— Хаос, разрушения, страдания — и все это из-за того, что кто-то не пожелал смириться со своим положением и попытался подняться выше.
Мысли в голове Хезер путались, и она помотала головой, пытаясь сосредоточиться на чем-нибудь одном.
— Понимаете, мисс Поттер? Изменить свое социальное положение за счет другого — это очень эгоистичное желание. Кто-то всегда будет на дне. Стоит ли из-за этого поднимать шум и устраивать хаос?
Хезер кое-как заставила себя открыть рот и выдавить слова:
— Но... — она прочистила горло, голос немного сел и сипел, — почему? Чем я заслужила издевательства?
Мистер Кингзман опустил руки и приподнял правую бровь, без улыбки смотря на ученицу.
— Вы хотите, чтобы ваше место занял кто-то другой и страдал? Хотите выйти из этого круга и опустить на дно другого? Оно не бывает пустым — там всегда кто-то должен оставаться.
Сглотнув, Хезер сосредоточила взгляд на лице директора, ничего не отвечая. Именно в эту секунду она полностью понимала брата и ту его реакцию почти год назад, после посещения этого кабинета. Теперь прекрасно осознала, отчего он сломался. А еще то, почему сын мистера Кингзмана — Люк был тряпкой и ничтожеством. С таким отцом существовало только два категоричных пути: если есть стержень, то стать таким же, и, приняв правила игры, отвечать на его языке; а если его нет, то подчиниться и превратиться в ничто. У Шакала стержня не оказалось — именно поэтому его легко подмял братец Свин. Отец Люка проделал хорошую работу — почти уничтожил личность сына.
Встав из-за стола, директор направился в сторону ученицы. С каждым новым его движением, она чувствовала, как внутри вопит об опасности, инстинкт буквально кричит: "беги!" А тело было непослушно — так и застыло на месте, точно парализованное. Остановившись на расстоянии двух шагов от Хезер, он поднял руку и положил ее на голову ученицы; та непроизвольно от этого вздрогнула, исподлобья наблюдая за чужими действиями.
— Я понимаю, как вам тяжело пришлось, — мистер Кингзман начал медленно и аккуратно поглаживать девочку по волосам. — Прекрасно все понимаю. На дне сложно, больно, одиноко и трудно. Только, мисс Поттер, — его пальцы чуть сжались на ее затылке, заставляя запрокинуть голову, — скажите, зачем вы пошли жаловаться другим учителям?
От страха у Хезер пропал голос и, кажется, она даже перестала дышать.
— Зачем вы начинаете хаос? Вы, правда, думаете, что это что-то изменит?
Пальцы джентльмена разжались, отпуская волосы ученицы, но, несмотря на обретенную свободу, та стояла на месте и не смела шевелиться. Директор начал мягко поправлять растрепанные пряди и чуть их приглаживать, как заботливая мамочка своему ребенку — нежно, осторожно, ласково.
— Вы думаете, что привлечете их на свою сторону? Считаете, что вам помогут? Мисс Поттер, ваше трепыхание никому не нужно. То, что происходит здесь — самое обычное явление в обществе. Такова его структура.
Убрав руку, мистер Кингзман улыбнулся правым уголком губ. В это мгновение Хезер громко сглотнула и, чувствуя, как воздуха невозможно мало — она действительно забыла, что нужно дышать, пока ее гладили по голове — сделала глубокий вдох. На секунду в холодном взгляде директора мелькнула непонятная эмоция, а потом он вернулся к рабочему месту и сел в кресло. Снова поставив локти на стол, скрестил пальцы рук и холодно уже без усмешки взглянул на Хезер.
— Другие ученики этой школы прекрасно уживаются друг с другом. Мисс Поттер, вы не задумывались почему? Быть может, дело в вас? Может, вам следует начать работать над собой и измениться?
Она, наконец, восстановила дыхание и, сжав края толстовки, неотрывно смотрела на джентльмена.
