— Пацаны, пойдемте с нами!— замахал он рукой в сторону Заводи.— Вам нечего бояться. Они не причинят вам вреда. Они классные, у них хорошо, вам понравится, вот увидите!
Кричал он восторженно, самозабвенно, как будто и сам верил в то, что говорил. Но было в его словах и еще что-то. Притягательное, манящее. Кузя снова поднялся во весь рост и пошел в обход плит.
— Куда?!— зарычал Егор и, схватив Сапожкова за край куртки, отдернул назад. Он силой усадил Кузьму на землю, подмял под себя, надежно зафиксировав.
Серега, которого слова Антона заставили задуматься, удивленно посмотрел на Егора. Тот внушительно закачал головой, мол, даже не пытайся.
— Они никуда с вами не пойдут!— донесся до него голос Седого.— Убирайтесь!
Агдал сделал едва уловимое движение головой, и Антон растворился в темноте.
— Что ж, вы сделали свой выбор,— произнес Храмовник и тоже развернулся, чтобы уйти.
Откуда-то со стороны сухогруза выстрелили. Человек метил в спину Агдалу и попал бы, но пуля неожиданным образом замедлила полет, оказавшись в похожей на каплю воды сфере размером с яблоко. Оно двигалось еще некоторое время вместе с пулей, постепенно теряя скорость, а потом зависло в воздухе, не долетев до цели пару метров. Не сговариваясь, по Агдалу ударили со всех имевшихся стволов. Однако с ринувшимися роем за Храмовником пулями произошло то же, что и с первой: они теряли скорость, попадая в прозрачные сферы, и оставались висеть в воздухе. А Агдал продолжал идти, пока не скрылся в темноте. При этом пулемет Седого помалкивал: возможно, потому что лидер Щита точно знал, что ТАК Агдала невозможно убить.
Стрельба стихла так же неожиданно, как и началась. Если стреляли все уцелевшие обитатели Заводи, то в живых их осталось немного, человек десять, а то и меньше. О том, сколько им противостояло Храмовников, можно было только гадать.
— Берегись!— крикнул Седой, и в следующий миг висевшие в воздухе пули полетели обратно, причем с характерными для сверхзвукового полета хлопками, слившимися в беспрерывный треск. Получив невероятное, почти мгновенное ускорение, они пробивали на своем пути и бронепластины, и бетонные блоки, выворачивая при этом изрядные куски, которые, в свою очередь сами превращались в смертоносные снаряды. Егор навалился на Сапожкова всем телом, Сереге же просто повезло: одна из пуль пробила плиту, за которой он прятался и, полностью деформированная, прожужжала рядом с головой. Кому-то повезло меньше, если судить по раздавшимся крикам. Приподняв голову, Сергей увидел, как мимо пробежал человек, у которого была напрочь оторвана рука.
Но самое страшное только начиналось. Храмовники не стали стрелять, они призвали на помощь силы, неподвластные человеческому пониманию. Сначала задрожала земля и начала трескаться, мгновенно заполняясь водой, потом в нее начали бить молнии, появляясь ниоткуда. Налетавшие порывы ветра валили с ног, сдвигали с места все, что было не закопано и не прикручено, невзирая на его вес. Сергей видел, как тряслась бытовка в которой их устроили на ночлег. Самые мощные порывы заставляли ее идти юзом. Невесть как оказавшуюся в Заводи бетономешалку и вовсе оторвало от земли и с силой швырнуло о борт сухогруза.
— Егор! Его-о-ор!!— Это кричал Седой.— Уводи ребят!
Егор слышал его, но почему-то медлил. Решение, которое он принял, далось ему нелегко. Наконец, он встал и, сграбастав обоих "гостей", толкая их одной рукой по очереди, погнал в неведомые дали.
— Прикрываем их!— донесся едва разборчивый крик Седого.
И тут же затрещал пулемет, пронзая редкими трассерами ночную темноту. Пули летели следом за уходящей группой, но чуть в сторону. Проследив за их полетом, Уфимцев разглядел маячившие на грани видимости человеческие фигуры. Кто это был, не разобрать. Но если по ним стреляют свои, значит, это враги.
Первые метров двадцать приходилось бороться с налетавшими порывами ветра. Один из них подхватил Сапожкова, оторвал от земли и швырнул назад, словно не хотел отпускать добычу. Хорошо, что рядом оказался Егор, на которого этот порыв совершенно не подействовал. Он успел схватить верещащего Кузю за руку и удерживал его горизонтально висящее в воздухе тело до тех пор, пока ветер не ослаб и Кузя не рухнул на землю.
— Вперед, пацаны, вперед, некогда разлеживаться!
Ветер старался изо всех сил, но в какой-то момент его как отрезало, и он остался позади. Бежать стало легче, и если бы не темнота... Впрочем, она не была абсолютной — начинало светать. Именно поэтому Сергей вовремя заметил разверзшуюся на его пути бездну в виде изломанной трещины, и он успел ее перепрыгнуть. Кузьма и подгонявший его Егор обежали внезапно появившееся препятствие справа.
Седой продолжал стрелять. К нему присоединились и другие. Ответ на вопрос — в кого же они палят? — Сергей получил, когда из сумерек на него вывалился человек в боевом снаряжении, правда, заметно потасканный. Такое впечатление, будто он только что вышел из-под артобстрела: его разгрузка была посечена осколками, серое лицо изуродовано гноящимися шрамами, а глаза... Именно глаза поразили Уфимцева больше всего: они были абсолютно белыми. Двигался человек странно, рывками, но шел уверенно и целенаправленно, пытаясь схватить Сергея. Правда, немного не дошел: сначала ему в грудь ударили три пули, выпущенные пулеметом — Сергей отчетливо слышал их удары по пластинам бронежилета. Мощные удары оттолкнули зомбированного назад, но не смогли сбить с ног. И тогда дело завершил снайперский выстрел: голова противника разлетелась вдребезги, а тело упало на землю, забившись в конвульсиях.
— Чего уставился?— налетел на него Егор. Серега в самом деле завис, глядя на распластавшееся у его ног тело, желудок сжало, собираясь выплеснуть его содержимое наружу.— Вперед, мужики, вперед!
Подстегнув пацанов, он схватился за автомат и начал бить по сторонам короткими очередями. Теперь это была его забота, так как поддержка со стороны Заводи прекратилась, несмотря на то, что стрельба не стихала ни на секунду. Еще какое-то время мимо пролетали знакомые трассеры из пулемета, но потом и Седому пришлось перевести огонь в противоположную сторону. Похоже, Храмовники пошли в атаку.
На выскочившего из темноты кабана Егору пришлось потратить половину магазина. Теперь на все про все у него оставалось два рожка, торчавшие из специальных кармашков на штанах. Вернее, один, так как второй уже экономно отстреливал патроны, разя подстерегавшую в сумерках опасность. Стрелял Егор отменно. Приставив приклад к плечу, он поражал цель двумя-тремя выстрелами, стараясь разить противника в голову. Обычному человеку хватило бы и одной, но завалить зомбированного было куда сложнее. А сделать это нужно было как можно быстрее, так как некоторые из них были вооружены и поднимали свои стволы, едва заметив беглецов.
Когда они добрались до обрывистого склона, стало уже почти совсем светло, но темноту сменил густой туман. Кузя затравленно вертел головой, ожидая, что из клубящегося марева вот-вот выскочит какая-нибудь жуткая тварь. Но никто не появлялся, в округе царила тишина, и только где-то вдалеке все еще постреливали. Туман гасил звук этих выстрелов, превращая их в неразборчивые хлопки. Единственное, в чем можно было быть абсолютно уверенным, стреляли не из пулемета. Он уже давно заглох.
Увлекая за собой парней, Егор еще какое-то время двигался вдоль неприступного склона. Пока не добрался до трубы диаметром метра полтора. Она уходила вглубь песчаной породы и пугала царившей в ней темнотой.
— Все, пацаны, дальше сами, а мне нужно возвращаться,— сказал Егор, посматривая назад и прислушиваясь.
— Куда?— стуча зубами от озноба, спросил Кузя, кивнув на трубу.
— Проберетесь по трубе на ту сторону, потом все время прямо, пока не выберетесь на дорогу. Если идти по ней на север, попадете в Долину Аномалий. Но вам нужно на юг — дорога выведет к Заставе.
— А оружие?— спросил Сергей.
— Ничем не могу помочь, сам пустой,— Егор демонстративно нажал на курок — раздался звонкий щелчок, но выстрела не последовало. Немного подумав, он вытащил из чехла нож и протянул его Уфимцеву.— Все, бывайте!
Он сделал шаг в сторону и растворился в тумане...
Глава 13
Саша Глушаков был человеком настроения. Сегодня он с упоением зависал в шумной компании, где, зачастую, становился душой общества. Но уже на следующий день его могло коробить от громких звуков и постоянного мелькания перед глазами знакомых и незнакомых рож. И он наслаждался тишиной и одиночеством. При этом он никогда не менял своего отношения к человеку, доверяя сложившемуся первоначальному мнению. Например, Макс не понравился ему с первого взгляда. Может быть, потому что, при множестве различий между ними, они были чем-то похожи? А может, в Максе было то, к чему Санек всегда стремился, но так и не смог достичь? И, наверняка, при других обстоятельствах Саня ни за что бы не изменил то самое свое первоначальное мнение, которое возникло на автовокзале в белорусском Мозыре, едва он увидел Клинцова в компании еще одного не симпатичного ему типчика, Варлока. Но совместная прогулка по Зоне Отчуждения внесла свои коррективы в его мировоззрение. И теперь, бредя чуть позади Макса, Санек виновато посматривал ему в спину. Надо бы, наверное, было извиниться, и Санек пару раз порывался, отрывая рот, но так и не смог себя пересилить.
Перебьется.
Оставив позади НИИ Времени и Долину Аномалий, они возвращались на Нейтралку. Причем сама по себе Нейтралка не была конечным пунктом назначения. Просто туда, куда они направлялись, было проще добраться через Промку. Не идти же, в самом деле, снова через лес, в который иногда заглядывала Гарь? Хотя вначале и была такая мысль: после "душевной беседы" с Паном Санек выглядел неважно, а чувствовал себя еще хуже. Не мешало бы его Егорычу показать. Уж больно мази у него хороши, лечебные, Макс это по себе знал. Но так и не решились. Во-первых, не хотелось снова нарваться на Гарь — первой встречи хватило. Была полная уверенность в том, что на этот раз Она их не отпустит. А во-вторых, не факт, что Егорыч будет именно в ТОМ лесу. Да и сам лес, помнится, куда-то исчез. Нет, не стоило рисковать и терять время. Поэтому и пошли на Нейтралку — и по пути, и там лечили тоже хорошо. Макс вспомнил процедуры у лекарши Скорой — дамы бальзаковского возраста. Взгляд у нее был тяжелый, зато рука легкая, а главное — приличный выбор редких медикаментов.
Из Долины уходили на северо-запад, через поля аномалий. Под гнетом всех произошедших треволнений Глушаков совсем забыл о своем рюкзаке, который остался в холле НИИ. Пришлось вернуться, так как в нем хранилось то, без чего просто не выбраться из Долины.
Санькин арт снова не подвел и в очередной раз удивил Клинцова. Борзеть, в отличие от Саньки, он не стал, обходил аномалии стороной. Это Глушаков проходил сквозь них, не замечая, а Макс рисковать не стал. Нечего лишний раз искушать судьбу.
К стоянке техники они не стали приближаться — Санек шел по уже протоптанной дорожке. Отдохнули на ферме, где они ночевали с недотепой Кузьмой. Макс еще в Долине перевязал раны Глушакова. Кровь не текла, но самочувствие было хреновым. Поэтому и приходилось останавливаться каждую сотню шагов. Макс даже предлагал потащить Санькину винтовку, но тот отказался — тяжесть оружия за спиной внушала чувство безопасности. Да и рюкзак не отдал — не хотел прослыть слабаком...
