Доля попаданская

— Это всё, что вы хотели мне сказать, баронесса?

Тише, Марья тише...

— Полагаю, было бы очень правильно хоть символически оплатить своё пребывание в моём доме...

— Уже оплатила. Проверьте счета. Ещё претензии?

— Откуда такая агрессия, Ариша? У меня теперь есть супруг, и я должна думать о своём финансовом положении... Негоже женщине быть чрезмерно расточительной. И потом вы — одинокая женщина и представляете опасность для моей семьи.

— Я вас услышала. И поверьте, в самую последнюю очередь представляю опасность для вашей семьи. Я могу быть свободна?

— Но Сантайрос... Я боюсь... И очень нервничаю... Вы должны понять меня...

— Понимаю. Будьте счастливы, танна Ириггенья. Надеюсь вы тоже не станете досаждать мне своим вниманием.

— Ну почему же, Аришенька? С вами живёт моя родственница, и я просто обязана буду посещать её хотя бы раз в декаду.

— Этот вопрос я решу с её отцом. Исия зачислена в местный Университет и в будущем лишнего времени на встречи с родственниками у неё не будет.

— Но, Ариша! Вы не понимаете! Я просто защищаю свою семью!

— Защищайте... Не буду вам мешать, баронесса...

— Вы что себе позволяете! — баронесса от возмущения топнула ножкой. — Я отнеслась к вам, как к родной дочери...

Марья вздохнула. Долго рассуждать на тему: стоит или не стоит снять иллюзию северянки времени не было. Похоже, баронесса всё более и более входила в роль обиженной и оскорблённой, что было чревато весьма непредсказуемыми последствиями.

— Боюсь, что в дочери я вам никак не гожусь, танна Ириггенья.

Снять кольцо и спокойно встретить потрясённый взгляд женщины.

— Так это вас ищет цендераль...

— Да, меня...

И полувсхлип — полувздох от двери.

— Му — арри? Муарри...

Повернуться на деревянных ногах, чтобы удивиться не менее танны Ириггеньи, столкнувшись взглядом с высоким рыжеволосым мужчиной. Но сомнений нет никаких.

— Да, Сандор, это я...

— Но как...?

— Так же, как и вы, денщик компандаруса...

— У меня были обстоятельства...

— А почему их не может быть у меня?

Баронесса замерла, догадываясь, что на её глазах происходит что-то далёкое от её понимания, но очень важное... То, от чего зависит вся её будущая жизнь. Но повлиять на ситуацию не имела ни малейшей возможности, поэтому не нашла ничего лучшего, как упасть в обморок.

Мужчина кинулся укладывать её на кушетке и обмахивать шарфом, тем не менее, не теряя из виду Марью.

— Я рада за вас, Сандор. Полагаю, именно это вам обещал всю жизнь тан Огорро?

— Муарри...

— Я не терплю предательств и ненавижу предателей, Сандор. Поэтому никогда не прощу ни тебя, ни твоего хозяина.

— А дети?

Марья зашипела не хуже Федьки.

— Это МОИ дети. Мои и моего сссупруга. Ни одна экссспертизсса, даже магичессская, не даст вам другого ответа.

— Но он будет искать...

— Не смейте даже упоминать о нём... Слышите? Где ВЫ были той ночью? Где? И почему никто не остановил...

Горло сжало невидимой рукой, дышать стало нечем...

Держись, Марья, твою курлужку! Держись! Вспомни, как рожала в погранотряде в Средней Азии, а молоденький военврач только после Академии трясущимися руками пытался хоть как-то тебе помочь. Вспомни, как он потерял сознание, когда оказалось, что детей двое? А Антон совал ему под нос нашатырь и кричал, что отдаст под трибунал, если с женой и детьми что-то случится... Не хватало ещё упасть рядом с этой курицей! Вот будет весело!

Умница... Выдыхай... Ещё раз... Деваться некуда, Марья — Марлезонский балет продолжается.

— Мне пора. Желаю счастья. Обещаю не пересекаться с вами нигде и ни при каких обстоятельствах...

