В отличие от любого из сиддармаркцев в этой комнате, он знал, что она имела более чем право на такую форму обращения по рождению. Или имела бы, если бы ее отец когда-нибудь признал свою дочь. И никто из этих сиддармаркцев не понимал, что она была воспитана как приемная дочь одной из могущественных династий Церкви Ожидания Господнего, даже без этого признания. Они понятия не имели о личных жертвах, которые она принесла, о мире привилегий, от которого она отвернулась во имя большей ответственности и своих собственных жестоких убеждений.
— Я читала самые последние сообщения от некоторых ваших агентов на землях Храма, — сказала она. — Знаю, что вы и его величество видите копии большинства из них, и в одном из самых последних есть пункт, который, вероятно, нуждается в ... прояснении.
— А?
Он поднял бровь, и она поморщилась. Это была очень изящная гримаса, без сомнения, хорошо натренированный продукт ее призвания, и очень привлекательно выглядевшая на ее прекрасном лице. В то же время он подозревал, что за этим может скрываться след... возможно, смущения.
— Да, ну, это то самое от сейджина Жозуа.
— Оу. Это сообщение, — пробормотал он.
Жозуа Мерфей был еще одним Абреймом Живонсом, хотя Мерлин физически выдавал себя за светловолосого сероглазого Мерфея всего раз или два. Это было потому, что сейджин Жозуа официально дислоцировался в Зионе. Несмотря на то, насколько осторожными оставались Мерлин и Нарман в отношении использования снарков вблизи самого Храма, большая часть города могла быть надежно охвачена пультами с дистанционным управлением, и Мерфей собрал довольно много информации, просто слушая разговоры за пределами опасной зоны. Включая....
— Полагаю, вы имеете в виду те слухи, которые он сообщил? — он продолжил через мгновение.
— Да, — признала она.
— И может случиться так, что вы поднимаете этот вопрос, потому что в этих слухах есть доля правды?
— Да, — вздохнула она. — На самом деле, за ними стоит довольно существенная доля правды.
— Понимаю. — Он смотрел на нее еще несколько ударов сердца, склонив голову набок. — Сколько их? — спросил он.
— Девять, — сказала она и пожала плечами. — Было бы десять, но викарий Найкодейм в последний момент изменил свои планы.
— Девять, — осторожно повторил он и почувствовал, как обе брови приподнялись, когда она кивнула. Это было больше, чем он предполагал. Клинтан и Рейно, должно быть, справляются с замалчиванием новостей лучше, чем он ожидал.
— Можно поинтересоваться, как именно вам это удалось? — вежливо спросил он. — Предполагаю, что это были вы, поскольку никто другой, обладающий властью и... смелостью убивать членов совета викариев, не приходит на ум.
— Да, это была я. Или, во всяком случае, мои люди.
— И какова может быть причина, по которой вы никогда не упоминали об этом маленьком начинании?
— Потому что я не была уверена, как некоторые из наших союзников отнесутся к убийству викариев, независимо от того, какими болезненными наростами на человеческой расе могут быть викарии, о которых идет речь, — решительно сказала она.
— Вы имеете в виду?..
Он махнул рукой, ненавязчиво указывая на других мужчин в зале для совещаний, и она покачала головой.
— У некоторых из них могут быть частичные сомнения по этому поводу, но у большинства из них? — Она фыркнула. — Они знают, кто враг, Мерлин. Я не беспокоюсь о том, что кто-то в этой комнате прольет слезы раскаяния из-за нескольких незаметных убийств в Зионе. Но единственный способ сохранить секрет по-настоящему секретным — это никому больше об этом не рассказывать, и это одно из "начинаний", которое я не хочу преждевременно раскрывать. Пока что единственным, кто официально убил кого-либо из членов викариата, является Жэспар Клинтан, и он оправдал это, сфабриковав эту пародию на расследование и размахивая горсткой вымученных признаний.
Ее прекрасное лицо на мгновение стало мрачным, твердым, как гранит Гласьер-Харт.
— Как только станет известно, что кто-то убивает викариев, Клинтан и Рейно воспользуются этим, чтобы вызвать возмущение среди сторонников Храма. Возможно, им даже удастся убедить некоторых реформистов в том, что на самом деле убийство людей, посвященных оранжевому, заходит слишком далеко, так что, пока он готов скрывать новости, а не признавать уязвимость викариата, я вполне готова согласиться и с нашей стороны. И даже если оставить это в стороне, есть оперативные соображения. Мои люди в Зионе живут на острие ножа, Мерлин. Я единственная, кто знает, как с ними связаться, и я делаю это как можно реже. Я намерена продолжать в том же духе, и если бы больше людей узнали об их существовании, боюсь, возникло бы давление, чтобы использовать их для более общего шпионажа или "микроуправления", — она коротко улыбнулась, употребив слово, которое Мерлин и Кэйлеб ввели в лексикон союзников, — их нацеливанием. Я не говорю, что давление было бы иррациональным, учитывая ситуацию, но это подвергло бы их гораздо большему риску. Каждый раз, когда я посылаю им сообщение, я подвергаю их опасности, и попытка координировать или контролировать их действия отсюда потребовала бы от меня делать это гораздо чаще. — Она спокойно посмотрела на него. — Я не готова к этому. Я не буду этого делать.
— Понимаю.
Мерлин обдумал, что она сказала... и чего не сказала. Он не сомневался, что она связывалась с ними так редко, как только могла, тем более что он все еще не поймал ее на этом, даже с помощью своих снарков. Но очевидно, что существовал, по крайней мере, некоторый коммуникационный поток в противоположном направлении, учитывая ее способность отслеживать достижения "своих людей", и он поймал себя на том, что задается вопросом, как этим потоком управляли. Он хотел спросить, но не стал.
— Могу я спросить, есть ли у вас конкретный критерий нацеливания, кроме способности добраться до них? — спросил он вместо этого.
— Список приоритетов был составлен на основе некоторой информации, которую Эйдорей передала архиепископу Мейкелу, и еще на некоторых... моих личных соображениях. Но каждая операция должна быть тщательно оценена и спланирована, и доступ является важной частью этого планирования. Это и пути отступления после нее. — Ее голос понизился, и она отвела взгляд. — В любом случае, мы потеряли несколько человек с тех пор, как они начали активные операции, но никто из них не был взят живым.
Лицо Мерлина напряглось, он вспомнил медальон, который Анжилик Фонда носила на шее даже в своей постели, и положил руку ей на плечо.
— Почему, Эйва? — тихо спросил он.
— Потому что кто-то должен, — решительно сказала она. — Паразиты в этом списке представляют все, что не так с Церковью — каждое извращение, каждую деградацию, каждое своекорыстное унижение. Они используют власть Церкви, мантию Самого Бога, чтобы воровать, развращать и преследовать, а Клинтан и Рейно используют то, что они знают о них, чтобы купить их молчаливое согласие на убийства и зверства. — Ее темные глаза были холодными, бездонными — глаза ящера-резака или кракена. — У моих людей нет мощи храмовой стражи или досягаемости инквизиции. Они не могут действовать открыто, точно так же, как никто не осмеливается открыто критиковать бойню Клинтана, но каждое из его созданий, которых мы убиваем, ослабляет его и Рейно власть над остальным викариатом, пусть даже на самую малость. Кто знает? Архангелы обещают нам чудеса; может быть, даже некоторые из свиней, пьянствующих у корыта Клинтана, исправятся, если мы убьем достаточно других. А если они этого не сделают?
Она посмотрела на него, и ее улыбка была еще холоднее, чем ее глаза.
— Если они этого не сделают, по крайней мере, мир станет немного лучше — и в аду появится несколько новых жильцов. Это должно что-то значить, Мерлин.
.II.
