— С чего вдруг такая щедрость?
— Это задание и необходимость, а не щедрость, Сергей. Кроме того, тебе придется уже сейчас поработать по твоей нынешней специальности. Вот. — полковник толкнул в сторону Сергея небольшую папку, — Тебе предстоит убрать этого человека, сроку тебе неделя.
Парень открыл папку и с интересом посмотрел на лицо мужчины лет сорока, светлые волосы, голубые глаза, загар и белозубая улыбка в целом располагали. Лицо добродушное, да и чуть полноватая фигура человека среднего роста в добротной дорогой одежде тоже оказывали благоприятное впечатление.
— За что ему так "повезло"? — рассмотрев свою цель, Сергей поднял глаза на полковника.
— Тебе не все равно? — Виктор Павлович не отвел глаз в сторону, лицо бесстрастное, не выражающее никаких эмоций.
— Вообще-то не все равно, товарищ полковник. Я понимаю, кто мы и чем занимаемся. — Виктор Павлович с удовлетворением отметил, что Сергей сказал "мы", — Но при этом мы не наемные убийцы которым действительно все равно кого отправлять на тот свет. Мы что-то вроде палачей, этакие вершители правосудия, пусть зачастую приходится убирать людей только за то, что они стали невольными свидетелями, как было в моем случае. Да, мои слова пафосом попахивают и звучат соответственно, зато отражают саму суть. — оборотень немного помолчал собираясь с мыслями, — Пока я сидел в клетке, у меня было предостаточно времени для раздумий. В общем, я сначала всех людей расценивал как еду и убить кого-то, неважно кого было для меня плевым делом, но потом когда немного все улеглось и я чуть-чуть притерпелся к... не знаю, как сказать. Пусть будет к некоторому разделению сознания на человеческую и звериную составляющие. Вследствие этого все изменилось, людей я начал делить на две категории: еда, о которой жалеть глупо и людей, как бы парадоксально это не звучало.
— Поясни.
— Ну, как бы это объяснить-то? ... Моя звериная половина поняла вот что: мои родители — люди, друзья тоже люди, соответственно они уже не еда. Дальше больше, я по натуре любитель женщин...
— Бабник другими словами. — подвел черту полковник.
— Не буду отрицать. — Сергей кивнул, — В общем, хотеть в сексуальном плане еду это несколько извращенно. Соответственно девушки тоже перекочевали из разряда еды в категорию людей, или тех, кто как еда больше не расценивается. В конечном итоге я пришел к выводу, что мои враги так и остались в разряде добычи, а кто к ним не относится — люди. В итоге таких размышлений, Виктор Павлович, мне теперь, как я уже говорил не все равно кого убивать. Могу добавить: я убивал, но убивал тех, кого с моей точки зрения не жаль и кого расцениваю как добычу, а вот так просто не приходилось и я не знаю, как отреагирую на это.
— Хорошо, выводы наших психологов подтвердились. — Виктор Павлович удовлетворенно кивнул, — Пока ты сидел в клетке, был составлен твой психологический портрет. Если вкратце, то ты не любишь лишнюю кровь, но и терзаться не будешь, если придется ее пролить.
— Возможно, — Сергей задумчиво кивнул, — но проверять не хочется, по мне лучше знать что я отправляю на тот свет мразь из-за которой моя совесть даже не чихнет. Ладно, вы мне скажете, за что этого человека приговорили?
— Игнатов Леонид Петрович, в начале девяностых иммигрировал в Австралию, крупный предприниматель. Его компания занимается торговлей различными товарами по всему миру, начальный капитал сколотил обычными в то время методами: рейкет, спекуляция валютой, и тому подобное. Сейчас добропорядочный, исправно платящий налоги гражданин другой страны, в явном криминале в настоящее время замечен не был.
— Тогда какой смысл в его устранении? — Сергею было несколько не по себе от подобного разговора, но оборотень старался не показать волнения охватившего его.
