Вадим приподнял бровь.
-Говори проще.
-Проще? -Исаев ткнул стилусом ему в грудь. -Возвращаемся к разговору про уникальность, по сути ты — экспериментальный образец, которому повезло. Улей вложил в твою реконструкцию колоссальные ресурсы, сделал все идеально, без ошибок.
Он мотнул головой в сторону омеги.
-А вот здесь честно старались, но мозг был разрушен критически, синаптическая карта стерта изначально. Улей попытался собрать заново, но с ошибками и пробелами, несовместимыми с личностью.
Вадим стиснул зубы.
-Значит, ты хочешь сказать, что мой случай — исключение из правила?
-Именно. -Исаев развел руками. -Твое ''воскрешение'' — комбинация крайне редких обстоятельств: сохраненная целостность ключевых зон коры, уникальная совместимость с вирусом и огромный ресурс улья. Обычные зомби таким шансом не обладают.
Существо рядом снова пробормотало что-то вроде ''ма-ма'', склонило голову и захихикало. Исаев лишь холодно глянул на него:
-Вот и весь ответ.
Настя до этого молча стояла у стены, но теперь резко шагнула вперед.
-Ты слишком категоричен, Артур, -ее грубоватый голос дрогнул. -Если Вадим смог вытащить меня, значит шанс есть. Может, не у всех, но у кого-то еще точно. Мы не можем просто так списывать этих людей... Когда-то этот упырь был человеком! У него были родители, друзья, жизнь! Ты называешь это мясом?
Исаев остался невозмутимым. Он смотрел на Настю так, словно перед ним не человек, а пробирка с образцом крови.
-Именно, -его голос звучал холодно и уверенно. -Зомби — это тупое мясо. Стерильный биологический субстрат. Хронофаг не просто повредил их мозг, он уничтожил карту личности, память, ассоциативные связи. Остались лишь разрозненные осколки, не пригодные для восстановления.
Он начал быстро выкладывать факты, почти тараторя:
-У обычного человека при инсульте погибает участок мозга, но соседние зоны берут на себя часть функций. У зомби же мы имеем полную деструкцию. Вирусные ферменты превращают половину нейронов в глиальные клетки, синапсы перерезаны, аксонные пути разорваны. В лучшем случае биомасса собирает это обратно ''на глазок''. Понимаешь?
Омега снова издал звук, на этот раз ''да-да''и захлопал ладонями.
-Это не прежний человек, Настя, -жестко продолжил Исаев. -Это биологическая кукла, в лучшем случае заготовка для нового человека. Думать, что здесь можно воскресить погибшую личность, все равно что пытаться собрать разбитое зеркало из песка. Сосредоточиться нужно на тех, кто еще жив. Вот где перспектива. Тестировать людей на генетическую совместимость с ульем, выявлять носителей подходящих аллелей. И дальше прививать эти маркеры всем остальным. Эпигенетическая терапия, векторная модификация, CRISPR-редактирование, что угодно. Тогда мы создадим стабильное население, способное жить бок о бок с вирусом.
Он посмотрел на Вадима, словно ища в нем подтверждение.
-А возиться с этим мясом — пустая трата времени и ресурсов.
Вадим нахмурился и долго глядел на тупо улыбающегося омегу. Его раздражала эта пустая оболочка. С одной стороны, она доказывала эффективность улья как инструмента, с другой, напоминала о цене, которую платили люди за подобное ''воскрешение''.
-Ты прав, Артур, -наконец сказал он, поворачиваясь к иммунологу. -Они — мясо, как ты выразился. Но если улей способен создавать хотя бы такое подобие человека, значит, есть куда двигаться.
Исаев кивнул, словно только этого и ждал. Его глаза вспыхнули азартом, он уже жил не в разрушенном городе, а в схеме из генов, белков и векторов.
-Именно! Но ты не можешь вечно лично руководить каждым преобразованием, Вадим, это неэффективно. Улей — биоконструктор, он ждет правильных команд, четких матриц. Ты — проводник, но твой ресурс ограничен, в особенности, время, -он сделал шаг ближе и понизил голос, хотя в помещении и так не было посторонних. -Я предлагаю синхронизировать наши сознания. Чтобы я мог через тебя получить полноценный доступ к биоконструктору. Мои новые когнитивные возможности позволят анализировать геном быстрее любого суперкомпьютера. Я смогу сам синтезировать штаммы Хронофага. Первый — узконаправленный, корректирующий. Для прививания восприимчивости к улью, без разрушительных мутаций. Он даст возможность любому человеку стать совместимым. Второй — контролируемый слабовирулентный штамм. Он позволит создавать омег без уродств, без запредельного фанатизма и тупости. Но главное, без твоего постоянного участия. Мы запустим массовый процесс.
Вадим медленно покачал головой.
-Хорошо звучит, но превращать доверившихся мне людей в покорных болванчиков не по мне. Я не хочу строить муравейник, где каждый винтик подчинен альфе. Я не Самуил и не фанатик, я не за это воюю.
Исаев прищурился. Его голос стал холоднее, но еще более логичным, почти математическим.
-Вадим, это идеализм. Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Пока ты лидер тебе верят, но что будет, когда наши ряды начнут расти? Ты думаешь, все будут так же покорно смотреть на твою хитиновую броню и кивать? Нет. Придут новые, со своими амбициями, страхами, сомнениями. Слишком много свободной воли сейчас означает риск раскола.
Он сделал паузу, чтобы слова осели.
-А если среди новичков окажется крыса? Засланный агент ЧВК, военных или еще каких недобитков? Как ты это остановишь? Ты не можешь читать души. Только вирус способен перепрошить лояльность.
Вадим сжал кулаки. Мысль о том, что он должен превратить людей в биомеханизм, лишенный права на выбор, была ему противна. Но Исаев умел давить аргументами, и теперь эти слова, словно иглы, впивались в разум.
-Свобода воли, -пробормотал он. -Ради нее люди когда-то воевали, убивали, строили цивилизации. И теперь мы сами хотим ее отнять?
-Ради выживания, -отрезал Исаев. -Иначе всех незараженных сотрет вирус или перестреляют мутные головорезы.
-Начнем сейчас, если не занят?
-А, давай. Остальное подождет.
Глава 22.1. Доктор Супермозг
В глубине улья царила вязкая тишина, нарушаемая лишь влажным, едва слышным шорохом биомассы. Вадим сидел в позе лотоса у пульсирующей стены, положив ладонь на органическую поверхность. Под хитиновыми пластинами на его предплечье пробежали волны едва заметного жара, сигнал о том, что соединение установлено.
Исаев находился рядом, словно уже давно принял для себя факт: пути назад нет. Его глаза горели нетерпением, не страхом.
-Готов? -спросил Вадим, бросив на него испытующий взгляд.
-Более чем. -Исаев чуть улыбнулся. -Давай попробуем сеанс совместной медитации.
Вадим сосредоточился, мысленно потянув тонкие нити биорадиосвязи, которые связывали его с сердцевиной улья. Это ощущалось как погружение в беспорядочный океан на первый взгляд данных: миллионы генетических цепочек, белковые конструкции, модели тканей, схемы трансформаций. Все это жило и переливалось, но доступ к нему имел только он, альфа.
В этот момент он словно приоткрыл дверь. Вадим ''подтянул'' к себе Исаева, как бы включив его в собственное поле. Связь вспыхнула короткой болью, будто чужой разум коснулся глубин его мозга.
-Черт... -выдохнул Исаев, стиснув зубы. -Чувствую... чувствую потоки! Это... невероятно...
Через Вадима иммунолог получил расширенные права доступа. Все, что раньше видел только альфа, теперь раскрылось и перед ним. Исаев едва удерживался, чтобы не утонуть в этом информационном океане.
-Это... это живая библиотека, -проговорил он, едва дыша. -Гигантский биокомпьютер с библиотекой морфогенетических шаблонов, программируемый через эмоционально-смысловые команды. Но для него ты — ключ допуска. Без тебя я всего лишь внешний раздражитель.
-Не увлекайся, -глухо сказал Вадим. -Здесь легко потерять себя.
-Я не потеряю. -Исаев закрыл глаза, вслушиваясь в невидимые вибрации. -Наоборот... я чувствую, что могу настраивать процессы точнее, чем ты. Аминокислотные цепи, конфигурации белков... Улей показывает мне их так ясно, словно это детские паззлы.
Биомасса под их руками зашевелилась, начала подстраиваться, реагировать на новые команды. По стенам пробежали линии светящейся биолюминесценции, складываясь в подобие узора. Вадим нахмурился.
-Чувствуешь? Это признание моего доступа. Но только пока я рядом.
-И этого достаточно, -с хриплым восторгом ответил Исаев. -Вместе мы сможем синтезировать то, о чем я говорил. Штаммы для редактирования генома, и для массового создания управляемых омег. Это реально, Вадим.
Соколовский молчал, прислушиваясь к ощущениям. Он ощущал присутствие Исаева внутри себя, как второго пилота в кабине. Это было странно, неприятно, но в то же время давало новый уровень контроля, как если бы его собственное зрение вдруг удвоилось.
-Посмотрим, -наконец сказал он. -Но помни, я решаю, что пойдет в ход...
Исаев открыл глаза и кивнул, но во взгляде было слишком много восторга, чтобы он действительно воспринял это как ограничение. Его губы шевелились беззвучно, будто он вел внутренний диалог с чем-то невидимым. Ткань улья дрожала и вспыхивала огоньками биолюминесценции.
-Невероятно... -прошептал Артур. -Смотри, Вадим, ульи уже хранят внутри себя полуготовые конструкции. Не хаос, а хранилище паттернов. Улей не столько создает с нуля, сколько комбинирует, переставляет.
В их общем ментальном поле раскрылась живая ''матрица'', вязкое полотно из светящихся нитей, пульсирующих узлов, сгустков, напоминающих кристаллы. Вадим знал: это не визуальная картинка, а нейровосприятие, проекция работы улья, которую Исаев учился читать.
-Вот этот сегмент отвечает за нейротропные свойства. Именно здесь вирус превращает когнитивные связи в кашу. Если вырезать его и заменить на стабилизирующую последовательность... -Он протянул мысленно представленную руку, и сгусток словно перетек в другую конфигурацию. -Видишь? Получается вектор мягкой интеграции.
Вадим нахмурился.
-Выглядит, как игрушки из света. Но я чувствую, что улей меняется. Ты реально переписываешь его инструменты?
-Да и это только начало. -Исаев говорил все быстрее. -Я действительно могу методом проб и ошибок собрать штамм, который будет работать точечно.
В их сознаниях полотно ''света'' разрасталось, новые узлы сплетались в сеть. Исаев перебирал комбинации, как музыкант перебирает аккорды, и каждая перестановка отзывалась в толще улья вибрацией, которую Вадим ощущал кожей.
-Смотри... -Исаев сжал ладонь. -Первая рабочая модель. Простейший вектор редактирования. Он должен внедрять только один белок, меняющий реакцию организма на сигнал улья. По сути — биологический ключ.
-А второй? -спросил Вадим.
Из матрицы вырастала другая конструкция более сложная, разветвленная, с десятками мерцающих ''ветвей''.
-Это прототип массового штамма. Он позволит преобразовывать людей в управляемых бойцов быстро, без твоего личного участия. Я пока задал лишь базовый каркас, без финальных шлифовок. Но принцип работает.
Вадим молча наблюдал, чутье подсказывало: улей действительно слушает Исаева. Пока только через него, как через допуск, но если позволить этому разрастись — кто знает, до чего дойдет иммунолог.
-Ты похож на архитектора, -наконец сказал он. -Только строишь не дома, а новые ветви эволюции.
Исаев засмеялся тихо, почти счастливо.
-Именно. И впервые в жизни я не чувствую себя рабом случайностей естественного отбора. Теперь я — его инженер.
-Нам же нужен носитель для новых вирусов, да?
-Да.
-Используем нашего слабоумного друга, -предложил Вадим. -Чего добру пропадать? По крайней мере не будет людей своим видом пугать и его не жалко.
Слабоумный омега снова отправился в бассейн с жидкой биомассой. Вадим шагнул ближе, оценивая.
-Начнем с простого, -сказал он, бросив взгляд на Исаева. -Введем в него вектор совместимости. Пусть станет носителем штамма восприимчивости к улью...
Исаев усмехнулся. Его глаза блестели почти безумным азартом.
-О, ваше императорское высочество... вы узко мыслите. -Он театрально развел руками. -Зачем ограничиваться одним вектором, если мы можем внедрить сразу два?
-Два?
-Да. -Исаев сделал шаг к зомби и заговорил так, словно читал лекцию. -Смотри. Версия Хронофага для восприимчивости к биоконструктору можно закрепить в слюнных железах. Она будет передаваться мягко, без агрессии, при контакте со слизистой. Минимальные мутации, высокая вероятность выживания. А вот штамм омег лучше пустить по крови. Там быстрый метаболизм, богатая питательная среда, высокая скорость репликации. И он будет работать точечно, превращая носителя в управляемого субъекта.
Вадим задумчиво почесал голову, чувствуя под пальцами прочные пластины своей брони.
-Хм... вот что значит супермозг. Я бы сам до такого не допер.
-Это еще только начало, -отозвался Исаев, уже погружаясь в полотно улья. Его пальцы скользили по биолюминесцентным узлам, переставляя их, словно шахматные фигуры. -Совместное существование двух штаммов — рискованно, но если удастся, мы получим не просто носителя, а ходячую фабрику по производству живых инструментов.
Зомби в бассейне дернулся, захрипел, но Исаев лишь отмахнулся, как от пустяка.
-Не волнуйся, -сказал он Вадиму. -Биоконструктор справится с ним. А если нет, всего лишь потеряем одну единицу мяса.
Вадим молча наблюдал, чувствуя, как улей под ним пульсирует и меняет ритм. В отличие от обычных преобразований, этот цикл шел не сутками, а всего час. Действительно глубокой перестройки не требовалось: Исаев лишь встроил два новых ''микромодуля'' в уже существующую систему.
-Гляди, -возбужденно бормотал Исаев, стоя рядом. -Я направил штамм совместимости в слюнные железы. Улей принял это без сопротивления. Минимальная инвазивность, мягкая колонизация. А штамм омег пустил по кровотоку. Видишь, как он закрепляется в костном мозге? Это гарантирует стабильную репликацию.
Вадим чувствовал, как две разные ''мелодии'' вируса резонируют внутри подопытного: одна мягкая, почти бесшумная, другая — рваная, более агрессивная. И что удивительно, они не мешали друг другу, поскольку существовали параллельно, почти не пересекаясь. Через пятьдесят минут бассейн булькнул. Зомби всплыл к поверхности.
-Кажется, работает, -с удовлетворением сказал Исаев. -Он носит оба штамма одновременно. В слюне мы фиксируем стабильный титр, в крови — устойчивую колонию. И, что главное, организм не разрывает на части, нет системного конфликта.
Зомби-омега сделал шаг вперед, пошатнулся, но устоял. Из его горла вырвался низкий звук, больше похожий на попытку слова. Вадим внимательно посмотрел.
-Выглядит... стабильным. На первый взгляд.
Исаев повернулся к нему с торжествующей улыбкой.
-Это наш первый настоящий гибрид, Вадим. Ходячая лаборатория. С его помощью мы сможем проверять распространение и взаимодействие штаммов без риска для людей. Следующий шаг — передача. Посмотрим, сможет ли он заразить других именно тем, чем мы его ''наградили''.
Возвращаясь к Дому Советов, они шли по осеннему Питеру. Ветер гнал по пустым улицам бумажный мусор и пожелтевшие листья. За спиной двигалась парочка ульевых воинов с АК-12, по-солдатски молчаливых, но угрожающе массивных. Исаев, не отрываясь, продолжал вертеть в голове схемы, которые он только что конструировал в улье.