— Всем сложно в этом мире — все стремятся добраться до солнца и тепла. Почему бы вам не приложить усилия и не стать лучше?
Взгляд Хезер заметался по кабинету; было невозможно сосредоточиться на чем-то одном, сложно понять происходящее — все смешалось: и чужие слова, и прошлый опыт, и ее собственные размышления.
Общество виновато? Или это она виновата?..
— Приложите усилия.
Это ее вина в том, что она на дне?..
Ей нужно постараться и тогда одноклассники станут добрее? Они примут Хезер? Если она начнет улыбаться, приложит усилия, то травля прекратится?..
— Вы свободны, мисс Поттер.
Ученица с недоумением посмотрела в глаза неясного цвета — кажется, голубые? Или серые? — смотрящие по-прежнему холодно и остро. В ее голове находилось слишком много мыслей — чересчур сложных, чтобы понимать чужие слова.
— Идите домой, — кивнул мистер Кингзман, приподняв правый уголок губ в усмешке.
Наконец, догнав то, о чем он говорил, Хезер, находясь в полном оглушении, повернулась и, даже не попрощавшись, направилась к выходу. Выйдя из кабинета, она на полном автомате закрыла дверь и, сделав еще несколько шагов по коридору, почувствовала, как подводят ноги. Прижавшись к стене, Поттер медленно по ней сползла; происходящее внутри, с одной стороны, дезориентировало, а, с другой, было простым и логичным.
На дне.
Виновата.
Нельзя подняться.
Посмотрев на свои ладони, Хезер замотала головой. Кто? Какой черт пошел к директору и настучал? Взгляд зацепился за доску, где были прикреплены фотографии преподавательского состава, основная информация об их жизни и деятельности, а также интересные факты — как то: хобби, необычные ситуации, цели, не относящиеся к профессии достижения. Медленно пройдясь взглядом по радостным улыбающимся лицам учителей, Поттер остановила его на одном — новом. Все играли по правилам: прилежно и спокойно — никому не хотелось нарушать установленный порядок и равновесие. Кроме мисс Дей.
Резко поднявшись на ноги, Хезер невольно прислонилась к стене — голова закружилась. Как только ей стало лучше, она сорвалась и побежала к учительскому кабинету. Даже если бы занятия не закончились и оставался риск нарваться на преподавателей и получить наказание в виде дополнительной домашней работы, то это бы ничего не изменило — Хезер точно так же неслась по коридору, словно бешеная. С пинка открыв дверь, толком не восстановив дыхания, она заорала во всю мощь легких, совершенно не обращая внимания на то, есть ли в помещении другие люди кроме Хоуп Дей или нет:
— Это вы!..
Растерявшись от неожиданного появления ученицы и ее крика, мисс Дей на мгновение приоткрыла рот, застыв в неудобной позе с бумагами в руках. А потом, мимолетно нахмурившись, распрямилась и подалась в сторону Поттер со словами:
— В чем де...
Не дав учителю закончить фразу, Хезер закричала:
— Вы ему все рассказали! Зачем?
Сделав несколько шагов вперед, та замерла, с серьезным выражением на лице смотря в глаза ученицы; не так, как директор — а с обеспокоенностью, участием.
— Я вас не просила! Мне это не нужно! Вы даже хуже, чем остальные! — продолжила орать Хезер, не давая вставить преподавателю и слова. — Они хотя бы просто лицемеры, а вы хотите совсем сломать? Хотите, чтобы от меня избавились, и я сдохла, исчезла?.. Зачем вы рассказали ему?
С каждым новой фразой ученицы, мисс Дей медленно сокращала между ними дистанцию; Хезер, напуганная чужим приближением, даже не осознавая того, что делает, резко развернулась и поспешила убраться подальше. Повторно стоять совсем близко к взрослому она не желала всей душой — это и в первый раз было мучительно.
— Постой...
Неожиданно Хезер со всего маха в кого-то врезалась; этот некто успел быстро среагировать и удержать ученицу от падения. И судя по знакомому бордовому оттенку свитера и синему цвету костюмной ткани, она даже знала кто.
— Снова нарушаете порядок, мисс Поттер?
От промелькнувшего ужаса, Хезер затрясло — она в мгновение метнулась в сторону, выходя из-под чужой хватки, и отчаянно замотала головой, не решаясь оторвать взгляд от пола. Видимо, снова попала на акцию дня: только сегодня — собери проклятое комбо!
— Вам пора домой, — добавил директор.
Закрыв на мгновение глаза, Хезер кивнула и, не поднимая взгляд, медленным шагом двинулась по коридору к выходу; ее немного дрожали, и, казалось, через секунду-другую подведут и опять подломятся.
— Мисс Дей, вы-то мне и нуж... — успел ухватить слух ученицы, прежде чем захлопнулась дверь.
Кажется, помимо Поттер сегодня осадят еще одного человека — маленькому морю Литтл Уингинга не нужен хаос: все и всё должно находиться на своих местах; и забывшиеся преподаватели, как, впрочем, и размечтавшиеся о чуде обитатели дна. Как выяснилось, мистер Кингзман был настоящим мастером по укрощению — истинно любящим порядок и покой.
* * *
Каким образом Хезер оказалась на второй детской площадке? Кажется, она в потерянном состоянии бродила по городу — обошла его в несколько неровных кругов, а когда ноги взмолились о пощаде, то бездумно двинулась туда, где можно присесть — на ближайшее место, неофициальную базу "Ко".
Вот только, качели оказались заняты — они ужасно скрипели, вынужденные двигаться, а сидящая на них юная леди не менее неприятно ревела в голос. Ее лицо опухло, волосы сбились в колтун, а одежда была помятой и испачканной. Похоже, и в радужный мир Берч пришли дождливые и мрачные дни; и "звезды" умеют страдать?
Остановившись, Хезер задумчиво разглядывала Изабель — та, видимо, не видела подошедшую одноклассницу. Иначе разве продолжила бы вот так беспечно плакать и раскачиваться? Былое высокомерие и самоуверенность Берч полностью исчезли — ее плечи были ссутулены, и вся поза показывала внутренний надрыв. Что в злости, что в горе — люди выглядели безобразно. Это уродство выражалось по-разному, но воспринимались с одним и тем же ощущением — с отвращением, только во втором случае к нему еще примешивалась жалость.
Было странно видеть бывшую "топ один" такой — от ухоженности и прилежности во внешнем виде не осталось и следа; казалось диким, что она сейчас ощущалась сломанной. Не сдающаяся, порывистая, готовая бросаться в бой и идти до конца — а сейчас как тень этой яростной личности. Что могло надломить стержень Изабель? Что с ней случилось? Казалось, в ее мире нет преград и препятствий — исключительно стремление вперед к победе. И даже сегодняшнее падение в рейтинге на третью позицию только сильнее разозлило одноклассницу — она прямо сошла с ума, увидев доску, и едва не набросилась на Киана с кулаками. "Я уже сказал, ничего личного, Берч, мне нужны рекомендации. Держи себя в руках! Ты же дочь мэра, в конце концов", — произнес он, усмехаясь ей в лицо, пока рядом стоящая Мэйзи удерживала подругу.
Не понимая своих чувств, Хезер опустила взгляд на землю. После разговора с директором в мыслях воцарился хаос, все вокруг, вроде, и было ясным, но в то же время виделось, словно через пелену. На ее глаза попался камень, частично торчащий из почвы; она медленно наклонилась и взяла его в руки — тот был во мху и грязи. Достаточно большой — такой, что с хорошего и меткого удара можно убить. Смотря попеременно то на него, то Берч, Хезер пыталась понять, что именно будет правильным.