— Игнатовых трое братьев: Леонид Петрович — старший, имена остальных тебе не нужны. Игнатов младший — известный криминальный авторитет, вор в законе, коронованный семь лет назад, Игнатов средний — руководитель московского отделения компании Игнатова старшего. Средний брат от криминала старается держаться подальше, предпочитает вести свои дела максимально законно и находится в ссоре с младшим братом на этой почве. Старший и младший братья очень дружны, при этом младший Игнатов по нашим данным хочет привлечь Леонида Петровича к своим делам и использовать возможности его компании для контрабанды: наркотики, оружие и так далее. По мелочам уже занимаются, но по нашим данным собираются размахнуться и откусить кусок побольше.
Помолчав немного, Виктор Павлович дал несколько мгновений Сергею для усвоения озвученной информации, затем продолжил:
— Устранением Игнатова старшего, мы преследуем одновременно несколько целей: во-первых, пресечем появление новых каналов поставки оружия и наркотиков. Игнатов старший не дал своего согласия, но это вопрос времени, он бизнесмен, и упускать выгоду не в его правилах. Во-вторых, Игнатов младший сейчас несколько не в ладах с другими ворами, а устранение старшего брата послужит толчком для обострения отношений между ними. Младший начнет телодвижения в попытке выяснить кто заказчик, мы подсуетимся и если все пройдет удачно, спровоцируем войну, в которой почистим ряды не нужных нам "авторитетов". В-третьих, Смерть Игнатова старшего проложит еще большую пропасть между оставшимися братьями, так как средний Игнатов решит, что его брата убрали из-за младшего, в какой-то мере он будет прав. В-четвертых, Игнатов старший не имеет наследников кроме братьев, подсунуть нужное нам завещание не составит труда. Компанию унаследует средний брат полностью, который будет вести дела законно, а после соответствующей обработки еще и инвестировать основные средства своей компании в экономику России.
— Н-да, это блин не лаптем щи хлебать. — пробормотал Сергей находясь под впечатлением от закручивающейся интриги. Оборотень снова посмотрел в загорелое добродушное лицо человека, которого Сергею предстояло лишить жизни. — Вот что значит не иметь четко обозначенной позиции в жизни! Вроде еще ничего не совершил, а с другой стороны колебание между законом и прибылью уже выписало билет в один конец.
— Что скажешь? — Виктор Павлович внимательно наблюдал за реакцией Сергея. Оборотень явно был не в своей тарелке, но он старался это скрыть и почти преуспел, только нервно выбивающие дробь по столешнице пальцы выдавали его волнение.
— Честно скажу, мне не по себе от всего этого, но у меня нет другого выхода и права отказаться я не имею, я правильно понял? — полковник серьезно кивнул. — Да-а, я всегда знал, что спецслужбы должны быть беспринципными, но столкнуться непосредственно с таким ярким проявлением этой беспринципности совсем другое. Намекнуть этому человеку можете, но это вам не выгодно. Слишком много плюсов от его устранения возникает.
Виктор Павлович снова кивнул и добавил:
— Сергей, ты теперь в команде, а значит, тебе нужно говорить не вам, а нам это выгодно.
— Угу, и мне предстоит стать таким же беспринципным. В общем, теперь перейдем непосредственно к обсуждению. — Сергей перевернул фотографию и углубился в чтение текста на плотной бумаге распечатанного на лазерном принтере. Прочитав и запомнив адрес его местопребывания, оборотень еще некоторое время всматривался в фотографию, запоминая черты лица, затем отложил папку в сторону. — Итак, если он австралиец по подданству, то какого черта он забыл в Мурманске?
