Колее надоело петлять по склонам и она свернула в пересохшее русло горной речушки. Почти шоссе по местным меркам, самый безопасный участок на всем маршруте, даже особо крупные валуны кто-то заботливо сдвинул с маршрута. Зато в мокрый сезон, судя по наносам песка, веток и подмытия склонов, это место абсолютно непроходимо. Соответственно, с приходом дождей, все, что за хребтом Кхам, наглухо отрезано от снабжения.
Разве что камикадзе какой по отчаянной нужде перелетит через хребет. Или моряки-отчуганы поймают окно между штормами и проскочат морем.
Не зря азиаты всем миром дорогу вдоль побережья строят. По слухам, самый суровый налог у них — транспортный.
Хочешь — плати.
Не хочешь — все равно плати.
Не можешь заплатить — стройотряд имени "Прибрежного пути в светлое завтра" ждет тебя.
С дорожно-строительной техникой, точнее, с топливом для нее у азиатов намного хуже, чем никак. Посему упорные желтомордые ребята (и девчата, и даже местами их дети, что уж там), вгрызаются в прибрежные скалы при мощи кирок, мотыг, лопат и тачек.
Понятно, что скорость ведения работ столь "передовыми" методами, мягко скажем, неспешна. Но разве могут такие мелочи напугать тех, чьи предки возвели единственный рукотворный объект, видимый невооруженным глазом с борта орбитальной станции. Это я о Великой китайской стене, если кто в школе уроки прогуливал.
Немцы, ведущие навстречу азиатам свой участок прибрежной трассы, строят его в основном на бумаге. По факту, немцы саботируют стройку.
Вот когда русские (или еще кто) наладят регулярные поставки топлива, вот тут мы в работу не жалея сил включимся. А пока извините, у нас понасущней проблемы есть. Тем более что мимо нас — немцев, дорога все одно не пройдет. Гешефт гарантирован — так зачем бюргерам напрягаться?
За мыслями о транспортных проблемах пропускаю момент, когда скалы расступаются в сторону, выпуская маленькую колонну на простор межхребетной долины.
Ох, мама дорогая, красотища то какая!
Кряж северного Кхам, сверкая снежными шапками, нависает над долиной, одновременно давит своей массивностью и создает ощущение, что это именно горы подпирают жиденькие облака, облизывающие горные вершины. И над всем этим великолепием парят пара огромных, похожих на орлов птиц.
Поросшая сочной травой и густыми зарослями высоких кустарников, долина повышается на запад, плавно изгибаясь к северу. На восток и на запад линия горизонта отскакивает почти на предел видимости невооруженного оптикой взгляда. В сторону запада смотреть, окромя природных красот, особо не на что.
А вот в восточном направлении пейзажи поинтересней. На протяжении трех-четырех километров долина плавно понижается, утыкаясь в хрустальные воды, окруженного редким лесочком, горного озерца. На мой вкус, идеальное место для курорта.
Чтобы получше рассмотреть местные красоты, глушу "Татру".
Ууууупс, тихо-то как.
Свежий ветерок выдувает из кабины запахи работающей машины. Взамен душной тесноты, кабину наполняет чистейшая горная свежесть с едва уловимыми, терпкими нотками аромата горной растительности.
Ээээххх...., дышится то как!
Что там у нас такое инородное на береге озера примостилось? Понятно, что не курорт, но мне хочется деталей.
Аккуратные домики, один, второй, третий, четвертый... хотя нет, это, скорее, амбар или скотник какой. Ага, вот еще группка строений. А это что такое на мыске белеет, церквушка что ли? Очень похоже на то. Вот только крест над крашеными мелом деревянными стенами какой-то неправильный.
С точки зрения православного (машинально поправляю крестик под майкой), на богомерзком западе слишком много всякой ереси: католики, протестанты, баптисты, адвентисты, мормоны, масоны.
Хотя нет, тут перебор, пожалуй, масоны, это из другой оперы.
Ну да бог с ними, с масонами.
И без них еретиков хватает, и у каждого свои вариации на тему главного религиозного символа. Но благодатный огонь нисходит исключительно к православному священнику.
А еще я был пионером. И комсомольцем, кстати, тоже. Хотя и недолго, кончились комсомольцы.
Это я все к тому, что, поди, угадай, люди какой именно веры в это благодатное место на постой въехали.
Смотрим дальше.
Приземистые каменные домики, соломенные крыши, сложенные без раствора каменные изгороди вокруг квадратов полей. Техники вот что-то невидно.
— Русский, ты чего встал? — руша идиллию, хрипит рация голосом Вольфа.
— Провожу рекогносцировку на местности. Вольф, что это за курорт у озера?
— Сектанты какие-то. Лет семь назад тут общину основали. То ли баптисты, то ли очень хитровыкрученные мормоны. О! вспомнил — хаббардисты.
— Сайентологи, — поправил немца мягкий мужской голос. — Удачной дороги и да прибудет с вами ЕГО воля!
— Ага, спасибо, и вам того же, — будьте вежливы с незнакомцами и да воздастся вам. Еще бы знать, что это за секта сайентологи и кто такой Хаббард. А ну, как они практикуют всякое противоестественное! Голос-то у мужика слащавый больно.
Впрочем, рация молчит. Неизвестный сладкогласий сайентолог никак не прореагировал на мою реплику.
Колея втягивается в узкую, глубокую расщелину северного Кхам. Аллес, прощай Европа. В местной географии это уже дикая Азия.
Но вот так вот, сходу, лихим моторизованным наскоком, ворваться на Азиатские просторы не получается.
Около получаса ждем встречный конвой.
Почему ждем?
Да потому, что не разъехаться. Прямо по курсу ожидаются теснины и горные тропы, как в анекдотах про грузин — справа скала, слева обрыв, а на тропе я такой красивый. Только вот что-то не смешно мне.
Наконец, со стороны северного Кхам появляется облако пыли, по мере приближения из облака проявляются дико лифтованный "110 Ровер" охраны и два фургона на шасси "Унимога" с крупными красными крестами на бортах и кабине.
"Ровер" охраны притормозил возле бронемашины Вольфа. Судя по жестам, стороны обмениваются информацией на маршруте. И информация эта хороша для всех.
Мы никого не встретили, значит для встречного конвоя дальнейший путь чист.
Встречный конвой бодр и весел, а значит предстоящий нам кусок маршрута они прошли без приключений. Что лично в меня вселяет некоторый оптимизм.
Не знаю, кто был тот герой-первопроходец, но он проложил через горы единственно возможный для проводки крупной техники маршрут. Ущелье виляет, местами сужается так, что по зеркалам барабанят стебли жесткой, горной травы, пучками растущей из трещин и щелей склона. Но главное, обеспечивает плавный подъем на протяжении минимум восьми километров.
А скатившиеся со склонов на дорогу валуны, и даже небольшие оползни это мелочи в масштабах маршрута. Хотя пару раз мужская часть приданого усиления бодро выскакивает из бронемашины на предмет расчистить дорогу.
Первое ущелье незаметно переходит в другое, не слишком длинное, но заметно более крутое и весьма обильно поросшее сочной зеленью.
Зелень — это хорошо, монотонная однотонность южного Кхам изрядно надоела. А вот крутое, это плохо, по моим ощущениям дизель "Татры" уже начинает задыхаться. А тут мало того, что придется насиловать машину на пределе, так еще и мощность, отдаваемая мотором, будет падать по мере подъема. Хорошо хоть "Татра" пустая практически.
Впрочем, пустой ей пришлось быть совсем не долго. Не одолев и трети подъема, бронемашина Вольфа раскорячилась поперек колеи, всем видом демонстрируя "ну не шмогла я, а так старалась".
И зачем нам эти пляски с броней? — О, духи гор, ответьте мне. Какой смысл тащить "броню" в эти горы? С кем тут воевать на броне? С горными козами разве что.
Духи молчат.
Козы недовольно фырчат с высоты окрестных скал.
Молчите и ладно. Мы сейчас напрямую у Вольфа спросим.
Цепляя за "Татру" покрытый налетом ржавчины толстый трос, интересуюсь у немца, а какого, собственно, я таскаю тяжести в разряжённой атмосфере высокогорья (не то, чтоб было слишком уж высоко, но на километр-полтора от уровня моря мы поднялись с гарантией).
Немец замялся. Глаза забегали.
Соврет? Нет?
— Ммм.... Да.... Ты понимаешь..., — немец сглотнул, как-то виновато посмотрел и выдал. — Я давно договорился продать бронемашину китайцам. А тут такая удача, Орден покрывает расходы на эвакуацию его груза. И броня нам не помешает......... наверно.
— Твою мать!........................ Он на заправке решил немного гешефта выжулить!!!
От избытка чувств пинаю бронированный бок "Ящерки".
— Вольф, я тебе уже говорил: где такой немец побывал, там евреям делать нечего. От слова — совсем. Это я тебе ответственно заявляю. Ох, недаром они от вас на Зион свалили.
— Говорил, — немец виновато лыбится и разводит руками. Мол, не мы такие, жизнь такая.
Ущелье переходит в небольшое, почти круглое горное плато.
Оцепляем бронемашину от "Татры", со слов немца, дорога теперь пойдет вниз в основном. Проехав мимо брошенного на плато остова трудяги-бульдозера с выцветшей надписью "Caterpillar", въезжаем на пологий спуск, прорезанный в покатом склоне не иначе как этим самым бульдозером.
Судя по отблескам озера в конце долины, мы добрались. Что не может не радовать. Крутить баранку пятнадцатитонного грузовика, это совсем не то же самое, что рассекать с ветерком на легковушке.
А если у тебя на хвосте болтается прицеп весом в семь тонн и дорога сродни тропе Хошимина.
Устал я, короче. Причем не физически, а морально, что ли. Целый день на нервяке по жаре и всухомятку. А ведь еще впереди забава с веселыми нырками на глубину двадцать метров в водичку вот этого вот живописного озерца.
Озеро и в правду живописное. Не так давно, в геологическом аспекте, тут было уютное горное ущелье. Глубокое, извилистое, с очень крутыми, местами почти отвесными, склонами, поросшими, похожими на голубые ели, хвойными деревцами. По дну ущелья щебетала хрустальным потоком небольшая речушка. Щебетала, щебетала, и дощебеталась до того, что подмыла основание огромного скального выступа. Выступ не перенес такого обращения и, падая, прихлопнул виновницу. Попутно перегородив ущелье пятидесятиметровой дамбой.
Речка подросла до озера, а с образовавшейся поперёк ущелья плотины весело загромыхал водопад.
Дорога кошмарным серпантином, хорошо хоть не длинным, падает на дно ущелья и змеится по осыпям, зажатая между водой и скальными склонами.
Где-то тут должна караулить груз группа людей Вольфа. Тех самых, что глубину, на которой груз притоп, замеряли.
Бронемашина немца неожиданно остановилась и даже немного сдала назад. С моего места не видно, но вроде как из кустарника на склоне кто-то вылез и вскочил на подножку бронемашины.
Что там за кипеш у Вольфа, мне не видно, зато видна торчащая над поверхностью воды смятая кабина грузовика. Не наш клиент, наш глубже должен быть. Да и ржавая она слишком.
Место, однако, тут и вправду противное. Две потерянных машины на километр дороги это перебор.
— Русский, мои люди тебе покажут место, откуда будем вести работы. Начинайте готовиться к погружению, я буду через час, — сообщила рация.
Готовиться, это я запросто. Заодно и с "людьми" пообщаемся, если хорошо зайти с разговором, можно собрать немало ценной для новичка информации.
Вот и они, кстати. Из-за бронемашины неспешно вышли двое.
Что сказать, формально к ним можно применить термин — люди. Но правильнее будет сказать — подростки. К гадалке не ходи — брат и сестра, похожи как две спички из одного коробка.
Девушке семнадцать-восемнадцать земных лет. Рослая, сухощавая, с практически не заметной грудью. Загорелое приятное лицо, с чуть заострённым подбородком, тонкими губами, голубыми глазами, равнодушно смотрящими из под козырька полевого кепи.
На старой земле вполне могла бы выбрать карьеру модели. Там именно такой тип женской красоты востребован. Местами.
Про таких мой батя говорил, — Сынок, при общении с такими воблами, главное об какой-нибудь выступ не поцарапаться.
Ее брату не больше пятнадцати. Хотя ростом он не уступает сестре, но присутствует в фигуре и походке что-то мальчишеское. Те же, что и у сестры, тонкие черты лица, едва заметные веснушки, голубые глаза и соломенные волосы, торчащие из-под кепи.
И предательский прыщик на носу, свидетельство бушующих в организме подростковых гормонах.
Одеты одинаково. Похожие на кеды, кожаные мокасины местного производства. Предельно короткие шорты цвета хаки. Расстегнутые, изрядно штопанные, светло-зеленые куртки из плотной ткани. Фляги на ремешке через плечо. На головах кепи с небольшим козырьком и длинным, прикрывающим уши и шею матерчатым затыльником, больше всего похоже на головные уборы японской императорской армии времен второй мировой.
На шеях и запястьях повязаны безвкусные плетеные шнурочки, придающие ребятам слегка хипарский вид.
Вооружены охотничьими винтовками с весьма недурственной оптикой. У девушки семисотый Ремингтон. У парня не пойму, что именно, но в том же 308 калибре.
Винтовки в идеальном состоянии, хотя оружие явно не первой свежести. Следят за оружием ребятки.
Прочих опасных побрякушек, навроде ножей или пистолетов, не наблюдается.
— Дензел, — парнишка плюхнулся около меня на сиденье и заёрзал, поудобнее пристраивая винтовку.
— Грета, — девушка подсадила в кабину симпатичного зверька и заняла оставшееся место.
— Дэн, можно просто, Русский, — а сам с интересом наблюдаю, как смешная помесь енота с лемуром вытащила из под пассажирского сиденья блестящий пакет с остатками каких-то вкусняшек. Умилительно стрельнула в мою сторону лукавыми глазищами. И, не услышав возражений, аппетитно зачавкала добычей.
— Ошо, — ласково потрепав за огромными ушами, представила зверька девушка.
— Ваши родители большие поклонники братьев Гримм?
— Понятия не имеем. Мы их не помним почти, — Дензел наконец-то пристроил винтовку между ног.
— Они погибли на первой Базе, — тоном снежной королевы добавила Грета.
О как, "первая База". Можно подумать, что гибель на "первой Базе" мне о чем-то скажет. До сих пор ни о чем подобном не слышал.
Сейчас же Базы именуются в соответствии земным регионом с которым они связаны. И никаких порядковых номеров не имеют.
Или имеют, но кому попало, об этом не сообщают.
Оснований не верить им, нет. И получается, что Дензел и Грета выросли в этом мире.
Интересные кадры. У меня к вам целое море вопросов. Да что там море, океан вопросов.
Но, не будем торопить события. Сперва присмотримся, а потом попробуем разговорить ребят.
Точнее, принюхаемся. Не пахнут ребята. И зубы явно чистят. Следят за собой.
Они явно уже с неделю тут сидят. А выглядят опрятно. Куртки подраны и заношены, но это скорее от интенсивного использования, а не от неопрятности. В остальном все очень цивильно.
Патрульные, возвращающиеся в Порто-Франко из недельного патрулирования, не просто воняют потом, они смердят. Не все, конечно, но очень многие.
Да что там патрульные. В моем первом заезде в местные пампасы Руди решил, что мыться в холодной воде прерогатива исключительно северных унтерменшей. А истинному арийцу вполне достаточно плеснуть пару горстей воды на морду.
