1.На границе Пустоты

Конечно, было еще рановато строить все эти теории, но мы с Инсом были уже практически уверены, что Багира эволюционировала. Оставалось только надеяться, что Канжо не убежала далеко от Багиры, во время ее превращения, потому как у меня оставалась только ее недавно сделанная жемчужина, по которой, случись чего, смогу отыскать девушек.

В-общем пока Велес вел переговоры, я, на заднем фоне, страдал, на пару с Инсом, пытаясь понять, как мне эволюционировать. В принципе у меня все условия были соблюдены, кроме одного. У меня не была чувства или желания катализатора. Нет, конечно, я мог, теоретически, испытать сильную ярость или ненависть. Но для того чтобы они заставили меня искать иную оболочку, их накал явно был недостаточен. Короче пока тупик.

Наконец завершив переговоры, и, по моему настоянию, понаблюдав пару дней за сбором клана, мы направились домой.

Скажу честно, я трусил.

К тому было две причины.

Во-первых, меня пугала предстоящая встреча с Багирой. А во-вторых, Инс нашел способ заставить испытать меня сильные чувства. И этот способ заставлял меня нервничать еще сильнее. Так что пока мы приближались к кладбищу, от которого началось это путешествие, я решил затеять важный разговор.

— Велес, скажи, почему ты не отвечаешь взаимностью Багире?

Арранкпр сбился с прогулочного шага, которым мы брели по утреннему кладбищу. Погода была очень тихой и красивой, так что Велес не торопился в Хуэко Мундо. Я тоже не торопился, но по иным, упомянутым выше, причинам.

— Ты о чем?

— Знаешь, я вначале тоже думал, что ты просто не замечаешь ее взглядов и чувств, но потом, когда стал вастерлордом, несколько раз замечал твои проколы. Их кстати было довольно много и, только такое несчастное и отвергнутое существо, каким благодаря твои стараниям, стала Багира, их может не замечать. Так что хватит играть комедию, будь мужиком, и ответь на поставленный вопрос.

Велес хмыкнул.

— Поплакаться в жилетку ребенку, и после этого я, по-твоему, буду мужиком?

— Чтоб ты знал, несмотря на то, что я ребенок одной части моего сознания уже около двух тысяч лет. Так что колись, давай.

Велес снова хмыкнул, потом недоверчиво посмотрел на меня, что-то взвешивая и наконец, выдал мне свою причину странного поведения:

— Ее любовь ко мне не настоящая. Она, наверняка, просто очень долго пробыла под действием моего зова, и только, поэтому она ко мне и привязалась. Я не имею права ответить ей взаимностью.

Угум. Ладно. Я со скрежетом почесал маску, как мне было хорошо известно, почему-то эта привычка вызывала раздражение у моих друзей. Ладно:

— Ясно. Велес посмотри вон на ту парочку.

Велес простодушно посмотрел в указанную сторону. А я с чувством вмазал ему по шее посохом. Интересно, Велеса впечатало в землю.

— Что за?!

— Забавно, Велес, а ты стал мягче. В прямом смысле слова.

— Риока!

— Велес ты в курсе, что ты редкостный кретин? Я бы мог рассказать тебе с сотню мудрых пословиц вроде, мы в ответе за тех, кого создали. Но скажу проще, какая тебе на... разница, почему она тебя любит? Ее любовь настолько настоящая, что осознание вашей, так сказать, несовместимости, причиняет ей более чем реальную боль и толкает ее на самые невероятные поступки. Она любит тебя целиком и полностью, и если ты бестолочь двухметровая не ответишь ей взаимностью я вызову тебя на дуэль до смерти... Где героически и погибну. Так что если не хочешь оплакивать друга умершего на твоих руках, то, чтоб признался ей в любви, которая почти наверняка у тебя есть, усек?

Велес, выслушав мой монолог, расхохотался.

— Ладно, наглец ты малолетний. А тебя не смущает тот факт, что я человек, а она кошка?

— Тогда обещай, что как только она тоже примет человеческую форму, то ты тут же признаешься ей, договорились?

— Договорились.

— И еще одна просьба.

