— Ну пошли.
Мы уверенно прошли мимо застывших как статуи швейцаров, которые совсем не попытались преградить мне дорогу, и попали в роскошный, дорогой и богато украшенный зал, в данный момент наполненный не таким уж большим количеством людей, но каждый держался с таким апломбом и вызовом, что наполненность помещения ощущалась острее, чем было на самом деле.
— Ты сюда к кому-то приехала? — с понимающей улыбкой произнес Слава. Когда я замялась и отвернулась, он похлопал меня по спине. — Да ладно, не теряйся. Я с самого начала знал, что не просто так ты просила тебя провести. Иди, решай свои проблемы, — он подтолкнул меня к скоплению гостей и пробормотал себе под нос, правда так, чтобы я все услышала. — Хотя какой дурак будет создавать такой девушке проблемы...
Я не стала ломаться и заверять его в том, что он все не правильно понял. Правильно Слава все понял, не дурак же. И времени у меня не было, чтобы перед кем-то распинаться, хотя я и сказала заученные слова благодарности.
Марат нашелся через пять минут у самой дальней стены, за колонной. Он стоял не один, рядом с ним двое мужчин и две женщины, одна из которых сладко чечену улыбалась, переливающимся на свету бокалом поигрывала и все время слегка отставляла вперед стройную ногу, чтобы продемонстрировать ее длину в умопомрачительном разрезе платья. А потом еще за предплечье его обняла, на себя потянула и прошептала что-то такое на ушко. Марат, сверкнув глазами, рассмеялся.
Какая же гнида он! Но я держала себя в руках, я не собиралась позорить его и себя истерикой в стиле ревнивой жены.
Подхватила у сновавшего неподалеку официанта бокал шампанского, выпила залпом. Взяла еще один. Медленно прошла вперед, села почти напротив веселой компании, где рыжая дура буквально грудью уже Марату на руку легла. А ведь красивая. В этом можно было не сомневаться. Такая фигуристая, что даже Оксана курит в сторонке.
Чечен затылком что-то почувствовал, стремительно повернул голову, и когда меня увидел, моментально лишился дара речи. А я для усиления эффекта даже бокалом, полупустым, правда, ему отсалютовала, хотя хотелось не салютовать, а в голову ему его запустить.
Марат торопливо извинился перед собеседниками, разжал пальчики рыжей и широкими шагами направился ко мне. Выражение его лица не обещало ничего хорошего. Мое тоже.
— Вечер добрый. Как работа? Кипит, я смотрю?
— Ты что здесь делаешь? — яростным, полным обещания в ближайшее время придушить, голосом процедил Марат. — Как ты сюда попала?
Многозначительно закатила глаза и лениво ногу на ногу закинула, так что и без того короткое платье потихоньку поползло вверх.
— Знал бы ты, Марат, какие у меня связи...
— Какие связи?
Голос повышать было нельзя, дергать меня за руку — тоже. Не на глазах десятков людей, каждый из которых с Маратом знаком лично или хотя бы наслышан.
— Поднимайся и пойдем, — чечен обхватил меня за запястье так, что со стороны казалось, будто он нежно меня уговаривает. На самом деле — у меня кости хрустели от его хватки. — Поднимайся, сказал, и пойдем. Надо серьезно поговорить.
Лениво бокал отставила, ногу опустила и, грациозно изогнувшись в спине, медленно поднялась, игнорируя нарастающее давление его руки. Не хрустальная, не сломаюсь. Кинула взгляд за плечо Марата — рыжая, сдвинув тонкие брови на переносице, с недоумением и недовольством смотрела на то, как чечен меня уводит. Но подходить не рискнула. Правильно. Себя надо беречь.
— У вас есть свободный кабинет, где никто не помешает? — вежливо обратился Марат к метрдотелю.
Тот степенно кивнул и отработанный жестом указал на темневший проход.
— Да, конечно, вторая дверь слева.
Как только мы скрылись в мягком полумраке, напускная вежливость с Марата как змеиная кожа слезла. Он больно меня дернул, из-за чего в темноте я споткнулась об собственные же ноги, и возмущенно попросила:
— А поаккуратнее нельзя? Я все-таки живой человек!
Чечен без лишних разговоров втолкнул меня в такой же темный кабинет, со злостью вдарил по выключателю и, не сдерживаясь, заорал:
— Что ты творишь, дура? Кто тебя сюда принес?!
— Прекрати на меня орать. Это во-первых. А во-вторых, я отдохнуть пришла сюда. Как ты и твоя спутница.
Я себя совсем контролировать перестала, и перед глазами, как назло, проносились картины, как он с пышногрудой рыжей сучкой обнимается. Не просто обнимается, а на виду у всех. И вечер сегодняшний он явно не собирался простыми лобзаниями и щупаньями закончить. Эта мысль меня окончательно добила.
— Ну что, Марат, теперь уже элитные проститутки пошли? — язвительно заулыбалась я, и от этой улыбки сводило скулы. — Помнится, раньше были потасканные плешивые блондинки. А сегодняшняя хороша, — отрывисто поцеловала кончики пальцев. — Вот такая! Правда?! Сколько ты за нее отвалил? Косарь? Два? Три?
— Ты что несешь? — зарычал Марат, хищно скалясь и раздувая ноздри. Злится, что я его планы рушу. Систему, в которую все всегда укладывалось. — Я многое тебе позволял и позволяю, но сейчас ты перегибаешь палку.
— Ну-ка, ну-ка...Что ты мне позволял? Сидеть дома, пока ты ходишь неизвестно где? Книги читать? О да, это ты позволял. Так вот, Залмаев, я не Ксюша...
Упоминание жены только усилило напряженность. Хоть Марат дверным замком щелкнул, наверняка его крики по всему ресторану разносились. А вот интересно, если эта рыжая его в таком состоянии увидит, по-прежнему так же прижиматься будет?
— Что ты к ней привязалась?! Что с тобой в последнее время вообще случилось?! Как с цепи сорвалась!
— Я сорвалась?! Ах ты тва-а-рь, — и пока решимость находилась на самом пике, я окончательно свела на нет разделявшее нас пространство и отвесила ему такую затрещину, что онемела вся рука до локтя. — Увижу с кем-то — убью. Твои слова, насколько я помню, да? Что надо сказать мне в таком случае?
Он прошелся ладонью по голове, пострадавшей щеке, щелкнул челюстью, улыбнулся и, лениво размахнувшись, дал мне такую пощечину, что я забыла о болевшей руке. Удар последовал неожиданно, слишком быстро и молниеносно, так что я не удержалась на ногах и отлетела в сторону, запнувшись об подлокотник кресла. По щеке сразу разлилась обжигающая болезненная волна, пульсируя в такт бешено бьющемуся сердцу.
— Ударил? Злость сорвал? — я выдохнула и усмехнулась краешком губы, стараясь не беспокоить щеку. — Успокоился? Или еще ударишь? Давай, не стесняйся. Меня же можно бить, трахать как хочешь. Хочешь — дома запирать. Что ты встал? Давай же, вперед.
— Не веди себя как истеричка, — мощные кулаки с хрустом сжались, и даже под тонкой рубашкой проглядывались бугрившиеся на руках вены. — И не выводи меня. Я просил тебя остаться дома. А завтра я бы приехал.
— Мне не нужно твое завтра! Мне вообще ты не нужен! Думаешь что, я буду это терпеть? Нет, Залмаев, — отчаянно улыбалась, лихорадочно затрясла головой. — Не выйдет. Я не позволю меня так использовать. Хочешь трахать эту курицу — не вопрос. Иди и там, на глазах у этой публики ее отымей. Только вот превращать меня в Оксану не смей. Я не хочу, чтобы кто-то делал из меня дуру, и дурой я не буду. Я не позволю вытирать об себя ноги.
Он с пренебрежением рассмеялся.
— Что ты сделаешь? Ты от меня зависишь. Полностью.
— А ты думаешь, я не найду себе лучше? — картинно подивилась его самоуверенности. — Я выйду в этот зал и с десяток себе найду. Не хуже, а может быть, даже лучше. Любого, — щелкнула пальцами перед потемневшим лицом. — Стоит только поманить. И он будет меня ценить и уважать. И не станет меня стесняться. Он все мне даст, даже больше, чем ты...
— Что ты еще хочешь? Что?! — заорал прямо мне в лицо Марат. — Машину, квартиру, луну?!! ЧТО?!
— Я хочу, чтобы со мной считались! Ты стесняешься меня! — изнутри прикусив губу, я с силой оттолкнула от себя чечена. — Тебе стыдно со мной. Я недостаточно хороша. Умна. Красива. Чем я хуже этой мымры? А хочешь отвечу? Ничем. Я лучше. И ты это сам знаешь. Только все равно меня прячешь ото всех. Ты думал, что я смирилась? Что я тебе покорилась? Никогда, Марат. Я не для того стараюсь и пашу, как лошадь, чтобы кто-то мог отмахиваться от меня, как от назойливой мухи.
— Ты все сказала? — холодно выдавил Марат.
— Все. Только ты ничего не понял. Я не буду говорить тебе, что убью или еще что-то. Это ты любишь угрожать. Я скажу проще — или я, или они все. Я многого добилась. Я не хочу становиться мебелью, и ею не буду никогда. Я не бесхребетная дурочка, на которой ты женился. Ты меня с ней спутал. Ты зажрался, Марат. Ты не бог. Не хуже других, но и не лучше. И если думаешь, что лучшего я не достойна — то глубоко ошибаешься.
— Ты хоть представляешь, что я могу с тобой сделать?
— Вполне. Но я не собираюсь это терпеть. Никогда.
Я сделала несколько шагов по направлению к двери, но Марат и тут меня опередил. Решительно заступил мне дорогу, обхватил за талию и почти кинул в кресло. Я закричала, но сразу же мой крик потонул в шершавой, крепко прижатой к моему рту ладони.
— Мне кажется, ты что-то попутала. Вернее, меня с кем-то. Я не собираюсь ни перед кем отчитываться, особенно перед тобой. Ты жадная, расчетливая дрянь, у которой на уме одни деньги, — он скользнул губами по ноющей щеке. Я заворчала, пытаясь убрать его руку с лица. Медленно он передвинул ее мне на горло.
— Если я тебе надоела — отпусти. Делай что хочешь, как хочешь, с кем хочешь, но не пытайся посадить меня в свою клетку.
— Нет.
— Знаешь, сколько мужиков с легкостью тебя заменят? Море. Они будут любить меня, уважать, гордиться мной, тогда как ты всего лишь со мной спишь, и то, когда у тебя есть настроение и желание.
Марат почти лег на меня сверху, под неудобным углом распластав на узком кресле.
— Ты лежишь сейчас и нарываешься.
— Ты тоже нарывался, когда эта корова тебя облизывала, а ты сверкал своими улыбками.
— Эта корова — совладелица ювелирного завода.
— Милой Оксаны, которая болеет дома в одиночестве, тебе уже мало?
— Мы партнеры.
— Это уж точно. В лучшем значении слова.
— Не выдумывай.
— А я и не выдумываю. Только знаешь, что я еще скажу?
— Саш, прекрати.
— Нет, ты дослушай. Вот ты ко мне привык, привык, что я всегда рядом. Что выношу все твои психи, срывы. Что именно я тебя поддерживаю и помогаю. А теперь представь, что меня рядом нет. Я ушла, — он надавил на меня еще сильнее, словно стараясь срастись со мной. — Знаешь, что будет? Ты не сможешь без меня. Ты уже не можешь без меня, просто зажрался. Тебе легче сделать вид, что я недостойна этого общества, недостойна рядом с тобой находиться. Но только шаг влево, шаг вправо — и ты психуешь. А меня это достало. Осточертело. И в конце концов, если ты не дашь мне, что я хочу, то больше меня не увидишь.
— Что тебе еще нужно? Сколько еще денег тебе требуется?!
— Сам говорил, чтобы я не ставила деньги самоцелью, — припомнила его фразу из наших разговоров. — Вот я и не ставлю. Но я никому — слышишь? — не позволю себя топтать. Больше нет. И тебя это касается в первую очередь. А теперь слезь, я хочу домой.
Он не хотел меня отпускать, но я перегорела. Я все, что наболело, высказала, выплеснула на него, только вот отклика не почувствовала. И теперь устало лежала и ждала, когда он с меня слезет.
— Подожди меня на улице, я сейчас попрощаюсь и приду.
В тот момент Марат так ничего и не понял. Или не захотел показывать, что понял. Он накинул свой пиджак мне на плечи, скрывая истерзанное и помятое платье, и, прикрывая от любопытных взглядов, вывел на улицу. Горевшую щеку сразу закололо.
Только вот опять — к счастью или нет — вмешалось провидение. Из тени выплыл Вячеслав, критически и с сочувствием посмотрел на мое лицо, и щелкнул языком.
— Могу тебя заверить, у него рожа не лучше, — это все, на что меня хватило.
— Я верю, — кивнул Слава. — Саша...поехали со мной?
— Зачем?
— А ни зачем. Просто так. Я не злой. Девушек не насилую, не бью. Просто прокатимся.
Я нерешительно оглянулась на роскошные двери, на двух невозмутимых швейцаров и кивнула.
— А поехали.
Все-таки с Маратом мы оба предпочитали практические примеры.
Я быстро пиджак на землю сбросила, переступила через него и нырнула в вовремя подъехавшую машину Вячеслава. У Марат — баба с ювелирного, а у меня — Слава. Все по-честному. Как я и обещала.
— Ты напряжена, — через час почти легкой беседы вскользь отметил мужчина. Я нервничала, облизывала губы и не могла усидеть на месте. Мне все казалось, что Марат выпрыгнет из ниоткуда и меня убьет. — Боишься меня?
— Нет.
Не врала. Вячеслав оказался очень добрым и в чем-то простым. Слегка по-деревенски простодушным, чем поневоле подкупал, особенно после сегодняшнего скандала. У него была широкая душа, и вроде бы человек богатый, добился многого, только нелогичный. Только вот он слишком...безбашенный.
— Боишься, что тебя найдут?
— Да брось, — натянуто отмахнулась я. — Кому я нужна?
— Зря ты так. Ты же сестренка Залмаева?
— Есть немного.
— Он тебя правильно воспитал, — весомо кивнул Слава. Я чуть не поперхнулась. — Хорошо. Ты хорошей женой станешь.
— Смотря кому.
— Тоже верно. Не разменивайся, Саша, — он со значением оглядел красный след от ладони. — И брату скажи, чтобы кому надо руки поотрывал. А я, если что, помогу.
Если я скажу это Марату, тогда оторвут руки мне.
— Обязательно передам.
— Знаешь что, — просиял Вячеслав. — А давай на лыжах кататься?
Вот теперь я подавилась.
— На каких лыжах? Лето на дворе.
— У нас лето, — загадочно заулыбался мужчина. — А есть места, где много снега.
У него оказался самолет. Частный. Маленький, но свой. И мы полетели в горы. Просто так. Взяли, решили и полетели. Я жутко боялась, потому что никогда не летала и никогда не была заграницей. И весь недолгий полет просидела как на иголках, дрожа всем телом. А Вячеслав, сидя напротив, громко ржал, разглядывая мое бледное почти до посинения лицо.
Полет, лыжи и возвращение домой заняло шестнадцать часов. Туда и обратно. Я как будто заново родилась, все тревоги оставила где-то там, высоко в горах, и вернулась чистой и какой-то свободной даже. Славка в шутку заметил, что на меня так опьяняюще воздух подействовал. Я не спорила. По пути домой меня волновало другое.
В прошлый раз ему потребовалось час-полтора, чтобы меня найти. Сейчас прошло меньше суток. Раньше Марат давал мне практические уроки, а теперь я преподнесла ему урок от себя. Мы оба плохо воспринимаем слова, тем более голословные угрозы, нам нужна демонстрация. Только вот вопрос — выживу ли я после этой демонстрации или нет?
— Можно телефон?
Мужчина с готовностью протянул мне трубку.
— Конечно.
Я, вытянув губы трубочкой, выдохнула, досчитала до пяти и набрала свой домашний номер. Почему-то я не сомневалась, что Марат именно у меня дома и ждет моего звонка. После первого гудка в трубку громко рыкнули:
— Да!
— Привет, — очень тихо поздоровалась с ним, внутренне застыв от ощущения неминуемой угрозы. — Это я.
