Потянулись томительные часы неизвестности и ожидания.
Рассматривалась нами и такая версия. "Духи" постараются проскочить опасный участок в темноте. Но это было очень притянуто, ночью и они, и тем более мы предпочитали не передвигаться. Это было сложно, опасно и глупо. Увы, исключать этот вариант не могли и меры приняли. У нас было семь приборов ночного наблюдения, их разделили. Два прибора отдали группам засад у входа и выхода из долины. Они должны были сказку сделать былью, кто пользовался ночниками, тот меня поймёт. Им поручили снять заслоны "духов" при этом заставив, одного из моджахедов сообщить каравану:
"Всё нормально".
Иногда приходиться прикрывать зад и более смешными заданиями. Пять приборов отдали снайперам, их винтовки имели насадки ПБС, приборы для бесшумной стрельбы и они якобы могли незаметно снимать противника. Когда ставились эти задачи ни командир, ни никто из нас, в лицо другим не смотрел, боялись рассмеяться. Единственное что сделали по делу, это вдоль дороги расставили кассеты с осветительными ракетами. Сделали что могли, а дальше, как карта ляжет. О том, как оценит наши действия начальство? Старались не думать. Командира в любом случае сольют, мы все имели шанс разделить его участь.
"Духи" оказались умней, чем мы, они подошли к этому месту в сумерках. Уже рассказанным мной раньше порядком. Две четвёрки, пулемётчики и их прикрытие заняли площадки у входа и выхода из долины. Две двойки, передового дозора вооружились "Стингерами" и присоединились к ним. Караван неспешно собирался у входа в долину, уже в темноте они собрались все.
Ночь в горах особенная. Она наступает внезапно и всё покрывает такая густая темень, что увидеть что-то практически не возможно. Караван замер на месте ..., и устроился на ночлег буквально за мгновение до того как темнота поглотила всё. Костров они не разводили, фонарей не зажигали и мы никого, и ничего не видели.
"Духи" как выяснилось после, отдыхали, а мы получили бессонную ночь, в постоянном напряжении. Наличие ПНВ у них не исключалось, поэтому шевелиться и двигаться все опасались. Минуты тянулись как часы, холод сковывал тела, а шевелиться нельзя. Это ещё та пытка! Всё, что мы могли это отогревать свои окоченевшие пальцы, засунув руки под мышки. Представить всё это очень трудно. А уж рассказать обо всём словами, передать ими все свои чувства и ощущения? Не могу. Тот, кому приходилось, пережил такое, поймёт меня и моих товарищей. В такие минуты даже смерть кажется избавительницей очень желанной. Так и мучились, окоченев.
Не знаю, как дожил до того момента, когда темнота медленно начала отступать. Серый сумрак наступающего дня опускался в долину, отгоняя ночную тьму. В этом сумраке рождающегося дня караван зашевелился и начал движение, ускоренным темпом он устремился вперёд под спасительную защиту гор. "Духи" всё рассчитали правильно. В такое раннее время наша авиация ещё не летает, ночь, переходящая в рассвет затрудняет видимость. Это было понятно. Но, не смотря на очевидность этого факта, они были настороже, внимательно наблюдая за небом. Учли и продумали всё! Только не учли нас от этой ошибки и пострадали.
Когда караван достиг почти середины пути спереди и сзади по нему хлестнули наши крупнокалиберные пулемёты. Защелкали пули снайперов. Открыли огнь и мы. Все те, кто укрылся у дороги.
