Родители прикрывали свои чада, как могли, закрывали телами и были пронзены вместе с ними. Некоторые малыши лежали с кунаями в телах, почти выбежав из дома. Кто-то в этих домах смог задержать своего убийцу, но не достаточно для спасения своих детей.

— Ты что здесь делаешь? — Вот Тц. Просмотрел.

— Спасаю пострадавших.

— Это не твоё дело, умри. — Это был парнишка, немногим старше меня. Учиха Итачи, ему сейчас лет тринадцать... Э нет, уёбок, мне умирать никак нельзя, я ещё троих малышей не передал старшому. Подхватить нитями и подкинуть в нужном направлении. Мертвее не санут, а вот поймать их смогут.

— Каге буншин нюдзюцу. — Пуф, развеялся под ударом меча мой клон. А вот теперь можно и умереть. — Ты что наделал тварь? Это же твоя семья. — В душе Итачи была скорбь, вина и чувство долга, а ещё твёрдая уверенность, что по другому было нельзя.

Жаль я копия. У меня куцые источники.

— Я просто хотел проверить. Предел своих сил. На что я способен.

— Ну-ну, проверь теперь на мне уёбок. — Атмосферы этого места мне хватило на открытия тёмного источника. Этого озерца вполне может хватить, чтобы задержать его на пару минут. Старшой сможет убраться, ему ещё детей спасать.

— Нити пики. Техника летающего осьминога. Бомбы света. — Кар, кар, кар, разлетелось пронзённое тело Итачи воронами. Но я уже перешёл на привычное зрение, не уйдёшь. — Чёрная молния: Чёрные сенбоны. Вяжущие нити. — Кар, кар, кар. Да чтоб тебя. — Расширяющаяся режущая нить. — Поймал? Кар, кар, кар.

— Аматерасу. — Последнее, что я услышал, перед тем как слиться с основной частью сознания. Прости, я смог задержать его всего на тридцать секунд.

— Все видели. В том секторе детей больше нет. Двое на перехват. — Отдал я команду паре, что стояла рядом с капсулами. Нужно было ещё три минуты.

— Есть.

— Призыв. — Появилось ещё две капсулы. В то время, как остальные по мере заполнения отзывались обратно. — В эти двух девчонок уложите, подростков. У них больше шансов выкарабкаться.

— Старшой, мы Хикаку нашли... У него головы нет. То есть она рядом валялась.

— И. — Смог я проглотить комок.

— У него шаринган три томое. И группа крови, как у Шисуи. — Мои клоны, как и всегда более логичны чем я.

— Ясно. Уложите его с теми девчонками. Только предупредите встречающею группу, чтоб вытащили тело.

— Нужно взять яйцеклетки и семя. — Предложил клон. — (Да, я не смогу спасти всех. Но я смогу постараться их возродить).

— Хорошо. Действуем. Нити иглы. Развейся. — Приказал одному их рядом стоящих клонов.

— Нити иглы. — Донеслось с разных концов района. — (Быстрее, если вы не успеете...)

— Ксо. — Одного из пары клонов, что сдерживали Учиху развеяло. Один на один они против него вообще не стоят. — Сил почти нет. Но нужна ещё минута, чтобы копии успели вернутся с будущим клана. — Каге буншин нюдзюцу. — Подкосились у меня ноги.

— Вперёд, дайте мне время. — Просить было не нужно, копии уже сорвались. — Быстрее, ребятки, быстрее. Я даже с потрёпанным Учихой сейчас, не выстою и минуты.

— Я принёс. — Доложился клон из лаборатории, у которого была переноска с пробирками. Вовремя.

— Принимай органику. — Слил я из нитей-игл в пробирки возможное будущее клана. И начали подтягиваться остальные копии, повторяя мои действия.

— Старшой отходи вместе с девочками, мы его задержим. — Хорошо.

Потеснился я с пострадавшей в последней капсуле вместе с пеналом переноской в ногах. Капсула закрылась и свет моргнул, при отмене и переносе призыва. Открывайте быстрее.

Сияющий источник! Тёмный источник! Печать. Нити! Призывал я все силы, что были мне подвластны. Я спасу этих детей, или сдохну пытаясь.

Клоны нашли тридцать детей от ноля до десяти лет. Хикаку было уже не помочь, он умер пытаясь защитить клан. Ещё две девочки лет тринадцати— четырнадцати, что занимали сейчас свои капсулы по одной.

Тысяча щупалец. Рейрей приняла контакты и послужила проводником и фильтром. Залечить, сшить, стянуть, ЖИВИТЕ, сшить этот разрыв, подать кровезаменитель, ЖИВИТЕ я сказал! Не уходить!

Рейрей с первых секунд нахождения детей в капсулах взяла на себя снабжение мозга кровью и кислородом, а так же выполняла функции сердца, печени и почек. Но нужно было, чтобы малыши сами захотели вернуться.

ЖИВИТЕ!!! Я вас прошу!

И один за другим, огоньки жизни начали разгораться в маленьких сердцах. Через пол часа реанимационных работ ожили все. Через три часа реанимационных действий я был уверен, что они не уйдут за грань снова. Через шесть часов я закрыл последнею резаную рану брюшной полости. У детей начался курс реабилитации и глубокой регенерации.

Клонов давно не было. Учиха Шисуи Лежал этажом выше, на кушетке.

Меня шатало. Меня мутило. Тряслись руки и ноги. Колени не держали веса. Нужно было тоже подняться наверх и прилечь.

Свет померк. Что-то громко хрустнуло. В голове на миг прояснилось и вспыхнула Боль в виске. Но я же справился... Я спас их... Звёзды...

Глава восьмой.

Траур.

Интерлюдия 5

Сарифути стоял перед окном во всю стену в своём кабинете, на высоте двухсот метров над уровнем грунта, с шикарным видом на ущелье, где располагался стадионный комплекс. Всего несколько трасс, ещё три года назад. А теперь это самый знаменитый парк развлечений в стране Огня, с более чем пятьюдесятью трассами экстраэкстрим и за сотню простых треков с рампами, на которых каждый день катается до десяти тысяч шиноби. Десять арен для боёв, где шиноби деруться до третьей крови и убивший на арене покрывается несмываемым позором. И самое неожиданное, это популярность краскометательных арен. Уже сейчас это седьмой по прибыли аттракцион. Не говоря уже о детищах Акиры-самы с резиновой верёвкой, воздушной трубой и батутами.

А когда закончится строительство первой очереди настоящих аттракционов, то парк станет известен далеко за пределами страны Огня, не упоминая уже о второй части. И у Окане лежат проекты по строительству ещё пяти парков для четырёх великих стран, и одной маленькой, пока не решено, где он будет, может в стране Травы или в стране Дождя.

Но думал Окане не об этом.

Что случится, если вдруг Акира-сама умрёт?

Этот мальчик, что делает деньги из воздуха и поливает ими грязь... Из которой растут денежные деревья.

В семье, где Окане прежде был управляющим ходили легенды о подобных людях. Но он и мечтать не мог, в самых волшебных грёзах, что будет работать на такого человека.

Однако, мальчик не хотел оставлять стезю шиноби. А это не самая безопасная работа на свете.

Но если ограничить его свободу, окружив своими заказами, то он может сильно разозлится...

А если не ограничивать, то он может, где нибудь глупо погибнуть, спасая никому не нужных крестьян, например.

С другой стороны, Клан Учиха, были и сильными, и в безопасной деревне, но ничто их не защитило. Их всех убил всего один человек. Нельзя застраховаться от всего.

Хорошо, пусть мальчик растёт сам, набивает шишки и взрослеет. Однажды он поймёт, что работой в своей Корпорации сможет достичь большего, чем кунаем и удавкой.

А он, Сарифути, позаботится о том, чтобы нечистоплотные дельцы не пробились к верхушке правления. Ведь он тоже не вечен.

Хватит нанимать посредственностей, надо найти приемника.

Приняв это решение, Окане даже почувствовал, что сбросил какой-то тяжкий груз. Он будто помолодел, года на четыре.

Седай слышал от старшего брата о происшествии с кланом Учиха. Это было ужасно. Весь Клан к утру перестал существовать. Ходят слухи, что остался всего один выживший.

За одну ночь Коноха потеряла огромную военную мощь. И теперь все страны начнут прощупывать страну Огня на слабину. Это было плохо. Седай рассчитывал, что генином он пробудет в спокойное время, а затем станет чунином. Теперь же спокойные времена кончились, на любой миссии за пределами стен можно будет умереть.

Пожалуй только сейчас Седай начал понимать слова Тыквы, о том, что детство мимолётно и у генинов на него нет времени.

Поэтому сегодня он решил выбраться на стадион.

Он уже давно не надевал свои ролики, и давно не бывал один. Но сегодня, только он, рампа и скорость.

Сучиру помогал отцу в мастерской. Теперь очень редко выдаются такие возможности, но от этого они только лучше запоминаются. Итами старший сейчас работал над заказом Окане-сана, нужно было сделать по чертежам плавающею подвесную систему сцепки с рельсами, и восемь мастеров на современных токарных станках выполняли этот заказ. Сам же Железяка впитывал опыт и работал подаваном, то есть передайстом... стажёром короче.

У Муто было отличное настроение. Тысяча его лечебных личинок научилось выводить восемь самых распространённых видов органического яда. На консультации с наставником Акиры он узнал, что Тыкве на это понадобилось больше полугода, а его жуки справились за месяц. Приятное чувство гордости, что он хоть в чём то превосходит своего друга, разливалось во все стороны.

Даже его наставник обратил внимание, что Муто необычайно весел.

У Ниджина сегодня с утра была тренировка с наставником Хаяте. Что не могло не радовать. Ведь наставник неделю был на задании и тренироваться приходилось самому, или пытаться найти клона Акиры, чтобы подраться с ним, что было не тривиальной задачей. Или доставать Цепь, чтобы тот с ним потренировался, но Седай в последнее время сам не свой. А кроме них с мечом хорошо обращаются только анбу и Хояма-сан, но Хояма-сан, тоже на миссии, а с анбу лучше не драться, они шуток не понимают.

У Скалы день не задался. Утром его не встретил его наставник по техникам земли, токубецу-джёнин, мастер защитных баррикад. И через час тоже не пришёл.

На тренировочный бой с Учихой Хикаку не пришёл Хикаку.

Двери лаборатории Акиры были закрыты и фуин барьер его не пускал. Седай, Муто, Ниджин и Сучиру сказали по мыслесвязи, что заняты. Аса и Касай были на занятиях. Как никогда Шикиу Нику почувствовал себя одиноким, брошенным, и едва ли не преданным. Его кохаи в этот день осознали, что иногда от семпая надо прятаться.

Аса и Касай с утра занимались у Джиро, не отвлекаясь на звонок Нику. Ну и что, что лаборатория закрыта? У Акиры часто случаются творческие заскоки и он отгораживается от мира. Не бросать же всё из-за этого и не нестись сломя голову туда.

Тут такую тему интересную наконец-то начали изучать, нужно было оживить осьминога, а это вам не тупую рыбу с одним сердцем и слабой нервной системой.

Шисуи проснулся на кушетке. Ничего не болело, но было абсолютно темно. Так же темно, как стало с того момента, когда он отдал свой глаз Итачи. За время странствий... где? Яркие образы в голове быстро улетучивались оставляя только впечатления хорошего сна, просачиваясь сквозь пальцы водой, при попытке их вспомнить. Одна уверенность была точно, он как и обещал этот мальчик Акира, видел там, в стране снов.

Но было, что-то странное. Кровать на которой он проснулся была жёсткой. Никого вокруг не было. И откуда-то тянуло пролитой кровью. Застарелой, засохшей кровью.

Сколько же он спал?

Подросток опираясь на стеночку пошёл искать источник запаха. Но он находился, где-то внизу, за запертой дверью. И вторая дверь, из-за которой тянуло свежим воздухом тоже была заперта. Попытки дозваться его спасителя ни к чему не привели. Похоже, что о нём просто забыли.

Через шесть часов ожидания Шисуи попробовал выломать дверь силой, но она оказалась защищена барьером. Похоже, что без владельца ключа, он без глаз от сюда не выберется.

Хорошо, что на столе были пищевые капсулы и вода в графине, и комната была обустроена туалетом. Иначе можно было бы принять это за похищение.

Выход оставался только один — ждать.

Чакра девятихвостого почувствовала, как её носитель медленно умирает, как гаснет огонь его жизни. Она ещё многого не понимала, а кое что и вовсе не воспринимала, но одно было точно, с момента попадания в этот странный Огонь чакра очень хотела жить. Подспудно она хотела вернуть стабильную форму, чтобы не развеяться бесследно, но этого она тоже не понимала. Просто следовала инстинктам.

Но сейчас инстинкты требовали спасти своё вместилище или вырваться. Но чакра не знала, как его спасти и не могла вырваться.

Однако носитель тоже не хотел умирать, всеми клеточками организма, он хотел жить. И та часть сознания, что отвечала за тёплые и светлые чувства, которая очень любила жизнь, вопреки воплям тёмной "Наконец-то!" начала упрашивать лисёнка подать чакры на печать.

Далеко не сразу чакра лиса поняла, что от неё хочет этот светящийся мотылёк, но поняла. И оранжевая чакра плотным потоком потекла за перила ограждения. А лисёнок в сфере чуть уменьшился, ему было больно и страшно, но мотылёк упрашивал потерпеть чуть-чуть, успокаивал, что сейчас всё пройдёт.

Тело носителя покрыла оранжевая, светящаяся в темноте минус второго этажа, жидкая чакра. И давление в черепе начало падать, а зрачки, кажется начали реагировать на свет.

Хватит. Разрешил остановится мотылёк и лисёнок свернулся клубочком, и начал зализывать полученные ранки, так как умел. Он начал потреблять клетки своего носителя.

Конец интерлюдии.

Ями ликовал.

Наконец-то! Наконец-то свобода!

Он жил, глубоко, очень глубоко. Он брал начало, ещё от звериных корней. Он был самыми низкими чувствами и эмоциями, теми которые обычно и отвечают за выживание. И его больше не сдерживало это вечно светящееся своим бредом убожество. Но ему тоже не хотелось умирать. В Спирали страшно. Вдруг старший не захочет его больше сохранять и скормит этой ненасытной глотке? Он бы вот, скормил эту светящуюся тварь.

И пока светящееся убожество уговаривало воротник помочь, Ями раскачивал мышцы, если у воротника получится, то он сможет встать.

Через какое-то продолжительное время, когда легкие уже почти перестали накачивать тело кислородом, а на поддержание сердцебиение тратилось уйма сил, эта шавка смогла добиться падения давления в черепе и чуть подживить разрывы, подстёгивая выработку крови. Это из хорошего. Но это недоблохастая тварь опять присосалась к жизненным сокам. Потерпеть не мог воротник облезлый, теперь придётся спешить, и так была слишком большая потеря веществ, в частности крови.

Кое как удалось подняться на четвереньки. Отлипнув, вырвав клок волос, от лужи крови на полу. В глазах всё плыло, было бы чем, обязательно стошнило. Глаза смотрели в разные стороны.

А старший тварь, сидит на своей полянке и в ус не дует, придушил бы. Но эта муха хрен его позовёт. Ладно — ладно, я припомню ещё, узнаете вы у меня.

Нужно было выкинуть пару тел из любой из капсул и занять её самому... Вот только старший тогда точно убьёт. О! Нужно переместить двоих к троим! Тогда их будет, эээ, много, но эти отростки корней справятся.

Тонкая нить протянулась к одной из капсул и мембрана разделяющая внутреннее пространство на две части начала разрастаться, разделяя капсулу на четыре части. Лечить в таких условиях она бы не смогла и поддерживать оборванную жизнь тоже. Но поддерживать уже спасённую вполне. Ещё две нити перенесли тельца маленьких Учих из открытой только капсулы в разделённую на четыре сегмента.