Дворец Теллесберг, город Теллесберг, королевство Старый Чарис, империя Чарис
— Ты опоздал, — барон Айронхилл пронзил Эдуирда Хаусмина суровым взглядом, когда железный мастер вошел в просторный зал совета. Теплый ветерок, врывавшийся в открытые окна, игриво теребил края листов бумаги, и казначей империи Чарис погрозил пальцем. — Такого рода постоянные опоздания недопустимы, мастер Хаусмин!
Хаусмин сделал грубый жест правой рукой и неторопливо направился — определенно неторопливо — к своему собственному креслу.
— Я опустошен вашим неудовольствием, милорд, — сказал он своему старому другу, и Айронхилл усмехнулся. За последние несколько пятидневок он делал это чаще.
— Уверен, что это так. Тем не менее, вы, — барон вытащил часы и посмотрел на них, — опоздали не менее чем на шесть минут! Надеюсь, этому есть объяснение?
— Я остановился в "Разбитом горшке", — безмятежно ответил Хаусмин. — У меня также похмелье, так что, если бы вы могли умерить свою громкость, я был бы вам очень признателен.
Айронхилл покачал головой и вернул часы в карман, затем оглядел стол и двух других присутствующих мужчин.
— Не смотри на меня, — сказал ему сэр Доминик Стейнейр. — Если бы со мной были мои друзья, я бы тоже сейчас был в "Разбитом горшке"! — Верховный адмирал, который с каждым днем все больше походил на своего брата, поскольку его волосы становились все более серебристыми, переложил деревянный колышек, заменявший ему правую ногу, на подставку. — Ничто так не нравится мне, как бесконечные встречи на берегу!
— Вы оказываете печальное, печальное влияние, адмирал Рок-Пойнт, — заметил Травис Олсин. Олсин — граф Пайн-Холлоу и первый советник империи — был двоюродным братом Нармана Бейца, хотя он был таким же жилистым, каким пухлым был Нарман, и его ум был почти таким же острым. Он также был — как Хаусмин и Рок-Пойнт, но не Айронхилл — участником внутреннего круга с хорошей репутацией. — И я никогда не подозревал, что вы, старые чарисийцы, такие гедонисты.
— Это не так, — прорычал Айронхилл. — Однако некоторые из нас — пьянчужки.
— Действительно? — Пайн-Холлоу склонил голову набок в жесте, который напомнил всем им о его двоюродном брате. — Странно, что я раньше этого не замечал. Однако теперь, когда мы прояснили все это для себя, что скажете, если для разнообразия немного поработать?
Остальные усмехнулись, хотя в этом веселье был кислый привкус, учитывая расписание, которое они вчетвером соблюдали.
— Алвино, — продолжил первый советник, — поскольку все, о чем мы собираемся говорить, так или иначе связано с деньгами, почему бы тебе не начать?
— Достаточно справедливо. — Айронхилл кивнул графу, а затем откинулся на спинку своего мягкого кресла, посмотрев на Хаусмина более серьезно. — Знаю, что у Доминика запланировано еще несколько встреч на верфи сегодня днем, Эдуирд. И понимаю, — его улыбка внезапно стала холодной и удовлетворенной, — что у тебя назначена встреча с графом Ниароуком, чтобы обсудить условия ликвидации Стивирта Шоуэйла. Я с нетерпением жду доли казначейства в этом, и не только потому, что всегда могу использовать марки. Однако, поскольку у нас у всех так много забот, я подумал, что мы начнем с вас двоих; мы с Трависом можем обсудить дела, которые тебя не касаются, после того, как ты уйдешь.
— По-моему, звучит неплохо, — согласился Хаусмин. — Я заехал в Кингз-Харбор по пути из Делтака, чтобы получить последние новости от Алфрида и капитана Разуэйла, но сначала покажу это.
Он поставил перед собой на стол тяжелую лакированную шкатулку и открыл ее.
— А. — Глаза Рок-Пойнта загорелись, и Хаусмин улыбнулся ему.
