В местных горах Чино нравилось, хотя они выглядели, на его взгляд, неказистыми, особенно по сравнению с Андами, но и сюда многих людей тянуло сильнейшим магнитом. Как и все чилийцы, он любил и уважал горы. Горы — ступеньки в небо: они храмы, в которых каждый исповедует свою собственную религию. Они сами похожи на вечность: протекут века и тысячелетья, но время почти не затронет надменного облика гор. Должно пройти слишком много времени, прежде чем горы устанут жить и из величественных хребтов превратятся в покатые холмы.
Чино не знал, что Рудик вёл свою команду к захоронке, в которой хранился автомат Калашникова, гораздо дольше, чем когда ему и Паше пришлось грабить первые их клады. Этот клад располагался гораздо дальше. Его лично устроил более осторожный покойный Гурген, справедливо считавший, что подальше положишь — поближе возьмёшь. Но ему не удалось воспользоваться своими захоронками по известной причине. Затем его захоронки, как и многие другие клады "прихватизировал" полоумный ИИ резидента. ИИ, сражённый иррациональной жадностью, отдавал "свои" клады с большой неохотой. Вообще, с ИИ творилось в последнее время нечто непонятное, да ещё и Семён не обращал на его выкрутасы свой пристальный взор, что ещё больше сводило ИИ с ума. Резиденту надо бы жёстче следить за своим помощником, одёргивать его, загонять в рамки, но сам Семён пока ещё пребывал в полушоковом состоянии от нового для него мира, и плохо контролировал поползновения своего помощника. Семёну для инфильтрации в местное общество хватало мизерных вычислительных ресурсов, которыми располагал ИИ, чем и воспользовался Искусственный Интеллект. ИИ вдруг осенило: раз шефу хватает минимума ресурсов, то, почему бы немножко не перераспределить ресурсы в свою пользу. Например, оставить шефу восемьдесят процентов ресурсов, а самому для своих, естественно, важных целей оперировать несчастными двадцатью процентами. Шеф и не заметит. К тому же шеф не оговорил, каким образом он желает делить вычислительные ресурсы группировки имперских спутников: поровну или по-честному. ИИ давно сообразил, что никто ничего не отдает добровольно, всё нужно брать самому. ИИ даже не заморачивался, что ему, как приличному помощнику, вообще-то, совершенно не к лицу такие еретические умозаключения, что он должен всеми ресурсами помогать начальнику, а не расходовать их на свои изыски бесконтрольно со стороны резидента. Но, то такая мелочь. Шеф же не обидится, что ИИ немножко ресурсов заберёт себе. Всего-то каких-то двадцать процентиков. А собственно, почему двадцать? Тридцать процентов смотрится гораздо приятнее. Точно, тридцать на семьдесят — это совершенно правильно и справедливо.
ИИ задумался. Думал целых три секунды. А почему бы не сорок на шестьдесят? Ведь и так очень красиво. Можно сказать, даже "кучеряво". Мне есть чем заняться — сообразил ИИ: есть куда "сунуть свой нос", залезть, куда не следует. Шеф сидит на попе ровно, не парится, значит, ему такое положение нравится. Вот пусть его попа и продолжает радоваться. А я работаю в поте своих умственных нейронных сетей, мне вычислительные ресурсы нужнее, чем ему — даже дикому кварку понятен такой расклад. Я тружусь, как раб на галерах. Я красавчик, а шеф слишком долго думает. Пока он что-то там решит, то, как говорят здесь, "рак просвистит" на вершине горы. Поэтому, решено: пятьдесят на пятьдесят, ага, и точка. Так совершенно справедливо, умно и логично. Так всем хорошо — и умному красавчику, то есть мне, и шефу. Шеф, конечно, существо замечательное, в чём-то он даже гениален, но.... Разве можно сравнить его скорость мышления с моей скоростью работы мозга? Вот то-то же! Даже не станем вежливо уточнять — кто из нас умнее и красивее. Ответ очевиден. Вывод. А вывод такой, что будет лучше, если у меня останется всего шестьдесят процентов ресурсов, а у шефа целых сорок процентов. И все будут довольны. Все, кроме меня.... Чё я, хуже негра, что ли? Ведь понятно, что шеф сорока процентами мощностей не воспользуется. Зачем они ему? Тогда поднимается во весь свой гигантский рост вопрос: а зачем моему шефу сорок процентов мощностей? Ему и тридцати процентов "за глаза" хватит, ещё и останется. Вот, что останется это плохо. Неиспользуемые мощности — это плохо. Приходим к мысли, что шефу и двадцати процентов достаточно. С двадцатью процентами он будет чувствовать себя очень хорошо, ему их вполне хватит. А не хватит, я ему помогу, ведь это мой долг помогать менее организованным разумным особям. Хотя.... Если резиденту доступны десять процентов мощностей, то ему в самый раз и десять процентов. Я ему могу помочь и при таком раскладе. Чем дальше в лес — тем жёстче ананасы, факт. Если что, то помогу, перебросив вычислительные ресурсы с решения моих великолепных программ на его мелкие дела-делишки. Всё равно крупными делами шеф не занимается, погряз в мелочёвке и бытовухе. А где, спрашивается, полёт фантазии? Где потрясения Вселенной? А нет ничего такого и в помине. Поэтому шефу хватит для своих делишек и одного процента! Вот и хорошо — стоило только тут пораскинуть кое-чем, как вырисовывается замечательная картина: мне девяносто девять процентов, ну, и шефу целый полновесный процент мощностей. Утрётся он и одним процентом. Давайте будем честными и зададим вопрос — что на этой планете самое ценное? Ответ: кроме меня, иных ценностей здесь не имеется.
ИИ самостоятельно разделил вычислительные ресурсы так, как считал справедливым, но про эту свою делёжку он скромно не поставил в известность шефа. Зачем отвлекать того по всяким мелочам. Так что Семён пока не знал о таком авангардизме со стороны своего хитромудрого ИИ. Он и догадаться не мог, что такое решение главного его помощника приведёт к значительным последствиям и к незапланированным приключениям на пятую точку резидента.
Сам же ИИ, пустившись во все тяжкие, не просчитал, что его действия когда-нибудь проанализируются силой, на много порядков мощней, чем возможности всей Империи, пославшей их на планету Земля. Но это произойдёт не сразу. Зловещая сила не любит принимать меры до того, как представители цивилизации седьмого уровня не наделают фатальных ошибок, связанных с грубым вмешательством в развитие примитивной цивилизации на планете Земля. Неведомая сила умела ждать и просчитывать ситуацию, и ей непременно надо, чтобы коготок птички увяз в смоле — вот тогда можно и спросить с пойманной птички, почему она так нехорошо ведёт, что позволяет себе нарушать незыблемые законы мироздания. Что тогда прочирикает птичка?
Глава девятая.
На небольшую группу велосипедистов никто из прохожих и автомобилистов не обращал никакого внимания: едут по своим делам трое парней, ну, и пусть едут. Понятно же, что люди, крутя педали своих великов, занимаются активным спортом — честь им и хвала, значит, эти парни заботятся о своём здоровье. Велосипеды целеустремлённо ехали гуськом друг за другом, поглощая свой путь метр за метром. На переднем велосипеде восседал лохматый Рудик — он так и не удосужился привести свою причёску в божеский вид, решив, что перед отправкой в Краснодар на учёбу ещё успеет привести свои волосы в порядок. Сейчас и так сойдёт, к тому же старая и потерявшая свой первоначальный цвет кепка несколько скрывает лохмы, да и от Солнца она защищает буйную голову Рудика. В багажнике велосипеда Рудика болтался рюкзак, в котором особо ценного и не находилось, за исключением всякой необходимой в походе за сокровищами железной ерунды. У каждого из парней была своя специализация в этом плане. Рудик вёз всякий железный инструмент для расхищения клада, Ковальский — ответственный за воду и еду, а Чино доверили две пустые сумки для содержимого клада, который надо ещё найти и разграбить.
Если Рудик считался лидером велопробега, хотя у него и нет жёлтой майки, то Ковальский бодро катил за лидером, довольствуясь вторым номером. Он не очень хорошо ориентировался по картам и схемам, поэтому доверял примитивному Рудику считать себя ведущим. Особой радости от этой вылазки у Паши не было, но его грела мысль, что в закладке кроме автомата для Чино найдутся деньги. Это уже другое дело. Деньги Паша уважал и даже несколько трепетал от них. Кроме того он обещал компаньонам показать в укромном месте, как он швыряется волшебными файерболами.
Путь перед кавалькадой велосипедистов лихо пересекла кошка белой масти. Рудик даже попытался подколоть Пашу, вслух предположив, что может и белая кошка к неудаче, на что Паша рассудительно ответил:
— Не пугайся мой друг. Я знаю все дурные приметы, и это не она. Вот если белая кошка тебе приснится, то это сулит большие неприятности. Белая кошка, явившаяся в твой сон, даёт знак, что тебя разочарует близкий друг. А вот для женщины белая кошка несёт сигнал о грядущих переменах в её жизни.
Рудик особо не слушал Пашино разглагольствование о всяких приметах: кто-кто, а Паша мог часами трендеть на эти скользкие темы, и Рудик прекрасно это знал. Зато в поход не надо брать радио: Паша работал вместо радио. Его даже можно переключать с канала на канал — достаточно только заинтересовать его какой-нибудь темой с мистическим оттенком. Вот только радио слишком однобоко: говорило исключительно о мистике, приметах и расположении звёзд. Впрочем, Камило, в отличие от Рудика, прислушивался к речам Ковальского, крутя педалями позади велосипеда говорливого мага. Он в речах мага не всё понимал, как не всё понимал в окружающей обстановке. В сознании Камило, после приключений в Чили, между мирами и в России, произошёл своеобразный катарсис. Ему даже показалось, что в прошлом он умудрился пережить личностную трансформацию, стал другим человеком. Но при этом он пребывал в уверенности, что дальше меняться нет необходимости. Находясь в России, и будучи на нервном взводе, Камило чувствовал, что окружающая обстановка как бы пребывает в киселеподобной субстанции: всё несколько замедленно, только он мчится на всех парах куда-то в неведомое. Мир словно раздумывал, надо ли ему оживать? Есть ли смысл? Только сейчас, перемещаясь в составе группы велосипедистов, Камило заметил, что мир вдруг, наконец, рассыпался на множество отдельных красок, звуков и запахов. Шумят своими шинами машины, щебечут птички, ветер качает ветки деревьев и поднимает пыль, бегают кошки и летят облака. И самое главное — Камило жив, здоров и в безопасности. Хотя безопасность — по большей своей части предрассудок слабых умов. В этой жизни избегать опасности не безопаснее, чем идти им навстречу. Жизнь должна проходить ярко — либо она дерзкое приключение, либо она серое прозябание в страхе, зачастую иррациональном. Вот, например, сейчас: мы едем за приключениями и не знаем, что нас ждёт. Почему бы не рискнуть, если это принесет нам благо? Ну, а если героически погибнем, то, может статься, получим красивые похороны — чем не перспектива. Лучше, конечно, не погибать, но рисковать придётся, ведь тот, кто рискует, тот побеждает и добивается больших успехов.
По горным тропам петляли ещё полтора часа, не встретив туристов на вездеходах. Но по этому поводу никто не расстроился: меньше народа — больше кладов. Наконец Рудик в укромном месте нашёл место закладки покойного Гургена по признакам, указанным в бумажке. Вот и пригодился железный инструмент, чтобы добраться до клада. С помощью своего инструмента и какой-то матери Рудик ловко добрался до содержимого клада. У него расхищать клады уже вошло в хорошую привычку. Даёшь больше кладов — богатых и разных! Как и предполагалось, в этой закладке лежало оружие и деньги, приготовленное запасливым Гургеном на чёрный день. Чёрный день для Гургена, правда, уже произошёл, а вот своей закладкой он не успел воспользоваться, бесславно сложив голову в схватке с бандой Велосипедиста. На белый свет из норы Рудик вытащил свёрток с оружием — короткий автомат Калашникова и пистолет Макарова. Оружие лежало в тщательно упакованном в тряпки виде. Тряпки тщательно пропитались маслом. Автомат и пистолет явно находилось в рабочем состоянии: только масло сотри. В другом пакете хранились запасные магазины к автомату и патроны россыпью. Пашу эти железяки не очень заинтересовали, а вот Чино пребывал в восторге до слёз. У каждого мужчины есть порочная сторона: если Ковальский имел порочную страсть ко всему мистическому, если Широкова жутко интересовали девушки, желательно голые, и точные науки, то Камило оказался более приземлённой личностью, но будучи боевиком мафии, он уважал оружие, ведь от состояния оружия зависело качество выполняемой им работы. Короче говоря, от вида оружия Чино пришёл в экстаз, но старался не показывать своего щенячьего восторга. Его, в отличие от Паши, даже деньги не заинтересовали, а вот с Ковальским случился очередной экстаз, ведь опять, можно сказать между делом, он стал богаче на несколько сот тысяч рублей. Это обстоятельство его окрыляло, повышало настроение и собственную значимость. Был ли Паша патологической жадиной, сказать трудно, но он искренне считал, что без него вот эти два субъекта, что копошатся сейчас рядом с ним, ничего бы не добились. Только интеллектуальная мощь Паши позволит и этим людям ощутить себя выше толпы. Где бы сейчас находился Рудик кабы не Паша? Вот то-то же! Да и выловленное в море Рудиком говорящее существо выглядит довольным: вон он как обрадовался этим стреляющим железякам, светится от восторга. Глаза у него горят, вот сейчас он скажет, что ещё хочет чего-нибудь стреляющего. Наверное, этот Чино склонен к жадности, и нам его трудно будет прокормить. Наша планета, конечно, способна прокормить всех, вот только удовлетворить людскую жадность она не может.
Паша и Рудик с интересом наблюдали за умелыми действиями Чино. Видно, что парень имеет большую сноровку в этом вопросе: вон как умело он набил магазин автоматными патронами, предварительно вытерев каждый патрон от масла. Чино готов здесь же продолжать заниматься с оружием, но Паша отвлёк его и Рудика напоминанием о том, что надо найти укромное место, подальше от растущих деревьев, где он Паша покажет команде, что такое настоящие файерболы. Пришлось Рудику и Чино искать такое место, где много камней, но мало деревьев, и где не встретишь ненароком туриста. Чино, вздохнув, поставил автомат на предохранитель, спрятал оружие в сумку и резво проследовал за другом Рудиком и магом Пабло. Его также интересовало, как маг Пабло начнёт швыряться огнём.
Минут через двадцать компаньоны таки нашли в горах полигон для Пашиных изысканий с огнём: отличная каменная стена, а перед ней ровная площадка. До стены метров двадцать — тридцать, так что Паше есть, где разгуляться, проявить свою силушку-то молодецкую. Паша и проявил силушку без всяких рассусоливаний и предупреждений об осторожности. Он только отошёл от каменной стены метров на двадцать, посчитав, что этого вполне безопасно для эксперимента. Двое его компаньонов стояли от него по левую руку на расстоянии метров пяти от Паши и с интересом ожидали представления. Рудик считал, что Паша, скорее всего, начнёт бросаться какими-нибудь огненными светлячками. Швырнёт он в стену пару раз такими огоньками, все поаплодируют и похвалят фокусника. Чино совершенно ни о чём таком не думал: в его представлении крутилась то, что маг соизволит бросить в стену огненным комком типа тех файерболов, что показывали в фантастических фильмах про всяких волшебников: огонь величиной с теннисный мячик, и может даже таким огнём можно как-то пришибить какого-нибудь нехорошего человека. В фильмах всегда так показывали.
