Организм 2.0

Подавив зевок, Долин покосился на монитор, куда стекались картинки с камер на жилом этаже. Почти полдень, но ученые только-только начали просыпаться. Тогда как все гости уже давно на ногах — Кнопа хлопотала на кухне, Савельев в комнате отдыха, с траурной физиономией копался в планшете. Очнулся даже Швец, который схватил за руку и никуда не пускал приставленную смотреть за ним Никитину. Ну, а обитавший на третьем протист никогда не спал — он стоял в центре комнаты, больше похожей на широкий шкаф, и пялился в объектив видеокамеры. Причем с момента, как Долин впервые увидел этого 'человека нового', зараженный ни разу не шевельнулся. Даже не моргнул.

Долин мрачно усмехнулся. Уж как бы Чуань ни разливался про сохранение когнитивных функций, про новое звено эволюции, про новый вид 'гомо', очевидно было одно — зараженный никак не относится к роду людей, семейству гоминид или хотя бы отряду приматов. После всех изменений, внесенных токсоплазмой в его организм, зараженного вряд ли можно отнести даже к классу млекопитающих. Он стал чем-то совсем иным, чуждым обычной природе.

Потянувшись, Долин вместе со стулом отодвинулся от стола. Нужно навестить Швеца, вдобавок вскоре пора начинать собрание. На котором должна определиться судьба всего человечества — пытаться и дальше остаться людьми и почти наверняка исчезнуть или прибегнуть к вакцине Чуаня, измениться, но выжить. Причем, чувствовал Долин, принимать решение за весь мир придется ему одному. Вот только радости от такой ответственности он не испытывал. Скорее, напротив, она угнетала, из-за чего Долин как мог откладывал серьезную и обстоятельную беседу с Чуанем.

Долин снова потянулся, схватил со стола карточку мастер-ключа, привстал со стула — и мир перед глазами взорвался снопом разноцветных искр...

Очнулся он уже на полу, в позе эмбриона. Грудь сдавливало тисками, за каждый глоток воздуха приходилось бороться. Лицо покрыто капельками пота, губы дрожали, все двоилось и расплывалось.

Сев, восстановив дыхание, Долин смерил свой пульс — пока в норме. Но по сравнению со вчерашним, самым первым приступом, этот значительно хуже. Вчера хотя бы не падал в обморок. Да и нога еще сгибалась. Но всего за ночь опухоль распространилась от колена до паховой области. Такими темпами дня через два она достигнет кишечника и внутренних органов, после чего отказ всех систем организма вопрос нескольких часов.

Впрочем, вполне возможно, превращение произойдет гораздо раньше — обмороки свидетельствуют, что паразит уже преодолел гематоэнцефалический барьер и проник в нервную систему. А значит, после разговора с Чуанем придется либо застрелиться, либо использовать вакцину на себе. И третьего варианта не дано...

Глава 2

Собрание было решено провести в комнате отдыха. Хоть она так и называлась, тесная каморка мало чем напоминала обычное рекреационное помещение. Пара продавленных диванов и кресел, журнальный столик, несколько кадок с растениями, панельный телевизор на стене и куча вышедшего из строя оборудования, сваленного в углу, — все, что включало в себя убранство комнаты отдыха. Что неудивительно — комплекс изначально не был рассчитан на постоянное и комфортное пребывание большого количества людей. Комнат для персонала, где можно переночевать, не больше десятка, остальные помещения — операционная, пара палат, несколько лабораторий первичных, 'грязных', исследований, подсобные помещения, помещения-вольеры для подопытных животных и лишь один застекленный бокс для работы в асептических условиях.

Когда комплекс начали в срочном порядке готовить к изоляции, часть помещений пришлось перестроить и серьезно сократить их площадь, дабы разместить всех ученых. Естественно, в стремлении обеспечить условия для работы о комфорте людей почти забыли, так что большинство переделок пришлись на жилые помещения, которые стали походить на одиночные камеры — наподобие той, где обитал 'человек новый'. Три года на третьем этаже было не протолкнуться, однако потом все изменилось, и комплекс практически обезлюдил. Некому стало заниматься обслуживанием систем и техники, если случались неполадки, на их устранение тратились дни и недели. За некоторый ремонт ученые даже и не пытались браться — биологи слишком далеки от радиоэлектроники и механики. Когда что-то ломалось — из оборудования или систем комплекса, — они просто шли на склад и искали замену. Если не находили, от ремонта приходилось отказываться.

В общем, комплекс хоть и блистал стерильной чистотой (спасибо сердобольной Никитиной), но дышал на ладан. Важные узлы еще как-то держались, некритичные для поддержания жизни ученых выходили из строя один за другим. Даже ворота, ведущие в грузовой лифт из подземной стоянки принадлежавшего государству здания НИИ, смогли подняться лишь после сотен команд на открытие. Не в лучшем состоянии был и грузовой лифт, который едва выдержал вес заехавшей в него БМП-3, и по пути вниз пару раз замирал. Причем однажды надолго.

С научным оборудованием положение было не лучше. Большая часть действительно ценных, часто выпущенных в единственном экземпляре приборов осталась на нижних уровнях. А находившихся на третьем этаже едва хватало, чтобы проводить полноценные исследования. Люди работали практически на ощупь, подобно ученым средних веков, пытаясь ослабить или найти средство против токсоплазмы методом научного тыка. Однако прогнозируемая и скорая поломка масс-спектрометра, анализатора и молекулярного микроскопа положат конец всяким исследованиям. И заменить эти жизненно-необходимые приборы нечем. С их поломкой работа ученых встанет окончательно, и комплекс из современнейшей лаборатории превратится в просто очень комфортное бомбоубежище — закопанную на сотню метров бетонную коробку с ядерной силовой установкой, системой рециркуляции воды и воздуха и запасом еды от силы еще лет на пять. Впрочем, системы рециркуляции, по прогнозам Савельева, сломаются намного раньше, чем кончится запас еды. И когда они сдохнут, всем придется выбираться на поверхность. Где их также будет ждать лишь смерть.

Войдя в комнату, Долин застал в ней Кнопу, Савельева, Швеца и четверку ученых. Дай Чуань еще не явился. Мебель была отодвинута к стенам, комната пополнилась притащенными кем-то стульями. Ученые в салатового цвета униформе заняли один ряд, гости разместились напротив. Утративший всякое жизнелюбие Савельев, корящий себя за свое трусливое поведение в подвале башни, все еще изучал план-схему комплекса на планшете, Швец в накинутой поверх голого торса куртки ощупывал бинты на плече, Кнопа о чем-то переговаривалось с Никитиной.

Усевшись на свободный стул между девушкой и штурмовиком, Долин закинул нога на ногу, сцепил на колене пальцы. С Никитиной он успел пообщаться, вторым знакомым лицом был хирург — предпенсионного возврата седовласый, интеллигентный мужчина Андрей Варай с очками на носу. С двумя другими — молодым лаборантом Никитиной и вечно всем недовольным, бородатым нейрологом по фамилии Гаргаридзе — Долин пока не перекинулся и парой слов.

С появлением Долина, которого все ученые считали старшим в группе, атмосфера в комнате изменилась с непринужденной на напряженную.

— Здоров, Леша, — кинул Швец. С тревогой вгляделся в бледное лицо Алексея. — Выглядишь не очень.

— Небольшая температура, — почти честно признался Долин, соврав лишь о том, что с самого утра температура была отнюдь не небольшой.

— Могу предложить вам таблетку парацетамола, — тихим, мягким голосом предложил Варай.

— Спасибо, не надо, — покачал головой Долин. — Я поставил себе инъекцию литической смеси. Кажется, помогло.

— О как! — всплеснула руками Никитина. — Зачем сразу литическую смесь? Есть более щадящие средства.

— Анестетический эффект. — Долин коснулся верха живота, замотанного под свитером бинтом, и с усилием согнул схваченный фиксатором локоть, который чуть не раздробил Боштан. — Боюсь, что без сильных медикаментов могу развалиться.

— Тогда одобряю, — кивнул Варай. — Если желаете, Алексей, могу исследовать вас на предмет различных заболеваний и травм. А то мне здесь, сами понимаете, с моей специальностью трасплантолога заняться совсем нечем.

Долин кивнул на Швеца.

— Исследуйте лучше его. Я в состоянии позаботиться о себе сам.

— С Ярославом я, к сожалению, уже закончил, — уныло признался Варай. — Пока он соблюдает режим и предписанные рекомендации, с ним все будет в порядке. Полагаю, мне больше не доведется коснуться его.

— Ну-ну, док, — попытался приободрить скучающего старика Швец. — Еще успеете помучить меня. Кому-то ведь надо снимать швы.

— Какие швы, юноша? — иронично приподнял бровь Варай. — Лазерный скальпель умеет прекрасно сшивать раны без ниток и по всей плоскости надреза. Когда рубцы схватятся, а это случится дня через три-четыре, я сниму бинты, и мы сразу сможем сыграть партию в настольный теннис.

— Так быстро? — восхитился Швец. — Ничего себе. Да вы настоящий ас, док. Я вообще распрощался с рукой, а вы взяли и пришили ее обратно.

Карие глаза Варая, обрамленные паутинкой морщин, хитро блеснули.

— Благодарите не меня, а Снежинку. Ваше спасение, по большей части, ее заслуга.

— Что за Снежинка? — принялся непонимающе вертеть головой Швец.

— Шимпанзе-бонобо, карликовое шимпанзе — пояснил Долин. — Одно из подопытных животных.

Швец моргнул.

— И причем здесь шимпанзе?

— Оно стало твоим донором, — ответил Долин. Не пытаясь смягчать выражения, он сообщил: — Когда мы добрались сюда, ты был практически трупом. Пришлось делать срочное переливание крови. Только возникла проблемка — у тебя редкая группа. Было некогда чистить нашу кровь от антител, но тебе крупно повезло — у Снежинки оказалась та же группа, что и у тебя.

И без того бледный Швец стал белым как полотно.

— То есть, получается... вы что, закачали в меня кровь обезьяны?!

Никитина улыбнулась.

— Также мы использовали части ее мышечной ткани, сосуды и сухожилия, чтобы восстановить вам руку. Иначе пришлось бы ампутировать. Сшивать было просто нечего.

Пока Швец не ляпнул чего лишнего, Долин хлопнул его по колену и объяснил:

— Расслабься. Здесь никто не ставил над тобой экспериментов. Генетическая база шимпанзе совпадает с человеческой на девяносто девять процентов. В экстренной ситуации можно смело переливать кровь человеку от шимпанзе, если она одинаковой группы. Их ткани также подходят для трансплантации. — Алексей ухмыльнулся. — Поэтому считай, тебе повезло, что для тебя нашелся донор. Пусть и немного волосатый.

— Черт... — прошептал Швец. — Обезьянка-то хоть в порядке?

— Шимпанзе карликовое. Пришлось использовать всю ее кровь.

— Черт... во дела...

Откинув сползшую на глаза челку, Варай с любопытством уставился на Долина.

— Интересно... Очень интересно. Редко можно встретить человека, который бы так спокойно относился к настолько щекотливым в этическом плане вопросам, как пересадка тканей и переливание крови от животному человеку. Обычно люди воспринимают свое тело как какую-нибудь святыню. Даже многие врачи стараются избегать приема таблеток.

— Я тоже считал свое тело чем-то драгоценным и неприкосновенным, — признался Долин. — Потом я поступил в Ветеринарку и на третьем курсе поучаствовал во вскрытии. — Он пожал плечами. — Трудно относиться к телу как храму, когда знаешь и видел, что у тебя внутри. Трудно считать себя кем-то особенным, когда ты понимаешь, что под кожей ты мало чем отличаешься от обычной лягушки. Еще до пандемии я привык видеть смерть, я привык убивать, я привык к крови, поэтому воспринимаю любое тело лишь как... — он щелкнул пальцами, — сложный механизм.

— Очень рациональный подход, — кивнул Варай. — Но такой рационализм может быть опасен. Кое-кого он сподвиг творить ужасные вещи.

— Не волнуйтесь, я отделяю этику и мораль от физиологии. Я бы ни в коем случае не стал одобрять эксперименты некоторых врачей прошлого. Также я имею понятие о ценности жизни и стараюсь не убивать без веской причины. Даже протистов. Как ни взгляни, но они тоже живые.

Вежливый кашель заставил всех обернуться: в дверях замер Дай Чуань. Невысокий, худой китаец выглядел не старше тридцати, однако по непроницаемому восточному лицу было трудно определить его истинный возраст. Впрочем, ученик создателя модифицированной токсоплазмы действительно был самым молодым из пятерки ученых. Специализация в паразитологии и многолетний опыт работы под присмотром профессора Чи Квона невольно сделали его авторитетом в вопросах борьбы с токсоплазмой и обеспечили ему билет в подземный комплекс.

— Извините, я немного подслушал ваш разговор, — учтивым тоном произнес на идеальном русском китаец. Шаркая по полу тапочками, он прошел к коллегам и занял свободный стул, оказавшись аккурат напротив Долина. — Продолжайте. Мне очень интересно.

— Нам тоже, — буркнул Швец. Прищурившись, с угрозой уставился на китайца. Никитина, поведавшая штурмовику и про вакцину, и про Чи Квона, вспыхнула, попыталась взглядом утихомирить Ярослава, но того уже было не остановить. — Ну-ка, дружок, расскажи-ка, как это ты додумался превращает людей в зомбаков? Что, решил закончить, что не получилось у твоего шефа, да?

— Я бы предпочел избегать название 'зомбак', — не выказав никаких эмоций, произнес Чуань. — Мы пользуемся термином 'протист' или зараженный. Это более подходящие определения для инфицированных. Также подходит термин 'гому сапиенс новус'.

— Не передергивай. Я задал вопрос.

— Слово 'зомби', — как ни в чем не бывало продолжил Чуань, — как бы это сказать... былинное. Оно описывает восставших из могил мертвецов, но будет неправильно называть зараженных мертвецами. Фактически, как заметил Алексей, зараженные все еще живы. Клетки организма, в которых не налажены процессы энергообмена и которые не способны делиться, неминуемо подвергаются гниению. Будь бедой нашего мира ходячие мертвецы, поедающие мозги, мы бы сейчас здесь не сидели. Мертвый организм уже давно разложился бы до состояние скелета, и наша общая проблема решилась бы сама собой. Однако одна из мутаций, которой подверг мой учитель исходный штамм токсоплазмы, оказалась, с точки зрения биологии, очень удачной. — Ученый подался всем телом вперед, его черные глаза заблестели. На секунду показалось, что от разговора про творение своего учителя Чуань испытает воодушевление. — Результат получился ужасающим, но при этом очень интересным. Фактически, модифицированный токсоплазмоз абсолютно самодостаточен, так как наш паразит из консумента превратился в продуцента или автотрофа. То есть он сам может производить для себя питательные вещества из неорганических веществ, таких как, например, углекислый газ, концентрация коего в нашем мире существенно повышена. Также они потребляют и перерабатывают сероводород, метан и прочие газы, выделяющиеся в результате вулканической активности. Хотя в этом нет ничего удивительного — впервые жизнь зародилась именно благодаря активности вулканов, либо схожим геологическим процессам. Есть даже бактерии питающиеся серой. Смесь газов, попадающая из атмосферы в тела зараженных и смешивающаяся с растворенными в крови микроэлементами, является идеальным и практически бесконечным источником пищи для токсоплазмы. Но наш модифицированный штамм не был бы столь опасен для людей, не отличайся токсоплазма способностью обеспечивать клетки носителя энергией. Поглощая смесь газов и микроэлементов и перерабатывая погибшие организмы, токсоплазма производит достаточное количество глюкозы и аденозинтрифосфорной кислоты, чтобы иметь возможность делиться ею с клетками своих носителей. Это абсолютно идеальный союз человека и простейшего. И носитель, и его паразит поддерживают жизнь и подпитывают друг друга. А размножаясь внутри клеток носителя и разрушая их, микроорганизм стимулирует соседние клетки к делению. — Окончательно увлекшись лекцией и утратив контроль за своим поведением, Чуань расплылся в нежной улыбке, от которой покоробило всех присутствующих. — Наши маленькие простейшие оказались способны побудить делиться даже нервные клетки, которые, как считалось, не восстанавливаются. Конечно, я понимаю, внешне зараженные выглядят крайне неприглядно, так как токсоплазма поражает глубинные слои мышц и почти не затрагивает эпидермис, не позволяя ему полноценно восстановиться, но внутри зараженных происходят очень бурные процессы — за минуты сменяются огромные количества поколений микроорганизма, умирают и обновляются сотни миллиардов клеток носителя. В нас буквально бурлит жизнь. Зараженные становятся подобием практически замкнутой экосистемы, которой для своего существования не требуется поглощать органику из окружающей среды.