— Опять не выспится, — сделал печальный вывод Елисей. Он уже отослал соседских домовых сидеть перед компьютером и перелистывать книжки привидениям, и стоял с Никодимом на краешке дивана.

— Как ты думаешь, Елисей, нашёл ли он нашего Ромушку? — тревожно спросил Никодим.

— Нашёл бы — без него не вернулся бы, — вздохнул Елисей. — Близко подошёл он к правнуку вашему — вот что я думаю. Шишика бы попросить рассказать, что видел, да сам вишь: не отходит от хозяина ни на шаг, да и мобильник тот не зря заставил при себе оставить. Чует моё сердце, зазвонит телефонище середь ночи, да и придётся Лексей Григорьичу снова бежать спросонок в темень страшенную...

Они ещё немного поглазели на спящего хозяина, а потом побежали на кухню — убирать погром, получившийся при готовке зелья для Лёхина. Соседских домовых, старательно строчивших в самодельные блокнотики, звать не стали: очень уж вовремя они в квартире появились, вон как споро да славно поработали. Нет, они заслуженно перед "компотером" сидят, и трогать их не следует. Так вслух размышлял Елисей, а Никодим поддакивал...

... Запах ароматных трав из Елисеева бальзама упорядочил сон Лёхина. Приснилась реальная история из паранормального мира. Как-то, в начале сентября, вышел Лёхин в прихожую на звонок. Вышел, в "глазок" посмотрел — на площадке никого. А звонок снова запел: "Пусти-и!" Догадываясь примерно, в чём дело, Лёхин дверь открыл и сразу вниз посмотрел. Точно. Стоит некто похожий на домового, но голова стрижена под "горшок" и наполовину упрятана под высокую шапку с пушистой опушкой; не рубаха — зипун стянут на поясе самодельной верёвкой, а широкие штаны приправлены в крепкие сапожишки. И стоит сей некто, запрокинув голову на Лёхина: левой рукой шапку, чтоб не упала, придерживает — правой крепко вцепился в нагрудную лямку от огромнейшей котомки за плечами. По первому впечатлению, показалось Лёхину, что котомка вот-вот придавит незнакомца, а потом увиделось: прямо и легко стоит некто, словно никакого груза на спине и не держит.

— Добрый день, — сверху вниз сказал Лёхин. — Вы к нам?

— Ишь, не обманули, — пробормотал себе под нос неизвестный. — И впрямь видит... Доброго дня вам, Лексей Григорьич! Лесовик мы будем, Дубовиком прозываемся. Елисею вашему кажин год травку сушёную носим.

— Проходите, пожалуйста, — распахнул Лёхин дверь пошире. — На кухне он.

— Благодарствуем за ваше гостеприимство, — ответствовал лесовик и, войдя, долго шаркал сапожками по тряпкам, которые Елисей упрямо клал у порога.

Лёхин дверь закрыл и только головой качнул, глядя, как деловито топает лесовик в кухню: надо же, "кажин год"!

По обычаю, Елисей лесовика чаем напоил, разговором занял, новости рассказал. И вскоре услышал изумлённый Лёхин, сидящий в спальне, как из кухни грянула песня. Да не абы какая, а "Гимн к радости" Бетховена!

ДЕНЬ ШЕСТОЙ

47.

Не знавший, что спит на диване, Лёхин вместе с одеялом свалился на пол и сразу перед носом увидел мобильник.

— Свет включите, — сказал он теням и фигурам, набежавшим на "звонок".

Прислонился к дивану и наконец посмотрел: "Валя". Кто такой или такая Валя?.. Сердце бежало куда-то торопливо и беспокойно... Лёхин глубоко вздохнул и поднёс мобильник к уху.

— Валя? Что случилось?

— Алёша, Лада нашлась!

В зале вспыхнул свет. Глядя на будильник, Лёхин никак не мог определиться: четыре или около того?

— Вы где сейчас?

— Мост над заливом. Она позвонила, чтобы я приехала и привезла хоть куртку какую-нибудь. А потом сказала, что домой не пойдёт. Что мне делать, Алёша?

— Она слышит, что ты говоришь?

— Да. И молчит. Представляешь, она до сих пор легко одета. Замёрзла — ужас. Еле отогрелась... Я не знаю, что мне делать, Алёша!

