Князь не был идиотом. Мои доводы находили понимание, но не поддержку. Одобрения своих планов от противника и не ждал, но, как и положено, перед противником — сгустил краски. Наши непобедимые флоты множились почкованием прямо на глазах и заливали берега ливнями снарядов, на которые должны бы были работать мастерские всей России, да еще и не один год. Для достоверности посетовал, что сразу все это сделать не можем, времени просто не хватит — но за следующий год — выполним все обещанное, и вести нас в этом будет сам ангел Азраил.
После столь внушительного рассказа изложил по пунктам, чего от него хочу, и получил согласие князя, а куда он денется, на посредничество. Только пришлось его отправлять на берег, для сбора достойного посольства и отдать ему, свеже захваченную шняву в виде посольского суденышка.
К утру шнява, с посредниками к султану, вернулась из города. Но отпускать их до прибытия флота не собирался — прибытия осман ждал со дня на день, и не попытаться задержать штурм Керчи, раз уж отбиваться мне все равно нечем, было бы упущенной тактической возможностью. А задержать осман планировал именно послами.
Отправил морпехов проверить шняву, мало ли какие мысли у этих правоверных появятся, по отношению к гуярам — мне подрыв шнявы под боком фрегата совершенно не нужен. Пару морпехов оставил дежурить на шняве, велев никого никуда не отпускать, за исключением визитов князя ко мне. Князь не просто поспешил с визитом, он практически переехал на фрегат. За прошедшую ночь, пропитавшись сомненьями соратников, он подготовил целый список вопросов, которые действительно были важными, и над которыми стоило подумать. Сели с переводчиком и мурзой украшать короткие пункты мирного договора, вязью политесов. Мурзу можно понять, приди он с первоначальным договором к султану — ему могли запросто голову отчеррыжить, вот он и пытается заполировать договор. Со своей стороны, внимательно следил, что бы смысл пунктов оставался, однозначен и не изменен. Ругались, чуть ли не над каждой фразой. Даже при условии, что это только предложение, а не сам договор, все равно никаких "нижайших просьб" в нем не будет. Мне это предложение, как адмиралу азовского флота подписывать, и русский флот ничего "нижайше" просить не будет. Надеюсь, эту мысль в мурзу вбил.
Сосредоточиться на работе с проектом мирного договора мешал дамоклов меч, ожидаемой эскадры. Сложно планировать мирные переговоры, постоянно ожидая криков о парусах на горизонте. С мыслью, что османы придут раньше Крюйса, потихоньку свыкался. Даже начал набрасывать, вечерами, планы героического кидания на амбразуры, когда дюжина оставшихся фрегатов пытаемся пробиться через плотный артиллерийский огонь линейных кораблей на дистанцию картечного удара и берем на абордаж корабли османов. Планы получались с такими дикими потерями, даже при удачном маневрировании, что поставил на них жирный крест, и вернулся к первоначальному, короткому, плану — убегать. Немного скорректировав его по срокам. Убегаем не сразу, завидев эскадру, а после переговоров и открытия, с ее стороны, огня. В этот новый план посвятил только командиров, строго-настрого запретив пересказывать его кому бы то ни было. Расписали новую диспозицию, которую велел занять прямо с утра, не все ли равно, стоять в бухте или поперек пролива, бортами к горлу.
Эскадра османов появилась под вечер седьмого дня, после начала штурма Керчи. Состав эскадры объяснял столь возмутительную ее задержку. Среди четырех десятков пришедших судов не было ни одного линейного корабля. Были три десятка галер, два галеона и несколько разнокалиберных шхун. Воспрянул духом. Османы явно не планировали тут морскую баталию, и просто везли войска. На такой флот могу рискнуть и выйти с одной картечью. Да, дырок в нас насверлят изрядно, но зачеркнутые планы превращались из утопических, в просто сложные, хорошо, что не выкинул.
Тем не менее, начал действовать по плану с переговорами, отправив шняву навстречу флоту — пусть задумаются, стоит ли вообще начинать.
Судя по тому, как флот неприятеля бросил якоря в паре километрах от нас — князя приняли, и он первым делом расписал нашу дальнобойность. Плевать. Перевооружим фрегаты позднее на нарезные орудия и посмотрим, насколько удивятся османы, когда соберутся нарушить условия мира.
Пока флоты стояли друг напротив друга, не подавая признаков агрессии. Наша тонкая цепочка многозначительно перечеркивала вход в пролив, а плотная группа осман не пыталась в этот пролив войти.
Лихорадочно прикидывал варианты развития событий. Прямой штурм немедленно — маловероятен, пришедший флот к этому не готов и встретить нас тут явно не ожидал. Но перевесят ли слова мурзы о мирных переговорах — приказ султана о доставке войск в Керчь — вряд ли. Хоть одну попытку прорваться, адмирал сделать обязан, иначе султан его может и не понять. Будет ли он прорываться с боем? Зависит от того, насколько он поверит рассказам мурзы. Судя по тому, что встал далеко — верит. Какие выводы? Пустит ночью на прорыв галеры, под самым берегом, пользуясь отсутствием ветра. План неплохой, противодействовать ему будет непросто. Кроме того, у адмирала может быть и совершенно иной план, вплоть до простой высадки войск на берег. Правда, в этом случае войска будут штурмовать Воспоро до морковкина заговенья, но и такого развития событий лучше избежать.
Созвал очередное совещание капитанов, как обычно сверхсрочное. Скоро наши морячки научаться скоростной гребле на шлюпках и будем устраивать соревнования.
Новый план был, как всегда бурно поддержан, правда на этот раз были и дельные предложения — сразу чувствуется, эти ребята не новички в каперской войне и абордажах.
Утвердили новый план, и разошлись, злобно ухмыляясь, ожидать ночи.
Два флота стояли, в ожидании быстро сгущающихся южных сумерек, делая вид, что они вросли в дно якорями на все оставшееся лето. В сумерках убирали все паруса, что бы они нас не демаскировали, а как стемнело, со стороны всех наших фрегатов можно было расслышать осторожный плеск весел. Все наличные шлюпки буксировали фрегаты на новые места стоянок, охватывающие османское построение растянутым серпом, более плотным со стороны западного берега керченской бухты. Прорыв галер по восточному берегу посчитал маловероятным, но на всякий случай отправил несколько шлюпок и туда, для дежурства и подачи сигнала.
Ночь вновь затихла, укрыв стоянку обычными шумами, плеском волн, шагами по палубе караульных, приглушенные разноязыкие разговоры. Корабль жил ночной жизнью бодрствующей половины экипажа. Канониры правого борта средней башни чем-то тихонечко брякали, похоже, набивают башню зарядами, поднимая их заранее из люков. Хотел пойти поругаться, о нарушении техники безопасности, но плюнул. Эта моя авантюра — сплошное нарушение техники безопасности. Канониры левого борта пытались отсыпаться, перед заступлением на вахту по правому борту, но получалось у них это плохо. Разговоры в кубрике не смолкали. Пришлось пнуть капитана, чтобы тот навел порядок на борту. Разговоры прервались приглушенным разносом, потом продолжились шепотом, сип которого был слышен еще явственнее. Ничего, отстоят свою вахту и заснут как убитые. Прорыва ждал только под утро, пусть пока сбрасывают напряжение. Лишь бы действительно не убили. Под такой фон сам постепенно задремал, уговаривая себя, что адмирал будет действовать именно по моему плану, а не пошлет вперед артиллерию, наплевав, что канонирам ночью целиться несподручно.
Проснулся от взбесившегося будильника. Нет, он у меня в квартире, конечно старожил, еще от родителей, но это не дает ему право рявкать мне в ухо своими колокольчиками на верхней части круглого корпуса, который так не удобно ложиться в руку для броска.
Секунд десять приходил в себя и включался в ситуацию. На палубе часто и азартно били пушки. Били картечью, так как больше просто нечем. Значит османы уже на пистолетном выстреле от фрегатов, что дополнительно подтвердила ружейная стрельба со стороны правого борта и глухие удары в обшивку фрегата, ничуть не напоминающие вежливый стук в дверь. Побежал на палубу, куда устремилось все население фрегата, устроил десяти секундный разнос командиру корабля на ушко, после чего приказал положить всех людей на палубу, оставив только дежурных у башен — пусть выглядывают из-за башни и докладывают обстановку. Но, судя по тому, что на борт еще никто не лезет, абордажа уже не будет. За это время наши пушки, даже промахнувшись в половине случаев, должны были настругать экипажи галер в мелкий фарш. А, судя по тому, что палила, чуть ли не вся береговая линия фрегатов, фарша мы настругали очень много. Рискнул выглянуть из-за фальшборта, после этого мгновенно принял дополнительное решение. Капитан, выполняя новые распоряжения, начал грузить призовую партию, в основном, из моих морпехов, в одну из шлюпок, пришвартованную к левому борту. Вторая шлюпка, уже ушла разносить новый приказ по азартно палящим фрегатам.
К рассвету наш флот разжился семью изрядно побитыми, но уверенно держащимися на плаву галерами, уведенными призовыми командами в бухту, под стены крепости, вне зоны зрения османов. А наши шлюпки тащили фрегаты на их старые места. На войне всегда есть смысл оставить противнику возможность сохранить лицо. Как обычно — ничего не было. Только вот, что делать с целой толпой раненных османов, которых не поднялась рука выбросить в море, за компанию с их ушедшими товарищами. Но с этим пускай пока Тая разбирается, отправленная с нашей призовой партией на галере к крепости. По ее просьбе, между прочим — растет медик, на глазах просто растет. Пора думать о введении клятвы Гиппократа, только, хорошо бы прочесть ее предварительно — а то он жил давно, много воды с тех пор утекло, может, что и подправить придется.
Утром османы делали вид, что ничего не произошло, а мы не замечали десятка отсутствующих галер — значит, три галеры таки затонули. А так же не замечали существенно поредевший состав экипажей остальных галер.
Все утро легкий ветерок доносил до нас мелодичную, но очень уж однообразную, молитву муллы, со стороны флота осман, и всплески погребений — хоть и укрываемые от нас бортами галер, но вполне угадываемые по звукам и действиям команд, наблюдаемым в бинокль. Днем к нам вернулась посольская шнява. Но задушевного разговора, на который явно рассчитывал мурза — не получилось. Пригласил его к себе, и вкратце посвятил его в мысль, которая — вот так совпадение — посетила меня именно этой ночью, под утро. Мурза пытался сопротивляться, что эти поправки испортят нам весь договор, который с таким трудом причесали — на что резонно предложил мурзе, взять с собой адмирала, со всей его флотилией и пусть он поясняет султану эти поправки. Добавив, что если он не уговорит флот османов уйти до вечера, мы будем вынуждены открыть огонь.
Флот османов уходил под вечер, постепенно тая в дымке. Уходил еще медленнее, чем пришел. Впору сожалеть, о посеченных гребцах — теперь ждать ответа придется существенно дольше. Праздновать победу было рано — южное коварство не давало паранойе спокойно спать, по этому, вечером фрегаты опять разошлись на новые позиции, уже своим ходом, пользуясь легким вечерним бризом, и не стараясь прятать паруса.
Через день такой чехарды вернулся Крюйс. Привезший смехотворно мало снарядов и целый ворох вестей. Ввел его в курс дел, расписал планы действий по ночам и в случае атаки, оставил на него эскадру и двинулся к Азову, забрав четыре фрегата, на которых он пришел и все призовые галеры, посадив на весла часть гарнизона. По дороге, вновь настрелял себе выводок утят, используя единственный, боеспособный фрегат, и гоняясь за корабельной мелочью по всему побережью. Рыбные тут места, однако — точнее охотничьи.
В Азове бурно праздновали победу над Керчью, и уже не первый день.
Не понял! Мы там вкалываем, а они за нас, получается, празднуют!
Такого, моя сумеречная психика уже не пережила. О нашем разговоре со Львовым упоминать, в приличном обществе, не стоит. Но праздник мгновенно перерос в активную работу.
Пара гонцов, на самой быстроходной шняве, усиленных капральством охраны, отправили вверх по Дону, с бумагами, для Петра, по поводу взятия Керчи и проекта мирного договора, с подробными пояснениями, почему так срочно и почему его не дождался. Расписал подробно свое виденье ситуации, и про штурм через три месяца, и про большой штурм через год, в общем, все что надумал — то и расписал. Высказал и несколько мыслей. Всех стрельцов сослать в Константинополь, но сослать почетно, а то у нас и там проблемы начнутся. Крестьяне там тоже будут не лишними, и чем больше — тем лучше, стрельцов так и можно ссылать — с приписными дворами. Все силы и все припасы, особенно припасы — должны быть задействованы, иначе мы потеряем единственный шанс сохранить за собой проливы. Прикрытие транспортников обеспечит флот, и транспортники уже есть. НО. Пожаловался на то, что флот, по-прежнему, стоит без снарядов — и если государь сошлет на каторгу тульских мастеров — только порадуюсь — желательно их ссылать на Урал. Но снаряды флоту все равно нужны.
Гонцам велел пакет только лично Петру передать, а если татары их поймают, пакет взорвать — и гранату для этого дал. Хотя будет обидно, если пропадет результат, над которым трудился всю дорогу от Керчи до Азова.
Кроме того, передавал на верфи списки модернизаций, обязательных для второй волны фрегатов, эти списки у меня скапливались всю летнюю кампанию.
Передавал еще и новые распоряжения, и чертежи, в морскую школу Воронежа, пусть начинают вносить изменения в курсантский быт. Мне скоро будет нужно много фосфора.
Очень хотелось рвануть вверх по Дону самому — но путь в тысячу километров против течения Дона только до Воронежа — это дело не одной недели, а дел тут было невпроворот.
Собрал казачьих атаманов из приглашенных Львовым донцов и запорожцев, попутно удивившись, как они не похожи на мой стереотип. Говорил о Керчи. Но с ней вопрос был ясен и в особых понуканиях, с моей стороны не нуждался. Тут казаки были в своей стихии, и уже планировали налеты с базированием в Воспоро. Про пленных оговорили еще раз, а то мало ли, слух у них слабый.
А вот дальше мы забуксовали. На мои предложения большими силами идти в Константинополь казаки особого энтузиазма не проявили. Придти, разграбить и увезти полон — это они всегда, пожалуйста. А вот остаться при гарнизоне, да еще станицы вокруг свои поставить — тут они не видели для себя выгоды. А народ, эти атаманы, оказался тяжелый и упертый. Единственное, чего добился — обещанного большого сбора, на котором обсудят это дело. Но чем их заинтересовать — все же нашел. Вовремя вспомнил про ушкуйников. Расписал им жирных мусульманских пиратов, которые слишком вольготно чувствуют себя в теплых водах, расписал города побережья, которые надо обязательно разграбить и сжечь. Глаза казаков разгорелись. На их возражения, что судов подходящих у них нема — обещал отдать в кредит все галеры. Кроме этого, через год другой начать поставлять для них клипера с небольшим обученным экипажем, быстрее которых на тех морях никого нет — в случае, если они наберут к этому времени достаточно денег на их покупку. А пока, могу договориться с Орденом, на аренду еще и их галер, которые казакам были привычнее. Таким образом, на две дюжины галер, вместе с нашими, казаки могут рассчитывать — а такими силами они способны по всему побережью осман пройтись ураганом. Да еще им фрегат с командой и пушками в помощь дам.
