— Очевидно, — сказал Капур.
— Возможно, это один из способов отплатить сплайну, — сказала Джарн. — Я всегда задавалась этим вопросом. — Она прошлась по комнате, раздавая пузырьки с янтарной жидкостью, которые проталкивала через стенки мешков. — Я думаю, мы это заслужили. Протолкните это через свою накидку.
Капур спросил: — Что это?
Мари улыбнулась. — Кровь Пула. Посвящается Майклу Пулу, легендарному исследователю Земли, участвовавшему в период до искоренения.
— Называйте это стимулятором, — сухо сказала Джарн. — Старая традиция военно-космического флота, академик.
Мари принялась сосать свой пузырек. — Сколько нам еще здесь оставаться?
— Столько, сколько понадобится накидкам, — ответила Джарн. — Постарайся уснуть.
Это казалось невозможным. Но покачивание воды и ее обволакивающее тепло, казалось, сняли напряжение с ее ноющих мышц. Она подумала об своем отсеке звездолома: о том, как плавно работает механизм, когда она разбирала его для обслуживания, о том, как она ощущает его чистую мощь, когда работает с ним.
Мари закрыла глаза, всего на мгновение.
Когда она открыла их, прошло три часа. А Куэта уже не было.
— Должно быть, он вернулся, — сказала Джарн. — Туда, где мы оставили его собрата.
— Это было несколько часов назад, — сказала Мари. Она переводила взгляд с одного на другую. — Мы не можем оставить его. — Не дожидаясь реакции Джарн, она нырнула обратно в туннель, из которого они пришли.
Джарн поспешила за Мари, зовя ее обратно. Но Мари не собиралась слушать. Через некоторое время Джарн, казалось, оставила попытки остановить ее и просто последовала за ней.
Они прошли через помещение, похожее на фабрику, затем обратно по извилистому туннелю с мышечными стенками.
...Зачем я это делаю?
Куэт был толстым, бесполезным и слабым; до катастрофы Мари не уступила бы ему места в коридоре. Все ее тренировки и муштровка, а также доктрины Друза, которые лежали в основе Экспансии, учили, что люди не равны по ценности. Значение имела ценность отдельного человека для вида в целом, не больше и не меньше. И долг слабых — отдавать свои жизни за сильных, никчемных — за ценных.
Но из этого ничего не вышло. Когда дошло до дела, Мари просто не смогла бросить даже такое беспомощное, бесполезное существо, как Куэт; она не могла быть той, кто оставит его позади, как и сказал Капур. Человечность проявила себя.
Она снова слишком много думала.
Наконец они добрались до того места, где Мари прижала к себе обгоревшее тело Цеди. Куэт был здесь, распростертый на своем собрате. Они потянули Куэта за плечи, переворачивая на спину. Его накидка распахнулась. Лицо распухло, язык высунулся и почернел.
Мари сказала: — Капур говорил о том, чтобы расстегнуть наши накидки. Возможно, это натолкнуло его на идею.
— Должно быть, это было нелегко, — сказала Джарн. — Накидка сопротивлялась бы тому, чтобы ее расстегнули; она достаточно умна, чтобы понимать, что в противном случае убила бы своего владельца. А удушье — плохой способ умереть. — Она пожала плечами. — Он сказал нам, что не хочет продолжать без Цеди. Думаю, мы просто не поверили в это.
Мари покачала головой, в ней бурлили незнакомые эмоции. Перед ней были два смешных толстячка, порождения каких-то неполноценных групп, беспомощные и лишенные друзей, если не считать друг друга. И все же Куэт был готов скорее умереть, чем жить без друга. — Почему?
Джарн положила ладонь на руку Мари; она была маленькой по сравнению с мускулистым бицепсом стрелка. — Не думай об этом.
Они остановились, чтобы снять с Куэта накидку. Мари поняла, что даже сейчас Джарн думала о будущем, планируя дальнейшее путешествие.
Они на большой скорости вернулись тем же путем, каким пришли, туда, где их ждал Капур. Это потому, что они все-таки избавились от слабых и медлительных, подумала Мари. Эта мысль не доставила ей никакого удовольствия.
— Мы могли бы просто остаться здесь, — предложила Джарн. — Здесь есть еда. Мы могли бы продержаться еще долго.
Джарн, казалось, ушла в себя после потери Куэта. Возможно, усталость ослабила ее решимость. В конце концов, она была всего лишь стучащей по экрану.
— Вы молодчина, — импульсивно сказала Мари.
Джарн удивленно посмотрела на нее.
Капур сказал: — Нет смысла здесь оставаться. Мы должны исходить из того, что нас спасут, и планировать это. Все остальное бесполезно, мы просто ждем смерти.
Джарн ответила: — Мы застряли внутри боевого корабля-сплайна, помните об этом. Его эпидермис подобен броне.
Капур кивнул. — Тогда мы должны отправиться туда, где можно проникнуть под эпидермис.
— Куда?
— В глаза, — сказал Капур. — Это единственная возможность, которая приходит мне в голову.
Джарн нахмурилась. — Как мы найдем путь к глазу?
— По нервному стволу, — сказала Мари. Джарн посмотрела на нее. Мари, защищаясь, сказала: — Почему бы и нет? Сэр. У каждого глаза должен быть зрительный нерв, соединяющий его с остальной нервной системой. Или что-то в этом роде.
Джарн покачала головой. — Ты продолжаешь преподносить мне сюрпризы, Мари.
Капур громко рассмеялся. — Для тебя это люди.
Они наполнили запасные накидки морской водой. Затем каждый из них тащил на веревке за собой получившийся массивный, неповоротливый плавучий шар, и они построились: Джарн впереди, Капур в центре, Мари замыкала шествие.
Когда они вышли из камеры, из стен высунулись похожие на рты сопла и начали извергать струи бесцветной жидкости. Накидка Мари предупреждающе вспыхнула. Она подумала, что это желудочная кислота, и отвернулась.
Когда они тронулись в путь, инерция мешка с водой немного мешала Мари, и когда туннель поворачивал, ей приходилось трудиться, чтобы протащить мешок через угол и придать ему новый импульс. Но она старалась изо всех сил. Физическая активность — это лучше, чем размышление.
В некоторых местах туннели были покрыты шрамами: когда-то они были повреждены, а теперь зажили. Мари вспомнила еще кое-какие сплетни. Некоторые из огромных кораблей-сплайнов были очень старыми, возможно, более миллиона лет, если верить куполам. И они были ветеранами древних войн, сражались, побеждали и проигрывали задолго до того, как появились люди.
Они двигались не более получаса, когда пришли в другое помещение.
Это было что-то вроде органической "фабрики". В широком открытом помещении, пересеченном крест-накрест распорками из хрящей, возвышалась единственная колонна шириной около метра, которая охватывала весь зал. Она была сделана из чего-то вроде полупрозрачной красно-фиолетовой кожи, и Мари разглядела, как внутри движется жидкость: возможно, кровь или вода. И там были искры, которые летали, как птицы.
Капур громко принюхался. — Вы чувствуете этот запах? — Их накидки источали специфические запахи. — Озон. Запах электричества.
У Джарн протекала неплотно запечатанная накидка с водой; Мари всю дорогу по туннелю натыкалась на капли. Но теперь она увидела, что капли падают — удаляясь от Джарн, следуя по медленно изгибающимся орбитам, направляясь к колонне, которая возвышалась в центре комнаты.
Джарн, как зачарованная, проследила за тем, как капли приближаются к колонне.
Что-то пробежало по телу Мари, что-то вроде напряжения. Она застонала и согнулась пополам.
— О, — сказал Капур. — Это был прилив. Пусть...
Без предупреждения он бросился вперед. Он неуклюже столкнулся с Джарн, попытался схватить ее и развернул к себе. По инерции они оба полетели к колонне. Но он попытался оттолкнуть ее.
— Нет, сэр, вы этого не сделаете, — проворчала Джарн. Простым броском одной руки она отбросила его обратно к Мари. Но от этого сама еще быстрее полетела к колонне.
Капур завертелся в воздухе. — Вы не понимаете.
— Держи его, стрелок. — Мари увидела, что за спиной Джарн капли воды вращаются по узким орбитам, словно миниатюрные планеты вокруг цилиндрического солнца. Джарн сказала: — Мы проделали весь этот путь не для того, чтобы...
И тут она сдалась.
Вот так просто, словно ее смял невидимый кулак. Ее конечности были вытянуты вперед, позвоночник и шея изогнулись, пока не треснули. Кровь и другие жидкости темно-фиолетового цвета заливали ее накидку, пока та, в свою очередь, не лопнула, и из нее не брызнула струя крови и дерьма.
Мари схватила согнувшегося Капура и прижалась к нему всем телом, защищая его от потока телесных жидкостей.
Капур плакал, кутаясь в накидку. — Я слышал это. Слышал, что с ней случилось.
— Что?
— Это камера с гипердвигателем. Разве вы не видите? Внутри сплайна даже звездный двигатель развивается органически. О, сегодня вы наблюдаете чудеса, стрелок. Чудеса, которые открывает перед вами жизнь.
— Мы должны вытащить вас отсюда.
Он выпрямился, казалось, беря себя в руки. — Нет. Лейтенант...
Мари закричала ему в лицо: — Она мертва! — Он отшатнулся, как от удара. Она заставила себя говорить спокойно. — Она мертва, и мы должны оставить ее, как оставили остальных. Теперь я здесь главная. Сэр.
— Скрим, — ровным голосом произнес он.
— Что?
— Имплант Джарн. Если мы хотим, чтобы у нас был хоть какой-то шанс на спасение, он нам нужен... Однажды скримы покорили саму Землю. Вы знали об этом? Теперь они выживают только как невольные симбиоты человечества.
Мари оглянулась на тело Джарн, которое уплывало прочь от колонны. Казалось, она была сжата в какой-то точке где-то над животом. Возможно, в центре тяжести. — Я не могу.
— Вы должны. Я помогу. — Голос Капура был тверд. — Возьмите свой нож.
Они двигались, наверное, целый день.
Накидка Мари начала спадать, становясь мутной, жесткой, сковывающей движения. Капур двигался все медленнее и слабее, и, хотя он не жаловался и даже не просил, ему требовалась большая помощь. Казалось, он был каким-то образом ранен, возможно, внутренне, потрясением, которое убило Джарн. Но Мари ничего не могла с этим поделать.
Однажды туннель, по которому они шли, внезапно заполнился густой вязкой жидкостью, темно-красной с черными вкраплениями. Возможно, кровью. Мари пришлось прижать их обоих к стене; она обхватила Капура руками и просто держала его так, погруженного в ревущую, кроваво-темную реку, пока та не закончилась. Затем они продолжили путь.
Наконец они нашли глаз.
Это оказалось именно так: глаз, мясистая сфера диаметром в несколько метров. Она поворачивалась то в одну, то в другую сторону, массивно перекатываясь. Сзади было что-то вроде занавеса из узких, наложенных друг на друга пластинок — возможно, компонентов сетчатки, — от которых к нервному пучку отходили более узкие волокна, похожие на виноградные лозы.
Мари легко раздвинула волокна. Прозрачная жидкость просочилась в общую темноту.
Она втащила Капура внутрь глаза. Это было аккуратное сферическое помещение. В отличие от туннелей и камер, через которые они проходили, здесь не было ни теней, ни скрытых органических форм; здесь было почти уютно.
Она прислонила Капура к стене. Нашла места, где можно было закрепить их тюки с водой и обрывок накидки, в котором плавал скрим, крошечная инопланетная не-рыба, обитавшая в желудке Джарн.
Она толкнула переднюю стенку. Ее рука погрузилась в мягкую, податливую, полупрозрачную поверхность. Возможно, это была линза. Но за ней была только плоть с прожилками. — Если это глаз, почему я ничего не вижу?
— Возможно, сплайн закрыл веки.
Пол под Мари, казалось, содрогался; прозрачная жидкость пульсировала, медленные волны пересекали камеру, когда глаз поворачивался. — Но глаз движется.
Капур слабо улыбнулся. — Несомненно, сплайн видит сон.
Затем веко сплайна открылось, словно поднялся занавес. И сквозь плотную, искажающую изображение линзу Мари увидела свет кометы.
Она увидела, что они находятся глубоко внутри солнечной системы. Она могла это сказать, потому что солнечный свет сделал комету яркой. Ее темную головную часть скрывало светящееся облако, а по черному небу тянулись два сияющих хвоста, состоящих из газа и пыли.
Для Мари это было странное, прекрасное зрелище. В большинстве расширяющихся систем такой комете не позволили бы подлететь так близко к Солнцу из-за опасности для обитателей системы и для самой кометы — все эти выбросы газов сделали бы ядро опасным местом для жизни.
Но она не увидела никаких признаков жизни. — Не понимаю, — сказала она. — Не вижу никаких огней. Где же люди? ... О.
Капур обернулся, услышав, как она ахнула.
Из сияния рассеянной кометы выплыли сплайны: огромные мясистые тела, дюжина, а то и больше. Она всмотрелась, ища зеленый символ человечества, предательский блеск оружия и сенсоров, но не увидела ничего, кроме стен из затвердевшей плоти и водянистого блеска глаз. Эта флотилия двигалась так, как никто из виденных ею раньше, — слаженно, да, но с какой-то жутковатой, текучей грацией, словно в огромном танце. Некоторые из сплайнов были меньше остальных, это были маленькие спутники, вращавшиеся вокруг больших планет других планет.
И теперь они собирались вокруг ядра кометы.
— Они пасутся, — сказала она. — Сплайны пасутся на комете.
Капур улыбнулся, но его лицо было серым. — Это не флотилия. Это — как это называется? — это школа.
— Это дикие сплайны.
— Нет. Это просто сплайны.
Стайка сорвалась с места и столпилась вокруг корабля Мари. Огромные фигуры проплыли перед ее глазами, как облака. Она увидела, что те, что поменьше, — младенцы? — почти игриво касались потрепанной кожи ее сплайна. Это было столкновение гигантов — даже самые маленькие из этих незрелых созданий достигали, должно быть, сотни метров в поперечнике.
И вот сплайн накренился. Взгляд Мари переместился от кометы через усеянное звездами небо к планете.
Она была голубой: синева океана, воды, цвет Земли. Но это был не человеческий мир. Он был покрыт океаном, морем, которое нарушалось лишь разбросанными блестящими льдинами на полюсах и несколькими старыми, ржавыми островами. Она могла разглядеть особенности мелководного океанского дна: огромные кратеры, даже одну светящуюся яму — следы вулканизма. Скрытое за горизонтом солнце отбрасывало сверкающие блики на серебристую морщинистую поверхность океана, и множество огромных волн, которые можно было увидеть с такой высоты, бесконечно катились по водному миру.
И вот она увидела флотилию серо-белых фигур, которые рассекали высокие океанские волны, оставляя за собой следы, похожие на армаду могучих кораблей, видимых даже из космоса.
— Конечно, — сказал Капур сухим шепотом, когда она описывала ему это. — Должно быть, так оно и есть.
— Что?
— Родной мир сплайнов. Место размножения. Мы знали, что они пришли из океана. Теперь они плывут сквозь смертоносные течения космоса. Но биологию отрицать нельзя; они должны вернуться сюда, в свое первоначальное место рождения, для размножения, для продолжения рода. Как морские черепахи, которые выползают на сушу, чтобы отложить яйца. — Капур сложил руки на груди. — Если бы только у меня были глаза!.. Я часто задавался вопросом, как сплайнам удалось совершить такой переход от океана к вакууму. У гигантских океанских пловцов, несомненно, не было конечностей, инструментов; не было бы необходимости в таком способе манипулирования, который позволил бы им перестроить себя. Должно быть, в этом были замешаны и другие люди, как вы думаете? Охотники или фермеры. По своим собственным причинам они перестроили сплайны и дали им возможность взлететь, взять под контроль свою судьбу.