— Сейчас приеду. Вы ведь под мостом?

— Да, а как ты?..

— Догадался. Дождь. Только не знаю, под которым.

— Транспортный.

— Хорошо. Сейчас буду.

Но сидел ещё с минуту, прежде чем снова взяться за телефон.

— Лёхин? — совсем не сонно спросил Олег.

— Олег, извини за ранний звонок. Сможешь отвезти меня под мост — вдоль залива?

— Так. Не всё сразу. Я хоть и проснулся, но соображаю туго. Вдоль залива под мост. Ага. Со стороны театра объехать. Ага. Это — могу. Раз плюнуть. Пять минут на сборы — и выезжаю. Где тебя прихватить?

— На остановке.

Последнее Лёхин договорил уже в ванной, куда вошёл с решительным желанием опрокинуть на себя ведёрко холодной воды. И снова потратил минуту, ошеломлённо разглядывая в зеркале мумию, сбежавшую из музея... Под рукой, опёршейся на раковину, пролез Елисей, встал на пластмассовую подставку для всякого рода мелочи: мыла, зубной пасты... Встал — и гордо оглядел сложную повязку на хозяине, от пояса до плеч.

— Не снимай пока, Лексей Григорьич. Водицей холодной лицо освежи, а как начнёшь обуваться, я тебе кофейку принесу. Воду уж поставил.

И убежал, деловитый и озабоченный. А Лёхин потрогал на себе длинные лоскуты, узкие бинты и долго думал насчёт очень знакомой ткани с блёклыми синенькими полосками. Думал, пока умывался, а Шишик зевал с плеча в зеркало; думал, пока одевался, а Шишик бубнил какую-то песенку: "Бум-бум-бам", причём на "бам" он подпрыгивал, выпучив огромные глаза, явно изображая какое-то чудище, — что пару раз было увидено Лёхиным в зеркале шкафа... Вообще, во все эти странные предутренние минуты "помпошка" торчала решительно из всех дел, которые пришлось переделать Лёхину. Это здорово раздражало. Так что он не выдержал и в прихожей, допив кофе, спросил, глядя в зеркало:

— Елисей, а у Шишиков блохи бывают?

Шишик оцепенел.

Линь Тая, выплывшего в прихожую в составе провожающей призраковой компании, словно нечаянным ветром снесло в зал, отчего его смех слегка заглушили занавески. Дормидонт Силыч, о чём-то негромко толковавший с Глебом Семёновичем, словно подавился словом. Касьянушка, хихикая, кинулся вслед за Линь Таем. Усмехнулся даже Никодим. Один Елисей суперспокойно поинтересовался:

— А что так спрашиваешь, Лексей Григорьич? Откель подозрения такие?

— Да вертится, как на сковороде...

— Ну, так просто не скажешь. Вернётесь вот — погляжу, поищу, — бесстрастно сказал Елисей, взял опустевшую чашку и ушёл на кухню.

"Помпошка" шевельнулась на плече, в зеркале встретилась с человеком глазами. Что-то странное, непонятное мелькнуло в выражении жёлтых глазищ. Лёхин нагнулся взять с трельяжа "ложку" для обуви — Шишик мгновенно съехал по руке и так же мгновенно по занавеске домчался почти до потолка, где и сгинул в стаде соседских "помпошек".

Обидел — понял Лёхин. И Елисея обидел, хотя тот и словом не обмолвился... Что для других прозвучало грубоватой шуткой — для этих двоих стало почти оскорблением. И виноват Лёхин. Раздражение выплеснул. Жуткое напряжение взбухших, как на дрожжах, мозгов, от которых, кажется, вот-вот лопнет голова. И? И состояние то же осталось, и друзей обидел...

— Шишик, пошли! — позвал он, надеясь, что приглашение Шишик воспримет как извинение. Но десятки косматых шариков уставились на него с потолка и только с интересом хлопали глазищами.

Лёхин поморщился. Напряжение, сковавшее голову, недвусмысленно переходило в боль.

— Шишик, пожалуйста... Я больше не буду. Честно, — прошептал он.

А потом, не глядя на недоумевающих привидений, натянул плащ и с зонтом под мышкой вышел из квартиры. Дверь пришлось закрыть самому. Озлился на "помпошку", пребывающую в хорошем настроении, — обидел и домового, — напомнил себе.

