Утром баржа вновь пошла за "водой", на этот раз с большим составом команды. Рыбачьи лодки опять ходили по своим делам, но сегодня уже не так старательно нас обходя. Глядишь, через месяц-другой мы тут станем привычным памятником. Да только нет у нас времени.
Приказал спускать шлюпку, и опять заспорил с Алексеем. На этот раз напирал, что цельному императору нечего ходить к мелким князькам. На что получил шпильку в свой адрес и добавил, что уже не князь, вроде как, и на общении со мной не настаиваю. Алексей свел дело к шутке, но неприятный осадок остался. Болезненно, что-то, воспринимаю поминания о былом.
За транспортом местные наблюдали, и причалившую шлюпку встретили трое копьеносцев. Не обратил внимания на их резкие слова, что поделать, язык тут такой, даже когда хвалят, кажется, что на тебя наорали. Приказал выгружать ларцы с подарками и строиться морпехам. Пусть эти "резкие" нас останавливают.
В начале торжественного марша к крепости местного правителя один тонкий момент был. Копьями нам дорогу перегородили. Но понятие об огнестрельном оружии у местных имелось в полном объеме, и дело решилось просто бряцаньем мускулов.
Зато до ворот крепости нас "конвоировали", сохраняя лицо. Против этого ничего не имел, гораздо интереснее было смотреть на окружающий поселок, чем спорить по мелочам.
Деревенька выглядела маленькой и бедной. Очень напоминала свайные дома гавайцев, только крыши крыты бамбуком, разрубленным пополам вдоль ствола. Домики маленькие и низенькие, только крыши высокие. Всегда интересовало, почему японцы и китайцы строят изогнутые крыши. Посему даже свернул к ближайшему домику, приседая и заглядывая под нависающий край ската. Выпрямился в некотором обалдении. У них крыша отделена от дома. Стены сами по себе, а крышу держат столбы. Подозреваю, под крышей можно снести стены, и перестроить дом заново. Понятно тогда, почему крыша провисает. Видимо, это средство против землетрясений.
На мою выходку конвоиры отреагировали бурно, один даже в дом заскочил и что-то там орал, остальные встали перед дверью, намереваясь лечь тут, не пустив нас на порог. Не очень-то и хотелось залезать в этот бамбуковый шатер.
Крепость князя, или уж не ведаю, как тут называли правителя, порадовала каменной стеной. Можно считать, первое каменное сооружение в поселке. Высота стен аж в два человеческих роста, толщина пока неизвестна, так как ворота проходили внутри надвратной башни. Но каменными стенами все и ограничилось, дом князя напоминал домики его подчиненных, только больше по размерам и богаче по отделке. Тут даже фигурки какие-то присутствовали, в архитектурном ансамбле.
Одним домом усадьба не ограничивалась. По бокам от ворот, за стеной, тянулись два барака, за большим домом князя виднелись крыши еще нескольких сооружений, и все это приятно оттеняла свежая зелень деревьев.
Конвоиры повторили свой маневр с перегораживанием дороги, а толмач перевел их просьбу ждать тут. Судя по менее кричащей форме обращения, это была именно просьба, до конвоиров, наверное, дошло, что полкапральства морпехов, загруженное боеприпасами по самые гланды, тут может устроить локальный конец света. Напугаться они, может, и не напугались, самураям вроде такого не положено, но выводы сделали верные. И стена нас бы задержала ровно на пять минут, хотя этого нюанса местные наверняка не ведают.
Князь Со вышел в сиянии власти. Именно в сиянии, так как заклепки на его кожаной броне начищены были изрядно. Много раньше видел фильмов про старую Японию и Китай. Ничего похожего. Ожидал эдакие наплечники, рогатый шлем, знаменосца. Князь вышел в окружении четверых крепких дядек, кроме халатов, штанов и обуви на них имелись кожаные "бронежилеты" богато проклепанные железными пластинками. Этих вельмож минут на десять бы к нашим гавайцам...
Окончательно разрушая мою светлую мечту о самураях, князь держал в руках мушкет. А как же культ меча?! Мечи, правда, при владетеле имелись, как и перевязи с мешочками, бамбуковыми трубочками и еще непонятно с чем. Вместо шлема вся пятерка носила шляпы, похожие на вьетнамские конусные тарелки, разве что богаче украшенные.
Но окончательно меня добили шлепанцы. Создалось впечатление, что князя вытащили из постели, и он пришел к нам в домашних тапках на босу ногу, прихватив по дороге мушкет, дабы пугнуть залезших в сад разгильдяев. Словом, неоднозначное впечатление сложилось о местном князе, особенно после того, как он проорал что-то, в повелительной манере.
Остановил толмача, начавшего отвечать этому невеже. Нет у меня времени на вежливые, но очень долгие, переговоры. Указал переводить толмачу дословно.
— Мой Император, что прибыл к этим землям на своем малом корабле, в ярости. Его корабль второй день держат без достойных почестей, и он послал меня пригласить местного правителя к нему, дабы тот объяснил свое поведение. Мой Император будет ждать до вечера, а потом вновь придем мы, но уже без даров вежливости, которые мой Император, в величии своем, шлет правителю этих благословенных земель.
Махнул рукой, чтоб вынесли оба ларца. Ничего особо ценного в них не имелось. Так, бусы, пара золотых финтифлюшек, подарочные ножи с ручками из рога, латунный бинокль. Пока толмач заканчивал перевод, ларцы оставили между нами и настороженными местными, а к концу перевода мы уже разворачивались назад, вызвав явную оторопь правителя. От чего больше он занервничал, от известий о монаршей особе или от нашей бесцеремонности, сказать сложно, но в спину нам не кричали и не стреляли.
На корабле долго репетировали с Алексеем "грозного Императора в ярости". Царевич включился в игру с интересом. Пояснял ему, что местные Императора если и не обожествляют, то относятся к нему с пиететом — надо соответствовать.
Наум с морпехами готовил торжественный караул из гавайцев. Морпехи будут у нас изображать гвардию, а копьеносцы загромождать палубу для массовости.
До самого вечера сидел как на иголках, гадая, рискнет князь игнорировать завуалированную угрозу, или не станет проверять нашу артиллерию. Когда солнце склонилось к горизонту, протянув по земле и кораблю длинные тени, приказал башнерам левой башни накрыть голую вершину холма двумя боевыми выстрелами.
И что вы думаете?! Эти артиллеристы умудрились промахнуться одним снарядом мимо горы с неподвижного судна. Это как называется?! Собственно, выяснением сего момента и занялся, вместе с капитаном.
Единственный взорвавшийся снаряд вызвал небольшой оползень, быстро заглохший в зелени склона, но сдвинувший нечто в планах правителя. Пока занимался большой стиркой башнеров, на берегу наметилось шевеление. На этот раз толпа выглядела приодетой и с флагами, точнее, с вымпелами.
Джонку с гостями встречали уже при параде. Даже Алексей влез в нелюбимые им регалии, и уселся в задрапированный на палубе импровизированный трон под балдахином. За его спиной развернули знамена обеих империй и подняли насаженного на палку двуглавого орла. Только плясок с бубном недоставало.
Поднявшийся на борт князь даже бровью не повел от криков гавайцев и приветственного залпа морпехов. С залпом мы, может, и погорячились, по берегу народ забегал, но мне хотелось продолжить давить на правителя.
Представление длилось недолго. Алексей величественно внимал, князь не то, чтоб извинился, просто пожелал всех благ и намекнул, что у него свой сегун, и свои законы. Алексей, безразличным жестом, бросил оговоренную фразу, что дальнейшие переговоры поведет его доверенное лицо, махнув в мою сторону рукой, а ему самому некогда, его, мол, дела великие призывают. С чем и распрощался.
Представляю, как это чудо в перьях сейчас скинет с себя регалии и побежит подслушивать наши переговоры.
Князь рассматривал "доверенное лицо" с некоторой неприязнью. В чем-то его понимал, неприятно это, делать нечто из-под палки. Но он человек военный, должен быть терпимее к таким мелочам.
В офицерской кают-компании для переговоров все уже накрыли, часть продуктов выглядели подозрительно свежими и местного происхождения, на что мы все благородно не обратили внимания. Японцев в каюте набралось даже больше, чем нас — специально создавал комфортные для князя условия.
За едой говорили в основном о еде. Так и не понял, тут так принято, или мне просто зубы заговаривали. Наверное, принято, хвалили нашу стряпню явно сквозь зубы. Затем состоялся первый из нашей череды долгих разговоров.
— ... да, князь, долго плыли. Император возжелал по всему океану пройти, и мы немедля исполнили его желание. Но путь был труден, и Император пожелал отдохнуть...
Своей паузой в беседе намекнул, что и это желание Императора будет исполнено.
— ... еще Император соизволил сказать, что ему путешествие понравилось, и он желает его повторять время от времени...
Постепенно подводил князя к мысли, что хотим базу в его землях. По мере разговора прояснялась и позиция правителя. Для меня не стало новостью, что Япония уже сотню лет ведет политику изоляционизма. Сегуны клана Токугавы наплодили массу законов, запрещающих общение со всеми. Некоторые послабления давались выделенным для торговли портам, но мы в эту категорию не входили. Патовая ситуация — князь блюдет законы Токугавы, и приютить нас не может. Вот за это "не может" и зацепился. "Не может" и "не хочет", две разные вещи.
— ... вы князь опытный политик, через вас идет торговля с чонсонами, вас принимали в Ханьяне, понимаете, что хорошо для ваших земель и вашего сюзерена. Вот откажете вы моему Императору в его мелком желании, и мы пойдем дальше на запад, и придем в Пусан. Думаете, нас там не примут? Вы опытный военный, понимаете, что через несколько лет мой Император может подружиться с династией Чосон, и тогда неизвестно, как он вспомнит обиды от подданных Токугавы...
Эту мысль мы мусолили около часа. Князь действительно дураком не являлся, наоборот, рушил многие мои представления об упертости самураев. Но вот верность его законам и фатализм к последствиям негативного развития ситуации — огорчал.
Разговор переключился на его земли, и готовность снабдить нас припасами. С этим выходило аналогично плохо — "ни крошки лепешки иноземцу". Зато у меня родился кривой и сырой экспромт. Даже заходил по каюте, под удивленные взгляды присутствующих.
— Князь, есть способ разом решить все наши проблемы, при этом увеличить ваше богатство и влияние. Продайте нам часть острова. Остров ведь ваш, по всем законам, и сегун не издавал закона, где иноземцы не могут жить на отдельном клочке земли. Если же против этого решения Токугава пошлет войска, то рядом с вами встанем и мы, как хорошие соседи, помогающие друг другу. Поверьте, с нашей помощью вы убедите сегуна в своих правах, поступать с вашей собственностью как считаете нужным. А если часть острова, что отойдет к нам, будет отдельной, то букву законов мы не нарушим, на ваших землях иноземцев не будет.
Князь не отвечал довольно долго, цедя отвар из маленькой миски, специально для японцев подготовленной коком из салатниц. Чувствовалось, что он видит перспективу дружественной военной базы под боком, как и видит минусы этого положения. Вот только если он поверил альтернативе, что аналогичная база будет у корейцев, да еще с обидами на японцев, то поразмыслить ему было о чем. Надавил слегка.
— Как вы сказали, "внешние лорды" даров от сегуна не ведают, а ближние лорды строят богатые дворцы. Коли соседями станем, то вы князь, будете лордом ближайшим, хоть и не к сегуну, но к Императору.
Сделал паузу, пытаясь нащупать реакцию на бесстрастном лице японца. Продолжил излагать.
— Словам моим можно не верить. Доверие только делам должно быть. Но любое дело имеет начало. Скажу так, Император наверняка оценит земли, что сочтете достойными предложить ему для отдыха и прогулок по лесам, никак не меньше веса столь щедрого правителя в золоте...
Некая реакция посетила неподвижное лицо князя после перевода. Только так и не понял, какая именно. Мысленно прикидывал — японец весит килограмм 50, около 14 тысяч червонцев. Солидно, но подъемно.
Японец, наконец, высказался на мой поток красноречия.
— У моих земель нет отдельного, достойного Императора острова...
Толмач не смог передать интонации, но мне послышалась тень сожаления в голосе князя. Толмач еще уточнял, что личные понятия в японском языке несколько смазаны и точно переводить, говорит ли японец о себе как о правителе или о себе как о вассале, весьма сложно.
— Князь, это не препятствие. Ведь уже говорил, что слова свои — можем делами подтвердить. Коли мы сделку заключим, то найдем способ остров разделить. Это и станет подтверждением слов наших.
На самом деле, все зависит от жадности японца. У него, насколько помню, остров на две части делит узкий поясок, который в мое время взорвали, образовав глубокий канал метров в 300 длинной, а в это время там должна быть затапливаемая в прилив протока. Это вычитал в свое время, когда интересовался соответствующим сражением. Так вот, русский корвет "Посадник" стоял в заливе рядом с этим перешейком. Более того, тогда правитель острова согласился продать часть территорий под русскую базу — но вмешались англичане...
Теперь надеялся продавить продажу без помех. И даже указал князю место, где можем разделить остров на две части и соблюсти букву законов Токугавы. Князь впечатлился моей осведомленностью, хотя вида опять почти не подал. Ему бы бровями чуть меньше шевелить, и будут совсем непонятны его чувства.
На этом встреча и закончилась. Князь гордо уплыл на джонке, обещав подумать. Радовало, что не отказал сразу. Но огорчал третий, и явно не последний день задержки. Надо форсировать события.
— Наум, кто у тебя с местными связывался?
— Боцман, вестимо, кому ж еще?
— Кликни его на мостик, есть дело спешное.
Капитан, понятно, за боцманом отправил вестового — просто положено на флоте, все распоряжения получать от капитана, вот и играл в этот испорченный телефон, хотя и мог отправить вестового сам. Традиция. Порой нарушаю ее, вызывая косые взгляды, но чаще стараюсь соблюдать.
Боцману дал задание найти проводника знающего остров, чтоб мог отвести баржу к описанной протоке, разделяющей половинки острова. Пока боцман исполнял поручение, баржа грузилась ледовыми зарядами, оставшимися бурами и катушкой провода.
Взрывать весь перешеек у нас "пороху" не хватит. Но показать серьезность намерений на небольшом участке — можем вполне.
Ночью баржа отчалила, с расчетом застать отлив на перешейке. До него добирались километров двадцать, то есть 4 часа хода баржи. Берега вокруг укрывала ночь, и надеяться приходилось только на проводника и маленькую осадку нашей плоскодонки. Что удивительно, добрались без приключений. Проблемы начались на месте.
Перешеек имел ширину метров 50 и представлял собой каменную осыпь, замешанную с илом и наносами. Буры брали это безобразие крайне неохотно, можно сказать, работали мы скорее руками, чем буром. В довершение неприятностей, под слоем камней и наносов выглянули большие булдыганы, которые отказались вылезать, намекая на свою монолитность. Затея превращалась в невыполнимую с наскока.