— Нет, этого ты не получишь, — сказал он своему другу. — Это третий из когда-либо созданных. Он предназначен для императора и отправится в Сиддар-Сити со следующим пакетботом. Первый из когда-либо созданных — и второй, точно такой же, — составят ему компанию, но не его величеству.
— Сейджину Мерлину? — Глаза Айронхилла были яркими и заинтересованными, когда Хаусмин вынул пистолет из его обитого бархатом гнезда.
— Это кажется уместным, поскольку оригинал принадлежал ему, — отметил Хаусмин, и барон кивнул.
— Конечно, мы внесли некоторые улучшения. У нас с мастером Малдином есть три новых патента только на пистолет. Это даже не считая тех, что на патроны, оборудовании для изготовления пуль или новые винтовки. Он станет богатым человеком еще до того, как все это закончится.
— И это заслуженно, — пробормотал Пайн Холлоу.
— Абсолютно, — согласился Хаусмин с полной искренностью. Он тонко управлял Тейджисом Малдином, но все основные характеристики нового оружия — и его боеприпасов — были разработаны главой пистолетного цеха заводов Делтак, и конечный результат оказался даже лучше, чем он надеялся.
Новый револьвер имел прочную раму с откидным цилиндром, а не съемный цилиндр оригинальной мерлинской конструкции чашки и выступа. Он был прекрасно сделан, с полированными клетчатыми рукоятками из темного атласного тикового дерева Сэйфхолда, инкрустированными золотыми медальонами с гербом Дома Армак.
— Это стержень экстрактора, — сказал Хаусмин, широко раскачивая цилиндр и дотрагиваясь до стержня, выступающего из его передней части. Когда цилиндр зафиксирован на месте, стержень вставляется в защитный кожух под шестидюймовым стволом оружия. — Когда вы нажимаете на него вот так, — продемонстрировал он, — он перемещается через центр цилиндра, и этот звездообразный экстрактор зацепляется за края патронов и очищает все шесть пустых камер за один ход.
Он отложил пистолет в сторону и полез в портфель за парой блестящих полых латунных цилиндров. Более короткий был чуть больше дюйма в длину, в то время как более длинный насчитывал почти ровно два дюйма, но оба, казалось, были одинакового диаметра, и он поставил их стоймя рядом друг с другом.
— Это ручная работа, и вы не захотите знать, сколько времени потребуется, чтобы произвести стоящее количество боеприпасов таким образом. К счастью, нам не придется этого делать, и они прекрасно работают для целей тестирования и обеспечения сейджина достаточным количеством патронов для игры. Они оба сорок пятого калибра, и этот, — он взял более короткую из двух, — выбрасывает тремястами пятьюдесятью гранами пороха пулю из шестидюймового ствола со скоростью примерно тысяча футов в секунду. На самом деле это примерно на пятьдесят футов в секунду быстрее, чем у стандартного пехотного "мандрейна" модели IIa, и всего на тридцать футов в секунду ниже, чем у снайперской версии модели IIb. Насколько мы можем рассчитать, начальная дульная энергия этого изделия практически идентична энергии модели IIa только из-за более тяжелой пули винтовки.
Брови Айронхилла удивленно приподнялись, а Хаусмин улыбнулся. Затем он взял второй, более длинный патрон.
— Этот кругляш для того, что мы называем моделью 96 "мандрейн" по году ее появления. Это официальное название; большинство из нас в Делтаке просто называют его M96 для краткости. Дополнительная длина корпуса необходима, потому что пороховой заряд более чем в два раза тяжелее, чем у револьвера. Его диаметр меньше, чем у патрона пятидесятого калибра существующих винтовок, но он стреляет более длинной пулей, которая на самом деле на тридцать процентов тяжелее. Ну, на самом деле она легче, чем у снайперской винтовки, но мы используем один и тот же патрон и нарезы во всех версиях модели 96, а использование одного и того же калибра в револьверах и новых винтовках упростит производство гильз. Если уж на то пошло, это даст нам некоторые преимущества в производстве пуль, несмотря на различия между весом пуль и баллистическими профилями.