— Новый год. — ответил полковник, — Игнатовы родом из Мурманска, и практически каждый год справляют его в кругу семьи, правда Игнатов средний уже семь лет не присутствует на празднике. Их отец в свое время тоже был вором в законе, которого в лихие девяностые убили в разборке, эти разборки зацепили всю семью. Среднего брата задевало то, что отец их не признавал — ворам по их законам запрещено иметь семью. Кроме того, их мать похитили и пытались ею шантажировать, но ничего из этого не вышло, в итоге ее убили. Поэтому средний брат порвал все отношения с младшим из-за того, что тот пошел по стопам отца. Вот их история вкратце.
— Понятно, а почему я? Я же еще не прошел обучение.
— Это будет твоей проверкой и одновременно крещением. Изначально, мы планировали проверить твою сообразительность и действия в критической ситуации до того, как ты попал к нам, но вся игра полетела к черту. На Шухрамбекова было два покушения, честности ради надо отметить, что покушение с нашей стороны было только одно, но это не суть важно. В общем, Лиза была слишком не осторожна и попалась, хорошо хоть сдала тебя и сказала что вы просто исполнители. Ты засек слежку и обезвредил группу поддержки, в общем, череда досадных случайностей, но проверить тебя так и не удалось. Считай, что это второй дубль, ты полностью свободен в своих действиях, делай, что хочешь и как хочешь, но Игнатов старший должен быть убит до конца твоей "увольнительной", при этом младший из этой троицы обязан остаться в живых. — Виктор Павлович сделал ударение на слове "убит", — Действовать будешь один, без поддержки. Условие только одно — никаких несчастных случаев. Я должен быть уверен, что поступил правильно, оставив тебя у себя, вместо того, чтобы отправить в лаборатории, откуда ты бы никогда не вышел живым.
— Другими словами я должен доказать что заслужил право на жизнь?
— Так, Сергей.
— Еще вопрос — Игнатов ждет "гостей" со смертельными подарочками?
— Старший нет, а вот младший редко когда расслабляется, но покушений сейчас не ждет. Отношения с "коллегами" конечно натянуты, но не настолько. — полковник поднялся, показывая, что аудиенция окончена. — Окончательный срок полночь шестого января. Ира поедет с тобой в качестве твоей девушки, она будет вести за тобой наблюдение в обычной так сказать обстановке. Подозрений с твоей репутацией она не вызовет. Действовать будешь без нее, Осипова не оперативник.
— А почему не Лиза или та, что в меня стреляла, не помню ее имени?
— Во-первых, Лиза находится на лечении, она проходит реабилитацию после пластической хирургии. Сильно ей лицо попортили, пока допрашивали. Во-вторых, она тебя боится после твоих художеств. В-третьих, вы с Леной сразу не сошлись характерами, она в тебя стреляла, ты заставил ее голышом пробежаться по улицам города. Кроме того, просто глупо выводить на задание не притертую друг к другу группу, вы не сработались, к тому же время еще не сгладило острые углы. В-четвертых, они обе оперативницы и не смогут за тобой наблюдать как ученые, а Ира может. Все, ты свободен.
Сергей поднялся и уже взялся за ручку двери, как его окликнул Виктор Павлович:
— Сергей, всем скажешь, что не можешь сказать, в какие войска поступил на службу, ссылайся на подписку о неразглашении. Тебя проводят в комнату, где ты переночуешь, с утра тебя отвезут домой.
* * *
Войдя в собственную квартиру, Сергей ее не узнал: появилась мебель, органично сочетающаяся с золотисто-оранжевыми обоями поверху и темно-синими понизу. Ярко-синий мягкий диван, по краям которого располагались мягкие кресла того же цвета, манил и предлагал с удобством расположиться на нем. Напротив дивана стояла небольшая стенка с широкой плазменной панелью, левее у окна располагался компьютерный стол с этим самым компьютером, справа была дверь ведущая в спальню, пол покрывал ворсистый ковролин кремового цвета.
— Офигеть! — пробормотал удивленный оборотень, — Явно чувствуется женская рука, у меня бы не хватило фантазии так все подобрать. Цветасто, но симпатично и уютно.
