— Митрий не мог, он таких шуток не понимает, — вступила в разговор Алевтина Васильевна. — Это вы, городские, можете позволить себе нечто подобное. А тут всё всерьёз.

— Да нет, не Митяй. Это Кирилл Матвеев. Он уже пять лет на Прерии.

— Сыскарь, чо ли, из Новоплесецка? Ну, это он не со зла. От пляжей тамошних этих зверей отвадили, вот и нет в человеке опаски. Он может и не знать, что тут такие твари водятся.

Дара же, слушая эту перепалку, напряжённо думала, как поступить ей? Уж очень заинтересованным взглядом ласкала обнажённый Бероевский торс капитанша каботажной лоханки.

— Вадик. Я, пожалуй, тоже в город съезжу. Мне надо кое-что там себе присмотреть. Так, когда отплываем? — это уже подруге детства.

— Вот поедим, и в дорогу. Февронья, зови народ, готово уже всё.

* * *

Это неуклюжее с виду корыто бодренько бежало вдоль берега. Палубы у него толком не было — одна сплошная покатая поверхность, стоять на которой практически невозможно. Зато многие её части прозрачны, так что — смотри не хочу. Рустамка сидела в креслице у небольшого штурвала. Вадим выглядел нервным, но не мельтешил, уйдя в какие-то тяжкие думы. А Дара переоделась в серый костюмчик и теперь разглядывала себя в приличных размеров зеркале, закреплённом прямо в рубке.

— Что, не отдашь своего парня? — понимающе спросила капитанша. Оставалось только кивнуть. — Тогда возьми вот шляпку, а то у нас тут мигом голову напечёт.

Примерила. Надо же! Никогда бы не подумала, что простенькое канотье со скромной ленточкой вокруг тульи может оказаться ей так к лицу.

— Спасибо. Только, понимаешь, у меня ни копейки денег нет. Не подскажешь, как бы подзаработать немного? И, если ссудишь чуток, то я потом верну, — она прошептала это совсем тихо, чтобы Бероев не расслышал.

Рустамка ухмыльнулась и нырнула в визоры:

— Пап, тут Дарка Морозова вернулась с Земли. Вся из себя голая, босая, но с огромным желанием трудиться, — громко и ясно оттранслировала она в полный голос. Выслушала ответ, а потом спросила: — Ты какую-нибудь специальность имеешь? Ну, в такой мере, что и сама могла бы других научить?

— Мыть, стирать, прибирать... — замешкалась девушка. — Готовить могу нормально...

— Снайпер она. Каких мало, — вдруг "очнулся" Бероев. И в этих словах прозвучало уважение.

— Да, пап, я поняла, что ты слышал. Что? Дара, дай твой контакт.

Пришлось лезть в рюкзак, доставать металлический футляр с визорами и активировать их. Чуть погодя слабый писк возвестил о приёме сообщения. Собственно — сумма "упавшая" на счёт не была велика даже по её меркам, но на необходимые покупки этого должно было хватить. А ещё пришло предупреждение, что встретят на пристани. Какая-то Яга, не к ночи будь помянута.

* * *

Яга оказалась симпатичной женщиной средних лет.

— У тебя корочки имеются? — спросила она деловито сразу после приветствия и взаимного представления.

Оставалось только отрицательно покрутить головой. Скосила глазом на Вадима, но тот провожал взглядом входящий в бухту катер. Точно, тот самый, что приплывал к ней в Глухую долину. И этот, в бандане, торчит из рубки. Где это они столько времени мотались?

— Ну, коли нету у тебя документу, — улыбнулась встречающая, — то вот тебе Василий. Ему и сдашь экзамен, — она скептически посмотрела на эту фифу, вцепившуюся в фотоштатив и совершенно не вяжущийся с образом горожанки рюкзачок в разводах камуфляжных пятен.

— Ага, мам. — Василий сделал учтивый жест в сторону квадрацикла с чудовищными колёсами, на что неожиданно болезненно отреагировал Бероев. Сообразил, что третьему в этом экипаже места не найдётся.