— И кому моя девочка даёт такие обещания? — наверное, пресветлая Тилара послала эльфея Марье на помощь, иначе его появление объяснить нельзя. — Ты что — то задержалась, и я начал волноваться, не случилось ли чего?

— Всё в порядке, Джарр... Всё уже в порядке...

— Железный Джарр? Здесь? С баронессой Шеринсай? — Сантайрос побледнел.

— Да. Ариша приняла моё покровительство, — голос эльфа заледенел до такого состояния, что слова звенели ледышками на ветру. — Полагаю, нет нужды объяснять, что это такое.

А через два дня в городе начался праздник.

Сам он за ночь изменился до неузнаваемости: вымытые до блеска улочки и площади, цветочные эльфейские гирлянды везде, куда ни взглянь, зеленгирские бумажные фонарики, деревца в кадках у каждого дома, украшенные лентами, флажки и флаги, трепещущие на ветру.

Но основное действо праздника проходило вечером и вначале ночи на огромной роскошной террасе, спускающейся ступенями к морю, вырубленной в песчанике и похожей на огромный амфитеатр.

У каждой семьи здесь было своё законное место, и оно сохранялось столетиями.

Застеленные белоснежными циновками и ковриками лавки у тех, кто победнее и белоснежные дахатские ковры у аристократов, белые одежды, белые флаги, змеями взлетающие под порывами ветра, белые цветы в руках у детей.

Все приветствуют друг друга, главы семей раскланиваются с соседями, смеются дети, переговариваются почтенные матери семейств, молодёжь вовсю флиртует и назначает свидания. Малыши шебуршатся на руках у взрослых.

Отдельные места для гостей города полностью заняты...

Естественно, эльфей пригласил Марью с семьёй в свой сектор амфитеатра, заставив задохнуться всех в округе от зависти, удивления и даже злости. Но сегодня праздник. Поэтому все обсуждения, осуждения и соответствующие выводы будут завтра.

За горизонтом исчезает последний луч дневного светила и сразу же раздаётся звук горна. Звенящая тишина опускается на холмы.

Сразу же, где — то внизу, у самой воды начинает играть симфонический оркестр.

Струнные инструменты выступают фоном для партии флейты, словно плачущей о потерянной любви.

Музыка завораживает и рвала душу. Зрители замерли, и, кажется, боятся пошевелиться.

А флейта выводит дивные узоры, музыка пробирается в душу, мягкими лапками пробегает по сердцу и снова улетает в небеса...

И в какой-то момент вода в бухте вскипает, а на поверхности появляются тысячи змей.

В другое время они вызвали бы ужас и страх за свою жизнь, но сегодня просто завораживали, чудом держась на поверхности воды на кончиках хвостов и двигаясь в такт музыке.

Где-то там и Федька со своей красавицей Сафирой...

Он сразил сегодня Марью, придя к ней с необычной просьбой.

— Аишшша, тебе не кажетссся, что бирюзсса и зссолото сссмотрятссся ссслишком пафосссно и безвкусссно?

Та затаила дыхание.

— И что ты предлагаешь, чудо моё крылатое?

— Можшшет мне поменять цссвет на сссеребро?

— Зачем, Феденька?

— Для красссоты... Сссафира утончшшённая девочшшка... А я сссамый обыкновенный... Сссёссстры над ней насссмехаютссся...

— Ой, дурень ты, Федька! — тот засопел и собрался улетать. — Дай подумать... Раз уж сёстры насмехаются, то лучше белое золото. Или бриллиант... Посмотри — нравится?

Кольцо иллюзий, подаренное Нияной оказалось незаменимым помощником во всякого рода изменениях внешности. Федька извернулся вопросительным знаком, разглядывая себя со всех сторон.

— Ух, ты! Надо показать Сссафире!

— Пусть попробуют теперь смеяться — ты у меня самый настоящий алмазный дракон... Хочешь крылья раскрасим в тон Сафире? Пусть её сёстры обзавидуются...

— Нет, Аишшша, это ужшше будет моветон...

— Что, Федь? Моветон? Я не ослышалась? Ты где слов таких нахватался?

— У тебя, конешшшно... — змей лизнул Марью в щёку. — Благодарссствую. Ты — чшшудо!

И исчез в мгновение ока...

А таинственное действо продолжалось дальше.

Музыка становится то громче, взлетая к небесам, то тише, становясь едва слышной, то ласкает слух переливами флейты, то гремемит барабанным боем.

И в такт ей танцуют на глади моря свой диковинный танец змеи.

Он завораживает, зачаровывает, заставляет задерживать дыхание и замирать сердца в восхищении.

И в предвкушении ещё большего чуда. Нет, ЧУДА... И оно свершилось...

Танцоры раздались в разные стороны, поверхность моря вскипела белыми бурунами и над поверхностью появилась голова гигантского Змея.

С длинными космами водорослей, тёмной чешуёй, непонятного почти чёрного цвета...

Змей величественно взлетел из воды ввысь, замер на кончике хвоста и, повернувшись к зрителям, шумно втянул ноздрями воздух, словно собака, вставшая на след.

Зрители и так не дышали, а тут и вовсе замерли. От ужаса.

Змей был чудовищно огромен и одновременно прекрасен во всей своей нечеловеческой красоте. И так же опасен. Упаси Тилара иметь такого во врагах!

А он целеустремлённо двигал из стороны в сторону головой, явно кого — то выискивая. И вдруг замер. Нашёл. А затем стремительно рванул в сторону зрителей.

Дикий крик, раздавшийся откуда — то сверху, быстро захлебнулся, не успев превратиться в панику.

Амфитеатр накрыла мёртвая тишина.

А перед Марьей уже качалась огромная голова морской рептилии. Джарр, дёрнувшийся было к ней на помощь, замер деревянным истуканом.

Зато змейки взлетели от детей и начали порхать перед Змеем, то вереща, то насвистывая что-то тоненькими голосами.

И Змей улыбнулся...

Марья зажмурилась, боясь, что у неё начались галлюцинации, но голос, раздавшийся в голове, быстро развеял все её сомнения.

— Благодарю зсса дочшшь и внукоффф... Зсса тххо, шшшто кххрылаты... Дафффно мы на ссслужшшили людххям.

Огромная пасть раскрылась и под ноги ей упал окованный металлом сундучок.

— Этххо пххока нххе тххебе... Но хххозяссяева придут сссразссу, кххак откххроешшшь... И лекарицссу твою благхходарю... Зассслужшшила.

В мгновение ока оказавшийся рядом Фёдор положил на колени Марье пригоршню крупных жемчужин, переливающихся радужным цветом.

Такие же, только поменьше, высыпала в подол Арамии Сафира.

Марья беспомощно оглянулась в поисках объяснения и поддержки, но ошалевший взгляд эльфа сказал сам за себя.

— Не отказсссывайссся, Аишшша... Это бесссцсссенный дар...

— Спасибо... Для меня большая честь... — и склонила голову.

Что говорить дальше в таких случаях, Марья просто не знала и вопросительно посмотрела в сторону Федьки. Но тот был занят со своими детьми, загоняя их обратно к малышне.

— Пусссть боги будут щшшедры к тебе, дитя далёкой зссвезссды...

Марья растерялась... Надо было сказать что — нибудь правильное и уместное.

— Пусть в вашем доме всегда будет мир... Спасибо вам...

Змей хмыкнул и исчез, как будто его и не бывало.

А над морем начали плавно и торжественно восходить луны. Миирра, Маарра, Соорра, Сигерра, Лаарра, Локкарра, Даггарра. Разноцветные. Большие и маленькие. Все семь. Как и положено. Как и тысячи оборотов до этого. Ибо тогда, когда хоть одна луна не выйдет в хоровод со своими сёстрами, на Ильянте закончится мир. И придут глад и мор. И закончится свет. И наступит вечная ночь. Так заповедали Ушедшие Боги.

Словно опомнившись, заиграл торжественную мелодию оркестр, и в море полетели тысячи белых букетов.

Праздник ещё не завершён — он плавно перетекает на улицы города, в маленькие кафе, таверны и ресторанчики, в сады и парки города.

Но народ, оглушённый произошедшим, не спешит покидать древний амфитеатр.