Все оказалось значительно глубже — травля не прекратится, пока ей попускают. А если это делает самый главный человек — то тогда стоит признать очевидное: издевательства будут до самого выпуска. И любая попытка Хезер бороться ни к чему не приведет. "Иногда мне кажется, что все предопределено. Любое сопротивление ведет исключительно к худшему результату. И лучше сдаться" — теперь она очень хорошо понимала слова брата и его чувства в тот момент. Что вообще можно сделать в этом мире и как найти справедливость?..
"Уничтожу".
Та леди начала, а директор добил, и именно они сломали Гарри. Даже его — умного, сильного, рационального, привыкшего держать чувства в узде.
Хезер подкинула камень в руке — он был массивным, тяжелым, не для детской ладони. Вероятно, запущенный с силой проломит и череп — у виска так точно. А если ее действия приведут к приюту, то, возможно, брат будет рад избавиться от придатка — ничтожества? Быть может, ему станет легче и он, больше неотягощенный, будет лететь все выше и выше. Хезер как раз достигла возраста уголовной ответственности — все просто: Поттеры перейдут на обеспечение государства. Старшего, вероятно, быстро пристроят — он умеет производить благоприятное впечатление, а младшей активно займутся социальные службы: программа реабилитации, психологи, наблюдение, "волчий билет".
Качели, наконец, прекратили скрипеть — Хезер подняла взгляд — Изабель смотрела прямо на нее, замерев на месте, и, не переставая рыдать и тихонько подвывать, пыталась вытереть мокрое лицо.
Хезер замахнулась.
Она сама виновата в том, что над ней издеваются. Ей нужно стать лучше и тогда травля прекратится.
А потом в резком движении кинула камень. Тот звучно ударился об железную стойку, напугав Изебель — она, вздрогнув, заслонилась руками и, наконец, заткнулась. Наступившая тишина была как благословение свыше. Ухмыльнувшись чужой реакции, Хезер скинула рюкзак и достала из него бутыль с водой.
— Сургэ аут мори56, — зло проговорила она, бросив бутыль под ноги одноклассницы.
Последняя снова дернулась, прикрываясь руками. Закинув рюкзак за спину, Поттер направилась прочь, даже не задумываясь над тем, куда лежит путь. Из этого ада нет спасения — травля может закончиться только со смертью — и, на самом деле, совсем неважно чьей: зачинщиков ли или жертвы.
Глава 11. Моральные принципы
С момента разговора с мистером Кингзманом мироощущение Хезер, с одной стороны, кардинально изменилось, а с другой, осталось прежним; она поняла главное — здесь нет шанса. Эта борьба шла на том уровне, где спасовал даже брат, и требовала включения таких сил, что не пощадили бы никого: ни директора, ни жертв — как цунами, снеся на своем пути все и оставив только разрушение.
Да, выход был — привлечение социальных служб. Буквально одна жалоба — и если у Майкла Кингзмана не положено на карман — то те шустро примчались бы разбираться в вопросе, и скрутили бы всех. Знатно нагнули: сменилось бы руководство и политика — все в школе стало другим. Поттеры не минули бы их пристального внимания и оказались в приюте, по пути зарулив к психологам и прочим добрым душам — восстанавливаться. А дальше круговерть — чете Дурсль досталось "по самое не хочу", их лиши бы родительских прав — и на Дадли в том числе — обязав платить штраф или вообще потащили бы в суд. Да и это неважно — другое беспокоило больше: Хезер и Гарри неизбежно бы попали в разные семьи — кому нужны два ребенка сразу? И как возможные родители отнеслись бы к маленьким волшебникам? И даже если бы Поттеры остались в приюте, то какая речь могла идти о свободном передвижении, личных деньгах и магии. Стоило хоть одному человеку узнать, то это привлекло бы службу магического правопорядка — за нарушение статуса о секретности сразу ломали палочку и ставили печать "непригоден", лишая мира волшебников — не разбираясь: ребенок то или совершеннолетний. Закон был суров и безжалостен.