Он быстро что-то сделал со своими визорами, и короткий сигнал дал понять, что его контакт теперь имеется и у Дары. Кивнула в знак признательности и ответила тем же.

* * *

Тир оказался просто роскошным. Как раз в том самом белом городе, который так и назывался: "Белый Город" — самый фешенебельный район Ново-Плесецка. Посшибать предложенные мишени было несложно. Даже скучно как-то. Василий, глядя на её успехи, радовался, как маленький, только не подпрыгивал и в ладоши не хлопал. А потом они снова ехали, но уже в скромный район, застроенный одноэтажными домиками. И встретил её именно дядя Ляпа. Он её тоже узнал:

— Что, не усидела на Земле, егоза, — похлопал он Дару по спине. — Вот чуяло моё сердце, что вернёшься. Как там дядя твой, не обижал малышку?

Покрутила головой, давая понять, что всё нормально, и что никто ей никакого худа не делал.

— Тут такая загогулина! — нахмурился мужчина. Надо несколько человек обучить... ну, ты понимаешь чему. Дела у нас тут могут грозно обернуться, отсюда и беспокойство имеется. Как? Пособишь?

Дара сняла визоры, отключила их и упаковала в футляр.

— С федеральными властями тёрки? — спросила она прямо.

— Может и до этого дойти, — кивнул дядя Ляпа. — Или с частной военной компанией, нанятой корпорациями. Путано тут нынче. Так что — против кого угодно может понадобиться сила.

— То есть защищать придётся жителей тутошних? — ещё раз уточнила Дара.

— Да сами они защитятся. Только научить их нужно тонкостям современной войны.

— Эт да, эт нужно, — она улыбнулась.

— Тогда есть иди, а после спать укладывайся. Поздно ужо. Завтра докуём.

— Не, дядь Ляп. Давай послезавтра. Мне денёк требуется, чтобы дела кое-какие уладить.

* * *

Ленка уже привычно крутила штурвал, за два дня отлично освоив новое для нее дело, кидая искоса взгляды на сидевшего в шезлонге Кирилла и размышляя на тему, какими же детьми становятся мужики, стоит им превратиться в больных.

— Ну ё-моё! Правь ближе к берегу, ты что — не помнишь, как здесь шли?

— Не помню, представь себе! И кончай меня изводить дурным настроением!

— Извини, — он отвернулся, обиженно засопев.

Некоторое время над катером царила блаженная тишина, если не считать звуков природы, вроде пения птичек и стрекота скрытых травой насекомых на близком берегу. Это еще счастье, что скорость сейчас стала повыше, так как самые извилистые места остались позади, после чего речка значительно расширилась. Но, тем не менее, уже не терпелось увидеть океан, да и вообще прибыть в город, принять ванну, и хоть на пару часов избавиться от зануды капитана.

Бероев не отвечал на звонки, видимо визоры отключил, но последнее сообщение, пусть и краткое, давало надежду, что все будет хорошо.

"Я в порядке", — отписался он к вечеру первого дня.

Ленка вспомнила, как они вдвоем спешно тащили капитана прочь от места встречи с Дарой, молча выслушивая ценные указания Кирилла, и каждую секунду боясь подвергнуться новому нападению той самой фурии.

Когда же добрались до яхты и с трудом заволокли на нее капитана, Вадим пошел заводить мотор, а она, достав аптечку, принялась за перевязку. Раны после промывки показались менее страшными, чем в первый момент, когда она засучила окровавленную штанину, но две царапины были достаточно глубокими и, по-хорошему, их надо было зашивать. Обработав раны антисептиком, Ленка залепила все жидким пластырем и твердо заявила, что надо срочно везти травмированного в город. Тем более, что вроде как кость задета, наступить на ногу "больной" без мата не может.

— Ты права, — кивнул Вадим, — езжайте!

— Что значит "езжайте"? — округлила глаза девушка, переводя взгляд со спокойного и решительного Бероева на мрачного капитана. Они теперь словно ролями поменялись — пришло вдруг в голову.

— Я остаюсь, — произнес друг детства просто как констатацию факта, даже немного грустно, и Ленка негромко охнула, понимая, что ничего с этим поделать не сможет.