Парень отворил дверь в спальню и обозрел широкую кровать, две тумбочки, торшеры и обои все мягких пастельных тонов.
— Шикарно. — Сергей скинул камуфлированную куртку и обернувшись в коридор, громко позвал: — Ириш, где ты там потерялась?
— Да тут я! — отозвалась девушка с явно проскальзывающими в голосе недовольными нотками. — Бесит задание это чертово! Кому пришло в голову, чтобы я разыгрывала из себя твою девушку?!
Пройдя обратно в прихожую, Сергей усмехнулся, увидев раздраженное личико и сверкающие за стеклами очков в тонкой оправе голубые глаза девушки. Ира порывисто расстегивала пуговицы на пальто, бросив свою сумочку на столик для ключей. Сняв с нее пальто, Сергей повесил его в шкаф, затем по хозяйски привлек девушку к себе и крепко поцеловал. Ира сначала протестовала, затем сдалась, ответив на поцелуй. Отстранившись от девушки, Сергей ласково провел пальцами по нежной коже ее щеки и заметив повеселевшие глаза, сказал:
— Ну вот, так-то лучше и играть не придется. Считай, что мы в своеобразном отпуске, забудь о работе хоть на время. Сегодня, кстати, предпраздничный день и нам следует прошвырнуться по магазинам и прикупить подарки.
— Что, прямо сейчас?! — вознегодовала она с тоской посматривая на темнеющую кухню. — Давай хоть кофе попьем, а? Я сегодня еще не завтракала, а если я хорошенько не поем с утра, то весь день буду ходить злая на все и вся!
— Уговорила, девушка моя. — Сергей улыбнулся, вновь привлекая Ирину к себе. Ира вывернулась и проскочила мимо ухмыляющегося оборотня на кухню.
— Я приставлена за тобой наблюдать!
— Ира, одно другому не мешает. Между прочим, ты приставлена в качестве моей девушки, но ведь они не уточняли, что ты будешь ее только изображать.
— Но ведь это непрофессионально и неудобно! — девушка попробовала протестовать. Оборотень поймал Ирину и притянул к себе, обняв девушку, Сергей прошептал на ухо:
— Неудобно целоваться через решетку, дорогая, а что профессионально, а что нет, пусть решают другие. Нам не запрещено встречаться, к тому же мы друг другу нравимся и до этого целых полтора месяца с тобой общались каждый день. А самое главное, ты меня не боишься.
— Угу, — Ира фыркнула, чуть подавшись назад в кольце рук Сергея и встретившись с ним глазами, пояснила: — Я тебя видела во всех видах, с чего я должна тебя бояться? Ты полмесяца меня смешил и доставал до печенок, делая комплименты из клетки, зачастую в голом виде, затем еще месяц мучил поэзией, перемежая стихи комплиментами. — девушка положила руки оборотню на плечи, — Я за этот месяц невольно вспомнила практически весь школьный курс литературы, который старалась забыть как страшный сон.
— Для благого дела мне стихов, особенно сочиненных классиками не жалко. Александр Сергеевич, который Пушкин вообще крутой мужик! Это же надо было ТАК сочинить, что уже двести с лишним лет его произведениями мучают школьников.
— А за что ты его любишь?
— Во-первых, не его, а его произведения, во-вторых, он был бабником и гуленой, — простодушно ответил оборотень, обворожительно улыбнувшись, — я примерно такой же, только что не рвусь оставить свой след в мировой литературе, кроме того, Александр Сергеевич действительно хорошие произведения нам оставил. Правда, проникся и понял их гораздо позже, чем окончил школу. Пока учился, а если быть точным учил стихотворения или отрывки из его романов, я его почти ненавидел, так как просто не понимал его произведений, кстати, как и большинство других авторов.
После долгой паузы, во время которой молодые люди самозабвенно целовались, Ира сказала:
