Великий Контрабандист. Книга вторая. (главы 11-20)

Пожав плечами, Фаддей сообщил — они все трое совсем не марковцы, они свои — уральцы. Не стал говорить, что сам до усёру боится оказаться на Чукотке, но драться с её жителями, только из-за того, что они Анадырцы — это явно перебор. Может у них тут у всех чукоткофобия?

Узнав, что новенькие не марковцы, Афродита успокоилась и стала прояснять местные расклады. Трудно понять головных тараканов местных девчат, но Фаддей постарался вникнуть. Вник и окончательно утвердился в диагнозе — тут все сумасшедшие, однозначно. На какой почве они тут все сбрендили, выяснилось со слов Афродиты.

Фаддей вскоре уяснил фишку, касательно платочков: штука оказалась простая до изжоги. Голубенькие платочки носили на своих шейках девчонки в этом "кружке по интересам", фанатеющие от творчества Пабло Пикассо, но с одним дополнением: они считали "голубой период" в творчестве маэстро главным откровением, а всё остальное его творчество считали происходящим от "голубого периода". Розовые платочки носили, по словам Афродиты, тоже правильные гёрлы, но немного ущербные умственно. Как можно считать "розовый период" вершиной творчества кумира? Только лишь из-за того, что он следовал за "голубым периодом"? Конечно, "розовые" девчонки свои в доску, но дуры страхолюдные. Не то, что мы. Только мы — истинно правильные почитатели Великого Маэстро Святого Пабло и его Нового Живого Воплощения на Земле господина Муравьёва. Вот так — мы правильные, а "розовенькие", как те сороки из сказки: этому дала, этому дала ...Ну, ты понимаешь ... Короче говоря, сучки они ещё те и даже хуже — овёс они, прошедший через лошадь.

— Представляешь, Фаддей, — доверительно наклонялась к парню Афродита, подбираясь к нему всё ближе и ближе. — Наши "розовенькие" озабоченные дурочки прикидываются "нетакуськами", хотя все знают, какие они на самом-то деле: все поголовно самые, что ни на есть "такуськи" — пьют, матерятся, дерутся и развратничают, как мартовские кошки. Говорю, как есть. Чего мне скрывать? Правду говорю: чтоб мне зарплату всю жизнь финиковыми косточками получать. Мы, голубые, розовых не считаем истинными фанатами Святого Пабло и Великого Муравьёва. Только мы понимаем его художественный перформанс и созданное им аллегорическое олицетворение хтонического ужаса. Понял, да. Наша вера принципиальна и тверда как камень на могилке. Маэстро, с помощью своего гения создал экзистенциальное воплощение протеста против канонов, навязываемых мировым предопределением. Современное искусство не может существовать без иконоборчества и эпатажа. В искусстве нет границ, но есть единение в самых нетривиальных формах. Красивое ... мля ... не может быть, сука, познано, его необходимо чувствовать. Мир ... нах ... полон изящного колдовства, в нём нет места логике и правилам. Вкурил? Вот такая в натуре квантовая суперпозиция: только на краю бездны постигнешь истину. Мы, голубые, в отличие от розовеньких, воспринимаем все явления ... мля нах... не как хорошие или плохие, а как прекрасные и уродливые, но в уродстве тоже есть красота, отвечаю. Нельзя, сукой буду, приготовить цыплёнка, не испачкав руки по локоть в крови. Обращай внимание на ... ик ... контекст, на нюансы — вот где, гадюкой буду, скрывается самая сущность. Если тебе для улучшения восприятия понадобится травка, грибочки, порошочки — обращайся смело ко мне в любое время, я во всём этом собаку съела. Если ты понимаешь, о чём я. — Афродита понизила голос и заозиралась с улыбкой голодного крокодила, словно продавец дури с московской Хитровки.

— Могу подсказать, — продолжила она, — какой фрагмент забора господина Муравьёва сильнее всего штырит. Лично туда отведу тебя за руку, чтоб я до жопы облезла. Могу прямо сейчас отвести тебя. Чего время терять? А хочешь, типа между нами, я покажу тебе свой жиклёр для карбюратора? Я уже взрослая девочка ...

Глаза "взрослой девочки" лихорадочно блестели от пошедшего вразнос эмоционально-гормонального коктейля.

Предложенный выбор потрясал воображение. Ага, жиклёр она мне свой покажет, а я ей тогда свой поршень продемонстрирую: отвечу ей в том же прогрессивном стиле. Да они тут все опасные психи!

Фаддей обещал подумать, но чтобы соскочить с темы, указал пальцем на третий портрет, висящий на стене. Почему портреты Пикассо и местного градоначальника, считай апостола Бога Пикассо, украшены цветами, стало понятно. Непонятки пока с третьим портретом, где изображён господин семитской внешности. Это кто?

— Т-с-с, — приложила Афродита палец к губам. Она аж протрезвела от вопроса Фаддея. — Тише ... и не смотри на него так пристально, а то нахватаешься от него мерзости, подлым марковцем станешь.

— ?????

— Сатану знаешь? — шёпотом спросила Афродита.

— Не знаком, — честно поведал Фаддей. С Ктулху и прочими демонами он тоже дружбу не водил. Дружба с демоном Кобальтом из клана "Кровавая Пентаграмма" не считается.

— На том портрете ... кхм ... изображён образ Главного Врага, — совсем тихим шёпотом проговорила Афродита. — Он есть Истинное Исчадие Бездны, Дьявол в образе человека, Враг всего Прекрасного, Несущий Тлен, Олицетворение Зла и Погибели, Исполняющий Обязанности Писца страны без возврата ...

— Имя у Исчадия Бездны есть? — так же тихо поинтересовался Фаддей.

— Это сам Марк Шагал, — прикрыла рот ладошкой Афродита. На портрет Шагала она не смотрела, как будто Марк с портрета излучал астральные флюктуации и делал ей похабные намёки, сокрушающие её нравственность. — Святой Пабло разоблачил его страшную сущность и навеки развоплотил. Но было, увы, время, когда даже Святой Пикассо не понимал вредительскую сущность Шагала. Однажды Пабло сказал: "После смерти Анри Матисса, Шагал стал единственным, кто правда знает всё о цвете и легко им орудует". Но потом Великий Пикассо всё же разобрался, кто такой этот Шагал и покарал его. Увы, земное служение Великого Пабло совсем недавно подошло к концу. Великие силы космоса призвали Его вознестись в Высшие сферы бытия, чтобы Он продолжил свой путь на новом уровне существования. Находясь в Высших Слоях Мироздания Он несёт кармический груз ответственности за Искусство. Оттуда Он всё видит ...

У Фаддея чуть глаз не задёргался от таких откровений, но, как говорила его бабушка: "В каждой избушке — свои погремушки". В свете открывшихся обстоятельств, парню окончательно перестали нравиться местные барышни, вид которых говорил, что их всех, скорее всего, уже включили в список самых разыскиваемых злодеев Империи. Помрачневшего Фаддея отвлекло начавшееся действо в исполнении барышень, носящих розовые платочки: несколько особей из "розовой" стаи решили исполнить песню. Фаддей воззрился на барышень: ну и видок у девчулек, словно их вчера головой по асфальту мостовой возили. Дрались они что ли?

Певицы вышли на подиум, где располагался музыкальный центр, включили музыку на полную катушку и заголосили во все свои лёгкие: "...из-за острова на стрежень, на простор речной волны, выплывают расписные, Стеньки Разина челны..." Исполнители песни из девчат, по мнению Аврелии, побывавшей в настоящей опере, оказались не очень — так только вконец оголодавшие волки воют. Такими воплями только врагов пытать. Нет желания ждать, когда у певичек из хора "Поющие труселя" порвутся голосовые связки.

Чужое мнение певиц не интересовало, а громкость, по их мнению, придавала настроению яркость. Поэтому они старались. Кому не нравится — не слушайте.

Вроде бы знакомая песня, но после первого куплета она пошла не туда, а в иную плоскость. Оказалось, что это не удалой Стенька выбросил княжну в реку, а совсем наоборот вышло: "...и за борт ЕГО бросает в набежавшую волну..." закончили новый куплет девочки. С глаз его долой и с сердца вон: пусть себе непутёвый Стенька идёт на дно Волги. Ещё и концовка песни вызывала неоднозначную реакцию: "...во дворце своём играя в подкидного дурака, персиянка поминала этим словом казака..." Вот такую кощунственную песню исполнили девушки: извратили, понимаешь, историю. С другой стороны, может и лучше, что Стенька просто утоп в Волге, а не расстался с жизнью на специальной плахе, где его четвертовали, предварительно предав чудовищным пыткам.

Два кумира — Пикассо и Муравьёв, следили с благостным видом над тем, как их фанатки поют, тщательно пережёвывают пищу и запивают еду некими напитками. Кумиры, разве что сияние не испускали и выглядели до неприличия благолепными. Перед этими портретами можно воду заряжать. В глазах великих людей читалось, что космос ... да что космос ... вся Вселенная, внемлет им и нашептывает сокровенные тайны о вселенском балансе. Существо с третьего портрета смотрело на присутствующих с полным презрением. Так смотреть — это целая наука. Хотя, что с падшего возьмёшь?

Фаддей слегка комплексовал, Афродита постепенно всё ближе и ближе приближалась к нему, Добрыня тупо жевал свою еду, ни на что ни обращая внимания. Зато нервничала Аврелия. Наверное, ей совсем не нравилось то, что некая пьяная Афродита, или как её там, уже почти прилипла своими жирными телесами к Фаддею. К её драгоценному Фаддею! Аврелия, чтобы переключить внимание назойливых девиц с Фада на другую тему, решила высказаться о творчестве Пикассо так, как она это творчество понимает. Высказалась, но слишком громко.

— Я бы сказала, что Пикассо излишне эклектичен и трансцендентен в своей сюрреальной абстракции. Механически используя автоматическую эстетику, заключающуюся в подавлении рационального контроля, Пикассо вплетает в свои работы фигуры не произвольно, а в общую канву. При этом он замечательно управляет тенями на уровне Ренуара и Матисса.

Вот зачем она это сказала! Сравнить кумира местного культурного общества с какими-то Ренуарами и Матиссами, да ещё обвинить Святого Пикассо в излишней эклектичности! Это всё равно, как плюнуть на портрет кумира, а потом, как ни в чём не бывало, поносить его словесно, причём публично. Ой ё! Это как перед искусствоведом залить картину помоями; это, как в Бразилии плохо отозваться о футболе; это, уподобиться бездомному кобелю, поднимающему заднюю лапу на забор, окрашенный господином Муравьёвым.

Осознав смысл крамольных слов, сказанных серенькой замухрышкой, пришедшей с ослепительным молодым человеком, Афродита резко откинулась на спинку стула и застыла в ужасе, сжав губки в куриную дупку. Молчаливая Сарасвами потемнела лицом и произнесла "Б*я п**дец" таким тоном, словно ей во все чакpы наплевали. В помещении словно дыхнуло арктическим холодом; постепенно смолкли все звуки. И тишина ... как сказал бы незабвенный киногерой. Сильно зачесался орган Фаддея, отвечающий за безопасность: нервишки поскакали, как зайчики в детском мультике. Чувство безопасности уже не чесалось, оно взвыло и заворочалось: поздно ворочаться, дело сделано, крамола произнесена. Обстановка накалилась до белого цвета: все признаки, что грядёт восстание психов в данном сумасшедшем доме.

Звякнула, кем-то уроненная на пол вилка, тихо ойкнул официантик, резво ускакавший от греха подальше — выстрелом щёлкнул запор двери, ведущей на кухню. Официант парень сообразительный, а не идиот дебильного происхождения. Не надо из него дурака корчить.

Взоры девушек, имеющих розовые и голубые платочки на шейках, лазерными лучами упёрлись на столы, где сидели незнакомые люди в компании Афродиты и Сарасвами. Очень подозрительная троица, состоящая из двух мужиков и одной девицы.

Конечно, Афродита и Сарасвами — гёрлы авторитетные, имеют много заслуг перед фанклубом, но они лоханулись конкретно, подсев к людям, вернее к нелюдям, оказавшимся матёрыми шагаловцами, раз имеют наглость публично поносить Святого Пабло. Вместо того, чтобы сразу заехать гнусным марковцам в табло, как у нас принято, дурочки с голубыми платочками, включив упёртость Минотавра, мило беседуют с врагами Подлинного Искусства. Ещё и глазки им строят. Это о чём говорит? Голубые попали под тлетворное влияние бездны. Теперь все нормальные люди, имеющие глаза, видят, что именно "голубые" плохие почитатели Святого Маэстро, а мы "розовые" носители кристальной идейной чистоты.

— Это кто там жужжит навозной мухой? Марковцы? За ваше погребение есть кому заплатить? — вдруг послышалось в звенящей тишине. Эти слова, противным визгливым голоском, произнесла одна из "розовых" девиц. Эта же девица дополнила свою мысль более цветисто, с употреблением ярких выражений, отчего Фаддей узнал несколько новых идиоматических выражений. Мне кажется, недуг девчат от ослепления собственной правотой вот-вот проявится в острой форме, сравнимой с внезапной диареей. Как подсказывает попа — вялотекущее заболевание возбудимых особей периодически обостряется. Им бы взяться за ум, да, видать, браться не за что. Сейчас мы почувствуем себя героями второсортного ужастика с Голливуда, то есть нас начнут бить.

— Бей шагаловцев! — раздался громкий призыв со стороны другой "розовой". Правильно: всяких шагаловцев надо больно дрючить, а не цацкаться с ними. Всё можно простить, но подлый наезд на кумира не прощается. Покажем залётным заразам настоящий шаолинь!

В помещении "Запеканки" разверзлись небеса. Настоящих фанаток Святого Пабло не остановят ни законы природы, ни смирительные рубашки, ни то обстоятельство, что марковцы даже не успели помолиться.

Послышался скрип отодвигаемых стульев и все девчата, как розовые, так и голубые, в едином порыве бросились в атаку на саморазоблачившихся негодяев марковцев. Кто-то завопил: "Банзай!" Началась драка, разумеется, с воплями, визгом и горбатыми словами. Человек тридцать нежных барышень колотили, как могли, троих незнакомцев. Через несколько секунд по полу заведения каталось несколько клубков разгорячённых алкоголем тел. Из одного клубка слышался голос похожий на голос Аврелии, но точно не её, потому что воспитанная Аврелия никак не могла отпускать горбатые словесные заклинания, в формулах которых присутствуют слова обозначающее эпитеты дам с пониженной социальной ответственностью и их половые органы.

Самый большой клубок состоял из Добрыни и напавших на него озверевших девчат. На барышень как-то не произвело впечатления, что Добрыня весьма большой человек и его следует бояться. То, что он большой, мягкий и тёплый — даже лучше. Добрыня сопел, ругался, но старался не бить девчонок, только отпихивал их от себя. Получалось плохо. Через некоторое время он понял, что дело серьёзное, но поздно понял сию истину — с него уже начали стаскивать штаны и пиджак, на лоскутки рвали рубашку.

— Отвали, — ревел Добрыня медведем. Силы на рёв у него ещё имелись. — Зашибу нах. Эй, ты куда, дура бесстыжая, полезла. Отвали, говорю. Не трожь святое!

Вскоре из-под кучи тел начали раздаваться его вопли, переходящие в инфернальный визг: "Отвали, сука, я женат... А-а-а-а, караул, насилуют!" Панические вопли перешли в жалобное поскуливание: "Спасите люди добрые! Задавили меня, щас позвоночник выплюну".

Действительно, девки оказались дурами, причём дурами невменяемыми и без тормозов. Какая-то ушлая барышня, завладев в качестве трофея пистолетом Добрыни, радостно размахивала оружием. Другая овладела некой штуковиной, относящейся к спецсредствам. Это зачем тут проволочки и колечко? Проволочки отогнём и дёрнем за колечко. И что? Светошумовая малогабаритная граната, как ей и положено, взорвалась с ослепительным блеском и громким хлопком. Свет и звук здорово охладили прыть дерущихся, тут и Петрович подтянулся к побоищу, услышав звук взрыва. Кажись господ бьют. Старый полицейский, услышав хлопок, повёл себя правильно — он вначале позвонил в ближайший полицейский участок, а только потом неспеша "ринулся" спасать господ. Почему-то, быстрее полицейских приехали жандармы и представители службы безопасности Морозовского холдинга. Собственно, странного здесь нет: до звонка неповоротливого Петровича жандармов вызвонил администратор "Запеканки". Он так всегда делал, зная, что от полиции толку мало — здесь хоть бы жандармы справились.