Непонятка произошла в НИИ. Они с Максом шли по коридору, никаких проблем. Дернул же черт Клинцова сунуться в смежное помещение и... тишина. Санек окликнул его и, не получив ответа, пошел за Максом. Но стоило ему зайти в какую-то кладовку, как из-за угла прилетел приклад, да точно в голову. Первой мыслью было — сбреднил Максимка, на своих бросается. Впрочем, от места этого можно было и не такого ожидать, уж это Санек знал точно.
Но потом оказалось, что это не Макс ему врезал, а один из бандюков. Откуда он там взялся? И куда подевался Макс?
Ответов Глушаков не получил. Появился еще один прихвостень Пана, Саню немного попинали для профилактики, а потом потащили в холл. Пан был рад — по глазам видно. Начал расспрашивать про деньги. Санек честно сказал, что денег у него нет. Даже не стал скрывать, что отдал их бармену Михалычу. Но то ли Пан не поверил, то ли осерчал. И Саню снова били и резали ножом. Рядом стояла Маринка и безучастно наблюдала за всем этим безобразием. Санька, ничуть не смущаясь ее, кричал от боли и беспомощности, пока не потерял сознание...
Какие эти бабы, все таки... Хм...
Потом они шли по дороге, которую Макс знал не хуже Глушакова, поэтому Санек и уступил ему первенство, а сам плелся позади, рыча на Клинцова, который все время предлагал ему свою помощь.
— Да отстань ты, сам как-нибудь доберусь!
Выстрелы со стороны Нейтралки они услышали загодя, едва поднявшись на холм — последний перед Промкой. До нее было еще топать и топать, а гремело впереди знатно: и стрелковка, и гранаты, и что-то потяжелее.
— Ты слышишь?— спросил Макс. Поковырявшись в рюкзаке, он достал бинокль.
— Не глухой.
Над Промкой тут и там поднимались столбы черного дыма. И не смолкали выстрелы. Но никакой конкретики, даже через бинокль. Разве что Макс заметил, что на блокпосте нет ни души. А это уже само по себе о многом говорило.
Клинцов убрал бинокль, снял винтовку с плеча.
— Послушай, Макс, оно нам надо?— тяжело вздохнул Санек, догадываясь о том, что вертелось в голове у его приятеля.
— А какие варианты есть? Нам ведь все равно идти через Промку.
— Может, ну ее на фиг? Может, через Сельхоз обойдем?
— А ты дойдешь? То-то... К тому же еще неизвестно, что нас на том Сельхозе ждет.
— Был я там. Место — ни лучше, ни хуже.
Клинцов удивленно посмотрел на Саню:
— И когда ты только все успеваешь? На Сельхозе он был, понимаешь...— немного подумав, Макс решил настоять на своем.— Пойдем через Нейтралку. Нужно узнать, что там за шум.
Первое, что приходило ему в голову — Филипп Мур со своей кавалерией решил все-таки нарушить нейтралитет, пользуясь тем, что ни бармена, ни Полковника нет на Промке. И причиной тому он — Максим Клинцов. Звучит, конечно, самоуверенно, но, как версия, сгодится. А раз он виноват, то и расхлебывать ему.
Саня пожал плечами и поплелся следом за товарищем.
Пока добирались до блокпоста, начало темнеть. Макс скрипел зубами — так они до поселения и до ночи не доберутся,— но подгонять едва передвигавшего ноги Глушакова не стал. За блокпостом Макс и сам сбросил обороты. Во-первых, мало ли что подстерегало впереди? Несмолкавшие выстрелы были приглушенными, а значит, далекими, но осторожность лишней не бывает. Во-вторых, в прошлый раз он добирался до места окольным путем, а потом его и вовсе вели по лабиринту улочек поймавшие его патрульные. Так что дорогу он не знал и шел интуитивно и на звуки боя.
Пару раз стрельба стихала, и Мак гадал — кто же победил в кровопролитном сражении? Как бы не угодить в лапы Филиппу. Но после непродолжительной паузы сражение возобновлялось, хотя и с меньшей интенсивностью. Вернее, с одной стороны продолжали заливать свинцом, не беспокоясь о боезапасе, а с другой, напротив, берегли каждый патрон и били одиночными.
