Софист, часть 3. Вершина

Достав из пояса брусок, усталый друид в стихийной форме кое-как вылепил короб для камней. Через полчаса ему удалось, по локоть освободив водяные руки от чешуи, переложить все каменные осколки и водрузить сверху голову Аялы. Софист не рассчитывал на трату всех заготовленных заклинаний сжижения, реальность вновь заставила его вильнуть, оставив расхищение полигона нетерезов на потом. Вставив в жёлудь зёрнышко кристалла из логова Тризира, он активировал артефакт, создав узловую дверь земли в пещеру ропера.

— Привет, Тризир, это я — Софист, — вымученно поздоровался водяной архон, отвратно себя чувствуя после земляного перехода да в кристаллическую вотчину сильного источника стихии земли.

— Привет, З-софиз-ст. Ты опять пожаловал раньше обещанного, — занудно обратил внимание ропер. — И ещё в этом водяном обличье!

— Придержи земляной узел, Тризир. С Уллю ты уже знаком, а это — Ачамбха, — представил Софист призванного фамильяра, когда хозяин источника заблокировал его.

— Зиз-зиз-зиз... — зажужжал ошеломлённый ропер, обалдевший от союза воды и огня.

Аберрация сразу выявила скрытую суть феникса, неприятно удивив юного артефактора, полагавшего, что он всё предусмотрел в маскирующем кольце для Ачамбха. Софист не собирался оправдываться перед предателем.

— Нам всем придётся набраться терпения, Тризир — я поживу у тебя дней десять, а может подольше.

— Нет!

— Сперва выслушай.

— З-стань человеком и убер-ри этого, — потребовал хозяин пещеры, ткнув щупальцем в феникса, вместо чешуйчато-ледяного плеча старшего друга притулившегося на деревянном контейнере.

— Нет. Успокойся, Тризир, это невыносимое тренировочное испытание всем пойдёт лишь на пользу именно в силу своей невыносимости.

— Это ты мне говоришь уз-спокоитз-ся?! — Пучил буркала порождение хаоса.

— Ну, ты же сумел связаться со стихией земли, воплощением незыблемости? — Упирал Софист, не желая прибегать к решающему аргументу. — Я могу и подождать, пока ты наизвиваешься. — трескуче пожал плечами водяной архон, покрытый прозрачной коркой льда в форме чешуи. Он не боялся щупов ропера.

— В з-счёт моего долга, — через некоторое время согласился ропер потесниться.

— Э не, любезный, так не пойдёт, — произнёс Софист фразочку от карликов.

В итоге Тризир согласился со всеми доводами хитрого Софиста, вынужденно импровизирующего на ходу. Культ Тризира — это звучит! А главное — из одних баб! Ропер долго не мог понять пошлость с его щупальцами для доставления удовольствия, но вроде как поверил с отложенной к ночи проверкой. Для Тризира было куда важнее научиться создавать своих собственных земляных големов, подспудно решая задачу "ремонта" статуи солнечной эльфийки. Одно дело придавать камню свойства живого, как в случае с медвежьей пастью в качестве входа в пещерный комплекс, и совсем другое наделить эту морду подобием разума и речью — при полной преданности ваятелю. А для Софиста было важным несколько дней кряду продержаться в стихийном облике воды с ледяной корочкой во враждебной среде влияния стихии земли с хаотичным началом, чтобы со сторонней помощью добиться от ледяных чешуй твёрдости кристаллов и пластичности металла. Главное — вернуть Аялу к нормальной жизни.

Уговорив ропера, Софист разместился в одном из пещерных углов, который выделил ему "гостеприимный домовладелец". Повесив походного ловца снов, водяной архон выполнил обещание, повторив для любимой поясняющий монолог с поправками на лишние уши, после чего несколько часов пытался медитировать, ища ту самую волшебную суть, что у эльфов называлась — дремлением. Рядом с ним лежала каменная голова Аялы, лицом направленная на аккуратно выложенные осколки её каменного тела и центр пещеры с фонтанирующим там источником стихийной магии земли. Ей предстояло суметь ощутить своё тело с головы до пят. Кстати, уже здесь Софист понял, что Донавэв понадобится лишь на финальном этапе — претворении в жизнь заклинания камень в плоть, а восстановить единство тела поможет всплеск стихийной силы в момент продвижения мощи узла с четвёртого класса на пятый. Вообще-то, можно было поступить иначе, явившись в башню арфистов в Эверлунде, но этот лёгкий путь парень посчитал своим личным поражением перед обстоятельствами, а потому — ну его...

Софист не побоялся оставить Аялу в вотчине роперовских кристаллов — Уллю остался с ней. Сам парень из необходимости спустился в пещеру пониже, где бил недавно созданный слабенький источник стихии воды. Напившись "еды" с необычным привкусом минеральных солей, полезных для ледовой корки, Софист запустил "любовниц" Тризира, стребовавшего с вождя орков шесть жён тех самых шаманов, что сдохли во время своих чёрных обрядов с рукой лича Бельферона. Мясистые и грудастые бабищи совсем не услаждали своими патлами ни взор, ни руки, совершившие обряд омовения. Как идейный вдохновитель и организатор Бархатных Ручек, Софист спокойно выполнил свою работу по привлечению влиятельных баб на правильную сторону. Потом он проводил орчанок, думавших, что их отмыли для трапезы монстра.

Покидая логово ропера, архон возвёл ледяную стену дугой вокруг закутка с Аялой и ещё одной преградой закрыл весь проход в пещеру, чтобы женские крики не расходились по всему комплексу. Во-первых, само развратное для многих действо сексуального характера будет утверждать женское начало — полезно для разбитой Аялы. Во-вторых, Тризиру надо было собирать "женские соки", чтобы одновременно с "реставрацией" эльфийки стряпать свою собственную статую орчанки для последующего магического оживления каменной прислужницы, которая станет от его имени командовать женским сообществом в становище орков. Парень не сомневался, что роперу понравится роль сексуальной игрушки и что сегодня он несколько часов кряду точно будет доводить женщин до полного эротического изнеможения, на совесть исполняя данное ему поручение.

Вернувшись в водное святилище, Софист, реализуя сакрально-ориентированные эксперименты Альтер-эго, провёл закаливающий обряд омовения вождя племени орков с пятью его доблестными воинами. Пожертвовав пару своих праздничных штанов на яркие набедренные повязки и сделав из своих запасённых дубовых брусков дюжину "резиновых" дубинок, организатор вроде как священного религиозного действа дал старт спаррингу в полный контакт. Орки, мёрзнущие от холода, быстро втянулись в активный "махач", щедро раздавая друг другу огромные гематомы да наставляя себе шишек и ссадин на скользком полу бойцовского ринга. Это и воинский спарринг, и закаливание, и форма сплочения. Софист вскоре сам присоединился к забаве со своим боевым шестом, отрабатывая самые простые приёмы обращения с этим оружием, которые недавно заучивал. За действом во все глаза наблюдала переминавшаяся у стен пацанва и родичи бойцов из числа мужчин — по трое "болельщиков" на каждого участника необычной церемонии. Орки подраться всегда были горазды, поэтому организатору приходилось жёстко одёргивать ретивые головы, собиравшиеся помочь родичу — общая свалка была абсолютно недопустима.