— Ты чего, парень, двинулся мозгами? — все же попытался возразить Кирилл, морщась от боли, — не боишься этой зверюги? На что ты вообще рассчитываешь, один-то?

— Возьми все необходимое! — посоветовала девушка.

Вадим улыбнулся ей и скрылся в каюте, чтобы спустя пару минут появиться с рюкзаком.

Ленка вскочила, обняла напоследок, с силой прижав к себе. Так и казалось, что на этот раз они расстаются надолго. Но слезы сдержала.

— Береги там себя, ладно?

— Не пропаду я, Леденец, не маленький.

— Счастливого пути!

— Удачи, Меф, — видимо Кирилл все же смирился с его решением, — она тебе понадобиться.

— Сообщай нам, как дела, Вадь. Пожалуйста!

— Конечно. Пока, ребята.

И вот сообщил — один раз, но и то хлеб. Матвеев говорит, если уж на второй день еще жив, значит, может и получится у него.

Впрочем, управление яхтой, перевязки капитана, выслушивание его нытья по поводу и без, да готовка еды — уже порядком измотали и без того издёрганные нервы Лены, а ведь еще приходилось таскать на себе пациента. На ногу опираться не может — а туда же, то в каюту ему надо, то на нос, чтобы помогать с управлением, то, извините, на горшок приспичит. Так что океана она ждала, как избавления от всего этого напряжения и какой-то панацеи. О Бероеве просто старалась думать поменьше.

— Лен, сваргань что-нибудь, а?

— Тогда придется остановиться, а ты сам говорил, что океан совсем близко.

— А после завтрака разве ничего не осталось? И пить хочется.

— Терпи!

— Лен, мне жарко, хоть попить дай!

Глухое раздражение уже достигло апогея, но Ленка одарила парня улыбкой.

— Кир, или ты заткнешься, или я вызову коптер, и бросим твою яхту прямо здесь. Усек?

Матвеев заткнулся, но ненадолго. Пришлось все же делать остановку и готовить еду в сгущавшихся сумерках. А ночью плыть дальше он запретил, так что оставалось помочь ему доковылять до каюты и уложить спать на кровать, да еще спеть колыбельную, чтобы уснул.

Вот только не подумала, что сама от нее уснет. Да и не мудрено, попробуй, потаскай на себе весь день тушу под сто килограмм. Пусть и не каждый раз, да и не так сильно опирался он на ее плечо, но ноги у нее подкашивались. А еще близость капитана в эти мгновения, несмотря ни на что, будоражила, и это тоже изматывало, потому что беспокоило не меньше, чем физическая усталость. Вроде только что по Бероеву страдала, а тут... И ведь Кир ей даже не нравится!

Проснулась от того, что ей хорошо, тело, болевшее вечером каждой своей мышцей, казалось, расслабилось полностью. И совсем рядом находился источник чудного и уютного тепла.

И только когда ощутила, как чья-то рука осторожно легла ей на попу, живенько распахнула глаза и встретилась с невинным взглядом капитана.

— Ах ты, гад! — Ленка с трудом выдралась из его объятий, спешно приводя в порядок одежду — ни одна пуговица на ней не была застегнута, даже на брюках. — Больной, называется! И не стыдно?

— Ни капли, — нежно улыбнулся ей Кирилл, — слушай, чего вскочила в такую рань? Ну никто нас не хватится, если поспим еще часок. Иди ко мне.

— Что?

— Эй, да ладно, неужто жалко одного поцелуя для раненого?

— Чтоб через пять минут притащил свою задницу на палубу, — отрезала Ленка, взглядом выразив все, что думает о его предложении, — не придешь, останешься без завтрака!

* * *

Нарезав остатки ветчины, и сделав не меньше десятка бутербродов, Лена быстро взбила пять оставшихся яиц и пожарила омлет.

