🌿 Второе дыхание. Часть 3. Серафимов подарок

Легко сказать, не бойся, думала Принцесса. Как не бояться, когда единственное, что она сейчас знает наверняка — это то, что Джердон получит Инструмент? Знает лишь потому, что этот человек лучше других умеет добиваться желаемого. Но кто помешает ему избавиться от Наследников, как от рваной почтовой коробки, после того как дело будет сделано? Аксель, видя, как грустит Принцесса, и догадываясь, о чём она грустит, твердил, что его отец всегда держит слово — вот только слову самого Акселя она, увы, больше не доверяла.

Изначально предполагалось, что принц останется дома и в замке Эск появится только к свадьбе. Но потом всё поменялось. Император заявил, что хочет принять участие в подготовке и поедет в Ингрию сам, но за сутки до отъезда внезапно передумал. Туманно сославшись на 'эпидемическую ситуацию в южных провинциях', Джердон сообщил, что его отъезд откладывается на несколько дней, а вот Аксель пускай сопровождает невесту 'в родные пенаты' — тем более, что ему и Принцессе 'ни на миг не хочется расставаться'. Так что обратно отправились тем же составом, исключая Ваймена и Керугера, присутствие которых в замке Эск Джердону теперь не требовалось, а то и вовсе могло помешать. Теперешние функции принца Эрике были не вполне понятны. Скорее всего, его отправили вместе с ней, чтобы он следил за исполнением отцовского плана, но в каком качестве, защитника или надзирателя, она не знала — и об этом тоже не позволяла себе задумываться.

Обратный путь, лишённый каких бы то ни было событий, выдался необыкновенно скучным. Ни с Принцессой, ни с другими пассажирами ровным счётом ничего не происходило. Девушка почти не покидала своего купе. Дивилась, как легко и быстро привыкла к бытовой магии в Мирколисе, грустила от того, что двери в поезде не открываются сами собой, а вода сама собой не наливается из кувшина — и воображала, каким пленительным был мир, когда в нём царило волшебство. Коротала время за книгами и беседами с женихом. Прислушивалась к самой себе, к своему телу, желая поскорее хоть как-нибудь ощутить беременность — но пока ничего, кроме лёгкого недомогания по вечерам, не чувствовала. Не раздвигала штор и не смотрела в окно, чтобы не бередить себе душу, но всё равно ей было маятно и тоскливо. Даже плакала дважды, от всего сразу, но главным образом, от одиночества и неопределённости. Во второй раз её застала в слезах Вальда. Пришлось Принцессе сказать, что она скучает по Счастливчику, и впредь стараться держать себя в руках.

Король, абсолютно довольный визитом в Икониум, был мил, доброжелателен и разговорчив. Как настоящий хороший отец, он выспрашивал у дочери и её жениха, какой они представляют свою свадьбу и куда они хотят поехать на медовый месяц. 'Интересно, что он наплёл Джердону и до чего с ним договорился относительно Тангрис, если готов выпустить меня из Замка без своего сопровождения? — думала Эрика. — Или он по-прежнему не готов, а его вопросы — всего лишь видимость?'

Это были почти равнодушные мысли.

О Крейцеле вслух не вспоминали. Считалось, что его везут в багажном вагоне и казнят по прибытии в Ингрию. Может, и были те, кто догадался, что, в действительности, барон сбежал — но свои догадки они держали при себе. Человека, который подсунул анонимку Ваймену и Керугеру, так до сих пор и не нашли — во всяком случае, Эрике ничего такого не рассказывали.

Олаф безвылазно торчал в головном вагоне. Многоликий не успел передать Принцессе последний из подслушанных им в поезде разговоров, но она и без того пришла к выводу, что начальник Охранной службы питает слабость к Валькирии. Та с ним держалась почтительно и благосклонно. От Марка, чей интерес к ней проявлялся всё ярче, наоборот, шарахалась — но в поезде далеко не убежишь! Стоило ей оказаться в салоне одной, и тут же являлся мальчишка, донимал её шуточками, пытался усадить с собой рядом. Мачеха пыхала паром, как перегретая кастрюля, а сделать ничего не могла. Будь на месте Валькирии её собственная прислуга, бедняжку давно бы выставили из поезда. Будь это светская дама, хоть сколько-то близкая Ингрид по положению, её бы отравили и уничтожили словесным ядом. Но против принцессиной горничной оружия у Ингрид не было. Впрочем, Эрика не сомневалась, что оно найдётся, как только миссия вернётся в Замок.

В Белларии королевский состав ждали вечером третьего дня, а дождались ранним утром четвёртого — снег валил так плотно, что пути несколько раз заносило, и приходилось стоять, пока их не расчистят. Всем хотелось скорее попасть домой, поэтому досматривать сны в своих купе путешественники не стали — с вокзала сразу двинулись в Замок. Прибыли, когда уже начало светать. Эрика к тому времени могла думать только о Феликсе: вернулся ли он, сумел ли проскочить внутрь? Хорошо, если всю дорогу прятался в том же поезде. А если нет? Если, и в самом деле, добирался своим ходом? Навязчивый страх потерять любимого, ослабевший было в поездке, перед воротами Замка разгулялся в полную силу. В жиденьком сером свете Принцесса попыталась различить, что за рамка в руках у стражника — настоящая или подделка, подброшенная Многоликим — но не сумела, слишком сильно нервничала. В свои покои она попала в состоянии, близком к панике.

— Вы часом не приболели, ваше высочество? — с озабоченной ноткой спросила горничная, помогая Принцессе избавиться от дорожного платья. — Вся дрожите, будто вас знобит.

— Знобит, — поморщилась Эрика. — Устала я, Вальда. Устала и недоспала.

— Отдыхайте давайте. А то, неровен час, и правда, разболеетесь! Перед свадьбой-то... ужас, как будет обидно! — о свадьбе хозяйки Валькирия говорила с таким удовольствием и трепетом, словно сама собиралась замуж за принца Акселя.

— Подумаешь, разболеюсь, — Принцесса пожала плечами. — Ещё почти месяц, сто раз успею выздороветь!

— Нет уж, вы только попробуйте у меня разболеться! — проворчала горничная. — Ложитесь-ка быстро в постель. Я вам сейчас молока горячего принесу с мёдом, а кофе — попозже, часов в одиннадцать.

— Хорошо, спасибо, — кивнула Эрика, которую такое расписание более чем устраивало.

Горничная ушла, вернулась с молоком и вскоре ушла снова, убедившись, что хозяйка улеглась под одеяло. Как только дверь хлопнула, девушка вскочила и кинулась запирать задвижку и проверять шторы. Потом — обратно в спальню, где тут же угодила в объятия Многоликого.

— Ох, как же мне было страшно, что тебя тут ещё нет! — вымолвила она, когда он отпустил её губы, и заглянула ему в лицо.

— Я уже давно тут, родная, — ответил, задыхаясь, Феликс. — Имперскую границу пересёк вместе с вами, потом — на перекладных... В Замке без вас было сонное царство! Даже рамка у стражи до сих пор моя, а не настоящая, так что зашёл сюда, как к себе домой, — засмеялся он и обнял её ещё крепче.

По нему, и правда, было заметно, что он тут уже давно: успел припрятать где-то верхнюю одежду и обувь и даже ухитрился побриться. Эрика смотрела на него, двумя руками ероша его короткие тёмные волосы, и не могла насмотреться, заново узнавая каждую чёрточку, будто давным-давно его не видела. Ей хотелось выразить это вслух, но слов у неё не было.

— Пятнадцать дней — а как будто пятнадцать месяцев! — сказал за неё Многоликий. — Я помнил, что ты красивая, но, кажется, забыл, что настолько.

Он снова поцеловал её, приподнял и опрокинул на кровать. Рванул вверх ночную сорочку, заскользил от бёдер к груди горячими сильными ладонями. Сорочка полетела на пол, вслед за нею — его рубашка и брюки. Эрика привлекла его к себе, со стоном блаженства и облегчения всем телом прижалась к его телу, зажмурилась и замерла, чувствуя себя абсолютно, безудержно счастливой. И дело было не только в том, что нашли утоление переполнявшие её желание и нежность, но и в том, что прошлое и будущее сейчас перестали для неё существовать.

В реальность Принцессу и Многоликого вернули часы на главной башне, меланхолично отмерившие десять ударов. К этому времени первая волна страсти уже схлынула, и Эрика задремала, прильнув спиной к Феликсу, от всех напастей в мире спрятавшись под его руками. Бой часов самым безжалостным образом выдернул её из сладкого забытья.

— Силы Небесные, любимый! — воскликнула она. — Нам с тобой столько нужно всего обсудить, а мы ещё даже не начинали! Скоро придёт Валькирия, и тогда мы... — тут Эрика увидела ворох одежды на полу, приподнялась и потянулась к ней.

— Ш-ш-ш! Не волнуйся! Лежи! — Феликс хозяйским движением вернул Принцессу к себе под бок. — И вещи не трогай, пусть они там и остаются.

— Но мы должны поговорить!

— Поговорим. Только вставать для этого совсем не обязательно, — улыбнулся он и подул ей в волосы. — Мы вообще пока вставать не будем. Хотя нет... кому-то придётся дойти до двери и открыть задвижку.

— Что ты имеешь в виду?! — изумилась Эрика и развернулась к нему. — Зачем нам открывать задвижку?..

— Подумай, и сама поймёшь, родная. Я предлагаю как можно быстрее заполучить ключ. Ты ведь согласна, что откладывать не стоит?

— Согласна, — вздохнула она. — Зачем откладывать? Мало ли, что может случиться!

— Вот и я считаю, что незачем. А способ есть только один...

— Позаботиться, чтобы Мангана узнал о твоём присутствии в Замке.

— Именно так, — не меняясь в лице, подтвердил Феликс. Может, ему и было не по себе от этих слов, но виду он не подавал. — Но если я просто покажусь ему на глаза, он заколдует гирлянду — со стены её ещё не убрали, заметила? — устроит на меня облаву и запихнёт в подземелье, когда поймает. Если честно, мне бы очень хотелось этого избежать.

— Я понимаю, — пробормотала Эрика, начиная догадываться, что он задумал. — Если он узнает, что мы уже с тобой встретились, ловить тебя и запирать в подземелье будет незачем. Достаточно будет просто подтолкнуть нас к побегу. Но не целоваться же нам с тобой ради этого посреди Малой гостиной?

— Конечно, нет. Мы с тобой будем здесь... не целоваться, а делать вид, что спим. Пускай твоя горничная нас застукает — и она, если я хоть немного её понимаю, не станет поднимать шума, а прямо отсюда пойдёт к Олафу. Покрывать меня она больше не будет, наоборот, сдаст с величайшим удовольствием. И бояться ей теперь вроде бы нечего. Король не позволит ей разнести сплетню по всему Замку, так что твоя репутация не пострадает. Для него сейчас самое главное — ваша свадьба с Акселем. Но уж Потрошитель-то эту новость, в любом случае, не упустит!

Эрика помолчала, так и эдак примериваясь к тому, что сказал Многоликий, и пришла к выводу, что лучшей идеи у них не будет. Да пожалуй, и лучшего времени, чтобы её осуществить, тоже. Поэтому, напоследок поцеловав любимого в ямку между ключицами, она поднялась, бесшумно проплыла к двери, очень аккуратно отодвинула язычок задвижки и вернулась в постель. Следующие полчаса они лежали, не шевелясь и не разговаривая, прислушиваясь к каждому шороху и ощущая биение своих сердец. Валькирия с кофейником могла появиться в любую секунду.

Наконец, дверь открылась. Принцесса поспешно смежила веки и спрятала лицо в подушку. Тяжело ступая, горничная прошагала через гостиную, остановилась на пороге спальни — и застыла. Посуда на подносе задребезжала. 'Лишь бы не уронила! — испугалась Эрика. — Иначе нам придётся 'проснуться', и это ужасно всё осложнит!'

Но выдержка у Валькирии оказалась завидная. Справившись с потрясением, она не стала оставлять кофейник и чашку на прикроватном столике, а просто торопливо вышла из комнаты. Входная дверь снова открылась и почти беззвучно закрылась, выпуская прислугу.

— Сработало! — прошептал Феликс, моментально вскакивая и хватаясь за одежду.

— Куда ты? За ней?..

— За ней. Удостоверюсь, что всё идёт как надо.

Не застегнув и половины пуговиц, он обернулся мышью и исчез.

И с этой минуты события понеслись вскачь.

* * *

Валькирия шла очень быстро. Феликс нагнал её в дальнем конце галереи, ведущей в центральное здание, и понёсся следом. Лица горничной он не видел, но даже её спина и походка, и громкий стук каблуков по каменным плитам выражали сильнейшее негодование. Чего было больше в этом негодовании? Ревности? Досады из-за упущенных возможностей? Осуждения Принцессы, которой хватило наглости обманывать такого прекрасного жениха, как Аксель? Вспоминала ли Валькирия о десяти тысячах, обещанных за поимку Многоликого? Вопросы, на которые её спина, походка и каблуки ответов не давали. Но и особого значения это не имело. Неважно, какой ураган сейчас в бушует в душе горничной — важно, что он влечёт её в правильном направлении: в кабинет начальника Охранной службы.

Олафа на месте не оказалось. Помощник сообщил, что патрона как вызвали с утра к его величеству, так он по сей час и не возвращался. Валькирия замерла в нерешительности. Феликс опасался, что ей не достанет храбрости пойти к Королю — будет ждать начальника охраны и за это время сболтнёт кому-нибудь лишнего или надумает повременить со своим доносом. Но он её недооценил. Шумно выдохнув, она развернулась и в том же стремительном темпе двинулась в Кедровый кабинет.

У входа в кабинет Валькирия снова замерла — этот порог она всё-таки ни разу ещё не переступала. Плотно закрытая дверь хорошо задерживала звуки, но судя по тому, что голоса проникали даже сквозь неё, разговор внутри вёлся на повышенных тонах. Собеседников не двое, а трое, понял Феликс. Кроме гладкого королевского баритона и рокотания Олафа, чуткие мышиные уши различили рассерженное перханье Манганы.

— Шутка?! Нет, я не думаю, что это шутка, чароплёт! — метал громы и молнии Король. — Тот, кто предупредил Олафа, знал, о чём говорит!

— Ты в своём уме, Скагер? — не стеснялся в выражениях Придворный Маг. — Ладно уж твой цепной пёс... на тень свою кидается, ему везде мерещится опасность. Но ты-то с каких пор паршивым анонимкам доверяешь больше, чем мне?!

— С тех самых пор, когда ты проходу мне не давал — умолял отложить свадьбу! Не мытьём, так катанием, да? Не смог уговорить меня, затеял убить жениха или скомпрометировать невесту?!

— Да с чего ты взял, что это я?! Какой-то козёл проник в поезд, напал на наследницу и в довершение всего сбежал из-под стражи... Лучше ты у Олафа спроси, чем в это время занимались его подчинённые, а не...

— Подчинённые зелья нанюхались, которое вы же и приготовили, ваша милость! — вмешался начальник Охранной службы.

Феликс сейчас не различал цветов, но очень живо представил себе багровость его возмущённого лица.

— А ты что, пёсик, сам видел, как я его готовил? — ехидно проскрежетал Мангана и закашлялся.

Ответить ему никто не успел: Валькирия, которая, в отличие от Многоликого, не разбирала в перепалке отдельных слов, в этот момент, наконец, приняла решение и постучала в резную створку. Сначала робко и тихо; затем, не получив приглашения войти — ещё раз, громко и требовательно.

— Кого ещё принесло?! Олаф, открой! — рявкнул Король.

Дверь отворилась, начальник Охранной службы сделал шаг в сторону, пропуская горничную. Феликс вдоль плинтуса проскочил за ней и спрятался за ножкой книжного шкафа.

— Не помню, чтобы я приглашал сюда прислугу! — сощурившись, процедил Скагер.