Вначале внезапность помогла нам, плотный прицельный огонь уложил многих из каравана, попавшего на открытую местность. Укрыться было негде, пули хлестали людей и животных, те и другие падали, устилая землю своими телами. Крупнокалиберные пули разрывали и тюки поклажи, усыпая землю своим содержимым. Но я уже говорил, моджахеды были не простыми воинами, они были наёмниками-профессионалами высокого класса. Возникшая обстановка паники у них не вызвала, в ситуации они разобрались быстро. Спасти караван они не могли. Ну что ж контракт не выполнен! Этот риск был заложен в их условия, а бессмысленно погибать профессионалы не умеют, но дерутся до конца. О личном спасении не думают, это просто мои предположения, что и как думают они? Знать не мог. Да и мне было не до отвлечённых размышлений. Нас "духи" превосходили во всё. Умением вести групповой и одиночный бой, владение оружием. Умением оценить обстановку и принять единственно верное решение, численностью. На нашей стороне было то, что мы атаковали их из засады, а они были на открытой дороге. Но и это наше преимущество они быстро свели к нулю. Быстро укрываясь за трупами животных и телами погибших, они принялись за нас. Только благодаря огню снайперов, позиции снайперов располагались выше в горах и "духи" были у них на виду, пули продолжали косить их. Давая нам хоть какой-то шанс не погибнуть сразу, но они сокращали и этот шанс.
Четверо уже имевших ранения моджахедов шансов уйти уже не имели. Это поняли и приняли решение быстро. Вскочили и опёрлись спинами друг на друга, в руках у каждого были взведенные "Стингеры". Они были смертниками при любом раскладе и это знали. Полученные раны обрекли их, но они могли или вернее имели шанс помочь остальным. Наш автоматный огнь сбил их, отобрав последние мгновения их жизни, но и они не остались в долгу. Четыре ракеты взорвались, разметав тела наших четверых пулемётчиков и двух снайперов горных заслонов. Осколки камней и ракет обильно оросили всё. Ещё трое наших снайперов корчились от мучительной боли ран, двое получили тяжёлую контузию. Одному осколки камней посекли лицо, больше стрелять он не мог. Пулемёты наших заслонов перекрывавших долину с обеих сторон замолкли. Около двух десятков моджахедов укрываясь за валунами, уходили, прикрывая друг друга огнём. Мы им не препятствовали, просто не имели возможности, вот и стреляли им вслед, кто мог. Наш радист, включил рацию, прервав режим молчания, передал кодовый сигнал и наши координаты. Караван мы перехватили, а преследование уходивших "духов" отдали авиации. Первыми прилетели штурмовики, потом подтянулись "вертушки". На их подвесках были установлены реактивные пусковые установки (РПУ). Все дружно они ударили по оставшимся и уходившим "духам". Была ли в этом необходимость? Но приказ есть приказ. Авиаторы честно дробили камни. Спасибо хоть не нас!
Мы прекратили огонь, переждали их удар, убедившись, что летуны отработали, начали собирать своих убитых и раненых. Заворачивая в плащ-палатки первых и перевязывая вторых, а также подводя печальный итог боя. Наш командир сознательно или нет, не носил бронежилета, сейчас это подвело его, автоматная очередь прошила его тело. Ещё семерых постигла такая же участь и их завернули в плащ-палатки.
Командир второй группы лежал без сознания, он получил две пули в ногу и одну в бедро. Было ещё пятеро бойцов тяжелораненых, они имели осколочные и пулевые ранения.
Одиннадцать человек отделались легко, получили лёгкие ранения. В их числе и я.
Бронежилет я носил не снимая. Он выручил меня, поймав три пули, предназначенные для моего тела. Пули он поймал, но спасённое тело на эти удары реагировало очень приличной болью. Собравшись с духом, сбросил бронежилет, ощупал и где смог осмотрел себя. Выводы были относительно не плохие, синяки будут приличные, дышать было больно, но ребра вроде были целыми. Четвёртая пуля задела предплечье почти по касательной, порвала кожу и мышцу не глубоко. Крови пролилось не мало, но, в общем, всё это были мелочи. Мне повезло!
Один из бойцов перевязал меня, постанывая и корчась от боли, я приходил в себя. Хлебнул из фляги спирта, стало легче. Шестерым бойцам повезло ещё больше, они были целы. Ни одной царапины! На войне бывает и такое, хотя и редко.
Из командиров групп я более-менее целым остался я один. Как и положено принял командование оставшимися от отряда бойцами на себя, озадачил всех, кто мог передвигаться самостоятельно.
Убитых отнесли и уложили в стороне. Тяжелораненым вкололи сыворотку и морфия, уложив на собранные куски войлока и халаты убитых моджахедов.
Уцелевших бойцов, добавив к ним двух легкораненых, разделил на две команды и отправил на фланги, собрать оружие убитых и помочь раненым, если они там найдутся. Хотя предположения были не радостными. Умолкшие пулемёты говорили о том, что потери там есть и приличные.
Восьмерым оставшимся легко раненым поручил собрать оружие и амуницию убитых моджахедов и нашу здесь на дороге. Сам потихоньку двинулся к одному месту. Оно заинтересовало меня еще во время боя. Находилось это место ближе к хвосту разбитого каравана.
Заинтересовало оно меня тем, что во время боя очень плотным огнём "духи" прикрывали одну группу вокруг коня с вьюками. Стараясь дать этой группе из трёх человек и коня вырваться из боя. По моему предположению один из этой троицы был командиром, он распоряжался в караване, а двое остальных из этой группы всё время были рядом с ним, что очень смахивало на поведение телохранителей.
Старательно держа в своём поле зрения бойцов, бродивших на дороге, подошёл к интересующему меня месту. Три трупа лежали практически горкой, два накрывали третьего. Рядом лежали ещё двое, преграждая дорогу к тем. Осмотр начал с этих двоих. У одного за поясом торчал пистолет-пулемёт "УЗИ" и два магазина, в руках он сжимал М-16. Бросив взгляд на снующих бойцов, я уже говорил "глаз и ушей" в наших рядах хватало, вынул из-за пояса убитого "духа" "УЗИ" и магазины к нему. Эту добычу засунул в свой заплечный мешок, который лежал у моих ног. Ещё один такой же комплект обнаружил у второго убитого моджахеда и так же отправил его в мешок. К уже лежащему там брату. Приподняв свой "сидор", перешагнул через обследованные трупы и занялся "горкой", растащив три трупа.
У убитого телохранителя командира забрал "Кольт-38". Мёртвый главарь подарил мне "Браунинг" в замшевой кобуре. Третий труп ничего мне не подарил. Сбор оружия закончил, всё утащить было не реально, и подошёл к лежащему на боку трупу коня.
Два больших кожаных ящика обёрнутых в войлок были его поклажей. Один из ящиков придавленный трупом коня попал на камень и был несколько деформирован. Но оставался целым. Лежащий сверху ящик лишился войлочной обёртки и был хорошо виден. На его боковине блестели головки трёх замков.
Я подергал крышку, она ожидаемо не поддалась. Большого ума для того чтобы понять где искать ключи от этого сундука не требовалось. Наличие замков на сундуке в таком количестве говорило, что в нём лежит что-то ценное, а кроме как у командира искать ключи было не у кого. Вот и занялся его трупом. Искать долго не пришлось, ментальность жителей востока была хорошо известна, я знал, что искать и где.
На шее убитого главаря увидел небольшой мешочек. Сорвать его было минутным делом, но не простым. Тесёмки у мешочка были кожаные, но и к этому я был готов. Мой острый нож помог мне и вот мешочек в моих руках, в нём обнаружил шесть ключей. Открыть три замка ни труда, ни много времени не потребовало. Здесь обнаружил странную вещь, Ящики были не простые. Под кожей обшивки был каркас из металла. Судя по всему, он был из прочной стали, вскрыть этот ящик в полевых условиях было не возможно. Значит ...., и я продолжил исследование содержимого этого сейфа. Под крышкой лежал войлок, я вытянул его и увидел ...
Запаянный в плёнку кирпич плотного ряда портретов одного американского президента. Сегодня эти портреты на бумажках знают и дошкольники нашей страны, а тогда это даже для меня было диковинкой. Дивный портрет был на купюрах зелёного цвета, в углах купюр стояла цифра 100. Всё это смотрело на меня сквозь целлофан банковской упаковки. Три кирпича лежали сверху, запаянные ещё и вместе. Взял их в руку из чистого любопытства, ни о чём не думая.
В те годы понятие валюта для советского человека, никогда не покидавшего пределов Родины были относительным понятием. В нашей стране тогда только в Москве был магазин "Берёзка", где всё продавали за валюту, а так в столицах братских республик были магазины, где импортные товары продавали за чеки "Внешпосылторга". Ещё в городах, где находились крупные морские порты, были магазины торговавшие импортом за боны. Основная валюта нашей могучей советской страны, рубль был самым востребованным и дорогим, доллар тогда не дотягивал до 70 копеек и курс его был постоянным, ежедневно не менялся.
Поэтому я и рассматривал диковинку, краем глаза следя за копошившимися на дороге бойцами. И внезапно пришло осознание. В тогдашнем уголовном кодексе была статья "за приобретение, хранение и распространение иностранной валюты" сроки по ней давали не хилые даже за несколько бумажек, а здесь ...
И весь ужас предстал передо мной. Если у меня найдут всё "приватизированное" оружие, то мне дадут выговор по партийной линии, ну и "не полное служебное соответствие". Если уж попаду под самую крутую раздачу, то ещё и направят продолжать служить Родине в "Крыжополь", а вот даже то, что я держал этот пакет с американскими деньгами в руках, грозило мне очень большими неприятностями. Мог не только погон лишиться, это в лучшем случае, а мог и на очень долгий срок загреметь на нары с клеймом "валютчик". Это от звонка до звонка. Ведь никто, никогда мне не поверит, что я себе отсюда ничего не взял. Описи этих сундуков нет, мёртвые ничего в мою защиту не скажут. Вот и будет мне пипец! Осознав и переварив всё это, я покрылся холодным потом, сердце ухнуло в пятки, воздух стал густым и тяжёлым. В этот момент заметил, что один из возившихся на дороге бойцов разгибается и поворачивается в мою сторону. Дальше действовал автоматически. Упаковка выскользнула из моих рук и упала на землю, я сноровисто затолкал войлок в сундук, ещё немного и добавил его, войлок лёг хорошо, заполнив всё свободное место. Крышка встала на своё место, замки защёлкнул и закрыл. Зажав ключи в руке, я смотрел в сторону входа в долину, повернувшись к этому складу добра спиной, это и смог увидеть повернувшийся в мою сторону боец. Я продолжал следить за ним, скосив глаза. Как только он отвернулся, я, убедившись, что на меня никто не смотрит, засунул упаковку в мешок, понимал, что бросить её здесь было бы очень глупо. Затянув горло "сидора", подцепил его за лямку ногой, волоча его по земле, осторожно перемещался прочь от этого места. Среди россыпи мелких камней и гильз, похоронил ключи. Теперь мог и немного расслабиться и думать о постороннем, вот и думал. Понял причину, почему караван так охраняли? Почему мы должны были умереть, но взять его? В то время доллары госбанк менял командируемым за рубеж и туристам по 62 копейки за зелёный рубель на сумму 200 рублей.
Так, что в мешке лежало денег не очень много, по тем временам. Но на "вышку" хватило бы мне и даже внукам, если они у меня будут. Решил выбросить эту "мину" позже и так, чтобы её не нашли. Уже успокоившись, внимательно осмотрелся и увидел прозаическую картину из воинской жизни. Народ собрал оружие и снаряжение, как было приказано, при этом занимался поиском трофеев. Личных. На меня внимания особо не обращали, но старались и не привлекать моего внимания. Каждый старался для себя и прятался от других, даже "глаза и уши" участвовали в этом, от трофеев и они не отказывались. Просто выполняя свой долг, потом сдавали остальных, но не себя. Не желая смущать народ, действуя по принципу:
