— Он сказал, что я должен спросить тебя.
Сэмм вздохнул. — Умно придумано. Ладно, сынок. Я думаю, пришло время тебе немного узнать семейную историю. — Неся свой инфопланшет, он направился к роще в центре купола, зеленые листья сияли в свете разгорающейся сверхновой.
Донн поспешил за ним. — Куда мы идем?
— В машинное отделение.
Спуск на лифте длиной в километр вдоль хребта корабля был медленным и разочаровывающим.
Донн хорошо ориентировался в диспетчерской, расположенной в самом сердце капсулы ВЕС-привода "Мириам". Он приезжал сюда ребенком, чтобы поиграть со своим братом, а позже, будучи молодым человеком, чтобы узнать о технологическом наследии семьи своей матери. Смотреть было особо не на что — пара кресел и кушеток, диспенсер для воды, аварийный герметичный шкафчик. Приборы были пустыми, стены украшали старинные таблички с данными. И до того, как Коалиция забрала огромный двигатель, он когда-то работал в этом пространстве, будучи способным использовать энергию космической инфляции, чтобы двигать корабль вперед.
Несмотря на то, что двигатель отсутствовал, Донн почему-то ожидал, что его отец включит панели управления. Он этого не сделал. Вместо этого он взял маленький портативный планшет, который прихватил с собой из жилого купола, и прижал его к стене. Та осветилась множеством дисплеев. — Вот так, — сказал Сэмм. — Ему двести лет, а он заводится, как новенький.
— Что работает?
— Это. — Он постучал по планшету и показал Донну внешний вид "Мириам", видимый снизу: ее жилой купол встроен в неровную поверхность Рифа, ее остов и моторный отсек свисают, как фонарь. Сэмм увеличил изображение корпуса моторного отсека, к которому, как паразит, прилип черный кусок.
Донн наклонился вперед и уставился на него. — Что это?
— Семейная тайна. — Сэмм посмотрел на своего сына. — Послушай, Донн, ты не первый Уайман, который столкнулся с послом Радиатора. Твой дедушка несколько раз улетал...
Сердце Донна упало, когда он понял, что его отец возвращается к семейной легенде. — Йоэнс Уайман.
— Вот и все. Йоэнс участвовал в своего рода межгалактической гонке с призраками. Он был предпринимателем. И он хотел прибрать к рукам...
— Тайник с квагмой, — сказал Донн. — Ты рассказывал мне об этом с тех пор, как я был маленьким мальчиком.
— Но это правда, сынок. По крайней мере, часть правды. Просто послушай. Проблема была в том, что хранилище квагмы находилось где-то на расстоянии более двенадцати миллиардов световых лет — цифры неточны. Слишком далеко даже для гипердвигателя. Но Йоэнс Уайман не использовал гипердвигатель. Он использовал экспериментальную человеческую технологию. Это называлось приводом СУСИ.
— Сюзи? Так зовут наш флиттер.
— Флиттер и секретный космический двигатель. Это было довольно рискованно... Это не похоже на гипердвигатель. Послушай, в школе тебя учили, что Вселенная имеет больше измерений, чем макроскопические, три пространственных и одно временное. Большинство дополнительных измерений чрезвычайно малы. При гипердвигателе вы как бы плавно поворачиваетесь на девяносто градусов в дополнительное измерение и скользите по поверхности Вселенной, как камешек по пруду. Просто. В то время как с суперсимметрией вы проникаете в настоящие глубины физики...
Существовало два типа частиц: фермионы, строительные блоки материи, такие как кварки и электроны, и переносчики силы, такие как фотоны. Принцип суперсимметрии заключался в том, что каждый строительный блок можно преобразовать в переносчик силы, и наоборот.
— Суперсимметричные близнецы, s-частицы, по своей сути завораживают, если вы физик, а я им не являюсь, — сказал Сэмм. — Но волшебство возникает, когда вы выполняете два суперсимметричных преобразования — скажем, электрон в селектрон и обратно. В итоге вы, конечно, получите электрон, но электрон в другом месте...
— А это и есть СУСИ-привод.
— Ага. Принцип, который, похоже, даже призраки никогда не исследовали. Во всяком случае, по словам посла Радиатора. Что ж, Йоэнс Уайман вложил свои деньги в эту штуку и довел до рабочего прототипа. Но в те дни никто не вкладывал деньги в исследования и разработки людей; всегда было проще и дешевле купить инопланетную технику с полки. Йоэнс надеялся сократить свои убытки, отправив свой корабль с СУСИ-приводом на поиски сокровищ, до которых не мог добраться никто другой.
— Квагма. Что случилось?
— В итоге у Йоэнса не осталось ничего, кроме СУСИ-привода и одежды, которая была на нем. Он сбежал от своих кредиторов...
— И прибыл сюда.
— Да. Хорошее место, чтобы спрятаться — во всяком случае, так было тогда. Его сын женился на твоей матери, семье которой принадлежал "Мириам".
— И он прикрепил диск СУСИ-привода к корпусу корабля.
— Да. Так что он передается из поколения в поколение. Мой отец рассказал мне об этом и дал данные на этом планшете. Я думаю, Йоэнс всегда считал, что этот старый монстр может пригодиться в качестве последнего средства. Что ж, он был прав.
Донн уставился на своего отца. Это была та его сторона, которую Донн раньше не видел, этот решительный авантюрист. Но, возможно, ни один сын не видел этого в своем отце. — Ты несерьезен. Ты же не планируешь запустить этот СУСИ-привод, эту катастрофу двухсотлетней давности?
— У тебя есть идея получше?
— Когда это тестировалось в последний раз?
— Когда, ты думаешь? Смотри, согласно этим дисплеям, поле, которое он генерирует, окутает весь Риф. Мы выберемся отсюда, все мы. А потом мы с тобой спустимся к "Спасителю Минды" и будем бесплатно пить "Кровь Пула" до конца наших дней.
— Если это сработает. А если не сработает?
— Тогда что мы теряем? — Он постучал по экрану, тот переключился на внешнее изображение. Из черного корпуса, прикрепленного к основанию капсулы, вылетели панели; увеличенный снимок показал им сверкающие внутренности привода СУСИ.
Затем на панели данных прозвучал сигнал тревоги. Дисплей СУСИ-привода очистился, и на нем появилось изображение, транслируемое наблюдающим беспилотником Коалиции. Изображение взрывающейся звезды.
— Черт, — сказал Сэмм. — Я не думал, что это произойдет так быстро.
— Отец, посмотри. — Взрыв был сильно асимметричным, цветок уродливого света расплескался по панели. И с одной стороны сверхновой образовался более плотный узел.
Сэмм постучал по экрану, накладывая анализ векторов плотности массы и скорости. — Это нейтронная звезда. Ядро Босса. Его выплюнуло оттуда, как яблочное семечко — тысячи километров в секунду. — Он вывел на экран галактический дисплей. — Посмотри на это. Выстрел был произведен прямо из Ассоциации в направлении рукава Стрельца.
— К дому призраков. — Вокруг убегающей нейтронной звезды начали появляться зеленые звездочки. — Что это?
— Технология призраков... Корабли призраков, появляющиеся из ниоткуда. Выходят на орбиту вокруг этой нейтронной звезды. И, ух ты, посмотри на это. Крупная зеленая аномалия. Она должна иметь массу планеты.
— Мир призраков.
— Похоже на то. Как они доставляют все это к нейтронной звезде?
Донн сказал: — Просто увеличив вероятность того, что планета должна находиться на орбите вокруг нейтронной звезды, чем там, где она была раньше...
— Что?
— Неважно. Отец, нам нужно выбираться отсюда.
Сэмм вернул дисплей СУСИ на место и начал прокручивать выходные данные. — Давай просто надеяться, что этот чертов привод СУСИ сделает то, что я ему скажу.
— Отец, разве ты не знаешь?
— Я же говорил тебе. Это как-то ненадежно, по крайней мере, так говорил мне мой отец. Однако в конечном итоге мы должны оказаться чуть выше плоскости Галактики. Хорошо, готово.
— Так быстро?
— Ну, ударной волне от сверхновой потребуется некоторое время, чтобы добраться сюда — годы, поскольку мы находимся в световых годах от Босса. Но мы также не можем ожидать спасения в течение многих лет, даже если Коалиция захочет попытаться; гравитационные волны от взрыва еще долго будут сотрясать гиперпространство. Лучше всего убраться отсюда сейчас, если сможем, а если это не сработает, у нас, возможно, будет время придумать что-нибудь еще. Я разослал сигнал тревоги по Рифу.
— Разве мы не должны сначала спросить маму?
— Она бы только сказала "нет". Держись за этот поручень. Удачи, сынок! — Он ткнул пальцем в свой планшет с данными.
Звезды Ассоциации превратились в полосы и исчезли.
Итак, как и пытался объяснить его отец, Донн перескочил через пространство СУСИ. Чего ему не сказали, так это на что это будет похоже.
СУСИ-пространство было другой вселенной, наложенной на собственную Донна. У нее были свои законы. Он превратился в суперсимметричную копию самого себя — s-призрака в СУСИ-пространстве. И это было... по-другому. Все было размыто. СУСИ-космос стирал грань между Донном здесь и звездами там. Донн ощущал масштаб путешествия, как будто арка Вселенной была частью его собственного существа. Расстояние давило на него.
Но, наконец, это было сделано.
Риф кораблей выскочил из СУСИ-пространства, сверкая селектронами и нейтралино.
Сэмм и Донн уставились друг на друга. — Давай больше так не будем, — сказал Донн.
— Согласен. — Сэмм постучал по своему информационному планшету, чтобы получить внешний вид.
Звездочек нет. Просто темнота, нарушаемая лишь слабейшими пятнами серого света.
— Это галактики? — спросил Донн.
— Упс, — сказал Сэмм.
Люди расселяются по звездам, их возможности растут все быстрее, зона их влияния расширяется во много раз быстрее скорости света.
Последовал период, известный как Ассимиляция, в ходе которого мудрость и сила других видов поглощались в промышленных масштабах. Те, кого они завоевали, стали просто ресурсами: эксплуатировались даже последние следы тех, кто был обречен на вымирание, таких как серебряные призраки.
Вскоре только ксили стояли между людьми и господством в Галактике и за ее пределами.
И все это время, как люди запоздало узнали, ксили вели войну на другом фронте, против силы, охватившей весь космос, которая разрушала сами звезды.
У войны ксили была своя ужасная логика. В конечном итоге ход событий обернулся против человечества.
Конфликт длился миллион лет. Было много жертв.
ГРАВИТАЦИОННЫЕ СНЫ
978 225 год н.э.
1
— Массивная сенсорная дисфункция!
На этот раз Котона из грез вырвал его собственный крик. Он лежал на своем тюфяке, тяжело дыша, пот покрывал его лицо.
— Все в порядке. — Здесь была его бабушка Вала в ночном халате, ее круглое спокойное лицо было затенено сиянием, отбрасываемым единственным парящим световым шаром. Над ним возвышался каркас хижины Валы, четырехгранник из металлических прутьев и панелей, увешанный заплесневелыми гобеленами, уютный, захламленный и обыденный. — Ты сам себя разбудил.
— И тебя. Прости.
— Не стоит. — Она села на его тюфяк и провела рукой по его лбу. Кончиком пальца она провела по татуировке, перевернутому черному тетраэдру, похожему на ее собственный. — В некотором смысле, именно поэтому ты пришел сюда. Так что я могу помочь тебе справиться с ночными кошмарами.
— Но это не было похоже на другие мои сны. — У него было много кошмаров о полете. Прошел всего месяц с тех пор, как корабли Второй коалиции появились в небе над Центром, а чиновники и войска высадились, чтобы ввести комендантский час, десятину и эвакуацию — и разъяренное население замкнулось в себе, и семьи Вооруженных, подобные семье Котона, стали объектами ненависти и разочарования. Всего месяц прошел с тех пор, как ему пришлось покинуть своих родителей и свой мир в возрасте семнадцати лет.
— Но это было по-другому. — Он сжал кулаки и прижал их к груди. — Я не мог пошевелиться. Как будто мне отрезали руки и ноги. Я мог видеть и слышать, но с моей головой было что-то не так. Я парил в этом огромном небе, красном небе, полном светящихся фигур, похожих на светящиеся шары — или звезды. Но я ненавидел это, потому что это было неправильно.
— Неправильно?
— Меня не должно было там быть. Моим долгом было вытащить всех оттуда — доставить их домой. Но я не мог пошевелиться. — Он изогнулся, как будто его скрутили.
Она взяла его за руки. — Могла быть и другая причина. Однажды твои родители объяснили бы все это... Ты знаешь, что мы адепты, Котон, не так ли? И юным адептам иногда снятся сны — мы называем их гравитационными снами. Возможно, это не имеет никакого отношения к погромам в Центре... Но сны о неподвижности, я думаю, распространены даже среди нормальных людей. Это тонкие, косвенные явления. Твой сон может быть признаком того, что ты каким-то образом исцеляешься. Бодрствующий разум пытается воссоединиться с телом.
— Что я сказал?
— Когда проснулся? Я не узнала слов. Мас-ив... Ты можешь повторить?
Собственный голос Котона эхом отдавался в воздухе, звук, сформированный интеллектуальными системами, которые пронизывали окружающую среду Валы. — Ма-сив-на сенсс-орна диз-функ-сиа.
— Это ничего не значит, — сказал Котон.
— Возможно, и нет. Слова звучат архаично. Было бы интересно проверить.
Это было совсем в стиле бабушки, чья ученость, по словам его собственной матери, сделала ее холодным родителем и привела к их ссоре. Ее собственный мир, этот мир, в конце концов, не имел названия, кроме номерной таблички — Дельта Семь — и Вала называла его не домом, а "колледжем". Теперь он застрял здесь с ней, и она изучала его сон, как будто это была академическая головоломка.
Он почувствовал прилив негодования. Ему нужно было пошевелиться, прогнать последние темные клочья своего кошмара. Он откинул простыни и скатился с тюфяка, поставив босые ноги на прохладный пол.
— С тобой все в порядке?
— Мне нужно немного воды.
Он протиснулся сквозь толстую тканую створку, служившую дверью дома, и оказался в похожем на пещеру полумраке. — Свет. — Засветилась россыпь шаров, показав простор этой комнаты с картами, блестящий пол, сложные стены с их рифами стеллажей и ниш, уходящих в темноту, как спрессованная память.
Он направился к туалетному блоку, аккуратному кубу в сотне шагов от него. Здесь были краны и низкие раковины. Он наклонился, и вода, текущая без команды, полилась ему в рот, прохладная и чистая.
Утолив жажду, он отступил назад и обнаружил, что смотрит на кран.
Вала подошла к нему, закутанная в черный плащ, явно неуверенная в его настроении. Она увидела, на что он уставился. — Знаешь, этот кран был установлен здесь для ученых, которые когда-то работали в этом зале. Сейчас студентов давно нет. Но сам кран, верхушка огромной самоподдерживающейся системы, не заботится о том, чью жажду он утоляет; он просто выполняет свою работу, тысячелетие за тысячелетием. Уверена, что в этом есть урок для всех нас...
Он оглянулся на ее хижину, присевшую на корточки на блестящем полу этого огромного здания. — Давно нет?
— О, да. Очевидно, что мой дом построен гораздо позже, чем сама комната с картами. Когда я только въехала, я даже могла видеть следы очага. Кто-то разводил огонь здесь, на полу комнаты. Вот как сильно все развалилось, когда рухнуло последнее объединенное правительство. И вот на что похожи миры человечества по всей Галактике — или, по крайней мере, в той ее части, которую мы все еще населяем. Мы — младшее поколение, живущее на руинах великого прошлого. Разжигаем костры на мраморных полах библиотек.
