Пока он строго оглядывал их, удостоверяясь, уяснили ли они его слова, Наташа лихорадочно вспоминала: так, дом на время отъезда она закроет — и пусть стоит, это не страшно; двух кошек покормит Любанька — та самая двоюродная сестра, с которой Радим обнимался на верхних брёвнах сруба. Девчонка расторопная — на неё положиться можно. Господи, как хорошо, что она, Наташа, не успела-таки купить кур, как хотела! Единственное, что смущало, — грядки. Неделя отсутствия в июне — они же за это время сорняками зарастут!.. И почувствовала себя настоящей деревенской клушей — со всеми этими мыслями...

А потом усмехнулась, опомнившись: на невидимых весах — эти несчастные грядки и обучение Радима. И она ещё будет думать? Успокоилась.

Машину для поездок нашли. Тот самый парень, который привёз дядю Радима и Наташу от остановки в деревню, Саня, легко согласился возить их раз в неделю — в дальний город и через неделю обратно, в деревню. Правда, было у Наташи подозрение, что Саня слишком быстро и легко согласился возить их. Нет, деньги за поездки он получал от них неплохие: платили не только за дорогу, но и за бензин, — и всё же... Наташа не выдержала и попросила шефа о-очень внимательно осмотреть их "личного" водителя. Алексеич осмотрел и заверил, что парень чист, что никакого воздействия на нём нет и что возит он их абсолютно добровольно. Но даже после осмотра Сани Наташа переживала ещё некоторое время, пока от деревенских не выяснила: воздействие было! Но не колдовское. Не зря Радим мечтал о машине. Его отец ездил на какой-то простенькой, не то "Оке", не то "Ладе", и сына научил возиться с нею, постоянно ломающейся, да причём научил не просто так: руки у Радима золотые оказались. Он Сане перебрал машину чуть не по винтику и отремонтировал всё, что только нуждалось в хозяйском глазе. Саня, зная, к кому теперь может обращаться в случае чего, был готов помогать Радиму во всём.

Размышляя обо всех нахлынувших вдруг воспоминаниях, оценивая их со стороны, Наташа развернулась, решив дойти до дома и постоять в душевой. И остановилась.

— Тихо, — сказал Алексеич. — Пойдём-ка, поговорим.

Когда шеф появился на той же тропке — Наташа так и не поняла. Но послушно последовала за ним. Далеко идти не пришлось. Сели на одну из скамеек, окружённых кустами вишни, и Наташа неожиданно для себя вздохнула.

— Рассказывай, — велел Алексеич. — Всё. Что тревожит, чего боишься.

— Так заметно? — пробормотала она. Посидела, подумала и призналась: — Столько всего, что не знаю, с чего начать.

— С любого конца, который торчит, — предложил шеф. — Времени у нас достаточно. Андрей — человек упорный. Пока не получится тучевой сгон, Радим будет сидеть на месте.

— Я... чувствую себя... — медленно начала Наташа. — Чувствую себя курицей, которая в своём гнезде вдруг обнаружила не цыплёнка, а птенца лебедя. Где-то вычитала я когда-то такую фразу. Но у меня есть личное продолжение: курица боится, как бы из птенца не вырос стервятник. Точней... Как бы она нечаянно из лебедя не воспитала стервятника. Как-то... так. Мне страшновато. Радим... он такой... Я вроде с ним спокойная всегда, но внутри... Порой я не знаю, как себя с ним вести. Он то матерится, как вот сейчас, а то вроде взглянет на меня и чувствует себя виноватым. А мне уже неловко, что он не чувствует свободы, и в то же время... — Она растерянно пожала плечами. — Между нами полтора года разницы, я старше, а как быть... Я не знаю! — чуть не с отчаянием сказала она. — Я не понимаю, как мне с ним себя вести!

— И это при том, что ты его любишь... — задумчиво сказал Алексеич.

Девушка покраснела и оглянулась.

— Не бойся, — сказал шеф. — Сюда никто не войдёт без моего разрешения. И не услышит нас здесь никто. Я позаботился о закрытости нашей беседы. Итак, начнём с того, что знаешь и ты. Радим любит тебя. Это основополагающее высказывание. Теперь далее. Первое, что ты должна усвоить раз и навсегда: у парня несколько сознаний, но в каждом он тебя любит. Есть сознание семнадцатилетнего мальчишки, который однажды открыл глаза и понял, что обладает страшной силой, полученной в результате трагедии. Но рядом — красивая и сильная женщина, которая близка ему во всём и к которой он тянется. Есть сознание бродяги-бомжа, который знает, что умеет управлять снами, и самостоятельно научился импровизировать с этой частью доставшейся ему колдовской силы. И он изо всех сил хочет, чтобы красивая и сильная женщина Наташа была рядом всегда. Есть объединённое сознание двух личностей — беспечного мальчишки-школьника и много повидавшего на своём веку бомжа, и эта объединённая личность любит красивую и сильную женщину, которая рядом и которая не раз и не два доверилась ему. И так будет всегда. От тебя он никогда не уйдёт, если ты думаешь об этом. И Радим никогда не отойдёт от тебя надолго, потому что есть между вами одна конкретная вещь, которая его однажды поразила так, что он полюбил тебя.

— Вещь? — поразилась Наташа.

— Ну да. Ключ. Когда Радим смотрит на тебя, в его подсознании появляется ключ, который ты ему однажды отдала. Ключ от квартиры. Этот ключ, кстати, он носит с собой постоянно, но не показывает тебе. Этот ключ для него — символ сильной женщины, той, что не побоялась дать его человеку, которого она знала еле-еле несколько часов. Речь идёт не о доверии, Наташа. Речь идёт именно о силе. И ключ для него — восхищение перед тобой. Этот ключ так застрял в его сознании, что парень понял, что знает тебя, когда ты привезла ему его вещи. Поэтому он и остановил тебя. Ведь в сознании семнадцатилетнего Радима тебя не существовало. И ключ в подсознании Радима-бомжа стал ключом к его объединённому сознанию. Он так захотел тебя вспомнить, что всё-таки сумел прорваться сквозь блок памяти... — Он замолчал, глядя на зелень кустов, и вздохнул. — Да, семнадцатилетний мальчишка Радим порой ругается матом и боится, что ты услышишь. И эта его боязнь — прекрасна. Он дорожит тобой. Поэтому двадцатитрёхлетний парень Радим контролирует его, хоть иной раз и не успевает заткнуть его.

— Значит, я могу не бояться его? — задумчиво спросила Наташа, пряча смущённую улыбку.

— С ним сложно, — согласился Алексеич. — Но про кого из нас так нельзя сказать? Радим не кукла, не идеальный робот. Он человек. Он до такой степени человек, что до сих пор ревнует тебя ко мне.

Смеясь, девушка поспешно спрятала лицо в ладони.

— Ну и последнее. По поводу стервятника.

Наташа взглянула на него вопросительно.

— Возможно, тебя заинтересует следующее. Если ты помнишь историю Радима, для него всё началось в тот момент, когда мафиози-убийца узнал, что из всей семьи старика-колдуна один всё-таки выжил, да ещё добрался до города. Радима-то вели сюда следы убийцы, невидимые, но для него, получившего силу, отчётливые. Правда, он не понимал, что это следы убийцы. Но просто чётко знал, что должен попасть именно в этот город. Хозяин начал осторожно вовлекать парня во все свои делишки, как только понял: Радим умеет использовать лишь часть силы. Но этого оказалось достаточно, чтобы суметь обогатиться за его счёт. Те парни, которые курировали Радима, слишком быстро попались на своевольстве, но это уже хозяина не интересовало. Он нашёл Наума, который интуитивно, используя собственные, умирающие под натиском наркоты мозги, придумал комбинацию, как парню открыть полностью силы, не трогая блока его памяти. Зимой нашли четырёх бомжей, убили их и закопали. Весной раскопали. Приготовили ритуал для выведения силы. Дальнейшее ты знаешь. К чему я веду? Радим своеволен, чувствуя себя чуть не всемогущим. Но именно он подошёл ко мне не далее как в первый же день по приезде сюда, на учёбу, из деревни. Он предложил поработать над останками трупов тех четверых, чтобы узнать, кто они. Он, бывший бомжем, бродягой — и неожиданно получивший многое в своей жизни, всё-таки хочет знать, кто эти бомжи. Хочет похоронить их останки на обычном кладбище. Так скажи мне, Наташа, будет ли стервятником мальчишка, который за моей спиной сговаривается с твоей командой, с Игорем и Леной, чтобы самостоятельно начать расследование?

Про расследование, которого добивался Радим, Наташа знала, но не рассматривала его с такой точки зрения. Удивлённая, она было открыла рот, но Алексеич поднял руку.

— На этом всё. Болтать впустую не хочется, а Радим доламывает мою защиту вокруг этой скамьи и вот-вот окажется здесь. Думаю, главное ты поняла. Так что... работаем.

Открыв рот, девушка смотрела, как уходит Алексеич по тропке в дом, а с другой стороны кустов врывается взъерошенный Радим и, прищурившись, быстро оглядывается.

— Ну и? — высокомерно сказал он, наконец. — О чём вы тут с шефом говорили?

— О тебе, — сказала Наташа, снова впадая в задумчивость: Алексеич вроде и немного сказал, но обдумывать сказанное придётся долго.

Радим постоял, уже озадаченный, и сел рядом.

— Наташа, а чего обо мне? — уже встревоженно спросил он, всматриваясь в её глаза своими, пронзительно светло-зелёными.

— Ну, не столько о тебе... В общем, кажется, он разрешил нам расследование по делу бомжей — тех, четырёх. Помнишь?

— Ещё бы не помнить, — проворчал парень, оттаивая. И со вздохом обнял её за плечи, прислоняя к себе. — Столько учить всего... А домой хочется.

— Мне тоже, — откликнулась девушка. — У тебя ещё на сегодня занятия есть?

— Есть. Через полчаса Володя начнёт... Посидим здесь, а?

— Посидим, — согласилась девушка, подставляя лицо солнцу, которое просвечивало сквозь ветви. Прежде чем она заснула, почувствовала, как её ладонь очутилась в другой, тёплой и сильной ладони. И, успокоенная: если надо — разбудит, если надо — защитит, — задремала.

123 ... 333435

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