Вскоре первая избитая партия устроилась дрожать в ледяной воде, куда из недр русла за водопадом полилась тоненькая струйка лечебного зелья, загодя спрятанного друидом. Альтер-эго намеревалось воспроизвести так называемый в просвещённых кругах "эффект плацебо". Сперва приучить орков к тому, что после церемониального поколачивания друг друга они излечатся в купели при священном водопаде. А потом прекратить тайную подачу лекарства, чтобы организм орков избавлялся от синяков просто от силы водного источника, самовнушения и развиваемой выносливости организма. Сам Софист, у которого после схваток мало где ледяная чешуя сохранилась в целости, прекратил испускать ауру холода и устроился на самое козырное место под водопадом — как проигравший в схватке против сразу трёх лучших орков. Он сам впитывал часть льющегося зелья, чтобы познать следующий аспект воды и задействовать ауру жизни. Главное же, по меркам закладываемой для орков религии, заключалось в том, что проигравший Софист не удостоился "чести" ощущать, как писают на макушку — сразу по трое мочились на каждого его победителя в честной схватке. Альтер-эго пыталось приживить некую логику, таким образом извращая моральные принципы, что в священном месте так делать свято и это есть оказание величайшего уважения, а вот где-то ещё кого-то обоссать — это значит страшно унизить. Вдобавок, радость родственников за победу своего орка закреплялась на облегчении после справления малой нужды, тогда как другие "болельщики" были вынуждены мучиться, терпя до завершения церемонии, чтобы потом бежать в специально отведённую пещеру — вонь от мочи здесь потом будет просто жуткой. Поэтому у проигравших будет колоссальный стимул к тренировкам, а победители ещё и на своей шкуре в буквальном смысле ощутят тепло родственников. Главное заключалось в справедливом отборе для этих церемоний таких участников, которые примерно равны по силе и опыту. Так что, наверху создавался закрытый "бабий клуб", а в пещере внизу организовывалось место чисто мужских сакральных обрядов, сплачивающих да повышающих выносливость и боевой дух. Политика кнута и пряника творила чудеса...

— Да не бойся, Тризир, я тебя не сильно поколочу, — шутливо успокоил его Софист, призывая на спарринг. Его бы стоило успокоить и приласкать в качестве награды за очередную эпопею в бесконечной гонке вооружений.

— Ты раз-сколотишь мои друз-зы, — не без основания упрямился ропер.

— Тогда прикажи своим оркам натаскать глины в тот угол, я там создам расширенное пространство под наше ристалище. Или ты теперь чисто бабская секс-игрушка? — Поддел он.

Зажужжавшая аберрация, уже понимавшая смысл насмешки, разродилась приказом для орчонка на побегушках. Софист удовлетворённо хмыкнул. Роперу с его хлыстами без надобности учиться приёмам обращения с боевым шестом и не до их запоминания. А вот архону полезно разработать тактику борьбы против такого рода противников и быть ещё раз серьёзно отлупленным — только через боль можно быстро заставить организм укрепляться для противостояния всесторонним атакам.

— Ну, не жужжи ты так обидчиво, Тризир, я тоже напряжён и чувствую себя не в своей тарелке. Подумай лучше о том, союзник, что от меня ты научишься магии расширения пространства и сможешь многократно увеличить своё логово, оставаясь в зоне максимальной мощи узла, — утешил его великий комбинатор. — А пока орки носят глину, давай сыграем в интеллектуальную игру — шахматы. Я сделаю ледяные фигурки, а ты по примеру сваяешь каменные — право первого хода будет поочерёдным.

— Я з-знаю эту игр-ру, — раздражённо ответил ропер, вынужденный тесниться в собственном логове, ограничивая свою деятельность перед ненужными свидетелями.

— Прекрасно! Заодно заведём с тобой интеллектуальный разговор о природе магии. Как представителям Порядка и Хаоса нам есть, что сказать, верно?

— Друль любил з-со мной говорить на эту з-замечательную тему, — с долей тоски ответил Тризир, хоть в чём-то ощутивший своё превосходство над Софистом, намеренно желавшим дать каменной голове Аялы порции мыслей для раздумываний на время грядущего отдыха обитателей пещеры.

