Райберт не мог не испытывать жалости к Бенджамину. Парень просто жил своей собственной жизнью, когда в его мозгу решила взорваться вселенная. Он ни о чем таком не просил, не сделал ничего плохого, чтобы навлечь это несчастье на свою голову. И вдобавок ко всему, он сумел разобраться в своем собственном смятенном сознании и проживет, по крайней мере, несколько лет, нормальной жизнью.

А потом появился я, — с раскаянием подумал Райберт. — И сказал ему: о, кстати, вы только что закончили разбираться со всеми этими иллюзиями? Да, они все настоящие. Извините, что сообщаю плохие новости.

— В его отказе не было особой двусмысленности, — отметил Фило.

— Я знаю, — вздохнул Райберт. — Это проблема.

— Что мы собираемся с этим делать?

— Есть ли что-нибудь в его психологическом профиле, что мы могли бы использовать?

— К сожалению, нет. Почти все это касается его "параллельной" семьи, особенно смерти его отца в результате теракта и брата, который так и не родился. Существует очень мало информации о различиях в истории, а то, что там есть, слишком современно, чтобы мы могли его использовать.

— Так я и думал. — Он оглянулся на дом Бенджамина. Блестящий черный родстер выехал из гаража и помчался по дороге в противоположном направлении. Вдалеке вспыхнули два красных огонька, затем исчезли за поворотом. — Ну что ж.

— Так что же мы собираемся делать?

— Я собираюсь попробовать поговорить с ним еще раз.

— Всего один раз?

— Да. — Райберт продолжил идти по улице к тому месту, где наверху был припаркован времялет. — Только один раз.

— А если это не удастся? — спросил Фило. — Тогда что? Мы просто уйдем и попытаемся найти кого-нибудь другого?

— Нет. Если я не смогу убедить его, тогда мы схватим его и заберем с собой.

— Серьезно, Райберт? Мы собираемся похитить бедного парня?

— А какой у нас еще есть выбор? На карту поставлена целая часть мультивселенной, и у него есть информация, необходимая нам, чтобы это исправить. Мы не можем позволить себе быть брезгливыми, когда от нас зависит так много. Если мы потерпим неудачу, то все, что останется, — это головорезы Шигеки, слоняющиеся без дела, а ты сам сказал, что мы не можем на них положиться. Даже если они каким-то образом найдут другой способ, способ, который не можем увидеть мы со всеми нашими технологическими преимуществами, это все равно означает, что всего и всех, кого мы знаем и любим в СисПраве, никогда не будет. Мы не можем позволить этому случиться, и особенно когда мы единственные, кто знает, что прошлое можно изменить. Рано или поздно Администрация сама столкнется с чем-то подобным. Ты был прав; мы должны увидеть этот кризис своими глазами. Шестнадцати вселенным вынесен смертный приговор, и мы должны спасти их, потому что никто другой этого не сделает.

— Хорошо, Райберт. Я просто...

— Что?

— Я знаю, что это не одно и то же, но это именно то, что я бы помог сделать сам-знаешь-кому.

— Это другое. Мы с тобой не такие, как он, и ты это знаешь.

— Ты прав. Это только... это звучит немного похоже на правду, понимаешь? Тогда я сделал много такого, чем не горжусь.

— Как я уже сказал, у нас нет выбора. И взгляни на это с другой стороны. По крайней мере, ты не тот, кому приходится делать грязную работу.

— Почему-то от этого я не чувствую себя лучше.

— Я тоже, приятель, — признался Райберт. — Клейо?

— Продолжайте, профессор.

— Распечатай какую-нибудь программируемую броню, которую я смогу носить под одеждой.

— Соответствует ли вашим требованиям нательная броня СисПрава стандартного образца с убирающимся шлемом?

— Да, это звучит примерно так. Кроме того, мне понадобится оружие.

— Не могли бы вы выразиться более конкретно?

— Что-нибудь достаточно маленькое, чтобы носить его при себе, но с достаточной ударной мощью, чтобы проделывать дыры в танках двадцать первого века.

— Я посмотрю, что у меня есть в каталоге печати. Вы ожидаете, что потребуется такой уровень летальности, профессор?

— Ну, не знаю, Клейо, но в последнее время у меня не все ладилось. Ты знаешь, что произойдет, если я попытаюсь схватить Бенджамина?

— Нет, профессор.

— Ты можешь гарантировать, что у меня не возникнет проблем с коренными жителями?

— Нет, профессор.

— Тогда будь полезным кораблем и распечатай мне эту чертову пушку.

— Да, профессор. Полагаю, что у меня есть шаблон, который будет соответствовать вашим требованиям. Хватит ли популярной антисинтоидной ручной пушки-нейтрализатора Арсенал PA5?

— Звучит заманчиво. Я возьму ее.

В виртуальном поле зрения Райберта появились очертания времялета. По крайней мере, его синтоидное тело включало в себя элементарную связь, которая позволяла осуществлять виртуальное зрение и звук, даже если это не распространялось на тактильные ощущения, а "Клейо" просунула маленькую антенну сквозь кожух, чтобы обеспечить двустороннее движение. Теперь времялет завис над линией деревьев сразу после следующего перекрестка, и он покачал головой и продолжил движение по улице.

Часть его была согласна с Фило.

Подожди, нет. Это было не совсем правильно.

Все в нем соглашалось с Фило. Сама идея похищения кого-то настолько выходила за рамки того, что он когда-либо обычно рассматривал, что его чуть не тошнило. Или, по крайней мере, настолько близко к тошноте, насколько это возможно для синтоида. Он потратил десятилетия своей жизни на то, чтобы быть простым парнем со страстью к истории, и теперь он готовился к тому, что ему, вероятно, придется похитить невинного человека.

Я всего лишь историк, — угрюмо подумал он. — Я даже не хотел участвовать в программе путешествий во времени. Почему именно я оказался в этой передряге?

И тут он вспомнил.

Странным образом, во всем этом был виноват Фило.

Райберт Камински, недавно нанятый профессор истории, вышел из роскошного шаттла и последовал за десятками других гостей по движущемуся переходу пуповины. Он почти без толчка переместился из гравитационного поля шаттла в гравитационное поле станции ИКАЦ, сошел с дорожки и последовал по золотой виртуальной линии вглубь гигантской космической станции.

— Ты был ужасно молчалив всю эту поездку, — заметил Райберт. — Что ты задумал?

— Я? — Фило фыркнул в его виртуальное ухо. — Что-то замышляю? Пффф! Избавься от этой мысли.

— Угу, — скептически ответил Райберт.

Инициатива по колонизации Альфы Центавра (ИКАЦ) завершила строительство Большой передающей станции более ста лет назад, и двадцатикилометровое цилиндрическое сооружение оставалось самым точным и мощным из когда-либо созданных лазеров для пересылки коннектомов, но фактически оно никогда не использовалось, за исключением испытаний на малой дальности.

До сих пор.

В конце концов, самому большому передатчику коннектомов, когда-либо построенному, нужно было что-то передавать. Колонизационным кораблям ИКАЦ и их абстрактным экипажам потребовались десятилетия, чтобы достичь соседней звездной системы, хотя, как предположил Райберт, слово "корабль", вероятно, было слишком высокопарным для того, что на самом деле отправил ИКАЦ. Больше похоже на небольшую флотилию гравитонных двигателей, каждый из которых оснащен информационной системой и прикрепленным спереди небольшим резервуаром для микроботов.

Но этого было достаточно.

Как только абстрактные экипажи достигли места назначения, они основали небольшую промышленную базу из ресурсов своих кораблей. За прошедшие с тех пор два столетия эта база выросла в геометрической прогрессии, что позволило построить приемную систему шириной в пятьсот километров, необходимую для приема дополнительных колонистов. Теперь, когда заработали и "Великая отправка", и "Великий прием", ИКАЦ была готова отправить первую волну добровольцев, которые дополнят авангард человечества на Альфе Центавра.

Теоретически.

— Думаешь, это сработает? — спросил Райберт.

— Так и должно быть, — заверил его Фило. — Хотя, я думаю, мы узнаем наверняка только тогда, когда получим ответ от "Великого приема".

— Думаешь, папу волнует, что это еще не доказано?

— Ни в малейшей степени.

— Да, — скривился Райберт. — Я так и думал, что ты это скажешь.

— Есть только одна вещь, которой боится Тэвиш.

— И что это?

— Быть вторым из лучших во всем.

— Ха!

Колонизация Альфы Центавра, возможно, и не была самой крупной инициативой СисПрава, реализуемой в настоящее время — это отличие легко перешло к проекту реализации сферы Дайсона, первым шагом которого было преобразование Меркурия в мегаструктуру, собирающую энергию вокруг Солнца, — но у нее было то преимущество, что она не была остановлена историческим судом Меркурия. Обществом охраны природы.

Райберт последовал за золотым светом в приемный зал, где физические и абстрактные гости смешались с колонистами ИКАЦ. Физическая модель Великой отправки висела над несколькими столами в одном конце зала, а массивное — хотя и выполненное не совсем в том же масштабе — изображение Великого приема занимало большую часть противоположной стены. Блестящий лазер соединял их, его красный свет мерцал сквозь туманные атмосферные эффекты у потолка.

На дополнительных диорамах были изображены оригинальные корабли колонии, промышленный кластер, построенный колонистами, а также несколько копий их первых рудиментарных синтоидов. Был даже "живой" вид изнутри колонии, хотя Райберт не был уверен, как кто-то мог назвать "живым" сигнал четырехлетней давности. Наконец, большой виртуальный таймер в дальнем конце зала отсчитал оставшиеся часы до первой внесолнечной передачи коннектома.

— Сын! — воскликнул Тэвиш, материализовавшись рядом с Райбертом. — Ты пришел!

— Привет, пап. Ты же знаешь, я бы ни за что не пропустил это.

— Кстати, поздравляю с принятием на работу в университет.

— Спасибо. Я с нетерпением жду начала. Думаю, что все получится действительно хорошо.

Тэвиш только самодовольно ухмыльнулся.

— Что у тебя с лицом, папа?

— О, ничего. Ничего.

— За исключением того, что это совсем не "ничего".

— Ну, да, — признал Тэвиш, все еще улыбаясь.

— Это как-то связано с тем, почему Фило был таким тихим?

— Он нас поймал, — сказал АС, появляясь в его виртуальном поле зрения.

— Это нетрудно выяснить, — сказал Райберт. — Ты должен знать, что брандмауэр становится очень тихим, когда ты что-то замышляешь. Это очень бросается в глаза.

Фило пожал плечами. — В следующий раз буду стараться усерднее.

— Не вини его за это, — сказал Тэвиш. — Он просто хотел, чтобы это стало сюрпризом. Мы оба это сделали.

— И что именно будет этим сюрпризом?

— Помнишь, когда я говорил тебе, что нужно пройти курс физики?

— Да. Думаю, это было достаточно интересно, но я все равно думаю, что это была пустая трата времени.

Фило и Тэвиш одновременно рассмеялись.

— "Пустая трата времени", — повторил Фило, как попугай.

Райберт закатил глаза при упоминании об избитых шутках о Фонде спасения древностей.

— Сынок, как бы ты отнесся к тому, чтобы приобщиться к Фонду?

— Серьезно? — Райберт скрестил руки на груди. — Это и есть большой сюрприз?

Оба АС кивнули.

— Да ладно тебе, папа. Ты знаешь, как я отношусь к Фонду. И Фило, ты тоже в этом замешан?

— О, не будь таким, — отмахнулся Тэвиш. — Кроме того, это совсем другое дело.

— Просто выслушай нас, — сказал Фило. — Думаю, тебе это понравится.

— Хорошо, — сказал Райберт. — Я так и сделаю. Но лучше бы это было вкусно.

— Как ты знаешь, — начал Тэвиш, — министерство образования почти удвоило бюджет Фонда с тех пор, как я ушел, и большая часть этих средств направляется на новые программы времялетов. Недавно у меня были некоторые обсуждения с моими старыми коллегами о том, как наилучшим образом использовать эти ресурсы, и, короче говоря, миссия Фонда расширяется.

— На самом деле разделяется, — уточнил Фило. — На две ветви.

— Верно, — сказал Тэвиш. — Отделение охраны будет заниматься тем, что ты мог бы назвать классическими миссиями по сохранению материальных реликвий из истории, в то время как новое отделение наблюдения будет более сосредоточено, как ты можешь догадаться из названия, на изучении истории практически без вмешательств.

Лицо Райберта просветлело.

— И поскольку ты теперь профессор истории со специализацией по хронометрии, — продолжил Тэвиш, — а мы с Фило, так случилось, что оба в прошлом занимались Фондом, что ж, подергали за несколько ниточек, чтобы вашему университету прикрепили собственный времялет. И чтобы убедиться, что ты в числе первых в списке пилотов.

Улыбка Райберта едва умещалась на его лице.

— Видишь, я же говорил тебе, что ему это понравится, — сказал Фило.

— Папа, я не знаю, что сказать. Спасибо! Большое тебе спасибо!

— Ах, ах. Не благодари меня, — поправил Тэвиш. — Это была идея Фило. Я просто помог привести все в движение.

— Так и было? — Райберт повернулся к АС.

— Ну, ты знаешь... — Фило смущенно пожал плечами.

— Ты, — сказал Райберт, указывая пальцем на АС, — потрясающий.

— Делаю, что могу.

— У тебя там прекрасный товарищ, сынок, — сказал Тэвиш. — И я очень рад видеть вас двоих вместе.

— Фило? — спросил Райберт, заканчивая застегивать свою парадную рубашку поверх бронежилета из программируемой стали.

— Да?

— Хочу, чтобы ты знал, что это все твоя вина.

— Хорошо? Откуда это взялось?

— Я просто думал о том, как меня вообще втянули в путешествие во времени.

— Насколько я помню, ты не нуждался в особом поощрении.

— Достаточно верно. — Он усмехнулся, затем взял ручную пушку в кобуре со стола и прикрепил кобуру к своему наплечному ремню. — Но ты знаешь что-то еще? Нет никого лучше тебя, с кем я предпочел бы застрять в этой передряге.

— Эй, отвечаю тебе тем же, приятель.

— Теперь я хотел бы, чтобы мы могли просто совершить микропрыжок и попробовать оригинальный сценарий заново, но это больше не вариант. Что ты скажешь, если мы дадим доктору Шредеру немного времени остыть? Может быть, забежим на три дня вперед? Ты думаешь, нам безопасно это делать?

— Не понимаю, почему бы и нет, — сказал Фило. — Мы на двадцать три года отстаем от того окна, которое ты дал Шигеки. Даже массивы СисПрава не настолько хороши.

— В таком случае, давайте прыгнем и попробуем это еще раз.

— А если он все равно скажет "нет"?

— Тогда у меня не будет другого выбора, кроме как полностью испортить ему день.

— По-моему, это похоже на план.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Хронопорт ДТР "Следопыт-12"

неконгруэнтно

Хронопорт находился немного не в фазе с нормальным течением времени, но абсолютный поток времени протекал внутри его корпуса синхронно с истинным настоящим. Из-за этого Катя Хиннеркопф делала все, что могла, чтобы оставаться занятой и развеять скуку от просмотра 2005 года и последующих лет.

Она парила в тесном пространстве, которое теперь служило ей офисом, окруженная виртуальными таблицами, в то время как ее ПИМ напрягал и расслаблял группы мышц в рамках ежедневного режима упражнений. Она отодвинула в сторону одну таблицу и положила перед собой следующую, прежде чем ее ПИМ закончил упражнения с ее животом и перешел к рукам. Необработанные хронометрические данные были бы неразборчивы для большинства, просто нагромождение ужасающе больших чисел, но она видела закономерности, возникающие из хаоса.