Волшебник

— Линия установлена, — коротко произнес он.

— Это важно, — поднялся из-за стола Берг, и, окинув нас взглядом, добавил: — Посидите здесь, много времени это не займет.

Сказав это, он, вслед за Стражем, вышел из кабинета, провожаемый тоскливым взглядом Мисы, будто ушел ее единственный спаситель. А, когда дверь закрылась, она, переведя взгляд, мрачно уставилась на меня.

— Чего? — слегка отодвинулся я от нее. — Между прочим, это ты меня обнимала, а не я тебя. И вообще, — вспомнив, что "лучшая защита это нападение", начал я, — не надо делать такое лицо, будто настал Конец Света или я тебя изнасиловал.

— Да лучше бы ты меня изнасиловал, — поставив локти на колени и спрятав лицо в ладонях, простонала Миса. — Тогда бы я тебя просто ненавидела и все дела. Для тебя-то это всего лишь веселая игра, а у меня теперь серьезные проблемы.

— Эй! — возмутился я. — Да я тебе вообще ничего не делал!

— Не делал? — мгновенно вскочила на ноги Миса. — Да ты хоть знаешь, какие у меня теперь проблемы будут? — зашипела она, нависая надомной. — Тебе-то хорошо, через неделю закроешься в своей Академии, и будет тебе счастье, а мне что теперь прикажешь делать? Ты хоть знаешь, что мне вскоре предстоит взять на себя обязанности Главы Дома? Я последние несколько лет искала себе нормального жениха, способного занять место моего отца, а теперь...

Замолчав, Миса сжала кулаки, смотря на меня каким-то совершенно неподдающимся расшифровки взглядом... слишком уж много всего там было.

— А что теперь? — невольно вжимаясь в стул, спросил я.

— А теперь я вообще хрен кого найду! Из-за тебя мне придется все делать в одиночку... ты хоть понимаешь, насколько трудно управлять Торговым Домом?! Да еще и одним из самых больших?!

— Э-э-э... нет, не совсем. Но... стоп! Причем тут я?! Кто тебе не дает и дальше искать своего жениха? Я вообще тут ни при чем!

— Охо! — сложив руки на груди, выпрямилась Миса. — Ни при чем? У тебя хватает наглости сказать, что ты ни при чем? И это после прошедшего месяца? У тебя стыд-то вообще есть?

— Эй! — опять возмутился я. — Не надо тут перекладывать с больной головы на здоровую. Я уже говорил и повторяю снова: я тебе ничего не делал!

Глаза Мисы опасно сузились.

— И ты это говоришь после того, как целый месяц пытался довести меня до слез?

Мое лицо невольно вытянулось от удивления.

— Я никогда не пытался довести тебя до слез! Мне было просто интересно, как ты будешь реагировать на мои слова или действия, и ничего больше.

— Ну, так вот тебе! Влюбилась я в тебя! Отреагировала! Теперь доволен?

Сев на стул она снова спрятала лицо в своих ладонях. Я же, в свою очередь, тихонько выпрямившись на своем стуле, пытался понять — плачет она там или нет? Плечи, вроде, не тряслись, да и всхлипов никаких не слышал, и дышала вполне нормально. Почесав затылок, пытался понять, что теперь делать.

— Ммм... — невнятно начал я. — Извини, — произнес я первое, что пришло мне на ум... вернее единственное.

— Если бы все можно было решить простыми извинениями, нам бы никогда не понадобились смертные казни, — не отрывая лица от ладоней, холодно произнесла Миса.

Я почувствовал, как спина покрылась испариной.

— Миса, — с нервным смешком, начал я, — мне кажется, что ты слишком сгущаешь краски.

— Да? — чуть приспустив ладони, скосила она глаза в мою сторону. — Тогда может посоветуешь, что мне теперь делать? После тебя большинство благородных покажутся маленькими уродцами, а весь этот тщательно поддерживаемый ими этикет я уже вспоминаю с тихим ужасом. Хотя всего месяц назад просто жаждала к нему вернуться.

— Я уверен, что ты и сама неплохо справишься! Ты сильная и умная, и даже ни разу не разревелась, пока я был рядом... вроде.

Это я, наверное, зря сказал.

— Козел, — вздохнул она. — Но зато теперь уже нет причин сдерживаться.

— Ха?

Миса снова поднялась на ноги и, сделав шаг, склонилась надомной. После стольких обвинений, да еще и после последнего "козел", я оказался совершенно не готов. Именно поэтому, когда она меня поцеловала, смог только вытаращиться на нее в полнейшем изумлении... кажется, со всеми этими "масками", я все больше и больше походил на человека.

— Я не поняла, ты вообще хоть какую-то ответственность брать на себя собираешься? — мрачно произнесла Миса, чуть отстранившись и посмотрев мне в глаза.

— А-а-а... да.

Она вновь склонилась к моим губам и, как мне казалось, в этот раз я не подкачал. По крайне мере, когда Миса вернулась на свое место, прямо за мгновение до прихода Берга, она выглядела вполне довольной.

Воспользовавшись моментом, пока Берг пытался собраться с мыслями, поинтересовался насчет "красной линии". И здесь выяснились крайне забавные подробности. Вернее таковыми они, похоже, показались только для меня. Оказывается "красная линия" это самая защищенная связь, которая доступна лишь гвардейцам. Однако в нашем случае, Берг, даже по защищенной связи, предпочел говорить только определениями. Так выяснилось, что мое прибытие, сейчас и в дальнейшем, будет проходить во всех документах и сообщениях, под грифом "ААА" секрета. В свою очередь любое столкновение с вампиром считается секретом "АА" класса. И, наконец, убийство наследника старинного рода получает статус "А" секрета. Другими словами, простым путешествием из одной точки в другую, мы (я?) умудрились собрать в свое дело (досье, как объяснил Берг), секреты всех трех высших категорий. И Берг, разговаривая по связи, упоминал лишь категории, чем, как он сам признался, изрядно обеспокоил Серых Стражей столицы.

И вот, когда я опять утолил свое любопытство, а Берг собрался с мыслями и уже хотел, наконец, начать задавать свои вопросы, ему вновь помешали. Именно поэтому буквально ворвавшегося в кабинет Кроя, Берг встретил таким взглядом, будто собирался выкинуть своего заместителя в окно. Сам Крой, не будь дураком, быстренько отрапортовал о прибытие всех групп и столь же быстренько выскочил из кабинета. Сразу же стало понятно, что поговорить нам больше не удастся. Нет, спешить нам, если подумать, было некуда, но... сидеть и разговаривать, когда можно посмотреть на силу Архимагистров в действии? Да меня лучше сразу убить и не мучить! Берг, судя по всему, прекрасно понял мою реакцию на слова Кроя, поэтому, тяжело вздохнув, пошел отдавать приказы. Только в этот раз я увязался вслед за ним.

Разъяснение ситуации много времени не заняло, хотя, судя по взглядам, и оставило у гвардейцев преизрядное количество вопросов, но, к моему удивлению, никто ничего не сказал. Просто дело в том, что Берг не стал вдаваться в подробности об источнике своей информации, хотя Крой, похоже, догадался. Правда, смысл подобного поведения мне остался непонятен. Зачем утаивать, что я умею чувствовать нежить? Или он мне не верил и решил, что пока не получит подтверждение ему лучше молчать? Весьма сомнительно. Берг уже доказал, что он довольно неплохо знает Амарийцев, а поэтому должен понимать — в таких вещах мы не обманываем. Хотя, если на чистоту, обычные Амарийцы, то есть за вычетом меня и учителя, вообще не врут. Они могут приукрашивать, но откровенно врать... даже не припомню такого случая.

В конце концов, не выдержав, когда мы вернулись в кабинет, спросил у Берга.

— А зачем им знать? — вопросительно посмотрел он на меня в ответ.

— А почему бы им и не знать?

— А почему бы им просто не знать?

— Ты издеваешься? — приподнял я бровь.

— Нет, — покачал головой Берг, — пытаюсь тебе объяснить принцип управления своими подчиненными. Вот скажи, если опустить детали, я им поставил задачу прибыть в определенное место и убить там всю нежить, так?

— Допустим.

— Тогда скажи, какую пользу им может принести знание того, что это именно ты указал место скопления нежити и вообще можешь ее чувствовать?

Я задумался. По всему выходило, что совершенно никакой, да еще и вред, наверное, могло принести. Ведь, если посмотреть на картину в целом, приехал тут какой-то олух, ткнул пальцем куда-то в сторону и все тут же сорвались с места и помчались в указанном направлении. И пусть даже я точно знал, что мы найдем и Рыцарей Смерти, и Костяных Королей, тем не менее, на общую картину происходящего это практически не влияло.

— Другими словами, — попытался я оформить свои мысли в слова, — если имеющаяся у тебя информация необязательна твоим подчиненным для выполнения твоего же приказа, лучше ее не озвучивать.

— Именно так, — чуть улыбнувшись, кивнул Берг. — Тем более, не всегда твои подчиненные связаны нерушимыми клятвами, поэтому, если кто-то из них попадет в руки к разумной нежити, его низкая информированность будет в твоих же интересах.

Я снова задумался. Ни в чем подобном у Амарийцев просто не было нужды. Если ты не владеешь навыком остановки сердца, тебя даже не выпустят из-за стены. Учитывая же особенности нашей смерти (окаменение и последующее разрушение тела), оживить нас становится невозможным. Да и не стоит забывать, что взять Амарийца живым крайне сложно. Ведь из-за нашей невероятной живучести, чтобы нас остановить, Амарийцев надо буквально искромсать на куски. И это еще помимо того факта, что в Некрополе, в большинстве случаев, мы предпочитали передвигаться в составе отряда... нет, не так. Предпочитали мы, конечно, ходить в одиночестве — так опасности больше! — но приходилось передвигаться в составе отряда.

Таков был закон, иначе бы наш народ просто не выжил.

Исключения делались лишь для новичков (этакий экзамен на совершеннолетие) и тех, кто доказал, что вполне способен сражаться в одиночку. Надо заметить, таких "особенных" было мало — всего двадцать семь Амарийцев, включая меня и учителя. Зато это подстегивало остальных к самосовершенствованию, да и, обычно, "особенные" назначались Арт-Наком лидерами групп. Вернее, на каждые три похода в одиночестве приходился один поход в качестве лидера группы. Опять же, не обходилось и без уникумов, которые наоборот любили выступать в качестве лидеров, и вообще ходить в Некрополь именно в составе отряда. Пусть таких Амарийцев было и не много, да и зачастую причиной подобного поведения становился "преклонный" возраст, но они все же были.

Таким образом, среди нашего народа складывалась причудливая градация воинов, мерилом которого был статус и прилагающееся к этому статусу уважение.

Вот так и получалось, что на, образно говоря, самой нижней ступени, у нас располагались обычные воины. Можно сказать, самые типичные представители Амарийцев. В свою очередь, вторую ступень "оккупировали" лидеры групп. Лидеров всегда назначал либо Арт-Нак, либо самый "старый" Амариец, ведь Арт-Наки среди нашего народа явление довольно редкое. Иным словом, в настоящее время, за выбор лидеров отвечал мой учитель. Никогда как-то раньше не придавал этому значения, но, похоже, учитель самым пристальным образом следил за успехами обычных воинов... иначе, на чем он основывался, когда назначал лидеров групп? И еще, маленько "пообтесавшись" среди людей, могу сказать, что не будь наш народ несколько ограничен в эмоциональном плане, такая система породила бы целое море зависти. Вот только, на наше счастье, чувства зависти Амарийцы просто не знали, а поэтому воина, выбранного на роль лидера группы, ждал лишь почет и уважение.

Выбранные Арт-Наком лидеры — вторая ступень уважения. Третья ступень — "особенные", Амарийцы, чьи навыки достигли того уровня, когда они способны успешно выживать в Некрополе в одиночку. Под словосочетанием "успешно выживать" я подразумевал способность Амарийца уйти в Некрополь с пустым мешком, а вернуться с полным. Причем в этом мешке еще зачастую находилась голова Рыцаря Смерти или Костяного Короля. Тут надо заметить, что такие "особенные" в большинстве случаев "вырастали" из лидеров групп, и лишь изредка подобного статуса добивались обычные воины. Собственное, именно из-за второй категории, в свое время, и был введен закон "три к одному", то есть на три похода в одиночестве, приходился один в качестве лидера группы. Сделано это было по той причине, что "особенные" на голову превосходили остальных воинов, а поэтому могли многому их научить.

Четвертая ступень — это "особенные" лидеры групп... ну, тут, думаю и так все понятно. Пятая ступень — Амарийцы, которые прожили больше двухсот пятидесяти лет и вот тут надо кое-что пояснить. Нельзя сражаться с нежитью на протяжении столетий и при этом ничему не научиться. Другими словами, Амарийцы пережившие больше двух столетий постоянных сражений в Некрополе, всегда имели статус "особенных" и, соответственно, в свое время каждый из них выступал в качестве лидера. Можно сказать, что пятая ступень выступала в роли квинтэссенции всех предыдущих, этакий предопределенный статус всех выживших. Однако, можно прожить два с половиной столетия, стоять во главе отряда и быть в числе "особенных", но все равно не добиться звания Арт-Нака. Ведь Арт-Нак — это, все также образно выражаясь, даже не следующая ступень, а следующий лестничный пролет. Почти живой Бог для любого Амарийца, на которого не распространялись привычные для всех законы.

Так вот, к чему все эти объяснения.

Дело в том, что, несмотря на довольно четкую градацию статуса среди нашего народа, у нас, по сути, не было деления на подчиненных и командиров. Нет, пока отряд находился в Некрополе, народ слушался своего лидера. И, если случались непредвиденные обстоятельства, отданные приказы также не обсуждались, но вот потом дела обстояли совсем по-другому. Любой, то есть совсем любой Амариец, мог подойти к лидеру и попросить объяснения тем или иным его действиям. Нет, не из-за сомнений в правильности отданных приказов, а из чистого интереса: "А почему так, а не этак?". И лидер все подробно объяснит, потому как ему просто и в голову не придет, что можно промолчать. Вернее, у него нет причин молчать, скорее даже наоборот! Если Амариец чем-то заинтересовался, лучше ему не препятствовать в утолении его интереса, а то плохо будет всем. Иными словами, принцип взаимоотношений Берга со своими подчиненными, просто невозможен для Амарийцев. Я бы даже сказал — чреват последствиями!

— Скажи, а еще были причины, из-за которых ты умолчал о моей способности? — после нескольких минут раздумий, наконец, спросил я.

— Были, — кивнул Берг, все это время, на пару с Мисой, терпеливо дожидающийся моей реакции. — Можно даже сказать, что это еще один принцип, которым должен руководствоваться хороший командир.

— И что же это за принцип?

— Твои действия не должны нести один смысл.

Слова Берга мгновенно нашли отзвук в моей душе. Последние недели я, практически каждую ночь, только и делал, что разбирался в поступках совершенных учителем. И чем больше я в них разбирался, тем больше находил скрытых мотивов. Правда, некоторым его действиям я так и не смог найти причин. Вот, например, на счет моего щита. Практически тринадцать лет заставлял его таскать, при этом едва ли не каждый день, в тех или иных словах, напоминания о "постоянной бдительности", а что в итоге? Стоило мне отправиться к людям, как он тут же запретил таскать щит на своей руке, хотя не раз рассказывал о людском коварстве. Зачем же было столько времени всему этому уделять, чтобы в конце от всего отказаться? Я теперь без щита чувствовал себя словно голым! А моя левая рука, после стольких лет, большей частью времени была согнута в локте, словно я до сих пор продолжать держать свой щит. И сколько бы я не размышлял, так и не смог найти (придумать?) причину для подобных действий учителя. По крайней мере, списать все это на одну большую шутку было крайне затруднительно.