Накрыв сковороду крышкой, проверила, заряжено ли оружие. В другую руку взяла топорик и скоро уже шла по берегу, разглядывая среди зарослей что-нибудь подходящее. Наконец обнаружила то, что нужно, и приступила к делу. Срубить дерево оказалось не так-то легко, однако, спустя десяток минут, справилась. Оставалось обрубить мелкие ветки, да идти обратно на борт. Как бы ни храбрилась, а по возвращении ее потряхивало. Все же она сильно трусила от сознания, что повсюду здесь притаились хищники. И только на палубе катера ощущала себя более-менее в безопасности.

Обнаружив, что Кирилл все еще валяется в каюте, а иного она и не ожидала, девушка преспокойно занялась задуманным. Ободрала с получившейся рогатины кору, ножиком обработала срезы, замотала место развилки полотенцем, надежно прикрутив его веревкой, и пошла к больному.

Настороженный взгляд, которым ее встретил Матвеев, принес странное удовлетворение. Пряча палку за спиной, поинтересовалась:

— И чего лежим?

— Так я же... Наступать больно. Честно! Тебя жду. А ты куда ходила?

— Да так, по берегу прогулялась. Вот, держи! Не знаю, подойдет ли, но как хочешь, а передвигаться теперь будешь сам.

Изумление больного порадовало еще больше, и Ленка спокойно пошла заводить катер, насвистывая какую-то веселую мелодию. Прихватив пару бутербродов и воду, она устроилась за штурвалом и вывела яхту на середину реки, краем глаза наблюдая за появившимся на пороге каюты капитаном.

Ничего, справляется.

Она было забеспокоилась, уж больно долго он ест, когда дробный стук деревяшки о палубу известил о приближении раненного.

— Уфф! — опершись на свой импровизированный костыль, капитан вытер вспотевший лоб и ласково ей улыбнулся: — Отличная штука, милая, спасибо!

— Энтузиазм насчет "милой" попридержите, господин капитан, — хмыкнула Ленка, вздернув подбородок, — это я сделала, чтобы больше тебя на себе не таскать. Ясно?

— Угу. О! Ты глянь! Океан впереди!

Ленка как завороженная открыла рот, уставившись вперед, где из-за поворота реки все шире открывался синий безбрежный простор, но радостный вопль замер где-то в горле, так как больной, оказался очень близко, и, развернув её к себе, наклонил голову и поцеловал. Сильная рука на затылке не давала дернуться, а штурвал отпустить она боялась. И когда капитан отстранился, она уже еле дышала, глядя на него затуманенным взглядом:

— Очумел? — вместо грозного вопроса из горла вырвался какой-то жалкий писк, и пришлось откашливаться, а потом срочно выводить яхту из засады торчащих из воды камней. — А если б врезались? — нервно спросила она, когда яхта, не без помощи твердой руки капитана, тоже легшей на штурвал, вырулила, наконец, в океанские воды.

— Ну не врезались же, — низким голосом проговорил он, и скомандовал, не позволяя ей опомниться: — Давай, девочка, лево руля и полный ход! Океан спокойный, через пару часиков будем дома.

* * *

— Руки убрал! — твердо велела, придя в себя, уже вырулив на океанский простор.

— Лен, ну ты чего? — от талии он отцепился, но отходить и не думал.

— Ничего. Не устал на одной ноге стоять?

— Неа, готов так стоять вечно... Хороший костыль. Ты просто умница! Эй, правее правь!

— Ах, готов, тогда держи штурвал, а у меня еще дела.

И ловко проскользнула мимо него к каюте, не оглянувшись, как он там справляется.

Судя по тому, что мат прекратился, то приспособился, не умер.

"Нет, надо же, какой шустрый!"

Ленка валялась на койке и никак не могла заставить себя прекратить улыбаться. Ну ведь совсем её подобные типы не привлекают! Что же за наказание такое?

А внутри так все и горит тихим счастьем. И ни на кого вину не свалишь, когда бунтует собственное тело. А душа? Ведь давно решила, что только с Вадимом, а тут вдруг оказалась на свободе — хочешь шоколад, хочешь мороженное... Ну, то есть, кого хочешь, выбирай. Это в теории. А на практике этого подавай, хромого. И немедленно. Что бы братья сказали? Папка бы понял, он такой.