Учики понял, что сейчас мучитель ударит каблуком в лицо, сломает ей нос, возможно, вышибет зубы. Это был подлый и жестокий удар расправы. Если сила Анны способна была тычком ладони отбросить человека назад с такой силой, удар ногой Фрэнки наверняка мог бы и убить.

Перед глазами юношу мгновенно предстала картина: лежащая на земле Дзюнко Китами с лицом, превращенным в кровавый фарш. Одним ударом дело не ограничится.

— Мама, почему ты плачешь?

— Ничего, сынок, не обращай внимания... Маме просто немножко больно.

— Мама ударилась?

— Да, Учики, мама ударилась.

— А почему папа так кричал?

— Потому что мама ударилась. Не бойся, сынок, все хорошо, все хорошо...

— Мама, у тебя кровь идет.

Он и сам не понял, как оказался между ногой Фрэнки, несущейся навстречу Китами, и самой Китами, даже не успевшей сообразить, что произошло. Молодое тренированное тело Учики вдруг вклинилось в крохотный промежуток пространства, разделяющий бьющую конечность и напряженное девичье лицо. А в следующий миг каблук Фрэнки со всей силы въехал в грудь юноши, заставив того захлебнуться воздухом. Как будто кто-то ткнул его заостренной пикой прямо в сердце. В глазах вспыхнула багровая молния.

— Эт-то еще что такое?! — по-змеиному зашипел трикстер, отводя ногу для нового удара. — У нас тут рыцарь объявился?! Ну, получишь тогда свою порцию, щенок!

Он снова замахнулся.

— Это тебе еще раз за прошлый раз!

И тут Фрэнки опять захлестнуло ослепительно-белое сияние.

Каким-то чудом удалось просунуть руку в уютные объятия гермоткани и не заорать.

"Доспех" встретил ее прохладной темнотой, рассеиваемой лишь бледным свечением контрольной панели справа. Через секунду перед глазами заплясали и огоньки MMI. Ободок визора, похожий чем-то на солнечные очки, мигающие разноцветным неоном, медленно прижался к лицу, виски аккуратно обхватил держатель. Глаза сразу же заморгали от обилия проносящихся рядом цветных линий загрузки. Затылок мягко подперла подстроившаяся под контур головы гермоткань. Канзаки почувствовала, как следом за головой все остальное тело мягко фиксируется внутри железного тела. На окраине сознания мелькнула мысль, не будет ли руке чертовски больно, если ткань зажмет ее как-нибудь неудачно. Но перевязанное плечо почувствовало лишь мягкое прикосновение, напоминавшее о плюшевом пледе, а все еще растекавшаяся по венам боль даже поутихла.

Бешеные полосы сменились, наконец, крупнозернистым полотном помех. И сразу же в центре ее нынешнего поля обзора вспыхнула яркая точка, разложившаяся в полноценное изображение, улавливаемое красным глазом "Доспеха". Доктор Джойс стоял у противоположной стены и махал ей рукой.

В самом уголке, на краю зрения появился крохотный красный значок. Канзаки помнила его. С этого самого значка начиналось ее обучение. Овладеть MMI с непривычки было непросто, так что тяжелее всего новоявленным испытателям пришлось с нажатием кнопки громкой связи.

Не пытаясь скосить глаза вниз, как это было в первый раз, а просто совершив волевое усилие, Канзаки отправила сигнал по вибрирующим ножкам держателя прямо в ЦПУ "Доспеха". Значок в углу обзорного окна погас, сменившись зеленой иконкой открытого канала.

— Вижу вас, док, — ответила она на махания Джойса. Встроенные динамики донесли ее голос до всех, кто сейчас находился внутри грузовика. — MMI вроде работает как надо. Запускаю диагностику.

Чуть дернув левой бровью, Мегуми все тем же усилием воли открыла поверх обзорного окна меню. Сфокусировав взгляд на строчке "Стандартная диагностика", она мошеннически ткнула в него не мыслями, а пальцем на специальной кнопке и принялась считать секунды на выпрыгнувшем таймере. Вскоре, получив, ожидаемое сообщение "Все системы функциональны", она прищурилась, свертывая меню, и сообщила докторам о собственной полной боеготовности.

— Рука не беспокоит? — Джойса заслонил собой загадочный Ватанабэ.

Кстати, да. Когда крепежи, державшие прикованную к стене стальную фигуру, оказались сняты, Мегуми осторожно попробовала пошевелить раненой рукой. Как ни странно, плотно сжатая гермотканью и управляющая тяжеленным манипулятором конечность подчинилась с небывалой легкостью и даже не зачесалась. И это после пулевого ранения.

— Ух, ты... — донесли до Сэма динамики. — Как ни в чем ни бывало...

— Я же говорил, — довольно прищурился он. — Наши ученые ведь не сказали вам, что ваша гермоткань и мой костюм... — он вновь зачем-то одернул воротник пиджака. — ... Слеплены на одном заводике?

Точно! Его костюм! Ведь его костюм остался целым после перестрелки, когда Анна всадила в Ватанабэ целый револьверный барабан!

— Нет... А что это за материал? Он же у вас и пулевые отверстия...

— Потом как-нибудь расскажу. Сейчас вам важно только одно: болеть рука не будет и драться сможет. Это я вам гарантирую.

Возможно, находившаяся сейчас в полном экзоскелетном вооружении Канзаки все же не утерпела бы и при помощи огромных стальных кулаков своего "Доспеха" сумела бы убедить Сэма в кои-то веки объяснить ей по-человечески, что и как. Ибо терпение, даже женское, даже женское японское, даже женско-японско-христианское далеко не безгранично. Однако именно в этот момент не так уж далеко от них Учики Отоко поймал грудью ногу Фрэнки.

Муранаки, забытый всеми и каждым, тихо сидел на своем любимом ящичке и надеялся, что все-таки переживет сегодняшнюю ночь. Однако переживать ее он предпочел бы у себя дома, в кровати, под одеялом. А лучше — под двумя. Хотя, конечно, сидеть вот так в уголке было еще куда как безопасно. Пусть и останется он совсем один в компании двух безумных ученых, пока остальные пойдут навстречу опасности, совсем беззащитный... Зато в относительной безопасности. А там видно будет... Может, и уехать никогда не рано, пока они там...

Внезапно зоркий подслеповатый глаз старого японца уловил на улице нечто странное. Муранаки давненько косил взглядом на открывавшийся из кузова кусок улицы, где сейчас стоял в ожидании экипированный Риварес. Старику откровенно хотелось поскорее закрыть за уходящими дверь и всласть подрожать. Однако сейчас его внимание привлекло нечто весьма и весьма странное. Над пустынной проезжей частью светился воздух. Тонкое, почти незаметное свечение появилось ниоткуда и слегка оттеняло наступившие густые сумерки, уже готовые провалиться в ночь. Голубоватая дымка над асфальтом, не более. Но зоркий до потенциальных опасностей глаз Муранаки сразу вычленил эту неестественную особенность местного пейзажа. И, разумеется, мозг пожилого господина не преминул воспользоваться услугами голосовых связок.

— Что это?!

Обернувшись на выкрик фальцетом, Ватанабэ, Мастер и ученые увидели, что Муранаки с выпученными глазами тычет пальцем им за спины.

А на лице свечение уже перестало напоминать легкий отблеск далеких огней, становясь все ярче, теряя синеватый оттенок и напоминая уже своей осязаемой формой тяжелый болотный туман. Развернувшиеся люди увидели, как на улице прямо перед ними из пустоты возникает целое северное сияние, набитое ватой и раскаленное добела. Резкий скачок неведомой силы словно щелкнул выключателем гигантской потолочной лампы, в одно мгновение из тлеющего огонька превратившейся в пылающий бесформенный костер. Дорога исчезла с ослепительно-белом свете, словно порушившем серые стены, стискивающие его со всех сторон. Первым увидевший вспышку Мастер схватился за глаза, пытаясь заслониться от этой дикой слепящей белизны.

Где-то наверху, на крыше выбранного Анной здания, корчились в судорогах три наполненных болью до последней крохотной клетки тела. Четвертый же сосуд души в этот момент находился в эпицентре точно такой же вспышки, как та, свидетелями которой стали самозваные спасатели.

А через огромный мегаполис, пересекая городские улицы с невероятной скоростью, заставляя сходить с ума светофоры и компьютеры, утихомиривая лающих собак и вызывая огромное недоумение, несся над крышами еще один, совсем крохотный, сгусток белого света.

Дикая боль вгрызалась во внутренности пастью некормленого цепного пса. Хотелось скрутиться в тугой неразвязываемый узел, чтобы только эта тягучая боль не ломала так каждый миллиметр тела. Настолько больно не бывает нигде и никогда. Удары, порезы, ожоги, переломы — все это и рядом не стояло. Боль была столь сильна, что, казалось, обладает собственной волей, намеренно грозит свести с ума за какие-то секунды своей невероятной мощью. Она словно разделилась надвое, на красную и черную. Красная боль превращала мышцы в пар и заставляла спазмы сотрясать тело без секунды передышки, а органы — почувствовать себя зараженными раком в терминальной стадии, чувствующими смертоносные метастазы, причиняющие неимоверное страдание. Черная засела в голове и перемалывала содержимое черепа невидимой мясорубкой. Глаза почувствовали бы себя лучше, выскочи они из орбит и оторвись ко всем чертям от этого буквально истекающего физическим страданием тела.

Но никакая боль не вечна. Вот и эта живая, осознанно терзающая ее боль наконец-то ушла. Дзюнко смогла ощутить вкус крови, вытекшей из закушенной губы. Когда вернулись остальные чувства, девушка обнаружила себя лежащей на все той же крыше, согнувшись в позе эмбриона. Где-то в стороне натужно хрипел Фрэнки, уткнувшись лбом в поверхность крыши и взбрыкивая ногами. Анна изо всей силы стискивала зубами рукав своего плаща, уцепившись руками за край платформы, с которой она едва успела спрыгнуть.

С трудом моргнув налитыми свинцом веками, Китами попробовала как следует оглядеться. Помимо отходящих от такого же приступа боли трикстеров... Стоп! С ними на крыше не было парня! Куда он делся?!

Дзюнко глянула на свою руку, что была сцеплена наручником. Металлическая цепочка обрывалась аккурат на втором звене. Как будто дальше ничего никогда и не было. И не прицепляли этим самыми наручниками к ней Учики Отоко.

Анна отпустила изгрызенный рукав и неуверенным движением обернулась к Фрэнки.

— Идиот! — устало бросила она.

— Сама не гений... — сквозь зубы прошипел он, поднимая лицо от пола. — Как будто не слышала о его спонтанном выбросе...

— А кто тебя просил его бить?! — дыша носом, парировала девушка. — И вообще, какого черта?!

— Хороший вопрос.

Фрэнки уже перевернулся с живота на спину и сел, разглядывая одиноко лежавшую рядом Китами.

— А где, собственно говоря, щенок?

— Его нет... — констатировала очевидное Анна. — А это значит что?

— Погоди... Это же значит, что выброс был не спонтанным.

— Угадал. Вверх посмотри.

А вверху, в полудюжине метров над крышей, парил в воздухе слабо искрящийся Учики Отоко. Беспомощно раскидав руки-ноги и походя на окоченевшую каракатицу, молодой человек беззвучно завис на высоте, чуть покачиваясь вверх-вниз. Обращенное в сторону ушедшего солнца лицо сейчас выглядело почти пугающим, с широченными зрачками и перекошенным ртом, как будто застывшим в немом крике.

— Так, секундочку! — узрев сие непотребство, возмутился Фрэнки. — Если пацан там, а девка тут... — он указал Анне на лежавшую рядом Китами, остолбенело разглядывавшую Учики, — То какого хрена они еще не взрывают нам атомную бомбочку?!

— А вот это действительно вопрос, — процедила Анна. — Если это был не спонтанный выброс, и парень каким-то чудом получил входящий вызов, то почему девчонка не висит рядом с ним? И ответ тут один...

Отпустив платформу, женщина-трикстер шагнула к Дзюнко, доставая из-под плаща пистолет.

— Меня накололи.

Китами не успела даже испугаться, когда пуля ударила в крышу рядом с ней. Вскрик так и замер на губах, а черное дуло уставилось прямо в лицо.

— Ноль реакции со стороны летающего мальчика, — констатировала Анна. — А это значит что?

— А это значит, что ты, тупая тварь, прихватила не Наследницу, а кого-то левого! — почти радостно заорал Фрэнки. — И его настоящая пара сейчас...

— Будет здесь в активном состоянии. И от этого нам с тобой вряд ли будет комфортно. Черт, в этот раз мне и сказать тебе нечего. Ублюдский Ватанабэ нас обставил.

— Получается, эта мелкая — отвлекающий маневр? Но для чего?

— А вот здесь самое интересное. Похоже, нас ждет неслабое лазерное шоу.

— Какого дьявола тут происходит?! — вопрошал у Сэма Мастер, закрываясь рукой от слепящего света. Помогала подобная мера плохо — кроме полусмазанных очертаний фигуры напарника во всем этом проклятом свечении разглядеть что-либо было совершеннейшим образом невозможно.

— Остаточная энергия, брат, — отвечал Ватанабэ, наглейшим образом нацепив темные очки, сохранившиеся при нем каким-то чудом, и прикрываясь ладонью. — Активация пары взбудоражила район. Ты же знаешь, что тут было.

— Какая, твою мать, активация?! С какой стати?!

— Я велел группе два ввести девочке ключ-код.

— Ты что сделал?! — окончательно расставшийся с англосаксонской маской невозмутимости Мастер, позабыв о слепящем зареве, кинулся на коллегу. Сграбастав Сэма за грудки, он заорал ему прямо в лицо. — Какое ты имел на это право?! Ты понимаешь, что за это с нас не то что головы снимут, все мясо с задниц посдирают!

— Какие, однако, пошлые сравнения, — нисколько не испугавшись, усмехнулся Сэм.

— Ох, разбить бы тебе хлебало, скотина ты этакая! Ты понимаешь, что в этот раз тебя даже шеф не спасет?!

— И когда меня волновали такие мелочи?

Мастер титаническим усилием воли загнал подальше дикое желание расчленить Ватанабэ на пару сотен кусочков. Все равно бы не помогло. Англичанин отпустил толстяка, снова закрываясь рукой от сияния, сейчас уже утратившего прежнюю резкость и светившего почти мягко.

— Ну, ясно. Но когда ты успел ввести ключ парню?

— Тогда же, когда вырубил его в машине.

— А можешь мне объяснить одну простую вещь? На кой черт ты это все сделал?!

— А когда у меня была внятная мотивация? — Ватанабэ усмехнулся совсем нехорошо. — Просто захотелось посмотреть, что будет, если запустить парочку Наследников в место вроде Старого Токио. Догадаться, что трикстеры потащат кого-нибудь из них сюда, было нетрудно.

— Откуда ты мог знать, что у них будет кто-то, кого можно потащить?! Парнишка был у нас, девчонка тоже!

— А я не знал. Я просто понимал, что без добычи они отсюда не уйдут.

Вовсю разгоравшийся спор был прерван самым что ни на есть радикальным образом. Огромные грубые ладони "Доспеха", практически целиком закованные в металл поверх искусственных мускулов и защитной ткани, аккуратно проникли меж разговаривавших мужчин и ненавязчиво отстранили их друг от друга.

— Так, господа! — загудела на них сверху Канзаки. — Разбираться, кто кого подставил — это очень интересно, но все же скажите: что мы будем делать сейчас?!

— А сейчас, Канзаки-сан, мы будем делать то, что и должны делать, но гораздо веселее, — повернулся к стальной фигуре Сэм.