Но, предположим, я бы поступил по всем правилам. Отвез бы черноликую на допрос. Что произойдет дальше? Мы узнаем ее сообщниц и устроим на них облаву. Не только в этой, но и в соседних провинциях. И, как обычно, выловим почти всех, но самые умные успеют залечь на дно. Заснут, как они умеют, чтобы проснуться лет через двадцать. И начнется новый виток.

Бесполезно. Мы просто не знаем способа, чтобы избавиться от них навсегда и вычеркнуть их из нашего мира.

Вычеркнуть?..

Мысль, которая приходит мне в голову, заставляет меня вздрогнуть от удивления. Инстинктивно натягиваю поводья, и скакун сердито рычит. Я еще несколько секунд размышляю, а потом пускаю его в галоп.

В доме, где хранится рунное зеркало, горит свет. Но во дворе — ни единого человека. Никто не бегает в панике, не грузит имущество на повозки и не седлает скакунов, чтобы отправляться в дорогу. Как будто происходящее в городе вообще не волнует тех, кто здесь поселился.

Стучу в ворота. Жду минуту, другую. Прикидываю, как лучше перебраться через ограду, но тут мне, наконец, открывают. Чистенькая служанка вежливо улыбается и, не задавая вопросов, приглашает войти. Она выглядит слегка заспанной, словно ее только что разбудили. Удивляясь, иду за ней. Мы пересекаем обширный холл и, поднявшись по лестнице, вступаем в гостиную.

Черноликая сидит в кресле, закинув ногу за ногу, и ухмыляется в своей обычной манере. В комнате горят алхимические светильники, а на столе я замечаю несколько гадальных свечей. Это просто игрушка, модная среди аристократов в этом сезоне. Гадание, да еще таким идиотским способом, в будущее заглянуть не поможет — кому, как не авгуру об этом знать? Но дело сейчас не в этом. Я хочу проверить одну догадку.

Останавливаю служанку, которая уже собралась уйти. Она подчиняется без особого удивления. Черноликая наблюдает насмешливо. Зажигаю одну свечу и, подняв ее на уровень глаз, приказываю служанке:

— Смотри на огонь.

Она смотрит, и пламя под ее взглядом сначала дергается, а потом угасает вовсе. Ладно, больше вопросов нет.

— Ступай.

Девчонка уходит. Черноликая спрашивает меня:

— Развлекаешься?

— По мере сил, — сажусь напротив нее. — Слуги тоже в зеркало посмотрели?

— Не все, а только двое. Зато, сам видишь — спокойные, как морские коровы. Собирают тихонько вещи, без всякой спешки. И даже, кажется, не заметили, что соседи уже сбежали.

— А ты, значит, не спешишь?

— Я успею, — говорит она безмятежно. — Или ты хочешь, чтобы я в толпе спотыкалась? Нет уж, спасибо, я подожду.

— А мародеров не боишься? Сторожевых волков я у тебя не видел.

— Зачем мне волки? Вон, погляди.

Она щелкает пальцами, и светильники гаснут. Когда глаза привыкают, я замечаю во тьме за окном движение. На дереве кто-то есть, но это не человек. Лунный свет блестит на черном смолистом теле. Существо, которое притаилось среди ветвей, сплетено из толстых жгутов — так мне, во всяком случае, кажется. Глаз я не вижу, но чувствую, что это создание тоже на меня смотрит.

— Достаточно? — лампы загораются снова. — Как видишь, я стала несколько осторожнее. Но мне приятно, что ты за меня волнуешься.

— Мне тоже приятно, что чувство юмора у тебя сохранилось.

— А ты приехал, чтобы составить компанию? Хорошая мысль. Представь, как это романтично — мы на рассвете уезжаем последними...

— Представляю. Но вообще-то у меня была другая идея.

— И какая же?

— Я уеду. А тебе предложу остаться. Вместе с твоими сестрами.

Секунду она смотрит на меня недоверчиво, потом начинает заливисто хохотать.

— Ну, ты даешь, авгур! Хочешь отдать меня чужакам? Чтобы я покорно их дожидалась? Коварный план, ничего не скажешь. Я что, по-твоему, сумасшедшая?

— Нет, — отвечаю, — я знаю, что ты умна. И сумеешь оценить свою выгоду.

— Какая выгода в том, чтобы меня сожрали чудовища?

— Они не чудовища. Они обычные люди, просто не такие, как мы. Не забывай, я — авгур, и я уже видел будущее.

— И что же там интересного?

— Я расскажу тебе. Но сначала хочу кое-что спросить. Помнишь, ты пугала меня своим артефактом? Говорила — если через него связаться не с одним, а со всеми зеркалами в пределах города, то жители окажутся в твоей власти. А я тогда возразил — не выйдет, потому что все сразу не сидят перед зеркалом. Помнишь?

— Да, ну и что?

— У чужаков есть свои, особые зеркала. Они показывают живые картинки. Одно и то же видят во всех домах. Одновременно, понимаешь? Если картинки хорошо удаются, то вся страна садится и смотрит. В этот момент с ними можно делать, что хочешь. Это ведь то, о чем ты мечтала?

Черноликая слушает с интересом. Разумеется, это не означает, что она уже мне поверила и готова ждать чужаков. Мои слова она воспринимает как сказку. Но эта сказка весьма ее забавляет.

— Но это еще не все, — продолжаю я, — дальше будет самое главное. Ты мне рассказывала, как вы, черноликие, ищете себе неофитов. Тех, кто будет вам помогать. И жаловалась, что это — довольно сложная процедура. Дескать, с каждой претенденткой надо сидеть подолгу, вглядываясь в глаза. Правильно?

— У тебя хорошая память.

— Так вот, представь страну, где все видно с первого взгляда. Где у каждого на руке — клеймо, выдающее, на что человек способен.

— Клеймо?

— Да. Пятна разного цвета. И в любой толпе ты сразу узнаешь потенциальных помощниц. Достаточно просто посмотреть на запястье. И вообще, в том мире тебе понравится, я уверен.

— Авгур, — говорит она почти восхищенно, — да у тебя талант. Ты все это выдумал специально, чтобы меня развлечь? Честное слово, я польщена.

Я усмехаюсь.

— Понимаю, ты мне не веришь. А если я докажу?

— Каким же образом, интересно?

— Ты знаешь, что такое клятва авгура?

Ее глаза сужаются. Подавшись вперед, она разглядывает меня, пытаясь найти подвох. Знает, что мы такими вещами не шутим.

— Ты хочешь сказать, что готов поклясться?

Я достаю амулет-трилистник. Привычно сжимаю его в ладони. Произношу отчетливо и размеренно:

— Я, авгур старшего круга, клянусь, что сказанное мной — правда. Если же я солгал, то пусть Изначальный Огонь возьмет мое тело.

Амулет раскаляется, воздух вокруг течет, как над огромным костром. Алхимические камни в светильниках лопаются с отчетливым треском. Комната погружается в темноту. Черноликая сидит, не дыша. Я знаю, что она видит — в моих глазах сейчас пляшут языки багрового пламени.

Спустя полминуты я чувствую, как напряжение отступает. Амулет уже не жжет руку. Я прячу его в карман и спрашиваю:

— Ну, теперь ты мне веришь?

— Ты все лампы разбил, — говорит она невпопад.

— Купишь другие. У чужаков они очень яркие.

У меня ощущение, что она улыбается в темноте. Спрашивает:

— Почему ты мне это рассказал?

— Я знаю, что мы не в силах вас уничтожить. Единственный шанс — чтобы вы ушли добровольно.

— Хвастаешься своей откровенностью? Ладно, считай, что я оценила. Расскажи мне еще о соседнем мире.

— Чужаки не сразу привыкнут, что земля вокруг замка теперь принадлежит им. Здесь будет много солдат. Тебе и твоим подругам лучше до поры затаиться. Заснуть на полвека, вы же умеете. Потом будет проще. За это время, кстати, зеркала с картинками появятся в каждом доме. Как вы этим воспользуетесь, зависит уже от вашей фантазии.

— Тебе их не жалко? Этих, которые с клеймом на руке?

— Они мне чужие. Играйте лучше с ними, чем с нами.

— Знаешь, авгур, — она подходит и садится на подлокотник моего кресла, — я позову сестер. Мы обсудим то, что ты сообщил. Может, действительно заснем и посмотрим, как здесь устроятся чужаки. А на сегодня разговоров достаточно...

...Я уезжаю, когда уже забрезжил рассвет. Улицы пусты; только однажды дорогу перебегают лунные волки. Видимо, хозяева не стали их запирать. Пожалели милых зверушек. Мой скакун рычит угрожающе. Волки тоже обнажают клыки, но напасть не решаются, правильно оценив свои шансы. Мы расходимся, провожая друг друга взглядами.

Чем ближе к воротам, тем больше следов исхода. Дорога усеяна обрывками ткани, осколками и липкими пятнами крайне неприятного вида. Из канавы торчит разбитый комод — не знаю, кто и зачем додумался тащить его с собой этой ночью. Попадается брошенная телега — на нее как будто наступил великан. Оси переломаны, борта раскурочены. Еду дальше. Распоротый тюк валяется на обочине; из него, как кишки, торчат несвежие тряпки.

Выбираюсь за городские ворота. Навстречу — всадник из Закатного Легиона. Он в шлеме, лица не видно — но мне почему-то кажется, что именно с ним я столкнулся позавчера, когда впервые подъехал к городу. Кажется, он тоже меня узнал.

— Авгур? Решил задержаться? — его голос звучит устало.

Пожимаю плечами.

— А ты? Здесь уже, кажется, нечего охранять.

— Мы ждем, — он кивает через плечо, где сгрудились другие всадники; наконечники копий светятся, как обычно. — Мы не знаем, с какой стороны появятся чужаки. Но мы их задержим, чтобы все успели уйти.

— Вас тут несколько сотен, — говорю я, — а у чужаков — огромная армия и железные звери, которые плюются огнем. Вряд ли вы их задержите.

Он смеется. Я прежде не знал, что легионеры это умеют.

— Не беспокойся за нас, авгур. У нас тоже найдется пара сюрпризов. Городской алхимик поднимает големов... Впрочем, тебя это не касается. Уезжай. Здесь скоро будет жарко.

Его слова заглушает далекий гром, хотя на небе нет ни единой тучи.

— Это они, — произносит всадник.

— Да, — говорю я. — Это они. Прощай...

...Я сворачиваю с разбитой дороги и еду через поле к спиральной башне. У меня осталось здесь последнее дело. Сейчас я снова позову гончих (мурен, как их называют в том мире). Пусть помогут легионерам. Чтобы пришельцы не чувствовали себя на прогулке.

Но одна из гончих получит задание поважнее.

Я рассказал черноликой правду. Но не всю правду. Я умолчал о том, чем все должно закончиться. А она не догадалась спросить — для этого черноликие слишком самоуверенны. Ну, что ж, тем хуже для них.

Теперь мне ясно, почему я смотрел глазами юного чужака, который будет жить здесь спустя полвека. Точку в этой истории должен поставить именно он.

У всех чужаков на руке клеймо, и у него оно тоже есть. Но не обычное, а мерцающее. Юноша никак не может понять, что это означает. Пытается разобраться, в чем его миссия. Устал и запутался.

Я ему подскажу.

Гончая доставит ему послание. Не ведаю, в какой форме это произойдет. Может, он услышит голос с небес. Или на стене перед ним появятся горящие письмена. Или ему придет обычный конверт по почте.

И тогда ему станет ясно, что он не колдун, не оборотень и не сумасшедший шаман. Он человек, один из своего поколения. Просто он видит то, на что остальные не обращают внимания. Видит, но еще не поверил. А ведь это совсем не сложно, суть можно выразить одной фразой. Всего-то и надо — сказать, что мир...

Глава 16

Рукопись обрывалась на полуслове. Дочитав до конца, Андрей отложил ее и задумался. Значит, что получается? Ведьмы покинули тот мир и перешли в наш. Решили, что здесь больше возможностей. Но кое-что о нашем мире они не знают — иначе вообще бы сюда не сунулись. Это "кое-что" известно только авгуру, но тот развел конспирацию и ничего конкретно не написал. Разве что, намекнул, что тайна должна открыться Андрею. Он, Андрей, увидит некую суть, и все тогда станет ясно.

И как же ее увидеть?

Похоже, в практическом плане ничего не меняется. Надо идти в спиральную башню и там разбираться. Не зря же она до сих пор торчит на виду.

Михалыч зашел на кухню, сел за стол и сказал:

— Допрыгались...

- Это ты про телевизор? Что там еще?

— Минуты две заставка висела, потом переключились на студию. Сказали, оператора на площади ранили, и камера там разбилась. Потом, еще минут через пять, другой оператор успел подъехать. На Манежной — вообще песец. Из Думы тоже стреляют — хрен поймешь, кто там сейчас засел. Все окна выбиты, фасад закопченный. Толком рассмотреть не успел — опять картинка пропала. Теперь даже из студии в эфир не выходят. Прикрыли, похоже. А по остальным каналам — концерты, фильмы...

Седой открыл форточку и вытащил сигареты. Чиркнул спичкой — она сломалась. Он выругался сквозь зубы и взял другую. Спичка нехотя загорелась, но через полсекунды погасла, так что Михалыч даже не успел прикурить.

— Да что за херня, издеваются они, что ли?.. — хозяин швырнул коробок на стол. — И зажигалку куда-то сунул...

— Ладно, Михалыч, — сказал Андрей, — теперь я точно пошел.

— Бумажки не забудь.

— Эти, что ли? — он кивнул на конверт. — Мне они уже ни к чему. Можешь выбросить. Или почитать на досуге...

..."Питомник" оказался длинным трехэтажным строением, внешне похожим на обычную школу. Но рассмотреть его толком не удалось, вокруг торчали деревья. А подойти ближе было нельзя — территорию окружал железный забор. Возле калитки имелась будка с охранником.

Андрей присел на лавку через дорогу, радуясь, что сегодня обошлось без дождя, и попытался прикинуть, что надо делать дальше. Здание напротив ему не нравилось — в нем словно затаилась угроза. Чтобы окончательно разобраться, следовало, наверно, заглянуть в тусклый мир, но Андрей почему-то медлил. Впрочем, куковать тут до вечера он тоже не собирался. Лавка была хоть и не мокрая, но холодная, да и вообще погода не слишком напоминала курорт — градусов десять, а то и меньше.

Он сосредоточился, и "татуировка" на руке зачесалась, но тут за забором наметилось оживление. Видимо, началась перемена, а может, занятия и вовсе закончились — во всяком случае, между деревьями появились студентки (или как их там в "питомнике" называют). Кстати, сегодня, вроде, суббота, а они все равно пришли. Шестидневка у них, что ли? Энтузиастки, блин...

Барышни были, в основном, симпатичные, а некоторые — так и вообще секс-бомбы. Андрей не удивился бы, если бы оказалось, что внешность тоже играла роль при отборе. Кто их знает, этих интриганок с черными лозами.

Потом он увидел Ксюху.

Она шла в компании с двумя другим девчонками и была так увлечена разговором, что не смотрела по сторонам. Троица миновала калитку и, свернув направо, двинулась вдоль забора. Андрей пожалел, что он не фанат программы "Сам себе режиссер" и по этой причине не имеет видеокамеры. Такую картинку стоило бы заснять. Девицы шли как по подиуму — одна в облегающих джинсах, другие в коротких юбках, — причем походка была такая, что костлявые столичные манекенщицы сдохли бы, наверно, от зависти. Насладившись этим зрелищем, Андрей встал, подошел к дороге и окликнул Ксюху по имени.

Она обернулась и пару секунд присматривалась к нему. Ее брови поползли вверх, но бывшая одноклассница быстро овладела собой и что-то тихо сказала спутницам. Те бегло оглядели Андрея (особого восторга он не заметил), кивнули и зацокали прочь, покачивая упругими бедрами. Оксана подошла ближе.