От семи лун светло, как днём. А предвкушение всё ещё витает в воздухе...

Жители Горусса болтают с соседями, смеётся молодёжь, играют дети.

— И что мне делать с этим? — Марья кивает на сундучок. — Не было печали...

— Конечно, открыть. Не думаю, что Змей преподнёс нам какую — нибудь гадость.

Благородный асс очень сердит — Змей спеленал его магией, как слепого детёныша хойра.

— А вдруг?

— Птичечка, что ты тянешь мерхану за хвост? Дети хотят спать, ужин стынет на столе, а я хочу попробовать хоть глоточек того эльфейского сиропу в зелёной глиняной бутылке, что принёс твой лепший друг.

Аша Арамия устала и была сердита на весь белый свет. Как же так? Теперь весь город, а там и вся Ильянта узнают, что у неё есть Слёзы морских дев. Одиннадцать сияющих жемчужин. Одиннадцать спасённых в будущем жизней. Курлужку этому Змеюке в хвост! Можно ж было сделать это поскромнее?

— Не сироп, аша лекарица, а наливка на десяти фруктах и семидесяти травах. 'Сероппия'. Легенда гласит, что это напиток Ушедших Богов.

— Дак, я и говорю: сироп, он и есть сироп. Как ни назови, и скоко травы туды ни накидай, — шёпотом продолжила перепалку старуха.

А Марья, закрыв глаза и затаив дыхание, приподняла крышку сундучка. На удивление ни замка, ни даже маленькой защёлки на нём не было.

И голубой свет залил окрестности — сундук был полон разнообразными кристаллами, которые неравномерно сияли мертвенно — голубым светом.

Мгновенье, другое, третье... И ничего не происходит.

А на четвёртое — прямо над бухтой из воздуха появляются сияющие, как Семь Лун, рейдовые катера селентайров. И раздаётся громовой голос:

— Всем оставаться на своих местах!

Вот оно... Предвкушение не обмануло!

Все замерли, женщины забыли, как дышать, мужчины сжали кулаки и сцепили зубы, ожидая самого худшего. Хотя все понимали, что вступать в конфликт с селентайрами — означает совсем потерять разум.

— Не бойся, Ариша, они ничего нам не сделают. Главное, не делай резких движений.

— Я знаю... Они прилетели за сундуком.

В считанные мгновенья амфитеатр оказался оцеплен космодесантниками.

— У вас находится нечто, принадлежащее Старшей расе! — на возвышение поднялся офицер. — Датчики сработали именно на эту точку пространства и дают координаты этого места. Предупреждаю, сокрытие чего бы то ни было карается смертной казнью без суда и следствия.

— Я пошла...

Марья закрыла сундучок и встала, чтобы отдать его селентайрам.

— Стой, глупая женщина! — зашипел Джарр. — Ты о чём думаешь?

— Не волнуйтесь, асс Джарр, я знаю, что делаю...

Договорить она не успела, так как тут же была взята военными в плотное кольцо.

Офицер брезгливо окинул её медленным взглядом.

— У вас есть какие — либо оправдания?

— Это просили передать хозяевам...

— Передавай и закончим представление...

— Только лорду Бассоу Грифли Монтеррау в руки...

— Ты что себе позволяешь, полукровка?

— Только лорду Бассоу...

— Да как ты смеешь?

— Подарок не вам, а ему...

— Лорд прецифий занят государственными делами! Ему нет дела до какой-то селянки с окраинной планеты.

— Я не прошу пригласить сюда прецифия Зоффия. Мне нужен лорд Бассоу. И будьте добры, передайте ему ваши слова. А также лорду Лайсу Монтеррау...

Коленки тряслись, ладони вспотели и сундук готов был выпасть из рук в любую минуту.

— Прецифий Зоффий покинул нас. Вместо него правителем Селенты стал его старший сын. И кто ты такая, чтобы требовать его присутствия здесь?

— Тем не менее, требую лорда Бассоу...

Ох, Марья, курлужка тебя что ли покусала? Или перемкнуло? Ты с чего это чудишь? Проблем не ищем — они сами нас находят? О детях подумай, героиня!