— Какая?

— Что бы Багира ни решила со мной сделать при предстоящей встрече, ты ей мешать не будешь. У меня все будет под контролем. Ладно?

— Хм. Ну ладно.

Я кивнул и с легким трепетом открыл гарганту, ровно на том же месте, где она была в прошлый раз. Хуэко Мундо на другой стороне не изменился. Я напряг свои сенсорные способности на максимум. Ага. В паре сотен километров от нас чувствуется знакомая реатсу Канжо. Я махнул рукой Велесу, указывая направление движения, и ушел в сонидо вслед за ним.

Через полчаса неторопливого бега мы догнали Канжо. А вот и наш второй аранкар. Велес в недоумении замер, не добежав сотни три метров до девушек, чем я и воспользовался, первым бросившись к Багире. Красавица, однако. Девушка азиатской внешности, но очень красивые и мягкие черты лица, делают ее прекрасной практически для любого ценителя красоты, длинные прямые черные волосы, темно-синие глаза и темно-серое кимоно под плащом. Девушка явно подготовилась к встрече с Велесом. Но прежде чем она успела подойти к нему, на ее пути встал я. Ну же, Багира, ты умная девочка, должна догадаться какую злую шутку я с тобой сыграл. Угу, нехорошая улыбка, посвященная мне, не предвещает ничего хорошего. Сейчас меня немного побьют, а потом простят, вот только у меня несколько иные планы. Теперь нет смысла не верить Инсу, он прав, я уверен. Иначе я труп.

Багира не прекращая улыбаться, собрала в руке не слабый шарик серо черно-синего цвета и выстрелила им над моей головой. Едва ли она ожидала, что я подпрыгну и, сняв почти все защиты, приму это серо в шею и нижнюю часть маски. Боль была адская. К сожалению, у пустого, оказывается, встроен интересный инстинктивный механизм, он не может совершить самоубийство своими силами. Поэтому пришлось, вот так подставится, надеюсь, все пойдет нормально. Прежде чем отрубаться окончательно я вспомнил фразу Инса, которая и послужила причиной моему самоубийству:

— У нашего с тобой веселого тандема только одно чувство может гарантированно пробить спокойствие. Чувство страха за свою шкуру, то есть инстинкт самосохранения. А твою хомячью натуру только одно может заставить отказаться от привычного тела, это гибель оного. Хоть это и рискованно, но иного выхода я не вижу.

Глава 19

Снег. Давно я его не видел. И уже забыл, насколько он красив.

Я лежал на спине, провалившись в неглубокий сугроб, и любовался падающим с ночных небес снегом. Неожиданно на ум пришло воспоминание о зимнем дне, в котором отец, отправившись в парк покататься на лыжах, взял меня с собой. Тогда я, сидя на санках, которые отец тащил за собой, тоже с огромным интересом рассматривал падающий с серых небес снег. Правда, те события происходили днем, пусть и пасмурным а не ночью.

— Ну и долго ты собрался лежать? Может, ты и не помнишь, но в реально мире твое тело только что получило смертельную рану. Так что тебе стоит поторопиться с превращением в арранкара, иначе могут возникнуть проблемы несовместимые с жизнью. Если ты не успеешь до полуночи по времени этого мира, то считай, что умер.

Я посмотрел в сторону, откуда раздавался, хорошо знакомый мне голос Инсаниса. Рядом со мной стоял невысокий мужчина лет пятидесяти на вид. Полностью седые волосы резкие черты лица и цепкий взгляд темных, почти черных глаз. Забавно, примерно таким Инсаниса, я себе и представлял.

— Я тебя вижу. Причем очень четко.

— Немудрено, как ни крути, но ты сейчас мало того, что при смерти, но также уже почти эволюционировал в арранкара.

— Но ты же говорил, что для того, чтобы четко разглядеть тебя мне нужно самому узнать как ты выглядишь?

— Ну, так ты и узнал. Только не говори мне, что ты ни разу не представлял, как я должен выглядеть или каким оружием тебе было бы удобнее всего сражаться? Вот из таких размышлений и родились мой облик и форма твоего занпакто, чью роль мне, по-видимому, и предстоит играть. А теперь вставай, труба зовет. Хоть время здесь и течет значительно медленней, нежели чем во внешнем мире, но все равно у нас его слишком мало.