Враки, что архоны не испытывают боль. Но пуще всего было жжение эмоций внутри за обидные и унизительные удары хлыстов ропера по ягодицам и промежности. Софист знал, на что шёл — тренировать броню и ауру кислоты. Эмоции помогали настроить свою естественную магию на нужный лад, пробуждая соответствующую способность. Но всё равно с одним простым посохом против всего четырёх хлыстов — выигрыш кажется чем-то из рода фантастики. Первый бой был трудный самый, ужасно выматывающий: физически, магически, морально. Измученный Софист едва вытерпел отведённый срок и очень быстро вырубился в сон, оставив Ачамбха сторожить — привыкать к водяной сути своего старшего спутника и к враждебной среде у источника стихийной магии земли.

После "избиения младенца" разговоры между Софистом и Тризиром не клеились, зато острота игры в шахматы накалилась до предела — Хаос шёл с Порядком ноздря в ноздрю. Не сказать, что они уживались в логове, словно кошка с собакой в одной конуре, но где-то рядом. Только общие дела и связывали двух таких разных существ, согласившихся набраться терпения ради высоких собственных выгод. Несмотря на болезненное унижение, Софист не отказался от регулярных спаррингов с ропером, наоборот, решил драться с Тризиром дважды в сутки — вместо всё менее полезных и необходимых схваток с орками.

Собственно, на следующий день вечером для орков состоялась вторая ежевечерняя церемония. На сей раз Альтер-эго Софиста, экспериментируя с им обоим противными орками, добавило в протокол "перчика" и "посолило". Во-первых, вторая партия боевых ветеранов пришла вместе с жёнами. Племени не до жиру гаремов, потому лишь у вождя да главного шамана по три было, у славных воинов по две, но сегодня были все те, кто имел одну. Во-вторых, теперь сам вождь вёл церемонию — эта и все последующие будут его правом и привилегией. Сперва в водном святилище собрались шесть супружеских пар. Первым в воду зашёл обнажённый вождь. Затем разоблачились женщины и, как в прошлый раз, по одной заходили на омовение — мужья смотрели в полном воинском облачении. В-третьих, теперь первый раунд боёв отмеряла малая клепсидра, которую Софист сделал рядом со большой, что была призвана отмерять суточные циклы по солнцу. Омытые вождём бойцы, как и вчера, вытянули жребий в виде хворостинок в кулаке церемониймейстера. Если бы ни один поединок из трёх одновременных не завершился до истечения времени, то жребий перекидывался. В-четвёртых, "везунчик", быстрее всех победивший в первом раунде, должен был сразиться с двумя проигравшими. В случае обычного проигрыша или по истечению времени он сел бы "простужаться" под водопад до конца церемонии. В этот раз каждому хотелось победить в ожидании пока ещё неизвестной награды, поэтому выигрыш клыкастому орку достался в жарком и скоротечном бою. Его старший родственник получил право судить до конца матчей по системе каждый с каждым — в случае равного числа побед всё равно находился победитель состязаний; а двое младших родственников получали право поощрить своей струёй мочи любого участника. В-пятых, Софист предложил победившему Ругрику выбор — получить награду или запустить малую клепсидру и драться до её истечения против двух запоздавших победителей первого тура. Сильно избитый орк выбрал первое, ещё не зная, что его ждёт. В-шестых, в качестве объявленной Софистом награды вождь повёл победителя — к роперу! Как же налились красным орочьи зенки оставшихся не у дел, чьих жён теперь будет тр

* * *

"счастливчик". Весь свой гнев и злобу они выместили друг на друге, показав действительно стоящие бои вместо вчерашних показушных схваток. В-седьмых, Тризир вполне успешно мог орудовать восемью щупальцами. Поэтому и жёнам не обидно, и мужья потом не будут мстить втихую, и вождь будет знать своё место подле ропера, и детей больше появится от самых лучших воинов в племени. И Софисту с Альтер-эго уроки управления варварскими племенами, склоняющимися перед силой.