Что только София не делала. Поначалу просто клала руки, надеясь, что надгробие сработает как порт-ключ, но обляпав древний монумент со всех сторон, не достигла никакого результата. Вспомнив, что в прошлый раз портал открывался при помощи крови, София сделала надрез на ладони и прижала к холодному камню. На нём остались кровавые подтёки, никаких других видимых результатов не было. Промучившись, бог весть, сколько времени, юная ведьма додумалась использовать мертвецов. Когда зомби покорно выполняя её приказание, хором прочитали заклинание, выгравированное на монументе, произошла световая, телепортирующая всех, магия.
Софию, и гарпий затянуло в какой-то узкий каменный проход, приблизительно в метр шириной. Через определённые промежутки в странных оплывших канделябрах горели факелы. Огонь выглядел настоящим, хотя быть таким по определению не мог. Коридор убегал в оба конца.
Медленно, ощупывая стены руками, точно слепая, София стала продвигаться вперёд. За ней следовали гарпии — лететь они не могли, размах крыльев превышал ширину коридора, так что они просто топали следом, цокая когтями.
Будучи подростком, София любила играть в компьютерные игры-ужастики. От выброса адреналина иногда ноги ватными делались, кровь в висках шумела, сердце колотилось, как сумасшедшее. Сейчас у неё было такое чувство, что та страшная игра материализовалась, и она преодолевает уровень за уровнем, каждый последующий — сложнее предыдущего.
Миновав несколько переходов, София задохнулась от неприятного, резкого запаха. По переходам прокатился оглушительный рёв.
— Вперёд, — скомандовала она зомби. — Уничтожить всех, кто будет представлять опасность.
Гарпии, выпустив изо рта длинные языки, злобно шипя, направились вглубь перехода.
Навстречу им несся огромный бык. Нет, не бык, минотавр.
Словами сие не описать, а видеть такое София никому бы не пожелала. Спина и холка существа явно принадлежали быку, бедра и плечи являли смесь звериного и человеческого, а вот ступни и кисти могли принадлежать гигантскому, но человеку. Огромную голову венчали острые, изогнутые вперёд, рога.
Разъярённо ударив себя несколько раз хвостом по бокам, раздувая ноздри, минотавр рванулся вперёд. Три гарпии окружив его, преградили дорогу. Хрустели крылья, ломались кости, но в мертвых телах не осталось нервов, способных послать сигнал боли в мозг, да и мозга-то как такового, не было.
София, решив не терять времени даром, стремилась обогнуть минотавра прежде, чем тот расправится со своими противницами.
Уже во время бега в голову пришла здравая мысль, что Кедавру-то ещё никто не отменял? Мертвым гарпиям уже не повредит, а минотавру поможет успокоиться во веки веков...
* * *
Спустя час в компанию трех гарпий и ведьмы влился сутулый и мощный человекобык, утративший былую агрессивность, теперь куда больше напоминающий обыкновенного телка.
Софии уже начинало казаться, что ничего иного в её жизни не было, только нескончаемое блуждание по бесконечным тоннелям треклятого подземелья.
Поначалу её ещё кое-как согревала и тешила возможная мысль о мести. Держись, Паркинсон, змеюка недоделанная! Когда она выберется отсюда, ты вообще пожалеешь, что на свет родилась! Что встретила Драко Малфоя! Да и вообще, по жизни шла мелкой подлой поганкой. Любимая племянница даст дядюшке Волдеморту повод похвалить её за виртуозно исполненное Круцио.
Только бы выбраться! Только бы отыскать дорогу!
София в изнеможении опустилась на пол. Усталость свинцом навалилась, пронизывая и душу, и тело. Привалившись спиной к стене, вытянув гудящие ноги, она смотрела прямо перед собой широко открытыми глаза. Ей начала мерещиться музыка и странные перезвоны.
Во многих народах мира верят, что звон отгоняет нечистых духов...
Тянуло в сон.
Вскоре к легким перезвонам добавились мелодичные женские голоса. Приглушенные смешки, далекие отголоски пения; они словно при плохой трансляции то затихали, то вновь звучали отчетливее.
Сопротивляться наваливающейся неге совсем не хотелось.
Вокруг заклубился загадочный туман, рисуя красивые узоры. Словно языки пламени, только мягкие, не обжигающие.
Гарпии, мертвец и минотавр застыли, словно восковые статуи.
Тонкие светлые женские силуэты сплетались прямо из воздуха, бесплотные, в простых рубахах, из-под подола которых выступали изящные красивые ступни с тонкими прозрачными ноготками.
Шаг. Тихий отдалённый музыкальный приглушенный звон.
Шаг. И звон повторяется. На устах бледных дев играет ласковая, влекущая улыбка. Руки взлетают высоко над головой, как у балерины, приготовившейся к пируэту.
Поворот. И в воздухе снова разливается что-то неуловимое, похожее на музыку.
Танцовщицы кружились, как снег за окном в те редкие зимние моменты, которые навсегда остаются с нами, как сказка или мечта. Танцевали невесомо и плавно. Волосы плыли за ними, точно у утопленниц. Танец сопровождался мелодичным ритмичным треньканьем невидимых колокольчиков.
Одна из девушек протянула к Софии руки, в хищной улыбке приоткрывая мелкие, как у ребёнка, жемчужные зубки.
— Иди к нам, сестра...
— К нам!.. К нам!.. К нам! — вторили её подруги.
— Отдай свою боль. Она никогда не потревожит. В нашем мире нет печали. Ты никогда её не узнаешь.
— Не узнаешь... — вторили, кивая, девушки. — Никогда!
— К нам... к нам... к нам...
Память рисовала одну картину за другой. Вот София стоит, объятая пламенем. Вот Василиса, оскалившись, набрасывается на Долохова.
Драко с искажённым ненавистью лицом.
Одиночество и страх.
Пытки.
Дом посреди океана, принадлежащий призракам.
Вскрытые вены Паркинсон.
Смерть Дамблдора.
— Воспоминаний не будет!
— Больше не будет, — страстно вторили танцующие сёстры.
— Ты станешь танцевать с нами. Ни мира, ни боли больше не будет.
София потянулась к успокаивающему, умиротворяющему холоду.
— Идем с нами...Идём! К нам...к нам... к нам!
Девушки кружились совсем близко. Они больше не улыбались. Их лица были спокойными и отрешёнными.
По каменным плитам шуршала ледяная поземка, непонятно каким образом и откуда взявшаяся.
— София — нет! — услышала она неведомо откуда взявшийся голос матери.
Пелена, сковывающее сознание, спала.
Она попятилась под жадными, разъярёнными взглядами девиц, в чьих ликах явственно проступали птичьи черты. Нос и подбородок у красавиц заострились, руки раскинулись, превращаясь в белые крылья.
Через мгновение вся стая сорвалась с места и растворилась белым туманом.
Неприятный тонкий свист пронесся по тоннелям. В следующий момент плиты вздулись и взорвались тысячами насекомых. Жуки в мгновения ока заполнили собой пол, дружным воинством двинувшись на Софию и её эскорт.
Пришлось припустить бегом, что было сил, хаотично сворачивая из одного перехода в другой.
София быстро потеряла счёт времени и поворотам.
Только удостоверившись, что опасность миновала и её никто не преследует, она остановилась, жадно хватая ртом воздух. Хотелось плакать.
Не выбраться. Черт возьми, хоть бы метка на руке у неё была! Что там говорила некогда Василиса? Имя Волдеморта позволяет найти того, кто его произносит?
— Волдеморт!!! — закричала София. — Волдеморт-Волдеморт-Волдеморт-Волдеморт!!!
Несколько раз откликнулось насмешливое эхо и всё стихло.
Голос словно увяз в толщине камня.
Гарпии и минотавр если и не были уничтожены скарабеями-жуками, то где-то потерялись.
Ни мертвых, ни живых.
Одна!
В том, что случилось с ней, была чудовищная несправедливость. Почему так?! Она же не сделала ничего плохого? Да, она убили несчастную преподавательницу маггловедения, но ведь сделала это из милосердия!
'Как с тем кроликом?' — хмыкнул внутренний голос. — А те мертвецы, которых ты привела с собой в Министерство? Это тоже было милосердие? Признайся, ты успела стать достойной племянницей своему дядюшке'.
— Нет!!!
'Действительно — нет? Хотя, каким бы не был Волдеморт, его не назовешь колеблющимся трусом, правда? Ты куда больше походишь на Малфоев. Думаешь только о себе'.
— А о ком?! — закричала София в полный голос. — О ком мне думать!?
Когда прокатившееся по сводам пещер эхо вернулось к ней, София поняла, что спорит сама с собой.
Нет! Не дождутся! Она не умрёт, не сойдёт с ума. Она выберется отсюда. Должна выбраться. Не для того, чтобы отомстить Паркинсон — пусть та подавится собственным ядом. Не во имя ненависти или мести — она просто выживет, и всё!
Странный угрожающий гул заставил землю вибрировать. Он все усиливался, нарастал, пока ледяной беспощадный водоворот не захлестнул и не поволок за собой, увлекая в неизвестном направлении.
Поток, он как рок. Сопротивляться ему бесполезно. Но нужно держаться, пока сможешь. Бороться до последнего, потому что хуже смерти в жизни ничего не бывает и каждая секунда, каждое мгновение, даже половинка его имеет смысл. И стоит любой борьбы.
София боролась. Не обращая внимания на то, что её ударяло и тащило по камням столько раз, что она уже не чувствовала вспышек боли в теле. Горло заливало водой. И каждая новая волна, накрывающая с головой, казалась последней.
София боролась.
Чисто интуитивно уцепившись за выступ, она удержалась, прижимаясь к скале. Ноги сводило судорогой. Сбитые пальцы кровоточили и саднили. Дрожа, она твердила себе, что подниматься у неё нет сил, что это бессмысленно, что проще разжать руки и сдаться.
А руки уже подтягивали тело на следующий выступ. Ещё на одну трещинку. Ещё на один сантиметр.
Ещё и ещё. И ещё, будь проклято всё!
Нет страха. Нет даже настоящего желания выжить. Адреналин, кажется, давно кончился в её организме. Осталось только тупое упрямство.
Вперёд. Ещё чуть-чуть. Свалиться вниз всегда успеется.
Нет сил.
Ещё чуть-чуть...
Нет сил.
Лицо Драко. Его улыбка. Взгляд, брошенный искоса. Привычка зарываться в светлые волосы всей пятернёй, не аристократично ероша волосы. Вытягивающие в тонкую линию нежные губы, стоило ему разозлиться хоть самую капельку. Агрессивная манера вести себя и холодный взгляд.
Через силу ещё немного верх. Не смотреть вниз. Благо сейчас тьма её союзница, она скрывает от глаз, насколько всё плохо.
София, видимо, начинала бредить, потому что так отчетливо увидела образ Драко, словно воочию видела его перед собой. Он стоял на одном из зёленых ярких холмов, ветер трепал светлые волосы, обдувая лицо. Кристально-белая рубашка вздувалась вокруг тела пузырём.
— Драко...
Потянувшись в последний раз, София перевалилась на землю, выбираясь из пропасти.
Руки и ноги крутило. В ушах звенело.
— Драко... — сипела она.
Почему так больно дышать?
София моргнула несколько раз, проверяя, не мерещится ли ей? Дверь. Обыкновенная. Обитая металлом.
Дверь!?
Кинувшись, девушка из всех сил замолотила по ней руками и ногами, игнорируя вспышки боли.
— Выпустите меня! Выпустите меня отсюда! Выпустите!!!
Когда дверь со скрипом отварилась, она упала на руки Люциуса Малфоя.
— Астория? Мерлин! Что вы здесь делаете?!
Повиснув на шее у хозяина Малфой-менора, София одновременно и плакала, и смеялась. С ней случилась настоящая истерика.
— Мисс Гринграсс? — следом за скользким другом в дверной проём шагнул профессор Снейп. — Мы полагали, что, узнав последние известия, вы сбежали.
София их не слушала. Она выжила, она выбралась!
— Мерлин, Северус! Ты только посмотри, в каком она состоянии? Ей немедленно нужна помощь.
София не возражала, когда ей подняли на руки. Теперь с ней будет всё хорошо. Самое страшное осталось позади.
Глава 13
Самое страшное
София то теряла сознание, то вновь приходила в себя. Она нечётко воспринимала анфиладу погруженных во мрак коридоров и переходов, похожих на темницу. В памяти остался резковатый запах, исходящий от мантии Люциуса — не одеколон, скорее какие-то травы или химические ингредиенты. Источник света находился за спиной лорда Малфоя видимо, профессор Снейп следовал за ними с палочкой и пресловутым Люмосом.
Потом наступил очередной провал.
Когда София вновь открыла глаза, оказалось, что она лежит на столе. Рядом, в прозрачных колбах пузырились жидкие составы, но огня, поддерживающего температуру, не было видно.
Сосредоточенное лицо профессора Снейпа выступало из мрака, покрытое испариной:
— Было сломано два ребра, — констатировал он, вытирая руки о белоснежную салфетку. — Теперь, когда я это поправил, остались лишь переохлаждение, переутомление и общий упадок сил. Для жизни это не опасно.
— Мерлин, Северус! — голос Люциуса звенел от раздражения. — Как она могла там оказаться?! Не представляю, чтобы сделал бы Лорд с моей семьёй, если бы выяснил, что его драгоценная грязнокровка...
— Осторожней, — предупредил Снейп.
— ...если бы девушка погибла, — понизив голос, поправился Малфой-старший. — Мы и так кругом в немилости. Если бы не Белла, нас, скорее всего, пустили бы на корм Нагини следом за Чарити... О! Вы пришли в себя, мисс Мракс? Как вы себя чувствуете? — совсем другим тоном заговорил Люциус.
Осунувшееся лицо Снейпа казалось строже, чем обычно:
— Вас не было трое суток, мисс. Мы все подумали, что вы сбежали.
— Я говорил вам, что она не могла покинуть территорию Малфой-мэнора без моего ведома! — возразил Люциус.
— Как вас угораздило попасть в Подземелья? — профессор Снейп протянул Софии стакан, заполненный неприятно пахнущей жидкостью. — Пейте! Это придаст вам сил.
Не успела София выпить предложенное ей зелье, как дверь резко распахнулась и шурша длинными юбками влетела Белла. За ней попятам следовал Драко.
— Мне доложили, что она чуть не сгинула в ваших фамильных катакомбах, Люциус! Как такое могло случиться?
Почти визгливые нотки, звучащие в её в голосе, заставили Малфоев поморщиться.
Снейп сохранил бесстрастную мину:
— Мы как раз собирались это выяснить.
Белла поспешила отвести от Софии взгляд, устремив его на Снейпа:
— Она знает?..
— Знаю — что? — попыталась сесть София.
Белла, не слушая, продолжала:
— Господина оповестили о том, что Астория нашлась. Он скоро будет здесь. Так что позаботьтесь о том, чтобы она была в состоянии поддерживать беседу.
София заметила, как Люциус с сыном обменялись быстрыми многозначительными взглядами. После чего Драко подошел к Софии и помог ей аппорировать в её комнату.
— Мы же договорились, что ты дождешься меня, — укоризненно вздохнул Малфой. -Почему ты ушла?
— Не догадываешься, кто поспособствовал этому? — свистящим шепотом осведомилась София.
— Кто?
Как и Белла, Драко предпочитал не смотреть Софии в глаза.
— Твоя Паркинсон. Она хотела убить меня.
Драко остался к новости на удивление равнодушным. Как будто она не стоила особого внимания.
— Я никогда не был о Панси хорошего мнения, — только и сказал он.
— И это всё, что ты скажешь? — охнула возмущенная София.
Драко облизал сухие губы, по-прежнему предпочитая глядеть в пол:
