Грешник

— Смотрите!

Смотреть было на что. Огромная волна цунами двигалась на остров. Пока она приближалась, высота её была терпимой, но возле берега гребень волны поднялся на невообразимую высоту. Нам нечего было бояться, но поселения у моря будут просто снесены. Так и вышло. Стена воды вышла на берег и покатилась вглубь острова, сметая всё на своём пути, дома, храмы, засеянные поля, дороги, мосты, — всё было разрушено и погребено под толщей воды. О людях и говорить нечего, там никто не выжил.

Через несколько секунд до нас долетел шум несущейся воды. Сюда, в горы, волна, разумеется, не дойдёт, слишком высоко, но половина острова точно перестала существовать. Мы ошарашено посмотрели на Фёдора.

— Ты это предвидел? — спросил я.

— Сложно было не предвидеть, — он был нисколько не смущён, — такое обычно бывает при сильных землетрясениях.

— И ты меня спрашивал про жалость? Самому не жалко? Зачем вообще нужны были такие сложности? Зачем губить столько людей при вскрытии могилы? Тем более что это ты злой бог, а он-то должен быть добрым.

— Виктор, — дьявол поморщился, словно съел лимон, — нельзя быть таким наивным. Боги не бывают злыми или добрыми. Они все одинаковые. У богов просто другая мораль, не такая, как у людей. И тот, кого ты назвал добрым богом, на самом деле никогда таким не был. Он любил вас, людей, но не как отдельных личностей, а как расу в целом. Гибель одного человека, или даже целого народа никогда его не расстраивала. Да и остальные разумные существа, ты не задумывался, что с ними стало? Помнишь тех, кто защищал мой дворец? Когда-то таких существ были миллионы, и других, вроде тех, в чьём облике вы впервые увидели меня. Все они погибли, были убиты его волей, сожжены адским огнём, поглощены морской бездной или низвергнуты в пропасть. Их нет, а вы есть. Для богов люди очень мало значат. Сильно ты станешь переживать, наступив на муравейник? Да и, кроме того, вряд ли он, закладывая гробницу, думал, что этот остров станет когда-нибудь таким густонаселённым. Тут должна была проживать небольшая община жрецов и только.

— Он прав, Виктор, — усталым голосом сказал Эванс, — и мне лично уже давно плевать на всё и на всех. Единственное, чего я хочу, — это поскорее закончить то, зачем мы прибыли в этот мир. Даже если потом я отправлюсь в настоящий ад.

Ответить мне было нечем. Все мы убийцы, ими были, ими и помрём. Вспоминать сейчас о ценности человеческой жизни, мягко говоря, поздно.

— Давайте сообразим, куда идти дальше, — предложил я, дабы свернуть эту ненужную дискуссию.

— Здесь дороги нет, — начал прикидывать Эванс, — пройти не получится. Если вернуться немного назад, то пролезем через завал, это долго, но другого выхода у нас всё равно нет.

— Интересно, — заметил я, — остров разрывает на части, а главный храм стоит абсолютно целый.

— Ещё не пришло время, — спокойно ответил Фёдор, — когда вставим орнамент на место, он тоже разлетится на куски.

Дорога легче не стала, снова приходилось перелезать через огромные валуны и проходить между огромных провалов, продвигались к цели мучительно медленно. Хорошо будет, если до темноты дойдём. Про дорогу мы забыли, шли там, где можно было идти. Изредка замечали людей, почти все нас игнорировали. Один солдат, форма которого была залита кровью, а взгляд выдавал сумасшедшего, попытался в нас выстрелить, но не успел. Долго снимал с плеча винтовку, а Курт вытащил свой револьвер за мгновение. Перешагивая через труп, мы пошли дальше.

Наконец, нашлась дорога. Какая-то узкая второстепенная колея, направление которой было подходящим, её почти не тронуло разрушением. Надо полагать, по ней в храм доставляли припасы. Идти по ровной поверхности было не в пример легче, мы немного приободрились, даже Эрнесто, который, казалось, вот-вот умрёт, слегка порозовел и даже пытался улыбаться.

