже целой гроздью. Какой-то хвостатый ловкач запрыгнул мне прямо на голову, тем самым перекрыв обзор. Подняв плечи и опустив подбородок, чтобы хоть как-то обезопасить шею, я в слепую продолжал бежать в том же направлении. Молясь при этом Высшему, чтобы не промахнуться и не пробежать мимо.
Я не промахнулся. Столкнувшись с высокой и тонкой фигурой и сбив ее с ног, я не смог сделать ничего другого, как упасть сверху, выставив перед собой клинки.
Целое мгновение ничего не происходило. Когти и зубы зверолюдов продолжали рвать мое тело. Их вес на мне все увеличивался, все большее количество кхасса прыгало на меня сверху. Но вдруг все они ощутимо вздрогнули и замерли. А через миг ни на мне, ни рядом со мной уже никого не было.
Я поднял голову, чтобы осмотреться. Вся толпа кхасса, даже те, кто висел на стенах и стоял в отдалении, пришла в движение. Вереща что-то нечленораздельное, крысолюды слепо и бессмысленно метались по колодцу, пока не натыкались на выход из него. Даже если это был выход на поверхность. Они настолько спешно пытались покинуть круглый зал, будто это был тонущий корабль. Через считанные мгновения все помещение было пусто. Остались только людские фигуры, замерзшие на полу, да тело чародейки.
Да, колдунья была мертва, но я как всегда по этому поводу испытывал лишь горечь. Заглянув в ее пустые глаза, из которых вместе с жизнью ушла и эта всепоглощающая злоба, я спешно отвернулся. Ее большие синие глаза теперь как никогда были похожи на чистое яркое небо.
Я встал и, хромая, заковылял к своему наставнику, старательно отводя глаза от тел двух инквизиторов, лежащих тут же. Что я буду говорить касательно их смерти отцу Гилберту или даже инквизитору Огюсту, я старался не думать.
Алекс был совсем плох. Своими пухлыми руками он пытался зажимать рану на животе, но получалось у него это слабо — балахон в этом месте весь пропитался кровью. Дыхание его было частым и прерывистым.
Когда я опустился на пол рядом с ним, духовник слегка повернул голову ко мне и нащупал взглядом мое лицо.
— Касий. — прошептал он с улыбкой. — Я рад, что ты жив.
— Молчи, Алекс. Береги силы. — посоветовал я ему, торопливо прикидывая, чем можно помочь моему духовнику. Я мало что понимал во врачевании, но в ранах разбирался. Рана Агорника, даже прикрытая его ладонями, выглядела скверно.
— Силы? — с кашлем рассмеялся толстый монах. — У меня их не осталось, мой мальчик. Утекли, словно вино из дырявого бурдюка. Не беспокойся обо мне. Я знаю, что будет дальше и не страшусь. Я уже слышу приветственный рев духовых труб Высшего царства. Или, быть может, это вой низших существ бездны? Скоро я это узнаю.
Проклятье! Как же так? Как обычный монах оказался на передовой в войне против магов? Случай? Судьба? Как же горько.
— Зачем, Алекс? Зачем ты полез под меч?
— Однажды я ужасно подвел своего подопечного. Своего первого подопечного. Мне не хотелось, чтобы нечто подобное повторилось и с тобой. — голос моего духовника с каждым словом становился тише и слабее. Его взгляд расфокусировался и перестал цепляться за мое лицо. — Впрочем, я все-равно тебя подвел. Нужно было тебе рассказать, и плевать на обеты. Все рассказать...
В том зале я просидел очень долго, думая о жизни и баюкая голову своего наставника. Уже давно, этот огромный колодец покинул Якоб Малек, крадучись словно вор и, видимо, считая, что я его не замечаю. Больше никто не беспокоил вязкую тишину этого мрачного подземелья. Суматоха городских улиц была не в силах проникнуть сюда сквозь толщу земли. И только монотонный звук падающих капель и мои скорбные вздохи нарушали покой четверых мертвецов.
Часть 3
Зверь, загнанный в угол.
День был похож на предыдущие, как брат-близнец. Хмурое темное небо все также периодически прорывалось потоками воды, наполняя сыростью эти и без того стылые стены. Точно девушка, горюющая по ком-то, порой оно успокаивалось, но лишь для того чтобы, спустя некоторое время, вспомнив свое горе, снова лить слезы.
Солнце за эти дни так ни разу и не показалось, словно в вату, плотно обернутое в облака. Впрочем, даже появись оно на небосклоне, вряд ли бы я смог увидеть его с такого ракурса из этого маленького окошка. Слишком высоко от пола оно находилось.
С другой стороны, и хорошо, что оно было небольшим. Будь оно стандартным или даже, не дай Высший, панорамным, дождь уже залил бы мне весь пол, ведь ни стекла, ни полупрозрачной пленки в нем не было. Только толстая металлическая решетка, но она от непогоды защищала плохо.
Комната, в которой я вот уже четвертый день безвылазно сидел, представляла собой не что иное, как самую обыкновенную камеру в темнице. Толстые каменные стены, окно, больше похожее на бойницу, и тяжелая окованная железом дверь. Из мебели только узкая, словно лавка, деревянная лежанка и ночной горшок, если его вообще можно считать мебелью.
Хорошо еще, что мое новое пристанище мне не пришлось ни с кем делить, и я мог спокойно наслаждаться одиночеством, относительной тишиной и размышлять. Очень много размышлять.
Не знаю, сколько времени я просидел в том подземном колодце рядом с телами инквизиторов, духовника и альвской колдуньи. Должно быть очень долго, раз дождался гостей с поверхности в эти сырые и зловонные коридоры. Гостей из напуганного и не понимающего, что происходит, города.
