Мессия

— Тут и думать нечего. Монополию нужно выставить на продажу. А лучше сразу две, или три. Кроме игорных домов, например, производство и продажу водорода, для заправки воздушных шаров. Сейчас это модно, многие захотят вложиться. Но ты ведь говорил, что это всё игрушки, и уже скоро их заменят самолёты?

— Именно так всё и будет. — кивнул Ричард — Водород — это ценный продукт, но использовать его правильно научатся ещё не скоро. К тому времени монополия уже разорится. Хорошо мыслишь, Ицхак, широко. Предлагаю принять в нашу компанию короля Южной Африки Гийома I Баскервиль, герцога Сингапура Анри I Грасье и герцога Йоханнесбурга и Кимберли Жиля I Сольте.

— Ты хочешь их посвятить во всё? — в вопросе Раймунда Тулузского прозвучали нотки ревности.

— Пока нет. Только принять в компанию, которая будет владеть монополией на азартные игры. Дальше видно будет.

— Почему именно их, а не, например, королей Сицилии, или Шотландии? — поинтересовался Папа.

— Они молоды, предприимчивы, связаны между собой родственными отношениями, и они далеко от метрополии. Уже сейчас Южная Африка покупает в Принципате только керосин, всё остальное в Азии. Промышленное производство там развивается даже быстрее, чем в Европе, благодаря избытку дешёвой рабочей силы. Качество, конечно, пониже, чем у нас, но и цена несопоставима. Уже сейчас мы зависим от них больше, чем они от нас. Если их не вовлечь в наши проекты лично, то Принципат расколется. Это неизбежно произойдёт, если мы будем надеяться только на экономику и военную силу. Нам нужно объединяться общими личными интересами. В идеале мы должны стать одной большой семьёй. Думайте, как породниться через браки детей. Игровая монополия — это всего лишь первый шаг к сближению. А короли Шотландии и Сицилии и так никуда не денутся, пусть они вкладываются в монополию производства водорода.

— Ты думаешь, что Баскервиль, Грасье и Сольте могут тебя предать? — удивился Ги Дампьер — Мне они казались очень благородными людьми.

— Правильно казались, они такие и есть. Меня не предадут, в этом я абсолютно уверен. Меня лично. А вот в целом Принципату они ничем не обязаны. Сейчас только я связываю всех вас и это плохо. Очень плохо, ведь я смертен, а ещё хуже то, что смертен внезапно, только один Господь ведает — сколько мне осталось.

— В случае чего, мы их раздавим без особого труда. — уверенно заявил Геноцид.

— Скорее всего раздавите. — кивнул Ричард — Только с большим трудом и Принципату это ничем не поможет. Если аборигены: азиаты, африканцы и лузиньянцы поймут, что мы не едины, всё будет повторяться до тех пор, пока у вас не закончатся силы. Европа — это маленький полуостров огромного континента Евразия. Даже размен один к ста будет не в нашу пользу. А такого размена нам никакие технологии не обеспечат. Междоусобной войны нельзя допустить ни в коем случае.

— Но в Саксонии то ведь всё получилось удачно. — заупрямился Геноцид.

— В Саксонии был бунт подданных против своего короля. — покачал головой Принцепс — Это совсем другое, Луи. Не пытайся подловить меня, лучше займись зачатием наследников. Ты ведь тоже смертен и тоже внезапно.

— Не понимаю. — задумчиво произнёс Роберт I Бомон — Если ты знал о такой возможности, то для чего затеял этот Принципат с сенатом? Мы готовы были подчиниться тебе, как сюзерену, ну, стали бы не королями, а герцогами на этих территориях, ведь даже о таком никто из нас десять лет назад и не мечтал. Было бы всё привычно и спокойно.

— Если бы я был вечен, именно так бы и поступил. Но опыт другой истории говорит мне о том, что любая абсолютная монархия заканчивается дураком на троне и бойней всех против всех. Да и в прошлом можно найти примеры, античный Рим предоставил их нам множество. Я не знаю правильного пути, Роберт, зато я знаю неправильные. Ими мы не уже идём. Мы сейчас торим совсем другой путь развития. Получится ли у нас? Время покажет. Но если мы все будем стараться, то вполне может и получиться что-нибудь толковое. Человек создан по образу и подобию, значит цель для него — стремиться стать Богом, а не делить богатства на этой маленькой планете. Сейчас мы здесь хозяева, мы — элита, именно мы сейчас решаем — каким путём будет развиваться человечество. Сейчас, когда серьёзных врагов уже не осталось, главная опасность для нас — это мы сами. Раскол и последующая за ним междоусобица. Предотвращением этого раскола мы и должны озаботиться в первую очередь. Все мы.

— Переженить детей можно. — задумчиво произнёс Эд Бургундский — Только никакой гарантией это не станет.

— Только это — не станет. — согласился Ричард — Кроме этого детей нужно воспитывать. Нужно с раннего детства закладывать в них понимание, что Принципат — это наша общая Родина, что наша сила в единстве, и только за счёт единства можно сохранить власть над миром. В том будущем, Британская империя, с крошечной метрополией, довольно долго доминировала в мире за счёт правильной системы воспитания элиты. Это был верный путь, но им не хватило человеческих ресурсов, чтобы пройти его до конца. Если мы сумеем повторить всё то же самое, но в масштабе всего Принципата — победа будет за нами. Но это вопрос не сегодняшнего и даже не завтрашнего дня. Я лично планирую этим заняться годика через три. А пока, любое движение к объединению нам полезно. Игорная монополия — это не только способ заработать, все мы люди не бедные, это ещё и закрытый клуб сильных мира сего.

— Если клуб, то тогда в него обязательно нужно принять Вильгельма Шотландского и Габриэля Сицилийского. — уверенно заявил Папа — Они одни из самых активных сенаторов, кроме того, короли.

— И герцога Басры, Андрея Айюбида. — не забыл своего 'подельника' Геноцид.

— Тогда уж и Никиту, герцога Ливии. — добавил в список своего соседа по Африканским владениям Эд Бургундский — Под ним все берберы, а у них только воинов тысяч двести.

— Регент Византии, Константинопольский Патриарх Кирилл достоин. — Спящий Леопард вспомнил своего бывшего подчинённого, Рудного воеводу.

— Достоин. — согласился Принцепс — Только он уже немолод и наследников у него нет. За свои былые подвиги он уже достаточно вознаграждён, а сейчас мы планируем будущее.

— Он мог бы усыновить герцога Ратибора. Патриарху ведь не запрещено усыновлять сирот? Ратибор как раз сирота. — король Руси вопросительно посмотрел на Папу Робера.

Робер де Сабле, до того, как стать монахом, причём сразу Великим Магистром ордена Тамплиеров, был женат и имел двоих детей, у него с наследником проблемы не было.

— Раньше такого не случалось, но запретов я не припомню. Даже если они и есть, то их можно отменить. Но для чего мудрить то? Предложи сразу Ратибора.

— Рано ему, дурной ещё. Лет через десять будет в самый раз. К тому-же, пусть помнит, кому обязан.

— Если так, то я не возражаю. Однако многие отмолчались. Оттон?

— У меня своих кандидатов нет. Из предложенных, я бы с удовольствием проломил череп Вильгельму Шотландскому, да и король Сицилии ничем не заслужил права войти в наш круг. Однако, если вы считаете иначе, то я подчинюсь.

— Понятно. Принято. Генрих?

— Согласен с братом. Кроме этих двоих, все мы повоевали в Святой земле за Гроб Господень. Именно это нас и сближает, делает семьёй. Если так нужно для будущего, я буду терпеть этих трусов, но только терпеть, не больше.

— Принято. Рауль?

Король Антиохии, Алеппо и юга Малой Азии, Диктатор Рима, почесал, обрастающий щетиной, подбородок.

— Вильгельм мне тоже не нравится, наглый падальщик, не без удовольствия прикончил бы его. Добавить мне пока некого, но это ведь не конечный список?

— Не конечный, но значимый. Он войдёт в историю в том виде, как Томас его напишет.

— Понял. Тогда запиши Томас моё мнение — принятие в наш круг короля Шотландии и породит первый раскол. Это наглое существо гораздо только чесать язык в сенате. У Леопарда есть гораздо более подходящая кандидатура на этот престол — герцог Грегор Маккинли. Если мы правда думаем о будущем, то Вильгельма нужно прямо сейчас убить и заменить.

— Тебя услышали, Рауль. Повторяю второй раз — мы не должны нарушать закон. Прежде всего мы, потому что именно мы законы принимаем и требуем их исполнения.

— Какой закон запрещает мне вызвать этого болтуна на дуэль?

— Никакой. Но он король и в праве выставить вместо себя замену.

— Значит, сначала придётся убить кого-то другого. — равнодушно пожал плечами Рауль де Лузиньян — В конце концов замены у него закончатся.

— У Вильгельма двое сыновей, младшему всего двенадцать лет. Ты его тоже вызовешь, или просто так зарежешь? — Ги де Дампьер театрально изобразил искренний интерес — Вас, с братом, вместо женского молока, похоже, человеческой кровью вскармливали.

— Хватит паясничать, Ги. Уймись, Рауль, иначе я сам выйду первой заменой Вильгельму. Ростислав?

Рюрикович ещё не чувствовал себя своим в этой компании, предпочитал отмалчиваться, но на прямой вопрос нужно было отвечать.

— Я и сам не участвовал в Третьем крестовом походе, только в Четвёртом, да и то недолго, Сир. Предложить мне некого, а обсуждать уже предложенных не считаю правильным. Вам виднее.

— Было бы мне виднее, я бы вас не спрашивал, Сир. Впрочем, воздержаться — это ваше право. Филипп?

— Добавить мне некого, отец. Но я согласен с тем, что Вильгельм Шотландский не очень умный баламут, и его принятие в круг обязательно закончится кровью. Кроме того, он ещё и болтун. В сенате, может быть, такой и нужен, но не здесь. Габриэль Сицилийский ни разу не воевал, он нас даже понимать не будет. Конечно, это неправильно, когда герцогов предпочитают королям, но выход из этой неловкой ситуации есть. Королевство Южная Африка можно разделить на две части — Западной Южной Африки, и Восточной, территория там огромная, каждая из частей будет не меньше моего домена. Сингапур тоже можно признать королевством. Он поменьше, но для нас намного значимее Шотландии, или Сицилии. С Патриархом Константинополя, когда он был ещё тысячником Псоглавцев, я воевал в одном строю, ничего против не имею, особенно, при таком наследнике. С герцогом Ливии я почти незнаком, а с герцогом Басры незнаком совсем, про них сказать ничего не могу. У меня есть идея, если позволите.

— Если есть идея, ты обязан её высказать, сын. Мы для того и собираемся, чтобы обмениваться идеями.

— Нам нужно стать вассалами друг у друга. Причём в наиболее значимых городах.

— Объясни, Филипп. — попросил Раймунд Тулузский.

— Постараюсь. Сейчас нас семнадцать, если не считать бабушку. — Принц-Бастард вопросительно поглядел на отца.

— Не считать. — отрезал Принцепс — Она теперь монашка и уже при смерти. Продолжай, Филипп.

— Если каждый из нас отдаст семнадцать городов в своём домене, а взамен получит семнадцать в чужих — это и будет самой лучшей взаимной гарантией. Когда против тебя могут взбунтоваться семнадцать таких вассалов, а семнадцать таких сюзеренов лишить доходов — сто раз задумаешься, прежде чем начинать смуту, если ты не самоубийца.

— Интересный ход. — задумчиво прокомментировал Роберт де Бомон — Только городов понадобится не семнадцать, а двадцать. Только сразу выпадают герцоги Ливийский и Басры, да и Патриарх Константинополя всего лишь регент, он не в праве раздавать города. В Сингапуре, у Анри де Грасье, не города, а деревни, да и в Южной Африке не лучше.

— В доходах, прямо сейчас, многие из нас потеряют. — кивнул Филипп Фальконбридж — Но это плата за единство. Если мы не хотим, чтобы наши дети порвали Принципат на клочки, её придётся заплатить. Другого выхода я не вижу.

— Дельная мысль, Филипп. — кивнул Ричард — Прямо сейчас мы её воплотить не сможем, но поставим целью на будущее. Города придётся разыгрывать по жребию, да и Роберу* лично, они не принадлежат. А без участия церкви — это пустое занятие.

*Робер де Сабле — Римский Папа.

— А мне нравится. — отвлёкся от записей Ицхак Левит — Ты Мессия, Ричард, и в праве делить землю. А церковь теперь, твоими стараниями, не просто церковь, но и Министерство Внутренних Дел. Что до денег, то их у нас и правда хватает, можем пожертвовать частью для светлого будущего. Предлагаю принять троих, которых ты предложил вначале, только сразу с посвящением. Ещё пять долей выкупить вскладчину, для последующей передачи достойным. Не бойся бунта. Ты не просто Принцепс, ты наш Мессия. Геноцид прав — за тебя мы порвём любого на лоскуты. Ведь мы то знаем...

— Если я Мессия, то слушайте и внимайте. Южную Африку делим на два королевства. Сингапур будет третьим. Этих королей сразу принимаем в свой круг, без ограничений. Если Кирилл согласится усыновить Ратибора — будет четвёртым. Андрей Айюбид — пятым. Робер де Сабле принимается в нашем круг, но не в качестве главы церкви, а как брат по пролитой вместе крови. Церкви вообще не положено копить мирские блага, поэтому всё владение Святого престола мы передадим ему, как королевский домен. Вильгельм Шотландский отвергнут, Габриэль Сицилийский тоже. Дикси! Ицхак, почём ты предлагаешь выставить лицензии на продажу?

— Нам нужны ещё две дивизии. В Лузиньянию и Юго-Восточную Азию. За двадцать лет они обойдутся бюджету по миллиону каждая. Предлагаю начинать именно с этого.

— Хороший заход. — усмехнувшись, одобрил Ричард — Две лицензии по миллиону. Выкупи в нашей ещё четыре доли про запас, за счёт моей личной казны, после рассчитаемся. А пока советую всем как можно громче заявить о покупке доли в водородной монополии. Лет пять она ещё точно поживёт, причём, постоянно возрастая в цене, а за это время, свои доли не продаст только полный идиот.

— Всё именно так и сделаем. Однако, дядя, ты так и не ответил — что такое казино?

— Луи, ты видел, как горит огонь?

— Видел, Сир!

— А почему он горит — понял?

— Сухие дрова, вот и горит. — пожал плечами Геноцид.

— Сложи костёр из сухих кирпичей. Будет он гореть?

— Нет, конечно. Кирпичи не горят.

— Ещё как горят, Луи. Горит даже железо, если создать ему правильные условия горения. Наше солнце — это место, где горит всё, и железо, и кирпичи. Я тебе не буду сейчас рассказывать про казино, сейчас ты всё равно ничего не поймёшь, как не понимаешь природу огня, но уже через полгода сам всё увидишь. Всё, братья, на сегодня закончили. Наливай посошок, Оттон. Томас, ставь точку и присоединяйся. Ицхак, найди нам палаццо в центре Рима.

— Четыре на выбор. Патриции продают. Хапнули сдуру, теперь не знают, как содержать.

— Выбери лучшее. Через полгода начнём. На этом и закончим, завтра открытие восьмой сессии сената. Что кому говорить — решите сами. Ну, за нас с вами!

Восьмая сессия сената завершилась тринадцатого января 1205 года, завершилась досрочно, в связи с кончиной сестры Мариам, в миру Алиеноры Аквитанской, по прозвищу Железная герцогиня. В её келье не нашли никаких рукописей, хотя, по свидетельству её помощницы, последние полгода писала Мариам очень много, с раннего утра и до позднего вечера. Ричарду было интересно почитать, что писала Маман, ведь наверняка писала она про него, но что поделаешь, нет, так нет... Слишком длинная и бурная жизнь сильно истончают нервную систему, Железная герцогиня, под конец жизни, умудрилась разругаться буквально со всеми, даже с милой и совершенно беззлобной Джоанной. Однако широкой публике такие подробности были неизвестны, сестра Мариам, как библейская Ева, являлась прародительницей почти всех, ныне властвующих, королевских домов Европы. Святая Алиенора. Вовремя её Господь призвал, глупостей натворить не успела.