Со временем, однако, дорога стала забирать далеко влево, сильно отклоняясь от нужного нам курса. Ещё через полчаса мы забрели в небольшой горный посёлок. Приземистые деревянные дома выдержали подземные толчки, люди также остались живы. Более того, количество находившихся здесь людей намного превышало возможное население. Беженцы. Кроме беженцев в людской массе попадались и солдаты, большинство из них было абсолютно деморализовано и никакой опасности не представляло, хотя оружие они сохранили.

Стараясь не привлекать к себе внимание местных, мы прибавили шагу, они ведь знают, что во всех их бедах, разрушениях и смертях виноваты некие пришельцы, покусившиеся на их святыни. Пусть даже в лицо они нас не знают, но понять, что мы нездешние, немудрено. Самое время начинать охоту на ведьм.

Они и начали. То тут, то там поползли разговоры, кто-то что-то шептал другому на ухо, украдкой показывая на нас. Слов мы не слышали, но всё было понятно и без них. Вот они, пострадавшие, потерявшие кров, лишившиеся родных и друзей. Вот мы, виновные во всех бедах. Не нужно быть большого ума, чтобы сообразить, что можно легко отомстить за уже случившееся и избежать новых несчастий. Всего-то догнать небольшую группу святотатцев и быстренько расправиться с ними. В толпе началось движение. Люди стали потихоньку собираться в группы.

До спасительного поворота оставалось совсем немного. Сейчас мы повернём, и они потеряют нас из виду. Когда перед глазами нет такого сильного раздражителя, гораздо труднее решиться на радикальные действия. Но повернуть мы не успели. Толпу прорвало раньше. Кто-то начал выламывать палку из забора, кто-то призывал к себе других, немногочисленные солдаты вдруг вспомнили, что у них есть оружие.

Сколько народа собралось в селе, сказать было трудно. Ясно было, что у нас патронов не хватит точно. А если бы и хватило, нет смысла останавливаться, цель наша отнюдь не в геноциде местных.

— Бежим, — отдал приказ Эванс. В последние дни это слово мы слышали чаще других. Но не согласиться было нельзя. Сейчас самое время бежать, и чем быстрее, тем лучше.

А толпа скооперировалась быстро, вот уже несколько десятков двинулись за нами, сначала пешком, потом перешли на бег. Криками подбадривали себя и других, жажда крови добавляла сил.

За поворот мы завернуть успели, дорога резко пошла вверх, бежать стало труднее. Эрнесто начал падать, Курт подхватил его на плечо. А сзади уже загремели выстрелы. Дорога была узкой и извилистой, повороты позволяли на время уходить с линии огня. Постепенно расстояние между нами и преследователями увеличивалось. Скоро они неизбежно отстанут, а впереди уже маячила гигантская пирамида.

Как известно, ничто никогда не проходит идеально. Стоит что-либо запланировать, как судьба сразу же вносит свои коррективы. Вот и сейчас вышло так. Тот факт, что армия местная комплектуется отнюдь не из снайперов, был понятен и раньше. Да ещё и практические стрельбы у них проводятся нечасто, ввиду дефицита и дороговизны импортных патронов. Так что прицельной стрельбы можно было не опасаться, тем более, что стреляли они на бегу и почти не целясь. Но и теория вероятностей штука противная, поэтому даже редкая беспорядочная пальба иногда достигает цели.

Курт, охнув, начал оседать. Правая штанина быстро пропитывалась кровью. К счастью, здесь на дороге был небольшой завал из камней, который позволил на время укрыться от обстрела. Толпа приближалась. Несколько ответных выстрелов с нашей стороны заставили их замедлить бег и пригнуться, но скоро они подойдут совсем близко.

Курт наскоро перемотал бедро куском ткани.

— Идти сможешь? — спросил Эванс, не надеясь на положительный ответ.

Курт покачал головой.

— Мы их задержим, — с трудом проговорил Эрнесто.

— Не говори ерунды, — оборвал его Эванс, — Виктор понесёт тебя, а я поведу Курта, уйдём все.

— Он прав, — сказал резко Курт, — уйти всем не получится, оставь нам винтовку и патроны, попробуем их остановить.

— Курт...

— Не нужно, — отмахнулся великан, — бегите вперёд и сделайте то, зачем мы пришли.

— Удачи вам, — только и смог произнести командир.

— Прощай, друг, — я впервые увидел, как Курт улыбается, — и ты прощай Виктор. Вы хорошие люди, мне было хорошо с вами. Сэм, будь хорошим мальчиком. Фёдор, просто будь.

— Прощай, — в один голос ответили мы. Эванс отдал свою винтовку Эрнесто и высыпал на землю содержимое подсумка. Итого полсотни патронов у каждого, стреляют они хорошо, погоню остановить смогут. Напоследок, Эрнесто вынул из ножен мачете со следами запёкшейся крови и протянул Эвансу.

— Не шпага, но, думаю, тоже пригодится. Я драться не смогу.

Скрипя зубами от отчаяния, мы побежали дальше. Выстрелы позади нас звучали редко, но можно быть уверенным, что каждая пуля находит цель. Надеюсь, сзади нам теперь ничего не угрожает.

А каменная громадина приближалась, казалось, стоит протянуть руку, и дотянешься до блестящей отполированной каменной стены. Но это был обман, бежали мы ещё почти час. Уже совсем близко от цели Эванс внезапно остановился и показал рукой впереди себя.

По узкой дороге, слева и справа стиснутой каменными стенами, навстречу нам шли люди. Это были не солдаты, которых мы уже насмотрелись достаточно, не жрецы, коих мы тоже бы узнали, надо полагать, это был обслуживающий персонал храма. Чтобы поддерживать порядок в таком здании, потребуются десятки, а возможно, и сотни человек. А теперь они, являя собой последний рубеж обороны, вышли навстречу нам, держа в руках всё, что только можно было использовать, как оружие. Шли они медленно, видно было, что боятся нас четверых. Воины из них, понятно, никакие, но массой задавить могут, на дороге уже стояло десятка три, а из-за поворота продолжали подходить новые. И даже напугать их вряд ли получится, дорога узкая, задние ряды просто не дадут передним разбежаться.

— Эванс, — сказал тихим голосом Сэм, протягивая винтовку, — возьми, я плохо стреляю.

Ни слова не говоря, командир принял винтовку и прижал приклад к плечу. Снайперские навыки тут были и не нужны особо, цель рядом, главное быстро перезаряжать. Вскинул винтовку и Фёдор, как ни странно, но движения его отличались непонятно откуда взявшимся профессионализмом.

— Медленно отходим назад и стреляем, — объяснил нам Эванс, — чем позже ввяжемся в рукопашную, тем целее будем.

Я тоже вынул из чехла дробовик. Патронов у меня сорок штук, плюс два заряжены, а за счёт разлёта картечи, можно убить ещё больше народа, толпа плотная, да только всё равно не дадут мне все расстрелять.

— Огонь! — коротко скомандовал Эванс.

Первый залп выбил нескольких из первого ряда, белые одежды окрасились кровью, раздались крики боли и отчаяния, в атаку они пока не кинулись, зато в нас полетели камни и палки. Новый залп, снова крики и кровь, переломить ружьё, пустые гильзы падают к ногам, новые покидают разгрузку, три-четыре секунды и я снова готов к стрельбе. Выстрел, ещё, перезарядка. Дистанция всё сокращается, крики боли и отчаяния сменяются криками ярости. Бешеные глаза и перекошенные в крике рты, окровавленные одежды и руки с оружием, тянущиеся к нам.

— Гранаты!!! — заорал Эванс, и две последние гранаты полетели в задние ряды.

Взрывы не только раскидали нападавших, но и обрушили часть стены, хотя проход ещё остался. К сожалению, других это не остановило, они скользили по крови и внутренностям убитых товарищей, но продолжали идти на нас. Три метра, выстрел, два, выстрел, один, последний раз я выстрелил из револьвера практически в упор в грудь молодому худощавому пареньку с длинными тёмными волосами. Больше мы не стреляли.

Увернувшись от обрушившейся на меня мотыги, я ударом ноги отшвырнул нападавшего, принимая следующего животом на нож. Рядом Эванс ударом мачете снёс голову ещё одному. Фёдор, перехватив винтовку за ствол, орудовал ей, как дубиной, неумело, но старательно. Узкая дорога пока не позволяла врагам окружить нас, у них получалось только теснить нас вниз по дороге, но численное превосходство уже начинало сказываться. Только я сбил с ног одного, как на меня навалились двое, а нож, как назло, застрял в чьих-то рёбрах. Они были безоружны, да и драться, как я понял, совсем не умели, но стратегию выбрали правильную, просто повисли на мне, четырьмя руками вцепившись в одежду, а третий уже замахивался тяжёлой палкой. Увернуться получилось, удар пришёлся не по голове, а по ключице, больно, но кость, вроде бы цела. Тут отличился низкорослый Сэм, проскользнув между нами, он пырнул своим стилетом в бок мужика с палкой. Тот со стоном начал оседать, выплёвывая кровь, а я тем временем, ударил головой в переносицу одного из висящих на мне, а второму выкрутил запястье так, что обе руки разжались, а сам он с жалобным воем откатился в сторону.

Слева от меня ревел раненым динозавром Эванс, лицо его было залито кровью, но непонятно было, чья это кровь. Силач безостановочно работал кастетом и мачете, нападавшие на него раз за разом откатывались, держась кто за разрубленную голову, кто за разрезанный живот, а кто-то и просто за разбитую физиономию.

Я высвободил кинжал, стало легче, выпад, укол, готово, ведите следующего. Убил или нет, неважно, противник из строя выведен. От очередного удара Фёдора о чей-то особо прочный череп, приклад его винтовки разлетелся в щепки, но находчивый, словно Мюнхгаузен, чёрт не растерялся и, подхватив какую-то кочергу, обронённую противником, принялся бить уже ей. Пока мы побеждали, но человеческий поток всё не прекращался, а руки от усталости двигались всё медленнее, скоро перестану успевать, да и время дорого, неизвестно, сколько продержатся Курт и Эрнесто.

Ещё один работник мегахрама сделал выпад какой-то деревянной рогаткой. Руки у меня были заняты, отбить удар не получилось, только и смог, что отпрыгнуть назад. Зубья воткнулись в живот сантиметра на два, больно, но жить буду. Окровавленное мачете перерубило черенок, а подскочивший Сэм вогнал в бок нападавшему стилет. Но и сам чернокожий паренёк поплатился за свою смелость. Нас спину ему обрушился удар мотыги, хрустнули кости, Сэм, залившись кровью, упал. Снова схватка, кровь, выбитые зубы, перекошенные яростью и страхом лица. Я уже не чувствовал боли и усталости, организм, сообразивший, наконец, что скоро умрёт, включил последние резервы. Мачете Эванса застряло в очередном противнике, в руке его немедленно появился кнут, который тут же обвил шею следующего. Дёрнув его на себя, Эванс от души ударил кастетом в лицо, судя по звуку, проломив кости черепа.

Внезапно очередной удар ножа ушёл в пустоту. Я замахнулся снова, но с удивлением обнаружил, что бить больше некого. Ни оного противника, который стоял бы на ногах и представлял опасность. Я диким взглядом смотрел на дорогу, слух, который организм временно отключил за ненадобностью, вернулся ко мне. Стало слышно, как у меня между стиснутых зубов вырывается нечто среднее между стоном и мычанием.

Неподалёку, буквально в двух шагах, упал на колено Эванс. Ему приходилось ещё хуже, кровь ручейком стекала по бороде, справа на голове был частично содран скальп, обнажилось голое мясо. Куртка на левом боку была изодрана в клочья и тоже пропитана кровью. Левый глаз так заплыл, что даже не открывался. Рукава пропитаны кровью до самых плеч, но можно было надеяться, что кровь не его.