Всю дорогу под грохочущим ливнем Лёхин клял себя на все лады и обещался в следующий раз быть сдержаннее.

Олег уже ждал. Лёхин сел рядом, захлопнул дверцу. Машина поплыла.

— Значит, так, — начал Лёхин. — Неделю назад в городе пропали двое. Пока искал, наткнулся на то самое кафе, которое обсуждали. "Орден Казановы". Помнишь? Ну, твой друг Санёк рассказывал про ребят, которые из-за этого кафе разорились.

— Помню.

— Я ещё не вполне разобрался, в чём тут дело. Но, похоже, близко подобрался к месту, где спрятан один из двоих пропавших. Забавное местечко, надо сказать. А сейчас мы едем за вторым из пропавших. Это девушка. Она появилась внезапно и очень не хочет ехать домой.

— Понял. Повезём к тебе, потому что дом защищён?

Сначала Лёхин не понял, о какой защите говорит Олег, потом вспомнил. Магическая защита домовых, подвальных и прочего паранормального народа, живущего в доме и возле него.

— Не только. У себя в квартире я её оставлять не могу, поскольку тоже засветился в "Ордене Казановы". Но есть одно место, где она будет в безопасности. И где за нею присмотрят... Олег, завтра-послезавтра как с работой?

— Если нужно могу с кем-нибудь договориться о замене. Нас ожидает что-то интересное?

— Боюсь, это будет посерьёзнее августовских событий.

— Ну, если бы ты думал, что не справлюсь, наверное, не заговорил бы со мной об этом. Где, когда и что именно?

— Завтра — то есть уже сегодня, в семь вечера. "Орден Казановы". Возможно, будут ещё два человека. Вечу ты знаешь. Ещё один — Павел. Он частный детектив и сам здорово увяз в этом деле. Но поскольку они ещё не знают, что я хочу их рекрутировать, есть возможность, что откажутся. Особенно Павел.

— Драчка будет в "Ордене Казановы"?

— Нет. Кафе — это лишь выход в другое место. Называется оно Камень-город, или Каменный город. Всё дерьмо "Ордена Казановы" именно оттуда.

— А-а... Каменный город — звучит как название неблагополучного района. Или ошибаюсь?

— Камень-город — город настоящий. Со странностями, конечно. А главная странность в том, что ты входишь на его территорию и становишься его собственностью. То есть остаётся сознание современного человека, как и твоя внешность. Но меняется одежда. И, если есть, оружие... У Павла с собой был пистолет — он получил меч. Тебе тоже придётся найти какое-нибудь оружие. Кулаком тамошних не пробьёшь. Про всё про это наши домовые говорят: Камень-город видит нас такими.

— Обалдеть! — донельзя счастливым голосом сказал Олег. И вдруг добавил, смеясь: — Привет-привет, попрыгун! Специально для тебя подвесил!

Какие-то толстые нитки с перекладинкой на петле вдруг раскачались перед ветровым стеклом, словно пустые игрушечные качели. Лёхин замер, затаился. "Помпошка", подчёркнуто не обращая на него внимания, сосредоточенно и важно моталась на персональных качелях. А потом застыла — глаза в глаза с Лёхиным.

— Извини. Пожалуйста, — прошептал Лёхин и, помедлив, протянул ладонь.

Шиши немигающе сверлил глазищами.

Лёхин вздохнул, понимая, как нелепо выглядит...

Качельки дёрнулись.

Вцепившись в манжету куртки, Шишик ещё секунды всматривался в хозяина, а потом побежал-покатился по рукаву.

Лёхин исподлобья глянул в зеркальце над ветровым стеклом. Круглое и лохматое сидело на привычном месте, на левом плече, и привычно таращилось на убегающую под колёса блестящую дорогу.

Машина спустилась к драматическому театру, объехала его и ровно пошла вдоль залива. Вот и мост.

Сначала Лёхин решил, что девушки не дождались и ушли. Потом свет фар наехал на чёрную фигуру, и он испугался: неужели Лада сбежала? И, лишь выйдя из машины, увидел: Лада прислонилась к Вале, которая обняла её и укрыла полами своего плаща.

Почему-то Лёхина очень удивило, что Лада оказалась выше своей давней подружки. Взгляд на её ноги объяснил: не выше — стоит на бордюре, потому как под мостом, на дороге, тоже лужи ручьями. А Валя — рядом, вот и получилось так...

— Привет... Доброе утро, — сказал он.

— Доброе, — откликнулась Валя.

— Ну что? Идите в машину. Замёрзли, наверное.

— Алёша, она не хочет.

— Лада...

Девушка вздрогнула и прижалась к Вале так, что той пришлось переступить, чтобы не упасть. Несмотря на то что подружкин плащ скрыл её почти всю, выглядела она очень и очень растрёпанной. Если не сказать — растерзанной и перепуганной... Лёхин перевёл взгляд на ноги в кроссовках — ноги голые, ещё бы: только неделю назад в городе тихо млело тёплое бабье лето... Вот чёрт... Лёхин "подкрутил" зрение и пригляделся внимательнее. Ноги оказались не только голыми, но и грязными и даже расцарапанными. Вот теперь Лёхин аж похолодел. А правы ли они с Павлом, решив, что Чёрная Охота имеет отношение к частному детективу? Да, чёрная метка на Павле была. И всё-таки... А если Альберт со своими охотничками устроил облаву на Ладу?

— Лада, — мягко позвал он снова. — Я отвезу тебя в надёжное место и спрячу там, пока не найду Романа.

— А кто... просил вас найти меня?

— Это я ей сказала, что вы ищете её и Ромку, — объяснила Валя. — Думала как лучше. А она всё равно упёрлась.

С такими юными, как Лада, Лёхин говорить не умел. Поэтому решил сказать правду.

— Дядюшка ваш предложил мне это дело. Мы хорошо знакомы.

— Я никуда... не поеду.

Лёхин вытащил мобильник, глянул на время. Почти пять. Оттого и ночная темень на глазах переходит в густо-синий сумрак, который на горизонте высветлен слегка.

— Ты никуда не хочешь ехать. А я из-за твоих капризов должен терять время? Хорошо. Чего же ты хочешь?

— Я останусь здесь.

И в этот момент он понял, как говорить с нею. И — заговорил жёстко и напрямую:

— Останешься? Ждать чего? Чёрной Охоты? Загонщиков? Или их псин?

Ладу передёрнуло так, что Валя, обнимавшая её, чуть не упала.

Через минуту обе сидели в машине.

48.

Перед тем как свернуть во двор, машина проехала вдоль дома и вильнула в переулок. Лёхин успел убедиться, что нужное ему с северной стороны окно уже теплится мягким жёлтым светом.

Олег оставил их у подъезда и повёз Валю на её съёмную квартиру. По тому, как они переглянулись, когда девушка села рядом с водителем, Лёхин мельком решил, что копить Вале на квартиру, возможно, и не придётся.

Чуть согревшаяся в машине, Лада снова начала дрожать. Лёхин молчал, пока поднимались в лифте, а выйдя, сказал, кивая на свою дверь:

— Это моя квартира. А нам — сюда.

Он позвонил, и старушечий голос откликнулся почти сразу:

— Кто там?

— Галина Петровна, Алексей это.

— Господи, случилось что?

Торопливо открытая дверь заставила Лёхина досадливо поморщиться: бабка Петровна, наверное, думает, что он с вестями о правнуке.

— Господи-и... — изумлённо протянула соседка, разглядывая дрожащую девушку.

— Галина Петровна, это Лада — девушка Романа. Вы можете приютить её у себя до завтра? У меня опасно. Это связано с делом вашего внука.

— Внука? — прошептала девушка.

— Правнука, — поправила бабка Петровна и деловито скомандовала: — Скидывай кеды свои. Вон лужи какие натекли с них.

Лада послушно нагнулась развязать шнурки на кроссовках. Бабка Петровна зорко глянула на Лёхина и вышла с ним на лестничную площадку. Лёхин покачал головой и вполголоса объявил:

— Ничего пока не могу сказать. Только одно: кажется, у Лады тоже дар.

— О Господи... — снова только и выговорила бабка Петровна.

— Вы не отпускайте её никуда, — попросил Лёхин и чуть не ляпнул: "Дом-то охраняется от нечистой силы, а вот на улице она беззащитна".