— ...ушли. Болезни, раны... А я знаю.. (мой голос зазвенел!) ...огромное множество людей снова хотели бы придти на встречи ветеранов. Снова увидеть однополчан своих отцов и дедов! Снова вспомнить, поговорить с ними, помянуть... Но не идут... Потому что... уже не с кем идти... А это неправильно! Сидеть дома и выпивать... не чокаясь... Я что хочу предложить?! Может ленинградская комсомольская организация выступила бы с инициативой? Я даже название уже придумал — "Бессмертный полк"! И 9 мая... мы — невоевавшие, но ПОМНЯЩИЕ прошли бы в праздничном строю по проспектам и улицам наших городов и сёл с фотографиями наших БЕССМЕРТНЫХ ГЕРОЕВ!..

Я резко замолчал.

Пара секунд молчания. Несколько робких хлопков, откуда-то с задних рядов... А нет, уже покатилось и вперед... Уже хлопает большинство в зале. Все!

— Что ж... Вот, считай и проголосовали...

Слова Романова переводят аплодисменты в овацию и поднимают зал на ноги.

...Снова, с Лехой, заехали к Шпильманам. Изя Борухович нас не ждал, но обрадовался. Принялся придирчиво изучать мой костюм, отобрал пиджак и зачем-то стал переделывать подкладку. Хотя, на мой взгляд, и так все сидело идеально! А затем битый час, потеряв возможность заскочить на работу к деду, я изображал манекен, на котором белый костюм сменялся черным смокингом, и наоборот!

— Четыре дня и все будет-таки так, как должно быть... И Боря привезет вам весь гардероб в Москву... Витя, я хотел поговорить с вами за Борю... Боря очень хороший и талантливый мальчик... Ему надо развиваться! Надо двигаться вперед... А что тут?! Таки, решено... Боря будет переезжать к нашим хорошим знакомым в Москву. Но там надо освоиться... Москва, я скажу вам — большой город! Я был в нем до войны... Я — заблудился. Я не хочу, чтобы Боря заблудился! Вы должны пообещать мне, что присмотрите за нашим Борюсиком!

И все остальное, в таком же духе... Делать нечего — пришлось пообещать "присмотреть"!

Уже, когда ехали в обкомовской "Волге" в аэропорт, Леха тихонько высказался:

— А у "Борюсика", похоже, жареным запахло, раз из города намылился!

Я хмыкнул и согласно кивнул — тоже об этом подумал.

— А Изя — старый прохиндей — "вы должны"! — передразнил "мамонт", — должны — если шьёшь бесплатно, а если такие деньги берёшь, то ни фига мы тебе не должны...

Я скосил глаза на недовольно бурчащего "Большого брата" и весело засмеялся.

Настроение было замечательным!

...Уже после заседания, у себя в кабинете, Романов высказался:

— Ты знаешь, что самый хороший экспромт — это заранее согласованный и утвержденный во всех инстанциях?! Как твое лауреатство, например... Ах, знаешь? А чего тогда своевольничаешь?! Ну да, ладно... Идея, и правда, хорошая. За нее тебе спасибо! Думаю, что с такой всесоюзной инициативой и партийной организации выступить будет не зазорно. Ветеранов забывать нельзя! Эти люди мир спасли. Посоветуемся с Москвой и решим. Что еще у тебя? А... кассета... Давай. Сейчас некогда, но вечером послушаю. Ну, бывай, не опоздай на самолет!..

О, как мило! Свой рейс мы ждем в депутатском зале... Конечно, по сравнению с будущим, тут ничего интересного нет, за исключением очень дешевого буфета, но и это здорово, поскольку в общем зале в кафе стоит безумная очередь.

Знакомый экипаж. На входе Жанна. Узнала, улыбается...

Склоняюсь к ее аккуратному ушку, чуть прижатому к голове синей пилоткой и, вместо приветствия, негромко напеваю:

— Стюардесса по имени Жанна, обожаема ты и желанна, ангел мой — неземной, ты повсюду со мной, стюардесса по имени Жанна!...

"Случайно" пару раз касаюсь губами её мочки и красная волна смущения заливает щёки и даже шею девушки.

Под насмешливым взглядом "мамонта" плюхаюсь в своё кресло.

Нет, настроение определенно замечательное!

Хоть и пришлось проехаться по городу "под мигалкой", но к репетиции наших номеров, мы не опоздали. Разумеется, если бы не моя "кобелиная сущность", то и мигалка не потребовалась бы — изначально, времени было с запасом. Но, как джентельмен(?!), я не мог не предложить подвезти Жанну из "Шереметьево" до города.

"Предложил бы и до постели, если бы была возможность! Не сразу, конечно... Но взгляды-то ее я ловил на себе, во время полета, вполне даже, задумчивые... В любом случае, телефончик девушки у меня давно уже есть. Да и сегодня "отношения", как говорится, получили новый импульс...".

Жанна попросила захватить до города и ее коллегу Зою — высокую, стройную и рыжую, короче — вторую симпатичную стюардессу с нашего рейса! Вот пока наша черная "Волга" с мигалкой ждала девушек "сдающих смену", весь резерв времени и растаял.

Но получилось даже лучше... Возможно, Жанна что-то подобное ждала, а вот Зоя и машиной, и "мигалкой" впечатлилась "зело вельми". А уж когда водила — молодой парень с сержантскими погонами, пару раз, лихо объехал, с сиреной по встречке, небольшие скопления автомобилей на светофорах, впечатлилась, "по самое немогу", и Жанна.

Знаю — точно! "Большой брат", из за того что "большой" — сидел спереди, а мы втроем устроились, соответственно, сзади. После второго "зигзага" с сиреной, ойкнувшая от испуга и восторга, Жанна перестала коситься на Зою и позволила моей наглой лапе протиснуться у себя за спиной и приобнять за талию!

...В зале Останкинской телестудии первое, что я увидел — это было озабоченное лицо Клаймича, лишь чуть "припудренное" подобием привычной спокойной улыбки. Дав, приличия ради, возможность поздороваться с "одногруппниками", Григорий Давыдович подхватил меня под руку и потащил подальше от посторонних ушей:

— Виктор, меня вызывал ЛАПИН!..

Из дальнейшего, непривычно сбивчивого для нашего директора рассказа, стала понятна причина его волнения. Отснятый репетиционный материал Заключительного концерта "Песни года 1978" всемогущий председатель Гостелерадио "великий и ужасный" Сергей Георгиевич Лапин просмотрел лично и выразил свое крайнее неудовольствие.

Не могу даже сказать, что сильно напрягся. Нечто подобное я и ожидал. Все-таки, пять(!) песен сопливого выскочки в финале "Песни" — это не то, что "маститые мэтры" должны были беспрепятственно проглотить. САМОГО Роберта Рождественского — "было всего четыре раза". Особенно вызывающе выглядело даже не то, что моя фамилия столько раз звучала со сцены — "слова и музыка Виктора Селезнева" — а то, что мне надо было, после каждой песни подниматься со своего места в зале(!) и раскланиваться на все четыре стороны. Причем, если все остальные это хотя бы делали парами — композитор и поэт, то "сопливый выскочка" и тут получал "индивидуальный бенефис"!

"Империя мэтров наносит ответный удар"... Хм... Мдя... Ну-с, и сколько песен нам "зарезали"? Три..... Четыре?..".

Фиг угадал.

Лапин был зол и раздражен, потому что меня, по его мнению, оказалось — СЛИШКОМ МАЛО!

"— Я сказал, что он должен ПЕТЬ! А петь это не играть на чем-то там, когда поют другие! Он должен ПЕТЬ свою песню! Мы посылаем за границу певца, который на Родине, почти, ничего не спел! Вы с ума сошли?! Или специально это делаете?! Может быть нам подыскать на ваше место кого-то попонятливее?!", — Клаймич завершил цитату, криво улыбнувшись и добавил, — Витя, он так ОРАЛ...

Решение я нашёл простое и сразу. Спою соло "Городские цветы". Да, и вся недолга... Клаймич, видимо, тоже предполагал такой вариант, потому что даже не стал уточнять, что отношения с Боярским будут испорчены навсегда.

"Пофиг... Раз за песню усатый не заплатил, значит и у меня моральных обязательств, перед ним, никаких. Главное, чтобы такой вариант устроил Лапина...".

Лапина "вариант" устроил. И Боярский на репетициях так и не появился...

Зато, произошло другое событие произведшее на меня немалое впечатление.

На репетициях появилась Алиса Фрейндлих! Со своей песней "У природы нет плохой погоды"!

В "канонической" версии истории — из айфона, эту песню в финале "Песни года" исполняла Людмила Сенчина. Сейчас же она поет "мой" "Теплоход" и вместе со мной "02". А вот "Камушки" Рождественского исполняет Толкунова. Пьеха же, в отличие от "основной" версии истории, теперь выступает с двумя песнями, вторая — "моя", уже ставшая сверхпопулярной "Карусель", а первой она оставила "Придет и к вам любовь", всё того же Рождественского. Хотя "Семейный альбом", как мне кажется, гораздо интереснее и динамичнее. Зато у Ольги Воронец теперь только одна песня, а Татьяна Кочергина, со своими дурацкими "Уроками музыки", и вовсе выпала из финального концерта.

И это только то, что я успел заметить на двух репетициях.

В айфоне эти изменения никакого отображения не нашли.

Мдя... Версий, по этому поводу, у меня может быть сколько угодно. А вот какая из них правильная — покажет время.

Или не покажет...

Пожелание Лапина ко мне — подстричься, переданное Клаймичем, я пропустил мимо ушей. Правда, по уверению Григория Давыдовича, оно прозвучала не слишком категорично.

На сегодняшний день цвет моей шевелюры окончательно превратился в полноценного блондина. Волосы уже стали светлее Лехиных, хотя пока и не дотягивали до "белой бумаги" Альдоны. Но, в отличие от "природных" блондинов, у меня поменялся только цвет волос, но не их структура — грива, по-прежнему, оставалась очень густой. Более того, мои постоянные зачёсывания вверх и закрепление результатов при помощи лака, дали неожиданный результат. Волосы, "сами по себе", стали стоять "торчком", достаточно было их только высушить после утреннего душа.

Я понимал, что в жизни так не бывает, но, как обычно в такой ситуации, старался просто об этом не задумываться. Ну, "модернизировалась" прическа, и слава богу...

Главное, что получившийся результат, меня абсолютно устраивал: длинный "ёжик" спереди, остриженные волосы по бокам и, в меру, отросшие сзади, закрывающие воротник пиджака. В итоге, вышло стильно и красиво!

Вкупе с моей смазливой рожей и спортивной фигурой, все выглядело привлекательно и... сексапильно. Добавил бы ещё, что и чуть "педринно", но не хочется портить себе настроение.

Осознанно делая ставку на телевидение, клипы и видео, я по вечерам частенько запирался в своей комнате, включал айфон и учился работать на камеру. То копируя уже привычные маски — "высокомерие Альдоны" или "улыбку Лады", то брал одёжную щетку на роль микрофона и отрабатывал взгляды, ракурсы, подмигивания, гримасы грусти или радости, последовательно изображая то милого подростка, то объект вожделения.

Нет, все-таки правы были предки, в актерстве и лицедействе слишком много от "первой древнейшей".

Утро пятницы началось "волшебно"...

Без двух минут семь.

Неожиданным звонком в дверь.

Еще даже мама не встала... Оба сонные, едва продрав глаза, мы с ней столкнулись в коридоре, выскочив каждый из своей комнаты. Мама накинула халат (красивый, шёлковый индийский, от Шпильмана-мл.), а я еле успел натянуть спортивные штаны, но, на автомате, ухватился за золотой кинжал. Тот самый: "На добрую память. Л.Брежнев".

А красоте не всегда бываешь рад!

На площадке стояла Альдона. В красной куртке и лыжных штанах. На голове вязаная шапочка с помпоном. Тоже красная. Насмешливый взгляд, раскрасневшееся с улицы лицо. Чудо — какая свеженькая и красивая девушка!

Я все понял без слов. И больше всего сейчас хотелось захлопнуть дверь прямо перед лицом красавицы. Да так, чтобы дверь от силы хлопка выгнулась, как в мультфильмах, и задела по носу чертовой прибалтке.

"Чёртова прибалтка" тоже все поняла по моему взгляду и ее лицо осветила столь редкая на нем улыбка:

— Доброее утроо!..

...Господи! Неужели и её так тренировали?!

Недалеко от моего дома полупустырь. Наверняка, тут скоро построят дом, а пока в наличии только небольшая детская площадка, кусты и редкие деревца.

Еще вчера на улице было минус десять, а сегодня оттепель... Мокрый тяжелый снег липнет на кроссовки, грязные брызги летят во все стороны при каждом нашем шаге. Спортивный костюм насквозь мокрый. На мои ноги и руки одеты какие-то самодельные, но очень качественно сделанные "утяжелители". Пот заливает лицо, легким не хватает воздуха... С диким трудом перепрыгивая кусты и "пиля" прямо по нетронутой целине, наперекор всем тропинкам, я уже несколько раз должен был упасть, но эта гадюка бежит рядом, и каждый раз успевает меня поддержать...

В школу я опять не иду — просто не могу. С трудом выполз из ванной и еле доковылял до кровати. Теперь лежу уткнувшись мордой в подушку, и мечтаю сдохнуть.

На кухне белобрысая гадюка и "мамонт", уже отвезший маму на работу, с предельным цинизмом доедают мой завтрак. При мысли о еде меня едва не тошнит...

"Это откуда же она знала про пустырь... Не иначе, как вчера приезжала на рекогносцировку местности... А утяжелители, похоже, корейские. И даже одежду сменную взяла с собой...".

От усталости я не могу пошевелиться. Слышу, что латышская садистка зашла в комнату и молча стоит на до мной. Не реагирую даже тогда, когда она начинает стаскивать с меня штаны...

Последнее, что помню, перед тем, как отключился, это когда меня стали "растягивать" — "Большой брат" удерживал за ноги, а Альдона тихонько тянула то за голову, то за руки. Ещё пару раз я просыпался, когда меня переворачивали и осторожные руки снова то мягко, то сильнее давили разные точки на моем теле.

— Имей в виду... — я прервался, запихивая в рот, отобранный у "мамонта" кусок яичницы, — я тебя ненавижу...

Разбудили меня на обед. "Жрун" напал такой, что Лехе пришлось даже делать дополнительно жарить омлет, чтобы не остаться голодным.

Белобрысая зараза безмятежно усмехается:

— Зато можешь радоватьсяя... Ты оказалсяя покрепче, чем я думалаа...

Заметив нездоровый интерес, с которым я рассматриваю нож для масла, "мамонт" предусмотрительно перекладывает его подальше.

Альдона деловито смотрит на часы и командует:

— Подъем, через час у тебя запись песни...

Как ни странно, но когда мы входим в Студию, чувствовую я себя вполне бодро и работоспособно.

...В силу неоднократных тренировок с айфоном, записать фонограмму и отработать "Цветы" на воскресной Генеральной репетиции в "Останкино", мне никакого труда не составило. Девчонки изображали бэк-вокал, а я дисциплинировано выполнял указания режиссёра — "встань туда, смотри сюда".

"Ничего... Пуся в "России" от меня самодеятельности тоже не ожидала... Так что пока "мели... Емелевич", а там — видно будет!".

19.12.78, вторник, Москва (10 месяцев моего пребывания в СССР)

"Там" наступил во вторник...

Концерт был рассчитан почти на три с половиной часа, да еще и получасовой антракт. В отличие от моих предыдущих выступлений, все это время я должен был, как пай-мальчик, просидеть в зале с мамой. Режиссеру концерта, видимо, показалось, что "мамарядом" будет удачно компенсировать отсутствие у меня второго соавтора!

Так что если к пяти просмотрам "Песни 1978" на айфоне, добавить еще четыре репетиции, то сегодня я был обречен десятый(!) раз вкусить "достижения советской эстрады".