— Ты почему такой не веселый? — поинтересовался Щербацкий. — Едешь же отдыхать.
— Забот много.
— Так откинь их на время, зачем портить себе поездку.
— Не получается, — вздохнул Левин. — Видно слишком глубоко увяз.
— Вот увидишь, окажешься за кордоном, это быстро пройдет. У них там совсем другой воздух, он хорошо исцеляет от болезней нашего отечества. Вернешься совсем другим.
Но Левин был в этом не уверен, после посещения его братом, что-то тяжелое вдруг навалилось на него. Он вовсе не считал, что в словах Николая заключалась какая-то правда, но в них было нечто такое, что заставляло задумываться. Слишком многие в стране думали точно так же, и это не могло не тревожить. Его поездка за границу в какой-то степени напоминала бегство от действительности родной стороны и это ему сильно не нравилось.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ.
I.
По делам дипломатического ведомства Вронский вынужден был уехать на две недели в Питер. Раньше он любил подобного рода командировки. Они вносили в его жизнь некую встряску, уводили его от круга привычных дел, которые временами наводили на Вронского такую скуку, хоть волком вой. Смена же декораций всегда действовала на него самым положительным образом. Новые города и новые люди манили его своими тайнами, открывать которые было для Вронского самым настоящим удовольствием. Бродил ли он по площадям и улочкам незнакомого полиса или заводил знакомство с местной красоткой, Вронский при этом испытывал такой драйв, что ему казалось, весь мир создан исключительно для того, чтобы получать от него радость и неиссякаемые удовольствия. Отсутствие в его жизни любви совсем не смущало его, не мешало наслаждаться жизнью, а скорее возбуждало, заставляло мечтать о приближении того времени, когда эта любовь наконец, появится в его жизни. Расставаясь с очередной возлюбленной, он нисколько не грустил, а с радостью констатировал тот факт, что это было и на этот раз не судьбоносное чувство. А раз так, то можно дальше идти по жизни легкой и веселой походкой, пока не встретишь ту, которую можно будет назвать своею единственной. Иногда Вронский даже ловил себя на мысли, что он совсем не торопится в то время, когда его суженая окажется у него на пути. Ему было хорошо и так, но жизнь рассудила иначе. Встреча с Анной состоялась, и Вронский сразу узнал в ней свою женщину. Правда, его немного поначалу обескуражил тот факт, что она была чужой женой. Зачем жизнь так зло подшутила над ним и вручила ему приз, который надо было еще отвоевывать у другого мужчины? Ведь по натуре своей Вронский был отчаянным собственником и то, что он по праву считал своим, должно было принадлежать ему незыблемо. Анна была стопроцентно его женщиной, но пока ему полностью не принадлежала, и это удручало Вронского. А еще настораживал тот факт, что после знакомства с Анной куда-то незаметно улетучилась та легкость и беззаботность, с которой он привычно шагал по жизни. Вот и сейчас, находясь в Питере, он мысленно все равно находился в Москве с рядом с Анной. Ее беременность усиливала чувство ответственности за нее и будущего ребенка. И то, что Анна до сих пор пребывала в доме мужа, не нравилось Вронскому. Он бы хотел видеть ее в своей квартире, но Анна упорно сопротивлялась этому. Ее поведение Вронский считал неразумным и списывал на счет капризов беременной женщины. Все бы ничего, но этих капризов в последнее время становилось все больше и больше.
Вронский возвращался в гостиницу после напряженного трудового дня. Он спешил вернуться в номер к девяти часам. Они с Анной условились еще в Москве, что каждый вечер будут общаться в сети. Анна настаивала именно на этом времени, мотивируя это тем, что в десять ее с некоторых пор уже неимоверно клонит ко сну. Вронский не стал спорить, хотя, с тех пор, как он прибыл в северную столицу, ему оказалось не просто выполнять это условие. Рабочий день официально оканчивался в семь, но частенько ему приходилось задерживаться, и он едва успевал к условленному сроку. А сегодня, как назло, образовались такие пробки на дорогах, что Вронский рассчитывал оказаться в гостинице никак не раньше десяти. Он все же изловчился и повел машину объездными путями, за счет чего выиграл несколько минут, но все равно опоздал. Он вышел в сеть почти в десять.
Когда установилась связь, и на экране возникла Анна, Вронский понял, что она на взводе. Красивое лицо ее было напряжено, глаза смотрели насторожено и подозрительно. Анна не дала Вронскому возможности поприветствовать ее и сразу же набросилась на него с упреками.
— Я сижу здесь уже битый час, а тебя неизвестно где носит.
— Ты не представляешь, что сегодня творится на дорогах, — виновато улыбнулся Вронский, — я думал, что и до утра не доеду.
— Я не удивлюсь, если однажды так и случится, — раздраженно бросила Анна.
— Милая, не сердись, — примиряющим тоном произнес Вронский, — я так ждал этого часа, я всю дорогу думал только о тебе...
-Да? — язвительно произнесла Анна, — а, что Кити? Ты уже был у нее?
— Нет, я не был у Щербацких, — Вронский намеренно перенес акцент с имени Кити на ее фамилию, заметив, что эта тема чрезвычайно раздражает Анну.
— Ну, ты ведь зайдешь к ней, правда?
— У меня очень напряженный график, не знаю, смогу ли.
— Сможешь, не сомневаюсь. Если однажды ты не выйдешь в сеть до утра, я легко догадаюсь, где ты был все это время.
— Ты несправедлива ко мне. Я тут работаю с утра до ночи, устаю. У меня в голове только одно: как ты и маленький. Расскажи лучше, как ты себя чувствуешь? Что говорят врачи?
Неожиданно Анна улыбнулась. Выражение ее лица смягчилось, и она с любовью посмотрела на Вронского, как будто не было еще минуту назад ее внезапного раздражения и враждебного настроя.
— Ты меня извини, — вздохнула она, — я стала в последнее время, как ребенок. То смеюсь, а то заплачу вдруг. Меня может вывести из себя любая мелочь.
— Я понимаю, что причиной всего этого твоя беременность, — мягко произнес Вронский, — поэтому не сержусь. Одного я хочу больше всего, чтобы ты, как можно скорее приняла решение и переезжала ко мне.
— Ну, вот ты опять о своем. — На лбу Анны появилась морщинка негодования. — Мы же говорили об этом сотни раз. Сколько можно.
— Я не устану повторять снова и снова. Я хочу, чтобы мой ребенок находился в моем доме.
— А мой? — на глазах Анны заблестели слезы, — Алексей, ты совсем не понимаешь меня и не хочешь понять.
— Я действительно не понимаю тебя, неужели это так сложно, собрать вещи и переехать ко мне.
— Ах, я много чего хотела бы! — в сердцах проговорила Анна, — но не получается. Я никогда не думала, что это так сложно: делать только то, что мне нравится.
— Ты хочешь сказать, что до нашей встречи так и жила?
— Да, я так жила, так, как мне хотелось, или мне так казалось. — Анна нервно сплела пальцы рук, — Но с появлением тебя в моей жизни все изменилось. Я больше не хозяйка себе.
— Тебе плохо со мной?— голос Вронского дрогнул.
— Ах, оставь. Я просто имела в виду, что не так представляла себе свою любовь. В моем воображении любовь представлялась сплошным непрерывным счастьем. — Анна замолчала.
— Разве ты не счастлива, Анна, — с горечью произнес Вронский. Ее слова больно ранили его. Он вдруг отчетливо почувствовал, что и он ощущает то же самое. Cейчас, обладая ею, он был менее счастлив, чем в то время, когда он лишь мечтал об этом, когда она дала ему повод надеяться, что все между ними еще будет. И вот все случилось так, как он того хотел. И что? Как сказал какой-то мудрец: мечты ушли, они сбылись.
— Я счастлива, Алексей, — после небольшой паузы произнесла Анна, словно сомневаясь в истинности своих слов.
-Ты говоришь это так, как будто не уверена в этом, — обиделся Вронский.
— Это не правда, просто я имела в виду, что была бы более счастливой, если бы имела возможность принимать твою заботу о себе.
— Но ты сама мне этого не позволяешь, — едва сдерживая раздражение, произнес Вронский, — сколько раз предлагал тебе, переезжай ко мне, и я стану заботиться о тебе с утра до вечера.
— Это можно делать и без столь радикальных перемен.
— Как? Поясни.
— Ну, хотя бы привези мне из Питера что-нибудь вкусненькое. Мне в последнее время очень хочется сладкого. В кондитерской на Невском продают самые лучшие эклеры, в Москве таких не найдешь.
— Хорошо я тебе привезу их. Через два дня я уже возвращаюсь и привезу тебе целую коробку.
— Лучше две, — улыбнулась Анна, — завези мне их прямо с поезда.
— К тебе домой? До сих пор ты меня к себе не приглашала.
— В виду особых обстоятельств, я делаю исключение, — рассмеялась Анна.
— Обидно, что этими обстоятельствами является не моя персона, а какие-то жалкие эклеры, — притворно грустно вздохнул Вронский. — Кстати, как ты объяснишь мужу мое явление в вашем доме?
-Ты ведь приезжаешь утром?— спросила Анна.
— Да, в десять утра я уже буду в Москве.
— Отлично. Каренин в это время всегда на службе. Так что встреча с ним тебе не грозит.
— Ты уверена?
— Более чем.
Закончив разговор с Анной, Вронский долго не мог уснуть. Он ворочался в постели, вспоминая перепады ее настроения: то упреки, то слезы, то полные разочарования слова о любви. Для него было тяжело и непривычно следовать за стремительным потоком ее эмоций. Он терялся и не знал, как себя вести в подобных случаях. В такие моменты ему казалось, что прежняя Анна, которую он знал и которую он полюбил когда-то, куда-то в одночасье исчезала, уступив место капризной взбалмошной бабенке, которая сама не знает, что хочет. Однако Вронский все же надеялся, что все это временно, что после родов все пройдет и она станет прежней. Надо только набраться мужества и стойко переносить все ее истерики. Приняв такое здравое решение, Вронский успокоился и сразу же заснул крепким здоровым сном.
II.
Собираясь на службу, Каренин сильно замешкался и, выходя из дверей, лицом к лицу столкнулся с Вронским. От неожиданности Каренин оторопел. Однако он успел заметить, что Вронский сильно смутился, как будто вовсе не ожидал увидеть его. Хотя это отчего же он так думал? Он, Каренин, в своем собственном доме и может пребывать в нем хоть все сутки напролет.
Встреча с Вронским взбудоражила Каренина. Почему-то такой наглости от любовников он не ожидал. Устраивают свидания в его доме. А может, они еще тут и трахались? И не раз?
Эта мысль буквально поразила его в самое сердце. От возмущения у него даже перехватило дыхание. Если до этого он еще как-то пытался примириться с происходящим, искать какие-то взаимоприемлемые выходы, то теперь он не желал о них и думать. Всему есть предел, даже в такие времена, как сегодняшние, когда моральные нормы растянулись до такой степени, что допустимым становится любое извращение, любое непотребство. Эти двое, по-видимому, полагают, что они могут не ставить его ни во что и вытворять за его спиной, почти не скрываясь, все, что им заблагорассудится. А он будет терпеть, делать вид, что ничего особенного не происходит. Конечно, может, он и немного старомоден, но он не намерен позволять этому дуэту себя с ног до головы забрызгивать грязью. Особенно такому ничтожеству, как Вронский. Совсем недавно по своим каналам он наводил справки о нем. Отзывы более чем средненькие. С карьерой не все ладится, по служебной лестнице поднимается вяло и натужно. Вроде бы его начальство и ценит, но серьезных дел не поручает. Обычный клерк, каких тысячи, совершено ничем не примечательная личность. Даже непонятно, что Анна в нем нашла. Конечно, он значительно моложе его, но в наше время это не имеет столь уж решающего значения. С помощью медицины можно продлить молодость надолго. Но ведь нет, ей захотелось отведать что-нибудь остренькое. Все женщины по своей сути бляди, даже самые добродетельные. Если их как следует поскрести, то рано или поздно непременно наткнешься на ненасытную самку. Миром правит похоть и никакая культура не в состоянии этого изменить, но это не значит, что нужно ей потакать, на все есть пределы. Надо же хотя бы чуточку думать о тех, кто рядом. Анна не может не понимать, какую боль причиняет ему, принимая дома своего хахаля. И все же так поступает. Этим она наглядно показывает, насколько ей наплевать на мужа, который так много сделал для нее. Можно сказать, вытащил из грязи в князи. Правильно говорят, что ни одно благодеяние не остается безнаказанным. Он был чрезмерно добр к Анне, за это и наказан.
Каренин смотрел на город из окна автомобиля. Когда он приехал сюда юношей, то он казался ему огромным, чужим, враждебным. С тех пор много воды утекло во всех реках мира. Москва стала для него своей, приоткрыла ему свои двери, и Каренину с некоторых пор стало казаться, что уже ничего плохого с ним тут не случится. Он и жену выбирал с таким расчетом, чтобы быть уверенным, что с этой стороны ему ничего не будет грозить. Он никогда не любил неожиданностей, пуще всего ценил стабильность и уверенность. И хотя в его карьере были и взлеты и падения, но он полагал, что это неизбежный атрибут карабканья наверх. Нельзя только подниматься, порой надо уметь с достоинством и спуститься на пару ступенек. В этом нет ничего трагического, хотя и приятного — тоже. Но главное не зацикливаться, не отчаиваться, не падать духом. Вот он и не падал.
Но сейчас совсем другая ситуация, он чувствует себя глубоко оскорбленным и простить такое просто не может. Да и не должен. Это было бы предательством по отношению к самому себе. Значит, развод, как бы ему не хотелось его избежать. Она еще пожалеет, что связалась с этим прохвостом.
Каренин откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Сейчас ему следует сосредоточиться на других делах; ситуация в министерстве весьма накалена. В последнее время у него появилось слишком много недоброжелателей. Они ждут, чтобы он оступился, дабы сбросить его с пьедестала. Ничего удивительного тут нет, чем выше он взбирается, тем больше становится завистников. От этого не легче, ему ли не знать, как могут быть опасны такие мерзавцы! А тут совсем некстати Анна нанесла ему сзади такой удар. От злости он даже заскрипел зубами. Шофер обернулся на странный звук, и Каренин поспешно принял обычное выражение лица. Он позволил себе обнажить перед чужим человеком свои переживания, это недопустимо. Он должен держать себя в узде, чтобы никто не заглянул за непроницаемый занавес его чувств. Людям только дай шанс почувствовать чужую слабость, тут же сживут человека со света.
Каренину предстояло выступить на вечере, посвященному юбилею известного театрального деятеля. Зал был по завязку набит артистическим бомондом. И он прекрасно понимал, что при такой аудитории должен быть на высоте. Эта публика промахов не прощает; если он будет вял и скучен, это нанесет его репутации непоправимый ущерб. А потому надо на время забыть про все неприятности и показать себя во всей красе. Знал бы как станут развиваться события, отказался бы от этого мероприятия. Ну да что теперь говорить.
Вечер прошел для него успешно, Каренин удачно справился со своей ролью и выступил блестяще. Об этом ему сказали сразу несколько человек, которых никак нельзя было заподозрить в подобострастии. Он остался доволен собой. Однако хорошее настроение, как хорошая погода, продержалось недолго. Едва он снова сел в машину, как прежние мысли плотным роем вновь полезли в голову. Радость быстро сменил гнев. Надо завершать с этой историей, в независимости от возможных последствий, решил он. Иначе неизвестно, что еще вытворит эта двоица. Анна сильно изменилась в последнее время. И дело даже не в беременности, в ней появилась какая-то новая черта. Пока идентифицировать ее он не может, но что ему точно ясно, что ему она ничего хорошего не несет. Она явно направлена против него.
