Средневековая история - 4. Изнанка королевского дворца

— Серьги?

Эввир покачал головой с хитрой улыбкой.

— Таких у вашей дамы наверняка нету. Посмотрите — эти серьги сделаны так, чтобы не вывалиться из прелестных ушек.

Несколько видов замочков оказались для Джеса и Рика новинкой. Парни разглядывали, пробовали застегнуть, расстегнуть...

— А удобно, — решил принц. — Надо и мне парочку прикупить на подарки.

— Могу вам предложить слезы моря. Золотые, белые, красные...

— Белые? Красные?

Мужчины переглянулись. Янтарь такого цвета был большой редкостью. А серьги были сделаны так... рука сама тянулась.

— Чья это работа?

— Мастера Хельке Лейтца. Вот клеймо.

— А это?

Рядом с клеймом ювелира было и второе. Крест, имеющий красноватый оттенок.

Ювелир пожал плечами.

— Мастер Хельке не писал мне о нем. Но все его вещи высочайшего качества.

Мужчины переглянулись. И решительно отложили по нескольку пар сережек каждый.

— А вот это тоже прислал мне мастер Хельке. Но работа уже моя. Не изволите ли взглянуть?

Ювелир раскрыл коробку. И парни вскинули брови.

— Это — что?

— Набор столовых приборов. Вы же понимаете, господа, что есть все кушанья — например, суп и десерт одной и той же ложкой — просто неприлично. Здесь вы видите шесть больших ложек, шесть маленьких для десерта, вилки и ножи для мяса, вилки для рыбы, лопаточки, чтобы раскладывать все по тарелкам, половники...

Джес только присвистнул.

— Ничего себе.... Это для чего такое?

— Для малых семейных обедов.

— А есть еще и для больших?

— Да, господин. Там по тридцать штук каждого предмета...

Джес задумался. А потом просиял озорными глазами. И как-то сразу стало понятно, за что его любят женщины.

Обаяние у него было сумасшедшее — счетчик зашкалил бы.

— Беру. Большой.

— Зачем? — удивился Рик.

— Лилиан подарю. Она покушать любит....

— А пользоваться вместе будете.

— Не без того. — глаза у Джеса были невинные, как у младенца.

— Ладно. А я пока возьму маленький. Сколько....

Цена была такая, что даже принц присвистнул. А уж для скуповатой Ивернеи...

— Они у вас что — золотые?

— Можем и золотые, господин. Но вот эти — серебряные. Мастер Хельке очень настаивал, говорил — так для здоровья полезнее... а можем на них и герб выгравировать, только прикажите, какой.

Цена становилась объяснима. Мужчины вздохнули — и принялись устраивать золотопускание своим кошелькам.

Серьги много места не занимали, приборы пока остались в лавке — для гравировки гербов, так что парни продолжили прогулку.

Надолго застряли в оружейной лавке, откуда вынесли по паре метательных ножей, съели по паре пирожков у уличных торговцев — и зашли в книжную лавку.

Больше туда тянуло Рика.

Так уж получилось — Эдмон считался наследником, а Рик старался проводить большую часть времени в библиотеке. На охоте, с друзьями, с женщинами....

Но чаще — в библиотеке. Старый наставник открыл мальчику красоту слова — и Рик навсегда прикипел к загадочным символам на пергаменте, которые то уводили в моря, то возносили в горы.

Так что сейчас...

Джес скучал у двери, пока Ричард перебирал старые свитки, расспрашивал об авторах, гладил кончиками пальцев плотный пергамент...

В хозяине он нашел истинного ценителя. Так что идиллия продолжалась почти час. Они бы и больше проговорили, но на пороге мелькнула зеленая ряса.

Пастер был высок, сухощав, а выражение его лица напоминало о гадюке, которую долго таскали за хвост.

— День добрый, дети Альдоная.

Голос у него тоже был вполне змеиный. Шипяще-свистящий. Пары передних зубов не хватало.

Джес небрежно сотворил символ Альдоная, через пару минут его примеру последовал Рик. Торговец же опередил их обоих и теперь кланялся.

— Пастер Мейверн, я рад вас видеть...

— Есть ли у тебя учение святого Силиона, сын мой?

Продавец задумался, а потом нырнул под прилавок.

— Для вас, пастер, всегда найдется. Хотя у меня его часто спрашивают. Заказывать переписчикам не успеваю...

— А больше ты им ничего не заказываешь?

— Пастер?

Даже Джес видел, что продавец боится. А уж про пастера и говорить не стоило. Он впился своими змеиными глазами в мужчину.

— Недавно церковь нашла у одного переписчика запрещенные списки с книги Мальдонаи. И он клянется, что делал их для тебя.

— Пастер!

Вскрик был настолько возмущенным, что сразу стало ясно — если и делал, то не это.

— Я в это тоже не поверил. Но решил сообщить тебе. У тебя лучшие богословские списки в столице. Поэтому...

— Пастер, я никогда и в руках не держал такую мерзость. Меня оболгали.

— Верю. А теперь — сколько с меня за учение?

— Прошу принять его в подарок, как доказательство моей любви к церкви нашей, единой и единственной...

— Хорошо, дитя света. Но и ты прими эти деньги взамен книги...

Пастер выложил на прилавок несколько серебряных монет — и удалился вместе с покупкой.

Парни переглянулись. Пора бы уйти отсюда. Но продавец огляделся вокруг — и вдруг вцепился в рукав Рика.

— господин! Прошу вас...

— Что именно, любезнейший?

Рик был недоволен. Джес сделал шаг вперед, готовый по первому слову оторвать нахалу голову. Но принц сделал жест кистью, мол, подожди пока.

— господин, вы тоже любите книги, я ведь вижу... Кто бы вы ни были — помогите мне!

— В чем же?

— я не заказывал книгу Мальдонаи, это так. Но мое имя назвали не просто так.

— то есть?

— Знания, мой господин, самое ценное, что есть в мире. Любые знания. И уничтожать их — грех. Вы ведь не ивернеец?

— Почему вы так решили?

— Ваша одежда, ваш вид, да и слова вы произносите не совсем так, как принято у нас.

— я из Ативерны.

— У вас там проще. Там не преследуют за запрещенные книги. А у нас... у нас это делают. Ко мне могут прийти с обыском. Найти что-то, что противоречит... интересам церкви — и уничтожить.

— Ну и пусть, — лениво отмахнулся Джес.

— Мой господин! Знания уничтожать нельзя! К-Какие бы они ни б-были! Хорошие ли, плохие... это страшный грех перед Альдонаем! Он даровал нам их — а мы бросаем дар ему в лицо. — мужчина даже заикаться начал. И Рик успокаивающе поднял руку.

— Я понимаю. У вас есть что-то такое...

— Да. Вы могли бы увезти это в Ативерну, господин?

Рик на минуту задумался. А потом махнул рукой.

— Давайте. Я куплю у вас все эти свитки, книги... что там есть?

— Свитки, господин.

— Сколько вы за них хотите?

Книготорговец назвал цену. Весьма скромную. И Рик отсчитал ему остаток монет. Еще и у Джеса занял.

— Возьмите, господин....

Свитков было много. Тащить парням пришлось вдвоем.

— Вот, не взяли охрану, — ворчал Джес.

Рик отмахнулся.

— Подозреваю, что и сейчас за нами приглядывают. Но хотя бы тайно.

— Так было бы кому это вручить...

— Не ворчи. Донесем, не развалимся... интересно, что он нам подсунул?

— Ересь какую-нибудь.

Ереси там не оказалось. Оказались трактаты о движении небесных сфер, о теле человеческом, рассуждения о богословских книгах...

А спустя три дня, проезжая мимо той лавки, Рик обнаружил, что она закрыта. И понадеялся только, что мужчину отпустят... ничего запрещенного у него ведь не осталось.

Свитки он заберет с собой из этой Ивернеи. Должно же быть что-то хорошее от поездки?

Время шло...

* * *

Лилиан, графиня Иртон, мои приветствия.

Надеюсь, что у Вас все в порядке — насколько это может быть. У нас же все в порядке.

Хотя Вы абсолютно правы.

Не знаю, как дались эти месяцы Вам, хотя предполагаю, что убийцы, грабители и соблазнители — неподходящая компания для графини.

Но раз уж Вы мне пишете — полагаю, что угрозы устранены?

И это не может не радовать.

Если бы я знал — я бы не отправил в Иртон Миранду. Радует одно — Вы обе выжили.

Равным образом, полагаю, Вы поняли — я бы не стал намерено травить или убивать Вас. Да, с моей стороны было небрежение, но не умысел.

А за небрежение, полагаю, я достаточно наказан. Этой зимой мне пришлось несладко.

На меня ополчились все, кого я люблю и уважаю. Ваш отец, мой дядя...

Кстати — мое послание дойдет до Вас — тайно. И прошу не разглашать его содержимое даже Миранде. Ей я напишу отдельно.

И Вы абсолютно правы. Судя по этому письму — раньше я Вас не знал.

Так чего же Вы хотите — Лилиан Иртон?

Оставаться графиней Иртон — или требовать развода? Судя по тому, что я узнал — у Вас есть возможность сделать и то — и другое. Я действительно злюсь. На Вас? На себя? Не знаю.

И мне не хочется быть всеобщим посмешищем.

А вот как я представляю себе нашу семью?

Полагаю, в глуши Вы сидеть не захотите. Поэтому пока предлагаю перемирие. Я не требую, чтобы вы удалились в родовой замок, а Вы стараетесь не опозорить мое имя. Оно ведь и Ваше имя тоже.

Что ж.

Пока у нас только одна общая любовь. К Миранде. Я тоже готов на многое ради своей дочери.

Но полагаю, Вы понимаете, что одной дочери — мало?

Семья — это действительно дорога в две стороны. Но полагаю, что многое мы обговорим при встрече. Пока же — это только воздух. Только ветер...

Джерисон. Граф Иртон.

* * *

Лиля разрывалась между магазином, Таралем, его величеством, который повадился пару раз в неделю вызывать ее ко двору — и его казначеем, который неожиданно заинтересовался графиней.

О двоичной бухгалтерии Лиля помнила немного. Но и того хватило, чтобы казначей проникся к ней симпатией. И принялся давать ценные советы, как вести дело. Лиля слушала — и училась. Хотя саму ее к делам привлекали чрезвычайно редко. Таралем занимались под ее и Ингрид руководством. Причем, Ингрид даже больше занималась замком, успешно заменяя Эмму.

Кружевниц взяла на себя Марсия, стеклодув тоже набрал себе десяток мальчишек и девчонок, Хельке не остался в стороне — всю эту мелочь тщательно проверил Ганц, отсеял четырех человек и посоветовал найти замену.

Финансами больше занимался казначей Августа. А ближе к середине лета у Лили случилась большая радость.

Приехал Али. И не только.

Еще три корабля ханганов бросили якорь в бухте Тивараса — и на них оказались Али, Омар, а к тому же — Али решил сделать госпоже графине приятное, зайдя в Иртон — Тарис Брок и груз обработанного янтаря. Пока еще не вываренного, но уже вполне пригодного к работе с ним. Лиля распорядилась отправить налог в казну и приказала отнести остальное в лабораторию.

Часть янтаря будет превращена в белый, часть — в красный. Химия — наше многое.

Сам же Али рассыпался в благодарностях перед Лилиан, упал на колени перед Амиром, вознес хвалу Звездной Кобылице и подарил Мири жеребенка.

Небольшого такого, рыженького...

С первого взгляда было видно, что это аварец. Им и оказался.

Шаллах, что переводится, как 'дыхание бури', жеребенок из личных конюшен Великого Хангана.

Мири влюбилась в конька с первого взгляда. Если бы Лиля разрешила ей — девочка и спала бы на конюшне. Или забирала бы жеребенка с собой в комнату, благо, размеры позволяли.

Пришлось вмешаться и напомнить про уроки и прочие радости жизни. Мири надулась, но ненадолго. Лиля обещала ей аварца?

Лиля сделала.

Ну как ее не любить?

* * *

Любезный мой супруг.

Довожу до вашего сведения, что в Иртон найден достойный управляющий. Я получила оттуда груз янтаря, уплатила королевский налог, а остальное продам ювелирам. Деньги я постараюсь вложить, а выгоду мы обсудим при личной встрече. Но хочу заметить, что никоим образом не хотела бы задеть Ваши деловые интересы.

Мы все живы и здоровы, чего и Вам желаем.

Хотя устранить угрозы мне стоило немалого труда — и до конца они не устранены. Увы...

Если бы я полагала умысел — я бы не писала Вам это письмо. Радует уже то, что Вы неглупый человек. А потому предлагаю не обвинять друг друга. Мы оба виноваты — в той или иной степени. А более всего в том, что не нашли времени поговорить и выслушать друг друга.

Представьте себе, что я... например, Ваш партнер в торговле.

Наш брак был сделкой изначально — так и будем его сейчас воспринимать. Вы полагаете, мы сможем поговорить о наших желаниях при личной встрече?

Отлично. Я тоже считаю, что в письмах все не выскажешь. Поэтому поговорим о покушениях. Это не терпит и должно быть решено как можно скорее.

Полагаю, Вы понимаете, что это направлено не против меня. Кому я нужна? Это все направлено против Вас. Я узнавала — это Ваш третий брак. Если у нас не будет наследников — у Вас остается один шанс. Да и четвертая жена... сможете ли Вы сберечь ее?

Не обижайтесь, но для этого требуется определенный опыт.

Поэтому...

Я не знаю, что ждет нас впереди — и будем ли — МЫ. Или разойдемся в разные стороны. Но я полюбила Миранду. И не хочу, чтобы на нее покушалась всякая мразь. А потому...

Лэйр Ганц Тримейн, полагаю, Вы слышали о нем, предложил мне план, благодаря которому эта нечисть полезет, как грибы после дождичка.

Это письмо придет тайно. И ответ на него отправьте мне с тем же человеком. А в официальной переписке будьте любезны заверить меня в своей симпатии, утверждать, что готовы приступить к производству наследника, а лучше — пары-тройки, что увезете меня в Иртон, как только приедете...

Если повезет мне — мы поймаем мерзавцев еще до Вашего возвращения.

Если повезет Вам...

Полагаю, вдовство Вас не особо огорчит? В любом случае — я не желаю жить под топором палача,, а тем более смотреть на находящихся рядом — и думать, кто из них убийца.

Поэтому я буду расценивать Ваше согласие на мой план — как шаг навстречу.

Лилиан, графиня Иртон.

* * *

Альтрес Лорт сидел задумчивый.

Пока все получалось не так плохо.

Анелия была готова к свадьбе. Гардвейг чувствовал себя более-менее неплохо. Советы Лилиан Иртон пришлись к месту. Когда его величество изволил их соблюдать.

В остальное же время.... Год-другой ему лекари давали.

Если Ричард женится на Анелии — мы получаем прочный союз и управляемую королеву. А по-своему... Анелия — дура, да. Но чтобы крутить мужем ум и не нужен. Титек хватит.

Может, лет через десять Ричард поднаберется опыта и раскусит ее приемчики. А пока...

У мужчин в характере — опекать бедных-несчастных, особенно симпатичных и с большой грудью. А Анелия именно такая. Ну или хорошо ее изображает.

На Лидию получен компромат. И неплохой. Теперь она будет сидеть и не тявкать. На что-то сгодилась и шлюха графа Иртон.

Пожалуй, не надо ее так рано списывать в отход. Она может принести и еще пользу. Пусть она не умеет думать. Зато отлично умеет подсматривать и подслушивать.

В хозяйстве все пригодится. А вот если удастся получить туда еще и Лилиан Иртон...

А почему бы и не удалось?

Графиня всегда может приехать в гости. А может и остаться.

Допустим, супруг графини случайно скончался, упав головой на камень. Бывает...

А сама графиня нежно влюбилась в какого-нибудь симпатичного дворянина. Лучше — с землей и титулом. То, что доходило до Альтреса, заставляло подумать о выгоде графини государству.