Лахудры на определение обиделись (рыженькая даже специально обернулась, чтобы одним красноречивым жестом показать всю глубину его морального падения), но не остановились, даже движения не замедлили. Склон холма всё ещё тянулся к вершине, и любое замедление на этом подъёме грозило бы шатающимся под весом девчонкам заваливанием на спину, как майским жукам или черепахам. По доносящемуся пыхтению и едва сдерживаемым ругательствам можно было догадаться, что миг триумфального опрокидывания уже близок. Успевший нагнать скорбную процессию гордых златолюбцев, Виль вовремя подпёр плечом распухший груз, и начавшая нелепо барахтаться блондинка с трудом, но удержалась на ногах. Возвращали в прежнее положение тела её вдвоём: Эл тянула за руки, в то время как вор толкал в спину.
— Фух, — тяжело, даже трагично перевёл дыхание парень, очень демонстративно утирая со лба капельки пота, — что это ты себе наложила? Могильную плиту в память о разложившемся красавце прихватила?
Духовник предпочла надменно промолчать, поскольку внятно говорить без отдышки после наглядной демонстрации физической несостоятельности у неё могло и не получиться. Зато активизировалась более крепкая Алеандр, уперев в бока маленькие кулачки и очень грозно вперившись в не желающего отвязаться парня:
— Слушай, да что тебе от нас надо, в конце концов? Делать больше нечего? Если сейчас поднимут ищеек на нашу поимку, то острых ощущений на всех хватит с лихвой. Так что давай без всякого своего мимохождения, энурез убогий!
— Не, ну вот дуры! — на распухшем лице проступило выражение крайнего удивления и возмущения. — Кого только в Замок набирают! Искать же будут либо меня, как взломавшего, либо вас, как засветившихся. И поскольку свести наши персоны вместе им просто в голову не придёт, аки что общего может быть у меня и господ чародеев, то присматриваться будут к одиноко идущим парням и парочкам одарённых девиц, а тут вы все такие из себя с баулами. А кого заинтересует милая семейка, где братик с сестрой провожают гостившую у них кузину.
Взгляд его глаз, даже сквозь едва заметные щели стал таким кристально честным и благородным, что хоть сейчас на исповедь к Верховному жрецу и представить в качестве претендента на святость.
— Ну, вот и породнились, — согласно кивнула Яританна, значительно более благосклонно принимая эту если и ложь, то более правдоподобную и реалистичную, и, не скрывая ехидцы, добавила: — дорогой кузен.
— Эй! — возмущённой фурией подскочила травница. — Почему это я должна быть сестрой этого рыжего?
От обиды и здорового негодования у неё даже подбородок начал подрагивать, но у "братика" такое выражение лица вызвало лишь неуловимо противную профессиональную улыбку старшего ребёнка в семье:
— А ты догадайся с трёх раз...
При близком знакомстве убийство не состоялось. Как бы молодая травница ни пылала праведным гневом и ни изливалась благородным негодованием на приобретение подобной родни, природное человеколюбие и вбиваемый с детства постулат о заботе над бедными, несчастными лишёнными силы страдальцами взяли верх. Милостиво приняв в свои заботливые целительские объятья блудного брата и с боем заставив на месте выпить общеукрепляющий состав, Алеандр Валент смирилась со своей участью и даже прониклась миссией воспитания бесхозного ребёнка.
Виль Снежев, как милостиво, с долей снисходительности представился парень, ребёнком себя не считал и, будучи несовершеннолетним (по всем внешним признакам), полностью себя обеспечивал. Как себя обеспечивал не закончивший образования вольнонаёмный подмастерье ювелира, можно было без труда определить по его внешнему виду и замашкам. Хоть принадлежность к воровской братии сквозила в поведении молодого человека просто отчётливой гравировкой, в своих честных намереньях, чистых руках и прозрачной совести юноша не сомневался и другим не советовал. По официальной версии он просто искал подходящий город, чтобы закончить обучение и с радостью вступить в ряды честных тружеников и патриотичных налогоплательщиков. Неофициальную — малознакомым людям не озвучили, даже не намекнули, к великому разочарованию обеих. Единственное, что в его рассказе казалось достаточно вероятным, это то, что родился и жил паренёк в небольшой деревеньке Завелье, в семье кузнеца и местной травницы. Последнее, к слову, значительно повысило его авторитет в глазах Валент, примирив даже с перспективой сделать названным братом. Был ли у ребёнка талант к чарам, осталось для всех великим секретом, аки мать сама с большим скрипом получила звание младшего Мастера, а отец и вовсе всех чародеев на дух не переносил, глубоко уязвлённый намечающимся в обществе социальным неравенством. Заветной мечтой старшего Снежева было стать у наковальни честным трудовым строем из кучи отпрысков, что и отцу помогут, и дешевле подмастерьев обойдутся. Вот только ни жена, ни сын его убеждений не разделяли. Первая напрочь отказалась рожать повторно, а второй не проявил должного интереса и почтения к мастерству предков, качественно опозорив и самого кузнеца, и его жизненные взгляды. Одним словом, семейное разочарование добропорядочного кузнеца слиняло из дома без особых претензий со стороны несчастного родителя. Со стороны блудного чада особых угрызений совести по поводу отлучения от семейного очага также не наличествовало. Выглядел Виль вполне себе довольным жизнью, пускай жизнь и была явно недовольна им.
Юноша (вопрос возраста Снежев обходил очень старательно, но субтильное телосложение не позволяло дать ему больше двадцати), несмотря на отсутствие обуви, вполне мирно шагал рядом с чародейками, совершенно игнорируя тот факт, что совсем недавно едва не был ими бит.
— Вилька-а-а, — не унималась травница, которой категорически не нравился такой бодрый вид потенциального больного, да и в целом хотелось к кому-нибудь прицепиться, — а ты рахитом в детстве болел?
— Нет, а что выгляжу достаточно кривоногим? — хохотнул вор, перекидывая баул на другое плечо.
— Значит, в доме было достаточно рыбы и витаминов, да и молока, смотря по росту, даже в избытке...
— Что, решила отследить мой рацион? Не поможет: как была кнопкой, так и останешься. Разве что так вытянуть удастся, — Виль шутливо дёрнул Эл за кончик косы.
Надувшись, девушка ревниво выхватила из его рук своё достояние, невольно заметив, что, несмотря на обмотку, руки у него действительно воровские: узкие и длиннопалые.
— Тебя решила отследить! — невольно огрызнулась она. — Раз рыба была, значит, полноводная река неподалёку: в мелкие сёла мало кто будет из города завозить, да и солёную малышам да кормящим никто давать не будет. А из чего, говоришь, у тебя дом сделан был?
— А уж не напрашиваешься ли ты в этот дом новой хозяйкой? — скабрёзно ухмыльнулся вор.
— Больно надо! — оскорблённая одним только предположением травница гордо отвернулась от собеседника. — Мы же вроде как родственники, должны же знать общую легенду, чтобы не путаться на допросах!
Девушка уже хотела демонстративно замолчать, выказывая всё превосходство над столь недальновидной серостью, не знающей простейших основ обмана и маскировки, как совершенно неожиданно остановилась, вцепившись в край рубашки вора. Прозрение кузнечным молотом прокралось сквозь волну второстепенных мелочных проблем и наотмашь ударило по затылку.
— Та-а-а-ан, — настороженным, слегка подрагивающим голосом протянула Алеандр, — а куда мы идём?
Вопрос, с учётом выдающихся топографических способностей гордо шествовавшей впереди Чаронит, был более чем насущным. Коварно и незаметно для других сия особа могла с одинаковой вероятностью завести ни в чём не повинных людей, как в самые топи Трухлеца, так и на высокогорье восточного пограничья, с учётом того, что изначально компания выходила на рынок за огурцами. Возможно, утверждение и показалось бы комичным, если бы история не знала печальных прецедентов.
Великий проводник, сдавленно пыхтящий под тяжестью собственной жадности, остановился и, рассеянно почесав кончик носа, изрёк:
— Теоретически мы движемся вдоль дороги на Смиргород в шагах двухстах от обочины, чтобы меньше привлекать внимание проезжающих.
— Ага, — обречённо кивнула травница и, постаравшись незаметно для подруги дотянуться до уха братца, прошептала: — Виль, ты лучше запоминай деревья там, камни... на всякий случай...
* * *
* * *
*
* * *
*
* * *
*
* * *
**
— Нет! Это ни в какие ворота не лезет! — вдохновенно возмущалась Валент, скорее из простого желания повозмущаться, чем от каких-то реальных неудобств. — Ты только на себя погляди!
— Узреть себя нам не даёт природа, — патетично процитировал кого-то из древних мыслителей Виль, тяжело усаживаясь на трухлявую колоду.
От долгого хождения по пересечённой и весьма условно окультуренной местности его некогда чистые ноги вернулись к первоначальному состоянию. Земля, мох и травяной сок быстро украсили их до середины икр, прорисовав все трещины, ссадины и жилы, отчего создавалось слегка пугающее ощущение звериных лап или демонических копыт. Алеандр от такого вида невольно передёрнулась и постаралась отсесть подальше. Хотя она и была травницей, жаждущей приобрести в придачу звание целительницы, и тщательно готовилась к виду различных увечий, гнойников и проказ, отсутствие тяги к гигиене воспринимала весьма болезненно.
— Глядя на тебя, можно подумать, что ты не мой брат, а батрак, при том явный дурачок, и начинающий угробец, — недовольно фыркнула девица. — У тебя что приличной одежды не нашлось? Я всё понимаю, тяжёлая воровская доля, но зачем же было с пугала тряпки тянуть? Неужели со шнурка у кого-нибудь стянуть не додумался?
— Эл, отстань от ребёнка, — устало проговорила Яританна, девушка была настолько вымотана, что даже соображала с трудом. — Мы все тут в этикет не впихиваемся, так что очень повезёт, если за людей примут и боевиков не натравят, как на свежеподнятых покойников.
— О-о-о! Какая трогательная забота, — издевательски протянул юноша, расплываясь в гаденькой улыбке и безрезультатно (по объективным причинам) пытаясь хлопать ресницами. — Наконец, осознала, что я тебе нравлюсь, и хочешь извиниться?
Виль слишком ловко для своей нескладной фигуры перебрался поближе к понуро растирающей плечи девушке и доверчиво примостил свою вихрастую голову на оттопыренной коленке, даже перехватил руку духовника, пристраивая на своём слегка отёчном лбу.
— Эл, можно я его стукну... больно? — девушка попыталась вывернуть из захвата кисть.
— Можно, — согласно кивнула маленькая травница, активно закопавшаяся в собственную сумку, — только сначала дай мне свести отёки, для чистоты эксперимента, а потом бей только прицельно. Мне нужно сотрясение мозга, а не выбитый глаз.
Сообразив, что остался в меньшинстве, парень также стремительно вернулся на прежнее место и, состроив честнейшее выражение лица, принялся складывать костёр. Ловкость и расторопность, с которой укладывались крупные ветки и совсем лёгкий хрупкий, несмотря на свою сыроватость, хворост выдавали завидный опыт Виля в плане диких походов. Даже подобранные по дороге камни, служащие одновременно и защитным кольцом, и аккумулятором тепла, и поддоном для готовки, обычным любителям туризма и мелким сельским экстрималам были не свойственны. Яританна недовольно нахмурилась: по правде, она узнала о таком методе разведения костра от отца и считала это знание каким-то особенным и закрытым. Натыкаться же на него в исполнении противного во всех отношениях вора ей было неприятно...
— Так-с, ребята-товарищи! — травница похлопала в ладоши, привлекая внимание собравшихся. — Прошу не стесняться и выкладывать, у кого что есть, ибо кушать хочется зверски.
Девушка нисколько не преувеличивала. Солнце уже успело забраться за макушки леса и ненавязчиво, но ощутимо нагревало воздух, создавая неприятную, липковатую духоту. От изнурительной ходьбы да неудобной ноши болели переполненные усталостью мышцы и неприятным тягучим жаром давали о себе знать потянутые связки. Уставшее тело требовало отдыха и пищи, при том требовало активно и громко, нестройным хором выводя урчащую серенаду пропущенному завтраку и загубленному ужину.
— У меня вне активных составов только парочка корешков от гастрита (очень актуально при таком питании) и та замечательная светящаяся плесень из гробницы, что я вчера соскребла с той вывалившейся мумии, — первой начала каяться в продовольственных грехах Алеандр, честно выкладывая перед зрителями все описываемые богатства. — Ещё могу из травы салатик сварганить попроще, но совсем простой и из реальной травы, зато с гарантией, что не отравитесь.
Чаронит печально пожала плечами и отвернулась, почти незаметно пытаясь оттереть о штанину полапанную вором ладошку.
— Вот блин, — скуксилась травница. — Почему, когда не надо, ты что-нибудь да сволочёшь, а когда невмоготу, то сразу честная. Ладно, спаситель наш, чем порадуешь несчастных изголодавшихся дев?
Виль сделал хитрое лицо, обвёл заговорческим взглядом присутствующих и с невероятной проникновенной торжественностью запустил руку в свой худенький тряпичный рюкзачок, больше смахивающий на каторжанскую торбу, и под барабанную дробь, им же и имитируемую, вытащил пред очи жаждущей публики средних размеров, слегка подгнившую с одного бока тыкву. Публика оказалась ужасно неблагодарной и появление нового действующего лица не оценила.
— Что это? — пренебрежительно скривилась Алеандр, непочтительно пялясь на извлечённый овощ, у неё закрадывались серьёзные подозрения, что провиант вор раздобыл там же, где и одежду: на общинном огороде.
— Это репа! — не без гордости просветил неразумных Виль.
— А в репу? — травница схватила забракованную снедь и прицелилась в одну наглую рыжую морду.
— Ты чего сбрендила? — злобно рявкнул самозваный балагур, перехватывая из её рук тыкву-репу и возвращая на каменную подложку. — Предложи что-нибудь получше, если такая умная. Хочешь, можешь травой питаться, коза бешенная, а репу можно и на углях подпечь и в лопухах.
— А ничего, что это тыква? — обиделась за козу Валент, примеряясь, как побольнее пнуть доходягу, чтобы не получить сдачи.
Настоящие мужчины никогда не поднимают руку на женщин, но простому народу этого никто не объяснил и в семействах не-чародеев рукоприкладство практиковалось часто.
— Так даже лучше, — не потерял оптимизма, Виль и принялся острым камнем разделывать овощ.
Алеандр с видом умудрённого жизнью наставника посмотрела на его тщетные манипуляции над лежалой, явно старой, а посему совершенно непробиваемой ничем кроме меча и топора тыквой и тяжело вздохнула:
— Огниво-то у тебя есть, гений доморощенный?
— На кой? — вполне искренне изумился парень. — Вы ж обе чародейки, шмальнули разок своими искрилками в деревяху — вот вам и костёр!
— Ага, подожди сейчас только искрилку настрою, — проворчала травница, недовольная тем, что её уличили в слабости и некомпетентности. — А ничего, что я, вообще-то к водной стихии отношусь, а Танка к земле. Как ты нам предлагаешь огонь добывать, трением? Мы же к истокам стихии обратиться не можем, да и заклятия на её основе нам недоступны.
