Увидев название, Фанни покачнулся. Но девушка как ни в чем не бывало прочистила горло и запела:
Джек Орайон был лучший на свете скрипач
Среди всех, кто на струнах играл.
От игры той красотки сходили с ума
И суровейший воин рыдал.
В графском замке, на пышном и шумном пиру,
Тронув души волшебной игрой,
Всех гостей усыпил колыбельною Джек,
Кроме графской жены молодой.
Голосок у нее был слабенький, но приятный, особенно если она не брала высокие ноты. Некоторое время вампиры разглядывали ее с небескорыстным любопытством, как кошки — мышь, танцующую на задних лапках. Затем вернулись к своим делам. Похоже, один Фанни понимал, какую игру затеял ирландский гость.
Он играл для нее, то грустя, то смеясь,
Скрипка пела, как ангел в раю.
И хозяйка, смущенно рукой заслоняясь,
Прошептала: "Тебя я люблю.
Прокричат петухи в час вечерней тоски,
Как опустится сумрак ночной.
Ты приди в мой покой и пропой до зари,
На постели рядом со мной"
Обмотав свою скрипку зеленым платком
Джек из замка тихонько удрал.
И вернулся домой, где слуга его Том,
Господина давно поджидал.
"Прокричат петухи в час вечерней тоски,
Сумрак скроет лицо у двери -
Я к хозяйке младой зван в уютный покой,
Чтобы с нею пробыть до зари."
"Вы устали, прилягте же, мой господин,
И вздремните под пледом пока.
Отдохнете, а я, лишь померкнет заря,
Разбужу вас верней петуха!"
Он на скрипке сыграл, чтоб хозяин заснул,
И укутал его потеплей.
Но едва Джек под пледом устало вздремнул,
Том отправился в замок скорей.
Как и следовало ожидать, пение не только не помогло ему сосредоточиться, но в конец расшатало нервы. Каждое слово хлестало, как пощечина. И он знал, отлично знал, чем закончились похождения нахального слуги из баллады. А так же то, что на последнем аккорде придется сделать выбор.
Кого ему предать?
Он хотел рвануться к Маванви, обнять ее, заслонить ото всех. Голова кружилась от любви, но ведь и знакомством с ней он обязан Мастеру, который когда-то влил в него свою живительную кровь. И войди он сейчас в гостиную, Фанни по привычке спросил бы, не будет ли приказаний.
Но мучительнее всего было то, что подобный выбор вставал перед ним не в первый раз. В чем он ошибся тогда? Неужели придется вспоминать? Но Маванви пела, отмеряя отпущенное ему время, и вампир закрыл глаза, возвращаясь в самые страшные часы своей жизни.
Не те, что предшествовали инициации.
А те, что последовали за ней.
...Вот он со всех ног он несется к дому мистера N. То есть, Ричарда Томпсона. Он давно выяснил и имя своего мучителя, и его адрес, но все никак не решался нанести удар. Мистер Томпсон производит впечатление человека, которого невозможно застать врасплох. Но невиданная сила окрыляет Фанни. Еему сам черт не брат. Только одного он опасается — у мерзавца есть ребенок. Что если он будет играть с сынишкой, когда Фанни ворвется в дом? Вдруг на самом деле он примерный семьянин? В таком случае, вампир все равно его растерзает, но с меньшим усердием. Похоронить останки можно будет в одном гробу, а не в сотне табакерок.
Он стучит в дверь, и ему открывает молодая женщина. Зеленый корсаж и бежевая юбка, все из атласа, видно, что не служанка. На лице — толстенный слой белил, наверное, оспины замазала. Жена, стало быть. Рот вампира кривится в злобной усмешке, и женщина вскрикивает, заметив клыки. Я пришел убить вашего мужа, признается Фанни. Женщина молча смотрит на него, потом отступает в сторону.
Проходите, говорит она.