Я нехотя поднялся из, на удивление, мягкого и нехолодного снега. Ну, что можно сказать, какой-то у меня внутренний мир... пустой. Безликая ночная степь, заметаемая небольшой беззвучной вьюгой.

— Что-то здесь как-то пустынно, — озвучил я свое мнение.

— А что ты хотел от внутреннего мира пустого? Радуйся, что это место хоть немного отлично от Хуэко Мундо. Ладно, приступим.

— К чему?

— К новой жизни. Следуй за мной.

Я, пожав плечами, последовал за Инсом. Минуты через три моего внутреннего времени, путешествие по безликой равнине сменилось легким подъемом. А еще через пять минут мы карабкались на практически ответную скалу. Хотя ни в прошлой, ни в этой жизни я не увлекался альпинизмом, но подъем дался на удивление легко. Вершина скалы представляла из себя довольно ровную площадку, правда, на данный момент, целиком засыпанную снегом. Причем чем ближе к центру, тем выше был сугроб. Вследствие такой закономерности, в середине площадки, высота снега была, наверно, около двух метров. Туда и направился Инс, буркнув через плечо:

— Нужно очистить это место от снега, только близко к центру не подходи, а то еще задавишь.

— Что задавишь?

— Скоро узнаешь. А теперь за работу.

Ну, если уж Инс, коренной житель этого места, не очень торопится, значит и я могу позволить себе не спешить. Пока я счищал снег по краям площадки, обнаружилась любопытная закономерность, на очищенные места новый снег не садился. В то время, как я был занят этим "интересным" трудом , Инсанис копошился в самом центре, уйдя в сугроб с головой и что-то сердито бурча себе под нос, временами оттуда прилетали не большие порции снега, замусоривая очищенное мной пространство.

— Ага, вот ты где! Так, подвинься, дальше я.

Обернувшись на голос, я успел увидеть, как сугроб в центре заколыхался и какая-то фигура, выйдя из него в стороне от меня, спрыгнула со скалы.

— Инс? — Неуверенно позвал я.

— Что?

— Ты здесь?

— А где бы мне еще быть?

— Тогда, кто только что спрыгнул с площадки?

— А, не обращай на него внимания, у каждого свои тараканы в голове. Шевелись, давай. Метель усиливается, становится холодней и темнее. Все эти знаки ненавязчиво намекают, что время уходит.

Еще немного посмотрев на то место, откуда сиганул незнакомец, я пожал плечами и продолжил уборку. В конце концов, можно будет выжать из Инса ответ и тогда, когда мне не будет угрожать скорая гибель. Где-то минут через десять активных телодвижений я откапал и центр, где сидел Инс, прикрывая что-то, лежащее точно в центре скалы. Тот внимательно осмотрел проделанную мной работы, покивал головой и внимательно посмотрел на меня:

— Этого достаточно. Готов?

— К чему?

— К борьбе за право существовать, естественно.

— Готов.

— Отлично, от тебя многое не потребуется. Когда я разведу руки в стороны, то ты должен будешь всю свою реатсу направить в открывшийся предмет. Запомни, абсолютно всю, и именно в предмет, а не куда-то еще. Усек?

— Давай уже.

— Поехали!

Инс развел руки в стороны, и прежде чем волна моей реатсу устремилась вперед, я успел разглядеть какой-то невзрачный камушек, в который она и потекла. Как только моя духовная сила начала впитываться в мелкую хреновину, я почувствовал, что все мое тело немеет, а костяная броня и маска начали, как бы становиться чужеродными мне. Заодно появилось ощущение жуткой чесотки. Как-то раз, в детстве, я переболел крапивницей, так вот, тогда мне было не так плохо как сейчас, поскольку вместе с онемением пришел и паралич, то мне нельзя было даже почесаться. Через минуты две ровный поток исторгаемой из меня реатсу начал иссякать, но, к моему крайне неприятному удивлению, я не мог бы прервать процесс передачи духовной силы, даже если бы захотел этого. Постепенно начали опустошаться даже те мои резервы, о существовании которых я раньше и не догадывался. Но процесс продолжался. Через вечность, когда я уже совершенно перестал понимать, откуда берется та реатсу, что сейчас тоненькой черной ниточкой течет из моей груди, сознание милосердно покинуло меня.

Я снова лежал и любовался ночным небом. Правда, на горизонте начинало появляться ровное сияние и одна из сторон неба начала светлеть. Скоро восход.

— Подъем!

Подскочив от неожиданности, я резко встал и развернулся в сторону шума. Рядом со мной веселился Инсанис.

— Ну и горазд ты спать. Стоит только отвернуться от тебя, как глядишь, снова улегся.

Я не слушал Инса, зачарованно ощупывая свое тело. Я снова стал человеком! Почти. Дыра почти на том же месте, что и Улькиоры, отнюдь не является человеческим девайсом. Как и остатки маски, закрывающие виски, скулы и нижнюю часть щек. А в остальном я человек. Как ни странно, одетый человек. Рубашка, брюки, ботинки и... плащ. Я внимательно вгляделся в темно-серый материал, из которого была сделана одежда. По структуре он целиком повторял привычный для меня скрывающий покров.

— Забавно. Похоже, мы настолько привыкли к плащу за прошедшее время, что он действительно стал частью нас.

Я мельком глянул на серую тогу Инса. Но задал куда более интересующий меня вопрос:

— На сколько лет я выгляжу?

— Лет на 15, если бы не волосы.

— А с ними, что не так?

Я принялся ощупывать свои волосы, пытаясь понять, чем они выбиваются из образа пятнадцатилетнего парня. С удивлением обнаружил, что из того художественного беспорядка, что обнаружился у меня на голове, выбивается узенькая и длинная косичка, даже скорее просто несколько прядей волос, которая свободно спускается аж до колен. Поймав ее и оглядев, я впал в некий ступор. Волосы были абсолютно седые. Не белые или там платиновые, именно седые.

— По-видимому, на их цвет повлияла моя составляющая реатсу, — заметил Инс, — ладно, заканчивай с самолюбованием и смотри сюда.

С этими словами Инсанис указал на центр скалы. В окружающем нас сумраке перемежаемом редкими снежинками, было трудно разглядеть на что именно указал Инс, но там было что-то определенно отличающееся от того камня, куда я спустил всю свою реатсу. Подойдя поближе, я с удивлением увидел небольшой кустик.

— И что это за сорняк?

— Попрошу не выражаться. И вообще, от паразита слышу.

— Инс, не кипятись. С какого перепугу, ты так рьяно защищаешь этого задохлика?

— С того, что это пока не большое деревце и есть я.

— Чего?

— Того. Сергей, что, по-твоему, такое арранкар?

— Это пустой, разбивший свою маску.

— Согласно такой логике, любой пустой, которому разбили маску, это арранкар. Разбитая маска это лишь следствие. В действительности арранкар это пустой, который отказался от своей сущности пустого. Причины, заставившие его так поступить, могут быть совершенно разными. Так вот если, пустой отказался от самого себя, то куда девается все то, что и составляет сущность пустого?

— Э-э-э. Да я как-то не задумывался над этим. Может просто уничтожается?

— Уничтожается? Как ты думаешь, можно уничтожить часть своего характера? Притом вспомни, ты своими силами даже совершить самоубийство не можешь. Короче, все те качества пустого, от которых отказывается арранкар, не уничтожаются. Пустой не может так навредить самому себе, чтобы была уничтожена часть своего Я. Нет, все то, от чего он отказывается, переносится в его внутренний мир и запечатывается. Вот так и появляется естественный арранкар. Тот, кто эволюционирует таким образом получает неплохую надбавку к силе, потому как в ходе того испытания и перестроения организма, сопровождающих эволюцию, реатсу самого пустого изменяется, а его сила как бы переносится на более глубокий пласт сознания. Но, естественно, ни о каких занпакто и ресруксионах не может быть и речи.