Трава зелёная

— Почему, корячиться? — мужичок заметно обиделся.

— Потому, что лишней работы и отходов много, а выгоды с гулькин хрен. Сам же говоришь, что в твою долблёнку два человека еле-еле умещаются. Почему бы сразу большую лодку не соорудить?

— Инструмента нет, — тяжело вздохнул Тарас. — А в прошлый раз я топор утопил, когда лунку на реке вырубал...

'Блин, ну что за дела?! — пришла в голову невесёлая мысль. — Кто-то бухает каждый день, а кто-то обыкновенный топор купить не может. А без него даже простецкую долблёнку не соорудишь. Правда, ещё необходимо подходящее бревно разыскать...'

Про 'бухать' я вспомнил не случайно. По дороге в темницу мне встретился Куприян Горбонос. Тот шёл по улице в изрядном подпитии и пел какую-то дурацкую песню. М-да, хорошо человеку. И откуда только деньги берёт?

* * *

Человек — существо социальное, поэтому ему необходимо общество. Только среди своих представителей он имеет возможность проявить себя. Показать всё, на что способен. Раскрыть, так сказать, душу. И чтобы в эту душу не плюнули, а оценили по достоинству. Даже последний пьянчужка не чужд тщеславия. Но если пить горькую в гордом одиночестве, то кто заметит уникальные качества страждущей души? Вот и Куприян Горбонос недолго прибывал в уединении — нашёл парочку собутыльников среди солдат... Те выпить нахаляву никогда не отказывались. Да и знакомством с ним не брезговали: 'Горбонос — человек полезный, грамоту знает, за денежку малую может письмецо написать, прошение правильно составить...' Короче, деньги у Куприяна за проданную шапку закончились быстро. Благо успел прикупить кое-каких припасов, чтобы кору с голодухи не грызть. Но, как известно, даже изысканные блюда плохо идут насухую. Хотя бы пивка для рывка...

Боровск — город небольшой, и новости по нему разлетаются, словно шарик при игре в пинг-понг. Кабатчик Василий Щукин очень скоро сообразил, чью шапку сплавил ему Куприян Горбонос. Первой мыслью Щукина был испуг: 'Не дай Бог, обнаружат!' Но испуг быстро прошёл. И Василий похвалил себя за предусмотрительность: 'Не зря я заставил Горбоноса писать купчую. А то, что шапка краденная, так на ней не написано. Одна беда, уплаченных денег, скорее всего, не вернуть. Но и этой напасти можно избежать, припрятав шапку подальше. А ещё лучше, сбыть её проезжим купцам. И сам останусь с прибылью, и от вещицы ворованной избавлюсь. Тем более кроме Куприяна о ней никто не знает. А он хоть и пьянчужка, но не полный дурак. Рассказывать о том, что продал мне ворованную вещь, всяко никому не станет. Иначе ждёт его каторга...' Вот такие мысли роились в голове у кабатчика, пока он не вышел на улицу за какой-то надобностью. А на улице его взгляд случайно зацепился за девичью фигурку, спешащую по своим делам. В этой фигурке Василий распознал Екатерину Зайцеву, которую не так давно сватал за себя, но получил отказ от её отца. Чувство злобы моментально завладело Щукинским сердцем, выбивая, словно молотом, одно лишь слово: 'Месть! Месть! Месть!..'

Как можно отомстить человеку, который находится выше тебя по социальному положению? Буром на такого не попрёшь. Тем более этот человек воевал, и не раз смотрел смерти в глаза. Сталкиваться с ним в открытую точно не стоило. Поэтому Василий Щукин начал изыскивать обходные пути. И быстро нашёл! Его уязвлённое самолюбие придумало поистине иезуитский план. Во-первых: можно не только наказать обидчика, но и воплотить в жизнь, казалось бы, порушенные мечты. Во-вторых: зачем осуществлять месть лично, когда имеются более подходящие кандидатуры? Например: Куприян Горбонос. Заинтересовать пьянчужку дармовой выпивкой — проще простого. А станет артачиться, припугнуть недолго — купчая на краденную вещицу лежит в надёжном месте...

На ловца и зверь бежит. Только-только Василий Щукин измыслил свой гнусный план, как в кабаке появился Горбонос. Денег у того еле-еле хватало на пару шкаликов.

— Что, похмельем маешься? — плотоядно улыбнулся Щукин, разглядывая незадачливого посетителя. В правильности принятого решения он сомневался недолго. Всё остальное стало делом техники. Конечно, поначалу пьянчужка артачился, но страх разоблачения быстро сломил его волю. Требовалось поджечь дом прапорщика Зайцева, но сделать это так, чтобы он не смог выбраться наружу. Мало того, дочь прапорщика на момент поджога не должна находиться дома.

Вроде бы всё учёл хитрый кабатчик, полагая, что зашуганный Горбонос никуда от него не денется. И поначалу это принесло свои плоды. Куприян, движимый чувством страха, исполнил план безукоризненно. А вот дальше... Совершив злодейство, пьянчужка прибежал домой, заперся на все запоры и затаился, вздрагивая от каждого шороха. Ему всё казалось, что сейчас за ним придут, схватят и поволокут в темницу. Богатое воображение рисовало Горбоносу мучительные пытки и страшные казни. Страх до того овладел его сущностью, что он решил с самого утра идти в церковь и покаяться батюшке в грехе. Придя к этому решению, Куприян достал остатки хлебного вина, которые приберёг с вечера и, не закусывая, выпил. На уставшее и измученное страхами тело вино подействовало благотворно. Во-первых: оно напомнило ему, что батюшка сейчас в темнице. А ведь именно из-за отца Димитрия случилась история с шапкой. Так что ещё неизвестно, кто больше должен каяться. Куприян всего лишь жертва обстоятельств. Во-вторых: на злодейство его подбил кабатчик. Сам Горбонос до такого никогда бы не додумался. Значит, Василий Щукин — главный злодей. А раз он злодей, то пусть и расплачивается...

С утра Куприян пошёл в кабак. Правда, к тому времени весь 'праведный гнев' испарился, зато нутро просило выпить. И как достать желаемое? Пораскинув своим умишкой, Горбонос сам принялся шантажировать Щукина: 'Если не нальёшь мне чарочку, когда на то придёт охота, всем расскажу, кто подбил меня на злодейство'. Кабатчик сразу струхнул. Все в городе знали про его неудачное сватовство, поэтому к словам пьянчужки могут и прислушаться. Лучше избежать ненужных слухов. В общем, Василий Щукин согласился время от времени угощать Куприяна задарма. И тот решил, что место у Христа за пазухой себе обеспечил, поэтому и распевал среди бела дня пьяные песни...

* * *

Ну, что за люди, а? Сами находятся в безвыходном положении, а подсказываешь им выход, упираются руками и ногами. Чего же я предложил? Первое: отдать двойняшек в ученики Шварцу. Второе: хорошую лодку и материал для плетения сетей. Как плетут сети, я в душе не представлял, поэтому пусть сам с ними корячится. Зато соорудить лодку мне вполне по силам. Когда я занимался греблей, то изучил разные их виды. Вдобавок к этому, помогал своему деду изготовлять разнообразную мебель из древесины. Так что работать с деревом умею. Даже подозреваю, что во всём Боровске не сыскать специалиста моего уровня. Третье: инструмент для изготовления краски из рыбьей чешуи. За все эти ништяки Тарас должен подписать со мной договор на пять лет, по которому обязуется слушать меня, как своего отца.

— Не бывать этому! И в крепость к тебе не пойду и детей не отдам! — ярился Тарас, чем несказанно удивил меня.

— Ты с дуба что ли рухнул? В какую крепость? Я тебе договор предлагаю!

— Кабальный твой договор!

— А что, сейчас у тебя положение лучше? Одно моё слово и всё: прощай семья, привет каторга! На кого жену и детей оставишь?

— Общество не даст их в обиду. А старший сын вполне уже взрослый, чтобы остаться за меня, — ответил Тарас с вызовом.

— М-да... — покачал я головой и про себя саркастически усмехнулся: 'На хрен вас, — сказал Тарас'. — Видать осточертела тебя семейная жизнь, да? Готов на каторгу убежать, лишь бы жену и детей не видеть?

— Это ты желаешь туда меня отправить, — насупился мужичок.

— Я другого желаю, чтобы ты долг свой отработал и при этом с прибытком остался. А ещё я хочу, чтобы твои дети профессию хорошую получили. Рыбу ловить — большого ума не надо. А научатся варить стекло, прославиться смогут, завод свой откроют... Может даже не один. А там глядишь, и дворянское звание получат. Вон у вас под Калугой какой-то Гончаров основал бумагоделательный завод, так ему присвоили чин коллежского асессора. Всё, считай дворянин! А ловил бы он рыбу, никто бы про него не знал.

На это Тарас ничего не ответил, лишь плотно сжал губы и уставился взглядом в пол. И чего ему говорить? Какие приводить доводы? И ведь сразу встал в позу, как только я предложил хорошую лодку. Типа, он и так должен, а я новый хомут на него вешаю. Объясняю, что это в дар, дабы легче было отрабатывать свою повинность. Тем более прошу не много: в течении пяти лет делать мне краску из рыбьей чешуи, варить столярный клей из той же чешуи и плавательных пузырей, плюс ко всему снабжать меня свежей рыбой. Я даже денег с него не требовал, так как их, по сути, нет. Всё уходит на обеспечение семьи самым необходимым.

— Слышь, Тарас, а может быть ты завидуешь своим младшим сыновьям? — в голову пришла неожиданная мысль.

— Это ещё почему? — вскинулся мужичок.

— Потому, что они получат уважаемую профессию, а ты так и будешь по жизни барахтаться в воде и вонять тиной. Знаешь песню: 'Я водяной, я водяной, никто не водится со мной'? Всё, решено, сегодня же скажу его высокоблагородию Николаю Яковлевичу, что фамилия у тебя неправильная. Дети останутся Васильевыми, а тебя станут называть Водяным. Эй, солдат, уведи арестованного! — кричу в сторону двери.

— Постой, барин, постой! — не на шутку встревожился рыбак. — Чего это сразу — водяным? Не хочу я так называться!

— Не хочешь Водяным, будешь кикиморой болотной или лешим на крайний случай, — утомил меня спор с Тарасом, поэтому начинаю откровенно язвить.

— Нет, нет! Давай договариваться! — завопил мужичок.

— Надоело мне с тобой договариваться. Иди в темницу и думай. Сроку тебе до завтра. Надумаешь подписать договор — хорошо, не надумаешь, исполню все угрозы.

— Ну, что барин, уводить? — в комнату зашёл солдат.

— Уводи, — махаю рукой.

После Тараса Васильева я хотел, чтобы привели главного 'проказника', из-за которого сейчас все отдуваются, но передумал. Если козлобородый попик начнёт также тупить, как этот горе-рыбак, то боюсь не удержаться: отрихтую ему морду. Хотя здесь говорят: 'Лик'. Нее, от такого лика, недалеко до тика. Пусть лучше казака Артамонова приведут. К тому же мне интересно, как он оказался среди мужиков? Казаки в Боровске живут отдельной слободой. Находится она в северной части города на другом берегу Протвы. А вообще в городе насчитывается пятнадцать слобод:

1. Казачья.

2. Пушкарская.

3. Троицкая.

4. Коншина.

5. Мякишевская.

6. Мельничная.

7. Рощинская.

8. Высоковская.

9. Никольская.

10. Палачева.

11. Семеновская.

12. Ямская.

13. Гонная.

14. Архангельская.

15. Егорьевская.

У каждой слободы свои особенности. А вот если брать подворье Белкиных, то оно располагалось в посаде. Кстати, недавно узнал, что в Боровске кроме Протвы протекает ещё одна река... Даже не река, а речушка, которая к середине лета обычно пересыхает, особенно если нет дождей. Называется она Текижа и находится в западной части города.

Казак внешним видом мало чем отличался от рыбака: колпак, тулуп, борода с усами... Рост тоже небольшой, примерно метр шестьдесят пять. А вот взгляд совсем другой, прямой, оценивающий... Быстро оглядев комнатушку, Артамонов принялся рассматривать меня.

— Чего стоишь? Присаживайся, — отвлекаю его от игры в гляделки, а сам снимаю с себя шубу. В помещении стало достаточно тепло.

— А правду баят, что ты, барин, собственноручно Сеньке Рыжему шею свернул? — неожиданно спрашивает казак, удобно устроившись на лавке.

Я даже сначала не понял, о ком идёт речь? Потом дошло, что Сенька Рыжий — это атаман разбойников, который первым повстречался мне в здешних широтах. Только встреча наша оказалась для атамана скоропостижной... Интересно, зачем Сидор про него спрашивает? Кстати, казак мне ещё и тыкает! Нее, так не годится. Надо слишком ретивого жеребца ставить в стойло. Иначе, какой я дворянин?

— Прежде, чем отвечу на твой вопрос, запомни следующее... Называй меня не барин, а Леонид Иванович. И обращайся ко мне на 'вы', понятно?

— Понятно, чего уж непонятного, — усмехнулся Сидор Артамонов.

— Что же касается Сеньки Рыжего, то — да, свернул ему шею вот этими руками, — после чего демонстрирую наглому казаку свои ладони. — Хочешь покажу, как это делается?

Конечно, сворачивать Сидору шею я не собирался. Но было необходимо продемонстрировать свою силу. Другого языка такие люди не понимают. Зато он прекрасно помнит, как я лихо удирал от толпы мужиков. А кто, по его мнению, так поступает? Наверное, только трус. Не знаю, как на моём месте поступили бы местные дворяне, только я не местный. Когда на тебя идёт толпа с дубьём, строить из себя героя совсем не хочется. Возможно, поступи я иначе, то парочку человек смог бы уложить... А дальше? Использовать тактику самого известного гладиатора в мире — Спартака? То есть сделать так, чтобы мужички, преследуя меня, растянулись цепочкой, а я бы по одному их гасил? Нее, даже не смешно. Здесь народ привык биться стенку на стенку... Обществом, так сказать. Вперёд никто не ломится. И дубьём бы меня оприходовали сообща...

— А покажи, барин! — легко соглашается казак.

Ага, опять на 'ты' и не по имени с отчеством... Ну, что же, герой, сам напросился. Как обезвреживать и конвоировать диверсантов, меня в армии хорошо научили. Видать пришло время применить те навыки...

— Держи! — кидаю ему свою трость, поднявшись из-за стола. Сидор, соскочив с лавки, ловко ловит трость правой рукой. — А теперь бей меня! — озвучиваю новый приказ и встаю напротив казака в левостороннюю стойку.

М-да, сила привычки во всей красе... Я почему-то даже не сомневался. Как привык Артамонов рубить саблей, так и тростью действует... Взмах!.. Удар!.. Метил он мне по голове... Но трость — не мяч, и мы не в футбол играем. Поэтому я делаю 'передней' ногой быстрый подшаг вперёд... Одновременно с подшагом запястье моей левой руки 'примагничивается' к правому запястью казака, отводя угрозу от головы. Дальше я произвожу шаг вперёд 'задней' ногой и вхожу во внутреннее пространство противника. Параллельно этому движению моя правая рука заходит ему в 'открытую' подмышку. Затем я скручиваюсь, крепко обхватывая своей правой рукой правое плечо казака, и подсаживаюсь под него, после чего резко выпрямляю ноги... В результате Артамонов летит кувырком через мою спину на глинобитный пол... Бум!!! Ого, смачно шмякнулся товарищ... Но его правую руку с моей тростью я продолжаю контролировать обеими руками. Хотя чего тут контролировать? Легким движением выкручиваю трость в сторону большого пальца правой руки Артамонова... и 'оружие' у меня! На всё про всё хватило пары секунд.

— Тут-тук, сова, открывай, медведь пришёл! — тихонько стучу концом трости казаку по темечку. Похоже неожиданная 'встреча' спины Сидора с глинобитным полом погрузила его в прострацию.

— Ох, барин, да как же это?.. — офигевший взгляд Артамонова блуждает по потолку и стенам комнаты.