Дела эльфийские, проблемы некромантские

— Скучно тут. Принесите хоть книжек каких-нибудь. Только не на вашем языке. Эльфийский или человеческий сойдет, — не то, чтобы я любил литературу, в отличие от того же Локсли, который большую часть домашних заданий делал за двоих, но сходу в голову больше не пришло ни одной идеи, чем заняться.

— Поищем, — старик посмотрел на меня заинтересованно. — У тебя теперь будут бои каждый день, если не спадет ажиотаж. Однако, по пять заходов больше выпускать не будут. Впрочем, я думаю, долго в средней лиге ты не продержишься. Скоро господам надоест терять деньги, и тебя переведут в высшую, а там уже совсем другие противники.

Я кивнул. Зачем меня извещать? Можно подумать, я как-то могу повлиять на то, что происходит.

— Да и еще. Сегодня тебя клеймят.

Что?! Они тут с ума посходили?!

— Обычно рабов клеймят после трех-четырех дней, но ты вчера впечатлил графа, выиграв пять поединков подряд. К тому же пока раб не клеймен, его может выкупить любой, предложив цену в три раза большую, чем та, за которую он был куплен. Его сиятельство не слишком жаждет тебя потерять.

Я никак не мог стереть потрясенное выражение со своей физиономии, и мне было сейчас абсолютно не до лекции на тему "Особенности варсакской работорговли". Клеймо?! Меня же Вел убьет потом...

Старик замолк и прищурился.

— Эльф, откровенно говоря, ты мне нравишься. Как уже давно никто. По глазам вижу, ты считаешь, что все это временно. Однако год будет идти за годом, и ничего не изменится. В лучшем случае найдется кто-то лучше и тебя прикончат. В худшем ты надоешь и тебе подыщут куда менее привилегированную работенку, вроде рабочего плантаций или рудников. Шанс сбежать один на миллион. Мы занимаемся работорговлей уже многие столетия, так что не думай, что ты умнее, чем многие поколения оборотней. На самом деле клеймо для тебя — это шанс. Ты еще не знаешь, что это такое. Оно уникально. А в нашей стране находятся не только любители поглазеть на кровь, но и ценители уникальности.

Это он меня так подбодрить решил? Интересный способ. Твоя жизнь предопределена, шансов что-либо изменить у тебя нет: ты будешь или чучелом для битья, или рабочим муравьем, или коллекционной вещью. Перспективы самые что ни на есть радужные.

— Это ты сейчас к тому, чтобы я не сопротивлялся?

— Ловишь на лету, — усмехнулся старик. — Тебя обездвижат и все равно клеймят. Плюс прибавят наказание.

В эту секунду к нам заглянул охранник.

— Командир, Его Светлость приказывает привести эльфа. Прибыл маг.

— Долго ждать не пришлось. Идем, остроухий.

Маг? А причем тут маг? Мы же говорили про клеймо...

Меня сопроводили в хозяйские покои. Их Светлости восседали на резных креслах. Позади на меня огромными любопытными глазами пялились хозяйские дочери. Маг стоял чуть поодаль.

— Я доволен твоим поведением, раб, — произнес оборотень, глядя мне в глаза. — Поэтому клеймят тебя здесь в моем присутствии, а не за конюшней, как большинство.

О, я польщен. Можно не буду падать ниц, рыдая, и целовать край камзола?

— Я брошу эту кость, чтобы определить, куда мы нанесем клеймо: нога, рука, грудь, спина или... — он недобро прищурился, — лицо.

Я ощутимо вздрогнул. Все остальное куда ни шло, но с росписью на физиономии мне уже не показаться в Вилее.

Граф бросил кубик на пол. Я возвел глаза к потолку. Эльфы не поклоняются богам, но если какие-то в этом мире существуют, было бы не плохо, если бы они сейчас приняли свое участие в моей судьбе. Кубик звонко проскакал по доскам паркета и остановился прямо у ног Гринвальда. Я скосил глаза и похолодел, разглядев на поверхности лысую голову.

— Что там, Гринвальд?

Мне конец. Хрисс с ним с наказанием, но если эта тварь что-то попробует сделать с моим лицом, так просто у нее это не получится.

— Спина, Ваша Светлость, — спокойно отозвался тот, с поклоном поднеся кубик господину.

Я уставился на него во все глаза, не в силах поверить, что не ослышался. Может мне примерещелось? Нет, я точно видел голову. Кажется, теперь я задолжал этому старику.

— Отлично. Что ж, приступайте, уважаемый.

Маг приблизился. Возложил ладони мне на левую лопатку и начал нараспев читать заклинание. Спину неприятно закололо. Я скривился, но не дернулся. Все священнодействие длилось не более четверти вески, за которые я успел порядком заскучать. И на что тут смотреть спрашивается. Потом маг просто опустил руки и отошел.

— Покажись, — скомандовал господин.

Я нехотя повернулся. Девчонки-дочери захихикали.

— Отлично. Можешь уводить его, Гринвальд. И следи, чтобы он хорошо тренировался, я планирую заработать на нем еще очень много.

— Слушаюсь, Ваша Светлость.

Когда мы шли по коридору, я успел глянуть в одно из зеркал. У меня на лопатке красовался небольшой круг с символом внутри, от которого в разные стороны отходили пять затейливых надписей, словно лучи. Так называемое клеймо больше походило на татуировку. Надеюсь, греморские маги помогут мне потом от этого избавиться.

— Клеймо многое может о тебе рассказать, — вдруг произнес старик. — Символ в круге означает твоего хозяина, а остальные надписи — противники, которых ты одолел. Чем больше будет побед, тем больше будет клеймо. Правда, появляться там будут только имена тех, кто сам заклеймен.

Я промолчал. Гринвальд тоже больше не произнес ни слова. Однако когда он уже собирался выходить, я посмотрел ему в глаза и все-таки сказал:

— Спасибо.

Дни шли за днями, недели за неделями. В какой-то момент я осознал, что нахожусь в собственности господина Шаркского уже около месяца. За это время я умудрился-таки не проиграть ни одного боя, перечитать половину доступной мне коллекции книг из библиотеки Его Светлости и возненавидеть Кирела, который не терял надежды вовлечь меня в светскую беседу, несмотря на то, что за это был многократно бит.

Клеймо разрослось уже на всю лопатку и половину плеча, а я по-прежнему не видел ни малейшей возможности отсюда выбраться.

Завтра вечером должен был состояться бой, для которого Гринвальд натаскивал меня лично уже больше недели. Мой хозяин по пьяни поспорил с каким-то вельможей, что я уже сейчас могу побить действующего чемпиона арены. И хотя по правилам до такого поединка мне еще биться и биться, оборотни решили сделать исключение. Ставки на этот бой были огромные. Надо мной тряслись как над расписной вазой, кормили чуть ли не с господского стола и по десять раз на дню интересовались моим драгоценным здоровьем. Старик-оборотень гонял меня в хвост и в шею и немало мне дал на самом деле, чем-то напомнив Аарона.

Сегодня меня уже оставили в покое, и я готовился заснуть, как вдруг в мою каморку вошел Гринвальд.

— Что-то случилось? — удивился я. Мы, вроде бы, сегодня уже распрощались.

Оборотень кашлянул.

— Тебе подарок от брата Его Светлости, господина Крахена. Для поднятия боевого духа в предстоящем сражении.

Я удивленно поднял брови. До сих пор никаких подарков мне получать не приходилось. Да и с чего вдруг такое неожиданное участие, еще и от оборотня, которого я даже не видел отродясь.

Гринвальд посторонился и в комнату зашла... девушка.

— Это что? — тупо поинтересовался я.

— Подарок, — усмехнулся старик. — Я заберу ее через час, тебе надо выспаться хорошо перед завтрашним днем. Развлекайтесь.

И он, посмеиваясь, вышел.

Я перевел по-прежнему недоумевающий взгляд на девушку. Невысокая брюнетка с красивыми карими глазами и приятными чертами лица. Она была оборотнем и, как у них всех, ее руки были покрыты линиями узоров. "Подарок" мялся у порога, чувствуя себя не более уверенно, чем я.

— Как тебя зовут? — надо же хоть как-то завязать разговор.

— Лианна, мой господин.

Господин? Вот это новость.

— Ты рабыня?

— Да, мой господин.

— Тогда ни к чему тебе называть меня так. Кто такой этот Крахен и зачем ему присылать мне рабыню?

— Он родной брат Его Светлости. И он прислал меня... — девушка запнулась и покраснела, — по моей же просьбе.

Я уставился на нее во все глаза.

— Я служу жене господина Крахена, госпоже Севриль. Я присутствовала на одном из боев и... я восхищаюсь Вами. Госпожа много рассказывала мне про эльфов, но я и не думала, что все они настолько прекрасны, как моя госпожа. Я знаю, что завтра Вас ждет очень трудный бой, и я попросила госпожу отправить меня к Вам, чтобы... — девушка опустила глаза и отчаянно покраснела.

Я не верил своим ушам, однако окончание фразы я уж не воспринял абсолютно, важно было только начало. В памяти шевельнулось что-то очень важное.

— Госпожа Севриль? Она эльфийка? Они поженились с господином пару лет назад!

— Именно так, господин...

Хрисс тебя раздери, я знал ее! Севриль, дочь одного из офицеров королевской гвардии. Я бы, возможно, не вспомнил о ней, если бы не присутствовал на том балу, когда один из варсакских послов не сделал ей предложение на глазах у всего вилейского двора. Отказать варсакскому дворянину было бы оскорблением посольства, и предложение приняли. При дворе это обсуждали потом еще несколько месяцев. Неужели, наконец-то мне представился шанс? Мы встречались всего пару раз и ни разу не беседовали, не удивительно, что она не узнала меня с высоты ложи, просто потому, что не пыталась узнавать. Кто в здравом уме будет выискивать черты эльфийского принца в наемнике на арене в одном из варсакских городов?

— Послушай Лианна, — я порывисто схватил девушку за плечи. — Очень важно, чтобы ты передала кое-что своей хозяйке. Это жизненно важно. И об этом не должна знать ни одна живая душа.

— Д-да, конечно, — она посмотрела на меня почти испуганно.

— Скажи ей...

Я запнулся. Сообщать фразу на греморском было рискованно. К тому же на эльфийском мои слова были бы более убедительны для Севриль.

— Скажи ей Dan"elle Riktimian damied aidaner. Villeia ar"daneris. Konoro il filides . [Его Высочество Риктимиан нуждается в помощи. Вилея в опасности. Честь и преданность]

Последнее было девизом дома Севриль и должно было убедить ее в правдивостипредыдущих слов. Надо же, я никогда и не думал, что уроки геральдики мне действительно пригодятся в жизни.

Все оставшееся время я потратил на то, чтобы научить Лианну без ошибок эту фразу произносить. Может быть, боги оборотней и не обделили девушку красотой, трудолюбием и добрым сердцем (иначе с какого перепугу ей идти сюда, чтобы развлекать какого-то раба), но вот умом и отличной памятью она явно не блистала. Так что когда Гринвальд пришел, чтобы нарушить наше уединение, я только-только наконец добился желаемого. Старик был порядком удивлен, обнаружив нас пусть и на постели, но при этом полностью одетых и ничуть не запыхавшихся, однако ничего не сказал.

Лианна встала, направилась к двери, а затем вдруг резко развернулась, бросилась мне на шею и одарила страстным поцелуем. Я настолько этого не ожидал, что даже не стал ее от себя отпихивать.

— Удачи завтра. Я верю в тебя. И все для тебя сделаю, — шепнула она на прощание и выбежала со слезами на глазах.

Гринвальд усмехнулся глядя на мою ошарашенную физиономию и закрыл дверь.

Нет, определенно мне не понять женщин...

Весь следующий день я провел как на иголках, волнуясь вовсе не по поводу предстоящей битвы. Гринвальд наорал на меня несколько раз за мою рассеянность, проклиная вчерашнюю оборотниху и бубня сквозь зубы, что "все зло от баб". И только когда меня уже подвели к выходу на арену я, наконец, сообразил, что сейчас не помешало бы, наконец, собраться и перестать мечтать о скором освобождении, которого может и не быть.

Своего будущего противника я еще ни разу не видел живьем, хотя Гринвальд рассказал мне про него очень и очень много. Действующий чемпион арены, не проиграл еще ни одного поединка за вот уже почти год. Оборотни звали его Громила и он был корханнцем. Силен, как бык, но, по мнению старика, не это было главной причиной его успеха. У воина был припрятан какой-то козырь в рукаве, который он использовал достаточно редко, в самых крайних случаях... но безотказный козырь. Что это именно, хитрый прием, припрятанное оружие или что-то еще Гринвальд так и не смог понять. Поэтому по десять раз на дню твердил, что я должен быть готов ко всему.

Мы были не первыми. Публику надо было подогреть и помучать ожиданием, чтобы накал страстей и ставки, конечно же, достигли апогея. Прямо передо мной, поигрывая мечом, вышел Кирел против какого-то бугая с топором. Парень весело мне подмигнул и пообещал уговорить Гринвальда дать нам напиться после моей победы.

Я одобрительно усмехнулся, когда Кирел отрубил бугаю руку. И вздрогнул всем телом, когда тот, не растерявшись, подхватил топор левой и разрубил парня практически на две половины. Кирел не был мне другом, просто сосед по камере и несчастью. Но в душе всколыхнулась злоба. Кулаки стиснулись сами собой.

Перед тем как выпустить меня Гринвальд порывисто пожал мне руку. Старик выглядел на редкость обеспокоенным. Неужели действительно так переживал за меня? Или за деньги хозяина? Кто их, оборотней, разберет.

Я вышел. Аренный свет привычно резанул глаза. Ложи взорвались радостными воплями.

— Коооооот! Покажи ему остроухий! Тебе ни за что не победить, кошка драная! — долетали до меня отдельные выкрики.

Ну да, на арене меня прозвали Котом, то ли благодаря медальону, то ли еще чему. Меня подобное прозвище вполне устраивало. Я бегло окинул взглядом трибуны, безнадежно пытаясь разглядеть Севриль, но это было невозможно. Если ее муж — брат моего владельца, то она наверняка с ним в главной ложе, одна из тех дам в разноцветных платьях, лица которых были абсолютно неразличимы. Заглядываясь наверх я пропустил выход своего противника.

Тот был действительно огромен. Крупнее меня раза в два минимум. Длинные черные волосы были забраны в хвост до лопаток, жгуты мышц бугрились под кожей цвета варсакского дуба, черная кожаная жилетка, которую он носил, будучи чемпионом, трещала по швам. Однако на первый взгляд он не выглядел для меня опасным. Откровенно говоря, тот же Эльф, которого я встретил в самый первый день, внушал мне гораздо больше опасений, чем эта гора. Массивные противники редко бывают достаточно ловкими, чтобы со мной справиться. Впрочем, не стоит забывать, что чемпионом Громила стал отнюдь не за красивые глаза и шикарную шевелюру.

Начало поединка почему-то затягивали. Какое-то странное движение происходило в одной из лож, но разглядеть, что там, не представлялось возможным. В конце концов, все улеглось и раздался удар гонга.

Корханнец взвыл и ринулся на меня, как носорог — грузно ступая по песку и даже наклонив голову. Не знаю, надеялся ли он, что я буду стоять и смотреть, как он меня таранит, но в любом случае, делать этого я не собирался и, отпрыгнув в сторону, попытался поставить ему подножку. Безуспешно. Реакция у мужчины оказалась что надо. И мы увязли в схватке.

Он был сильнее, я быстрее. Он опытнее, я умелее. Я не мог нанести ему сколь-либо значимый удар, не рискуя быть раздавленным, он — потому что масса тела не позволяла реагировать достаточно быстро на мои перемещения. Corali пульсировал, вливая в меня силы, ложи ликовали и бесновались, мой противник тоже пока не думал уставать. Бой грозился затянуться...