Но когда Фанни врывается в кабинет, мистер Томпсон поджидает его во все оружии. На столе библия, рядом — та самая странная коробка, а с пальца его стекает кровь. От ее вида у вампира пересыхает в горле, он рвется вперед, но Ричард Томпсон поднимает библию, ненароком размазывая кровь по обложке. Аромат крови смешивается с терпким запахом кожаного переплета. Шипя, вампир делает шаг назад, а мистер Томпсон заявляет, что уважение к Библии очень похвально. Ведь еще в детстве мастер Блейк перечел Писание от корки и до корки, раз в их секте все поголовно грамотные. Мужчины, по крайней мере.
Но вот умеет ли читать его мать? А если не умеет, то кто зачитывает ей письма от кормильца?
Фанни, не веря, мотает головой. Нет, кричит он. Даже вы не могли так поступить.
Но кто-то же должен предупредить ее о преждевременной кончине сына, говорит мистер Томпсон. Спокойно говорит, доброжелательно. Вот он и взял на себя сей нелегкий труд. Сразу, как только мастер Блейк отправился за бумагами. Часа три успело пролететь. Интересно, доскакал ли гонец до их городишки? Но пусть мастер Блейк не беспокоится, эти вести не разобьют ей сердце. Из письма она узнает, чем именно промышлял ее отпрыск в Лондоне. А по такому сыну незачем и плакать.
Фанни чувствует, как ноги подкашиваются от страха, того самого страха, который преследует даже во сне, когда приходится раз за разом отвечать не выученный урок или стоять голышом на рыночной площади.
Страха бесчестья.
Он-то знает, что его письма к матери вслух читает пастор. На молитвенном собрании, перед остальными братьями и сестрами. Зачем им таиться друг от друга?
Вампир бросается в дверь, но его останавливает сочувственный голос. Возможно, мастеру Блейку будет небезынтересно узнать и еще кое-какие сведения. Какие? Но Томпсон качает головой. В городе, где при виде падающей звезды кричат "побольше денег!", ничего не достается даром.
Неопределенность сводит с ума. Что еще вам от меня нужно, что?
Клятва, отвечает мистер Томпсон, которая свяжет вас навеки. Повторяйте за мной. И вампир повторяет слова, почти не вдумываясь в их смысл, потому что то, чего он не знает, может оказаться гораздо ужаснее.
Так и есть.
В эту ночь на притон его знакомого скупщика краденого будет устроена облава. Констебли рассчитывают поймать девицу, поднаторевшую в подделке бумаг. Известна ли мастеру Блейку сия особа?
Он вспоминает, как сильно Салли боится виселицы. Другое дело, что сразу ее не поволокут на эшафот! Сначала запрут в камере. Он думает про Джека Шеппарда, четыре раза удравшего из Ньюгейта. Если у человека получилось выбраться оттуда, то вампиру туда попасть раз плюнуть. Он вернется за Салли. По кирпичу разберет стену, руками согнет прутья решетки и вызволит ее. Да, так и сделает, только завтра. Что ей стоит подождать?
...Что ей стоило подождать?..
-Ну еще бы я поплелась за ними, как овца на скотобойню, — зазвучал ее охрипший голос. — Жаль только, что двоих лягавых располосовала, как добралась до ножа. Третий проворным оказался, так меня в стену впечатал, что сразу отдала черту душу. Ну да все лучше, чем в конопляном воротнике красоваться!
— Я бы вернулся за тобой!
— Так я и поверила!
— Я должен был лететь домой! Мне нужно было перехватить то письмо! Иначе репутация моей матери была бы загублена. Все двери закрылись бы перед ней...
— Ври, да не завирайся! Ничего ты о ней не беспокоился! Только о себе! Что узнает она, каков сыночек оказался, и перестанет тебя любить! Предатель!
...Вынырнув из трясины воспоминаний, Фанни снова услышал, как голосок Маванви выводит:
В темноте Том прокрался под графскую дверь
Потихоньку потрогал засов.
Дама встала навстречу, покинув постель,
Провела наглеца в свой альков.
Том вошел, не целуя приветливых губ,
И на ложе ее не возвел.
Был он с леди излишне поспешен и груб,
Повалив возле входа на пол.
В этот миг заглянула в окошко луна
И хозяйка отметила вдруг,
Что у гостя зияет дыра на чулках
И щетина растет возле губ.
"Я спешил, моя леди. Вскочив, впопыхах,
Со слугой перепутал чулки.
И щетину побрить не успел на щеках,
До того, как вскричат петухи".
Тут хозяйскую скрипку достал хитрый Том
Проиграл на ней несколько нот.
Второпях, чтоб графиня не вскрыла обман,
Поспешил он из графских ворот.
Да, так и есть. Всю жизнь он был трусом, и думал только о себе. А как пришла пора позаботиться о других, о двух самых дорогих ему существах, тут-то идеи поиссякли. Но ведь еще пара минут, и ему придется кого-то предать! Или Маванви, или лорда Марсдена, или...
Фанни впился когтями в ладонь, но третья "или" не исчезала. Наоборот, проступала ярче и ярче, заполняя все вокруг ослепительным светом, который выжег голоса из его памяти.
Третья "или" всегда была здесь. Даже в ту ночь.
Теперь он знал, как действовать дальше.
Он бросился вон из гостиной под недоуменным взглядом Рэкласта и, скользя по паркету, побежал в контору, ту самую, с которой и началось знакомство наших героинь с Дарквуд Холлом. Достал лист бумаги, но забраковал его, и вытащил из потаенного ящика свиток пергамента. Тут важно пустить пыль в глаза. Скопировать эпистолярный стиль Мастера тоже не составило труда. Собственно, весь стиль сводился к произвольной комбинации таких фраз, как "повелеваю", "под страхом смерти" и "в бараний рог согну." Оставалась подпись. Со свистом втянув воздух, секретарь вывел корявые готические буквы.
Пока он так трудился, до него долетали обрывки баллады.
"Ах, вставайте, вставайте же, мой господин!
Петухи уж охрипли в ночи!
Неужель вы решили храпеть до зари?" -
Джек мгновенно с постели вскочил.
Он схватил свою скрипку и к леди спешит,
Что клялась его ждать у двери.
"Я пришел, госпожа, чтобы вместе с тобой,
Петь о страсти своей до зари".
"Разве ты позабыл здесь перчатку, иль брошь?"-
Леди выгнула тонкую бровь, -
"Или ласки мои так пленили тебя,
Что ты хочешь отведать их вновь?
"Всем чем хочешь тебе поклянусь, госпожа,
Дуб и ясень свидетели в том,
В этой комнате я не бывал отродясь!
И с любовью твоей не знаком!"
Побледнела графиня сильней, чем луна,
Что на небе светила в ночи.
"Значит, это был Том?" — догадалась она, -
"Как жестоко он нас проучил".
Присыпав документ песком, Фанни аккуратно свернул его и сунул за пазуху. Выгреб из ящика две пригоршни золотых монет, набил карманы. Все готово. Можно смело предавать.
Он вернулся и с порога помахал Маванви, подзывая ее к себе. Та сразу же заметила его и улыбнулась. Однако, будучи барышней воспитанной, все таки допела последние строки:
Джек Орайон спокойно вернулся домой:
"Том, мой мальчик, хозяин зовет!"
Обмотал слуге шею надежной пенькой
И повесил его у ворот. [1]
— -
[1] Перевод Натальи Харса
ГЛАВА 22
Как только влюбленная парочка выбежала из гостиной, покинул ее и Рэкласт и направился в кабинет коллеги.
— Я к тебе с просьбой. Точнее, с ходатайством, — сообщил он, но Мастер Лондона даже не обернулся. Он стоял у окна, уперев руки в бока и вытянув шею, и разглядывал что-то в потемках. Поза его выражала крайнюю степень подозрительности.
— Погляди-ка сюда! Там мой Блейк и мисс Грин, на заднем дворе.
Рэкласт подошел поближе.
— Как славно, что мы вот так сразу подобрались к сути вопроса.
— Что бы это значило, а?
— Полагаю, они измыслили сбежать тайком, — заметил Рэкласт, наблюдая, как вышеупомянутые персоны страстно обнимаются у каретного сарая.
— Несмотря на мой запрет? — взревел Марсден, отшатнувшись.— Блейк хотя бы соображает, как я караю такое самоуправство?!
— Давеча я ему подробно разъяснил все тонкости вашего социального неравенства.
Мастер Лондона оглядел комнату, очевидно, вспоминая, куда спрятал арбалет. Впрочем, и карандаш в его руках превращался в разящую стрелу. Главное, задать нужное ускорение. Рэкласт присел на подоконник, терпеливо дожидаясь раскатов грома, но гроза затихла, так и не начавшись. Разумеется, Мастер Лондона разразился ругательствами, из которых можно было почерпнуть много сведений о санитарно-эпидемиологической обстановке в Средних Веках. Но смертоубийственных попыток не предпринимал. Снова взглянул на влюбленную парочку, хмыкнул и сел возле коллеги, который тут же подвинулся.
— Без тебя, понятное дело, не обошлось,. Рассказывай, что опять учинил.
— Ничего особенно. Просто поставил его перед выбором.
— И он?
— Выбрал, — улыбнулся Рэкласт, так искренне, что Мастер Лондона чуть не двинул ему в зубы. Веселится, гад!
— И кому от этого стало лучше?
— Блейку, в первую очередь. Он стал взрослее и научился действовать, а не мямлить оправдания.
— Взрослым он стал, как же! Поглядим, как он запоет, когда я с него шкуру по дюйму спущу! А тебя и вовсе порешу! Ну зачем тебе нужно запускать в чужие мозги руки по локоть, просто чтобы выказать свое расположение к обладателю оных? Почему ты так поступаешь?
Рэкласт помолчал.
— По-другому я не умею. Меня не научили, — проронил он.
— Так я, получается, даром на тебя время тратил? — опять взорвался Мастер Лондона. — Врешь ты все, сам не хотел учиться! Всегда считал себя умнее окружающих. Но кое в чем ты ошибся.
Он провел пальцем по стеклу, словно хотел потрогать две крошечные фигурки, стоявшие в отдалении. Бросилось в глаза, что они почти что одинакового роста, да и волосы у них были похожие, такие же светлые, даже не различишь, где чьи. И оба казались живыми. Даже Блейк, чье дыхание он высосал полтора века назад.
Вампир криво улыбнулся. Убивать ослушников расхотелось. Пусть будут.
— Говорил пес, пес, а глянь, как получилось. Выходит, у мальчишки осталась способность противостоять мне. А ведь я мог выкорчевать его свободную волю, сжечь и солью присыпать, чтоб не проклюнулась. Но я этого не сделал. Кем бы ты меня ни считал.
— Я не думаю о тебе ничего дурного, — возразил Рэкласт, тоже засмотревшись в окно.
-Знаю я, что ты обо мне думаешь.
Несколько минут они просидели в тишине.
— А дальше что?
— Отпущу их на все четыре стороны.
— ...и спустишь собак вдогонку?
— Слишком хлопотно, — ухмыльнулся лорд Марсден. — Пусть себе уходят. Так будет правильнее. Еще мне кажется, что тогда от меня отвяжется пакость, которую наслали страхолюды из Тибета. Как бишь ее?
— Карма?
— Она самая. И раз уж мы с моей леди останемся вдвоем, можно и того, как-то наладить отношения.
— Что же ты намерен предпринять? — осторожно поинтересовался Мастер Дублина.
— Для начала, я попотчую ее свежей порцией эликсира!
Коллега прикрыл рукой глаза и тихо застонал.
— Не все же ей бегать за той немкой, пусть за мной побегает, — настырно продолжил Марсден. — Хотя, если рассудить, мисс Гизелу мы можем для компании позвать. Она ничего так, смазливенькая. Понимаешь, куда я клоню?
