Едва не бегом поднялись на взгорок, оставив комариную лощину за спиной, но гнусные стаи еще долго не отставали, тучами вися над плечами, путаясь в бородах. Особенно привлекали их вспотевшие лица людей.
Шагов через двести, враг, решив, что дерзкие пришельцы достаточно наказаны, отступил, триумфально унося в полосатых брюшках изрядную толику крови. Отец Зонар сбросил с головы клобук, и посмотрел на солнце. Полдак тоже шарил взглядом в древесных кронах, потом обратил вопрошающий взор на иерарха. Зонар ответил ему успокаивающим жестом, хотя самому происходящее казалось странным. Судя по положению солнца, выходило, что правое плечо цепи, описав широкую дугу по лесным дебрям, обратилось лицом в обратном направлении — к дороге. В то время как левое, продвинулось вперед едва на сотню шагов, став центром круга, описываемого Зонаром и его соседями. В этом не было бы ничего странного, если бы Мосс откликнулся зябликом, но он молчал, а камень Зонара упрямо терял тепло.
Стоило сомнениям окрепнуть в душе иерарха, как зяблик отозвался, но не на левом фланге, а где-то в середине цепи, изрядно озадачив Зонара. Не мог же его собственный камень врать. Или мог? Прежде ему о таком слышать не доводилось.
Он прибавил шагу, стараясь не обращать внимания на усталость, поселившуюся в привыкших к покою членах. Раскормленный стражник начал отставать, Зонар решил на него попросту плюнуть. Не тот случай, когда надо заботится об отставших. Не оставляло чувство, что он что-то делает не правильно. В таких случаях следует остановиться, перевести дух, и спокойно обдумать, что же упущено из внимания, где ошибка? Но зяблик требовал, и звал вперед. Остановиться нельзя.
Но прошлое, подернутое кровавой салернской дымкой, научило отца Зонара никогда не переть дуром. Не кулаки, не крепкие ноги, не острая сталь — ум, вот оружие иерарха.
Вот серая лента дороги, шелестит камышом болото, вот лес и бредущая цепочка загонщиков. Это застрявший, и не подающий сигналов левый фланг. Здесь центр с холодеющими амулетами. Это он сам на правом фланге, и его камень холоден. Холоден? Или теплеет? Пока не разобрать. Что получается? На дороге камни пугали своим теплом, и едва цепь двинулась в лес, стали остывать.
Его мысли прервал крик водянки, донесшийся издалека, с левой стороны. Новое дело! Что же? Проклятые не сидят на месте, а пытаются уйти от погони? Возможно и такое. Плотный плащ с клобуком, маска на лицо, перчатки. Глазам больно, но в полутемном лесу, они имеют шанс сохранить зрение.
Если он не ошибся, то сейчас цепь развернулась в сторону гулена, и движется параллельно дороге. Скоро правый фланг будет подперт оврагом. Справа и слева холодно. В центре горячо. Цепь складывается пополам. Ничего не складывается.
Еще раз. Дорога, болото, лес.
Опять крик водянки донесшийся издалека. Стоп. Вот оно! Иерарха прошибло, словно кнутом, вдоль хребта. Водянка! Водяная курочка, уводящая хищника от гнезда. Болото. Красноглазых нет в лесу. Один единственный проклятый, уводящий погоню в кущи. Остальные там, у дороги.
Отец Зонар замер как вкопанный, развернулся и побежал, торопясь назад.
— За мной все. Назад!!!— крикнул он и зашелся на ходу зябличьим криком.
-Куда, отец Зонар?— удивленный голос Полдака за спиной.
— За мной, дети мои. Все за мной,— и снова птичий крик.
Поймут ли, нет, а делать нечего. О сигнале призывающем к ретираде не условливались. Не думали, что может понадобиться. Остается только бежать, и непрестанно звать птичьим криком. Кто поймет — повернет к дороге, кто нет — пусть ловят кровососа сделавшего себя приманкой.
Сорока двух летний иерарх летел по лесу словно лось, не разбирая дороги, грудью вламываясь в кусты, оленем сигая через упавшие лесины, взметая мелкий лесной сор полою серой хламиды. Позади отец Зонар слышал гулкий топот, и треск валежника под ногами Полдака, легкий рысий скок рыжего поселянина, еще кто-то слева откликнулся на его зов и ругался, с треском продираясь сквозь гибкие плети багряники. Мелькнуло навстречу потное лицо чревастого. Он остановился озадаченный, радуясь возможности перевести дыхание.
-За мной, бегом!— позвал Зонар. И заверещал тутже зябликом.
Пошел ли за ним толстяк, он так и не узнал. Где уж такому угнаться, за иерархом. Без дороги, да по лесу.
Вообще о том, кто услышал его призыв, и решил последовать за ним, он старался не думать. Надеялся, что кто-то из братьев спешит сейчас следом, решившись забыть о первоначальном плане. Крепко надеялся. О том, что сам сумеет справиться с тремя кровососами, он и не помышлял. Хорошо, если хоть двое братьев окажутся рядом в нужный момент.
Он нырял под ветки, перепрыгивал кочки и ямины, рвал лицом сети, развешенные лесными ткачами-пауками и, стараясь сберечь дыхание, звал и звал своих зябличьим криком.
Дважды ему ответили зябликом, и лишь в дали, уже почти не слышно, заливалась настойчиво водянка.
Отец Зонар позволил себе остановится, только когда лес расступился перед ним, и глаза утомленные мельканием ветвей узрели серый безлюдный тракт, и спокойную воду Осочьей Топи за ним.
Табунок лошадей под охраной телячинского отрока, выщипывал траву у дороги, в двухстах шагах от вышедшего из лесу иерарха. "Куриный глаз" жег ладонь.
Треща кустами, как медведь в малиннике, выдрался из лесу Полдак, дыша тяжело и часто. Рыжий уже стоял тут, в десятке шагов, опираясь на вилы, и сплевывая в траву. Чревастого видно не было, но еще подалее выбрались на опушку двое незнакомых стражников из гуленского отряда.
Чуть погодя народ повалил из лесу валом. Запыхавшиеся, в порванной одежде, с обрывками паутины в волосах, вываливались, шумно дыша, бросали на Зонара вопросительные взгляды. Подходили ближе.
-Стряслось что, отец иерарх,— спросил Полдак, выплевывая слова с шумным дыханием.
Зонар не ответил ему. Ждал.
Сперва появился брат Ибол. Следом на свет вышел "академик" Пирц, а за ним отдуваясь зауряд-дознаватель Пину. Отец Зонар, оставив озадаченного Полдака, направился к ним.
— Что-то вам открылось, брат?— спросил Ибол.
Вместо ответа Зонар протянул братьям "куриный глаз" на ладони.
-А и верно,— сказал Пину отдуваясь,— я тоже заметил. Горячо только у дороги.
-Ясно,— сказал Ибол.
Один Пирц тревожно водил взглядом с одного брата на другого.
-Нас водили за нос,— сказал Зонар.— Они тут рядом.
-Разумно, брат Зонар, мне тоже все это показалось странным,— Ибол огляделся.— Но где же...?
Пину уставился на "куриный глаз" в своей ладони, словно серая поверхность камня могла указать ему точное место, где прячутся красноглазые.
-Где-то рядом. А где?— сказал он.— Я бы на их месте выкопал схрон в земле, укрылся дерном, и лежал спокойненько. Трава тут густая довольно. Лишнюю землю побросать в болото. Дышать они могут и так, а могут через тростиночку...
-Возможно, брат,— сказал Ибол, вытирая рукавом пот с лица.— А вы как думаете, почтенный Зонар.
-Так они и сделали на прошлой стоянке,— сказал Зонар.— выкопали яму под мостом, накрылись плащами. Один присыпал их землей, а сам остался стеречь мельника. Должно быть закутавшись в тряпки.
-Неглупо,— сказал Ибол.— Раз удавшийся фокус могли и повторить. Только мельник, думается мне, лежит сейчас под землей, рядом с одним из кровопийцев, с ножом у горла. А тот, что взялся уводить нас от дневки, бегает по лесу налегке.
Зонар окинул взглядом ополченцев выбравшихся из лесу. На первый взгляд, на опушке собралось десятка три, не считая иерархов и "академика" Пирца. Утомленные бегом по дебрям люди, переводили дыхание, искоса поглядывали на отцов иерархов, ждали команды.
Другого пути я не вижу, братья,— сказал Пину,— кроме как рассеяться вдоль дороги, и надеяться, что камни подскажут. Начать можно прямо отсюда, и да поможет небо.
Льдистые глаза зауряд-дознавателя обвели всех четверых взглядом, и остановились на отце-наставнике, выжидая, не придумает ли брат Ибол способа вернее. Решил, должно быть, что ни мальчишка "академик", ни Зонар — смотритель захолустного села, не изобретут ничего более путного.
И напрасно. Потому что отец Зонар, как раз знал способ, как облегчить задачу. Не рассредоточивая силы найти ухоронки проклятых. В то время как голова отца наставника согласно кивала, сдвинув в задумчивости брови. Ибол тоже не видел другого способа.
— Есть одна хитрость,— сказал Зонар, и когда лица иерархов повернулись к нему, в ожидании, пояснил,— мы делали так в Салере. Хорошо помогает, когда ищешь в заброшенных домах, или в подземельях. Там где много закоулков, где легко спрятаться.
-Ну,— прервал Ибол,— в чем хитрость?
Зонар оглянулся, и жестом подозвал Полдака, отирающегося неподалеку от группы иерархов.
-Сын мой, подойди.
-Да, отец иерарх.
-Камень, что я тебе давал, не потерял ли?
Полдак запустил руку в карман, и извлек "куриный глаз", облепленный хлебными крошками. Смутился, обдул со всех сторон, протер рукавом, и положил в протянутую ладонь отца Зонара.
-Вот, отец иерарх.
Зонар кивнул. Из-за голенища сапога он достал короткую веточку осины, старую высохшую до звона, и зажал ее посередке в зубах. В правую руку взял свой камень, в левую амулет покойного брата Играма. Вытянул руки перед собой, и развел их в стороны. Правый кулак указывал на болото, левый вдоль опушки леса, куда-то в то место, где паслись стреноженные кони. Потом он зажмурил глаза, стал дышать глубоко и ровно, расслабился так, что вот, вот подогнутся колени. Голова иерарха медленно повернулась к правому плечу. Он открыл глаза, бросил один короткий взгляд на поросший камышом берег, и вновь смежил веки. Голова его дернулась и пошла в другую сторону. Казалось, что не сам иерарх вертит головой, а зажатая в зубах палочка заставляет шею поворачиваться. Когда лицо Зонара повернулось к левому плечу, он снова открыл глаза, сбросил в поясной кошель стукнувшие друг о друга камни, выплюнул в ладонь палочку, пристроил ее в сапог и, достав из-за пояса красные рукавицы, принялся натягивать их на руки.
-Что?— спросил Пину.
-Три ухоронки,— сказал Зонар.
-Как?— удивился Ибол.— Как тебе это удалось, брат?
-Меня этому научил наставник, отец Мелей, да будет небо к нему благосклонно. Он умел найти нужное направление с одной только осиновой веткой в руках. Потом уже мы обнаружили, что камни хорошо помогают осине.
-Суха теория,— закивал Ибол.— Непременно выберу время, и напишу трактат, обобщающий практический опыт охотничьих отрядов. Сколько дивных открытий это может принести в сокровищницу знаний высокой иерархии.
-Истинно,— согласился Пину.— Так, где же их змеилища?
-Вон там, на берегу, видите две кочки? Одна в том направлении. Две другие почти на одной линии. Если смотреть отсюда вон на тот клен. Видите, который выступает над кустами. И чуть левее. Между кленом и лошадьми. Одна ухоронка на этой линии, другая немного левее, а близко или далеко, не берусь сказать.
-Сказано достаточно,— заявил Ибол.— Мы втроем пойдем вдоль леса, с нами,— он оглянулся,— два десятка. Брат Пирц.
-Да,— вскинулся академик.
-Тебе с оставшимися людьми, надлежит остаться здесь. Ты должен не сводить глаз с тех двух кочек, и ежели проклятый проявит себя, упредить нас тревожным криком, и задержать его сколь возможно. Как отвращать обессиливающий зов проклятого?
Пирц возвел глаза к небу и стал отвечать, подбирая слова тщательно, словно на экзаменах.
-Первыми признаками обессиливающего зова являются тяжесть в затылке, и стук в висках, следом возникает... Возникает как бы неясный шум, сходный с шумом ветра, потом слабость членов и... И медлительное течение мыслей...
-Как отвратить?— перебил его Ибол
-Отвращается он с помощью сонного склонения, направленного на проклятого в купе... Со знаком огня творимым посолонь, и отвращающим знаком с молитвой восточным небесам.
-Прилично,— кивнул Ибол.— Так и действуй.
Пирц шумно выдохнул. Зонар невольно ему улыбнулся.
-Вперед, братья,— сказал Ибол.— Брат Пину, отбери два десятка, и постарайся растолковать, что они должны делать.
Выдвинулись следующим порядком. Впереди трое иерархов, в трех шагах один от другого. За ними, широким полукругом, приготовив оружие, двадцать ополченцев, в большинстве гуленская стража, и ковицынские мужики. Оставшиеся восемь, собрались вокруг Пирца, который добросовестно пялился на болотистый берег. Мужики поплевывали в траву, и Пирцу явно не доверяли, обводили окрестности внимательными взглядами.
Паренек, присматривающий за конями, с беспокойством поглядывал на приближающуюся группу. Желание подойти и порасспросить отцов иерархов, что произошло в лесу, боролось со строгим наказом смотреть в оба за лошадьми. Второе побуждение взяло верх. Наверно сохранность скотины в крестьянской голове, была важнее охоты за красноглазыми. Потеряешь лошадь, как потом будешь отвечать перед хозяином? О проклятых иерархи позаботятся, а кто позаботится о нем, если за пропажу придется отдать свою собственную лошадку кормилицу?
Едва пол пути прошли иерархи до небольшого табунка, когда перед отцом Зонаром горбом вспучилась земля.
Хотя и ожидал чего-то подобного отец Зонар, но в первый миг опешил. Не от страха, от неожиданности. Отпрянул назад, взмахнул руками, едва не упав, запутавшись в густой траве.
Из ямы выбирался, глухо рыча, и щуря глаза от яркого убийственного света, высокий светловолосый проклятый, запахнутый в длинную кожаную куртку, перепачканную землей. Земля было и на полотняных штанах, и в волосах, серой пудрой покрывала лицо. Он закричал хрипло, прикрыл лицо рукавом. От светлых волос потянулся уже дымок, а лицо — даже под маской пыли было заметно — почернело и скривилось от боли.
Проклятый прыгнул вперед, прямо на отца Зонара. Руку от сгорающего лица он отнял, и молниеносно выдернул из-за пояса длинный узкий меч, намереваясь полуоборотом снести Зонару голову.
Будь сейчас ночь, иерарх уже лежал бы на земле, глядя в небо мертвыми глазами, жизнью заплатив за свое замешательство. Но проклятые так и зовутся, потому что не смеют показаться великому небесному оку. Жестоко карает оно эту погань, посмевшую возникнуть на подвластной ему земле.
Красноглазый был лишен большей части своей ночной силы, а солнце убивало его сейчас вернее огня и осиновой пики. Отец Зонар успел повернуться, пропустить мимо свистнувший около уха меч и, довершая разворот по-крестьянски двинуть красноглазого в зубы. От удара проклятый покатился по земле, не выпустив из руки меча, но тут же вскочил. Кожа его дымилась, распространяя отвратительный запах. Справа к нему подскочил отец Ибол, намереваясь "волчьим молотом" перешибить проклятому хребет. Возможно ли такое? Зонар не знал. Днем, может и возможно.
От "волчьего молота" проклятый ушел, перекатившись через плечо. Отмахнулся клинком, едва не отрубив Иболу кисть, но подняться на ноги не успел. Сапог Зонара врезался ему в горло, опрокинув на спину.
Кровосос закричал. Не голосом. Услышать его было нельзя, но Зонар почувствовал, как зашевелились волосы у него на затылке, и липкая дрожь пробежала вдоль хребта. Иерарх отпрянул на шаг, собираясь творить знак огня, но не успел. Брат Пину, который в схватку не полез, уже выставил вперед руку, и знак огненной стихии, сплетясь с "сонным склонением", завернули опасное колдовство, лишив его силы.
