Жизнь и необычайные приключения Аллиотейи Нооби

— Просто ужас! — согласилась Тифф, где-то добывшая поднос с наполненными бокалами. — Перепугалась я ужасно. И Ал своим знанием дуэльного кодекса меня чуть не добила.

— Я же столько саг про поединки знаю, — пробормотала леди Нооби.

— Сочинишь еще одну! Жаль, я поднос швырнуть не успела, а то бы тоже в поэму непременно зачислили, — посетовала Тифф, раздавая бокалы. — Вы знаете, что в местном вине практически нет алкоголя? Так что и я глоточек приму. Гел, немедленно иди сюда! Ты вообще с ножом была самая страшная. Тебе бокал и три персональной строфы в сочиняемой саге. Хотя ты и отдельной саги достойна.

— Когда-нибудь, — полукровка, улыбаясь, взяла бокал. — Отличный День Осени нынче.

Заиграли жиугу. Ал, как почти замужняя особа, этот сомнительный танец пропускала и могла насладиться великолепным зрелищем. Задорная и малоприличная жиуга развеселила всех: хохотали благородные лорды и леди, ухохатывалась прислуга, ржали во дворе кони...

Утирая слезы, леди Аллиотейя Нооби дивилась тому, как самозабвенно подобрав юбки отплясывает Тифф. Ну, положим, в дерзко подобранных юбках ничего особо удивительного — многоликая конторщица еще и не на такое способна. Но в паре с ней топотал здоровенный Волпи-Медведь и выглядело это... Гармонично, есть такое малознакомое Дюоссе слово...

Потом в круг вышла Гел — и это смотрелось еще страннее. Оказывается, жиугу можно танцевать с безупречным изяществом... Тиффани попыталась ответить вызову фенке, и у нее вышло почти идеально. Ах, Старая Речная Мама, до чего же рискованно и раскованно ведут себя некоторые...

Наконец пришла пора ехать домой, и, откровенно говоря, Ал уже держалась из последних сил. Праздники с блистанием, пением, драками и почти не-пьянящим вином способны изнурить даже очень благородную особу.

В экипаже Ал положила голову на плечо своему мужчине и прошептала:

— Мы еще живы? Даже странно.

— Вполне живы. И ты была великолепна.

— Спасибо. Великолепна, скандальна, и чуть не погубила нас всех. Извини. Но ты тоже был недурен. Как талия герцогини? Говорят, она помоложе меня...

— По-моему, она вообще ребенок. Замороженный, как прошлогодняя черноперка, забытая на леднике. Или как наша тетя "в мороке". Боги видят, это был очень нервный вечер.

— Еще бы! — согласилась Ал, согревая руки под "джеком" с оборванными пуговицам.

— Но колдуна нужно изловить. Иначе Дюосса начнет даже выбоины на дороге на него сваливать.

— Непременно изловить и прилюдно казнить! — подтвердила леди Нооби и задремала.

Глава двенадцатая

Очень секретная глава

Бал у них... Ну, бал, не очень-то и хотелось.

Золушки лежали на хозяйской постели: Блошша закинув ногу на ногу, Шилка, завалившись в уютную ложбинку между подушками. Редкий случай провести вечер с должным комфортом.

Комфортно, но и интеллектуально! Требовалось крепко поразмыслить.

— Ы, ы-ых! — настаивала Блошша.

— Сю, — кратко напомнила шуршулла, разглядывая потолок.

Блошша примолкла, давая подруге еще раз проследовать тропою идеально отточенных умозаключений.

Да, колдуна нужно брать. Достал, паршивец, никакого покоя от него нет. Ирония ситуации в том, что пресечь вредительскую колдовскую деятельность не представляет особого труда. Но как из этого подвига извлечь максимальную выгоду? Блошша предлагает план — дерзкий, опасный, но сулящий немалые дивиденды. Но рискованный. Опасность и шуршуллы — это две данности, обязанные быть максимально разведенными по краям мироздания. С другой стороны, серьезный успех без риска маловероятен...

Шуршулла разглядывала потолок. Надо бы его побелить. Дом добротный, теплый, сквозняков и блох вообще нет. Хозяин мужчина спокойный, уравновешенный, положительный. Малость наивен, но в бревнах разбирается. Но мелкие недочеты, вроде трещинок в штукатурки, они...

— Хы! — призвала соучастница.

Да, про колдуна же решаем. Нужно брать. Видимо, живьем, поскольку есть отягощающие обстоятельства, а шуршуллы по своей природе удивительно гуманны и милосердны. Что отнюдь не облегчает их жизнь. А должно облегчать, иначе какой смысл в неудобстве стольких добродетелей? Вот и в данном случае. Риск. Операция сложная, можно засыпаться. А ведь шантаж равно не одобряют что в шуршулльных, что в человечьих кругах.

— Ы-ы! — запротестовала Блошша.

Тоже верно: с одной стороны шантаж, с другой — справедливое вознаграждение за раскрытие опасного злоумышленника. А если взглянуть с третьей стороны — наглое вымогательство. Если одни поймают, то истолкуют так, если другие — этак. Лучше не попадаться. Разве им истинную ситуацию с вознаграждением объяснишь? Бесполезно. Только на свой ум да лапы надежда.

— Хы, — вздохнула соучастница.

Ну да, в данном случае на лапы и руки она, эта самая надежда. План недурен, тут и изящество замысла, и творческая составляющая — все на месте.

— Ымх-ымх, — напомнила Блошша, полагающая, что творческий замысел до конца оценен не будет, тут нечего и надеяться.

Шилка иронично свистнула и почесала живот. Частенько в искусстве люди ценят то, сами не знают что. Шутки подсознания, загадки несовершенного человеческого мозга. Ну, чем боги одарили, с тем и живут, тут можно только посочувствовать.

Шуршулла, поочередно оттопыривая коготки, мысленно прошлась по фазам операции. На первый взгляд все реалистично и выполнимо. Сложность в количестве этапов. Многовато их. Тут иной раз черенок от лопаты грызанешь, и то застукают...

— Мых, ых, ыых! — заявила отчаянная подруга.

Ну да, "кто не рискует, тот не пьет..." В общем, что-то там он не пьет. Эх, люди, лишь бы нахлебаться. Алкоголики несчастный.

Шуршулла повернулась на бок, потревоженная крайне неприятными воспоминаниями. Долг путешественницы и исследовательницы требовал проводить эксперименты с человеческими напитками. Что вам насвистеть по этому поводу? Тошнило не по-зверски. У, гадость!

— Ыг, — ободрила Блошша.

Как же, "несвежее попалось". В чулане из трех кувшинов попробовали — и везде несвежее? Кое-кто спать завалился, а кое-кто чуть не подох. Подруга называется. Хорошо хоть ночью спохватилась, водички принесла.

— Сю-с? — уточнила Шилка, возвращаясь к актуальным преступным мыслям.

Блошша, разглядывающая торчащий из дырки в носке палец, лишь цыкнула зубом. Уверена, что связь не завалит. Скользкое место эта связь, скользкое. При всех своих достоинствах, шуршулл-раса писать не умеет. Читать — это, пожалуйста, а к каллиграфическим искусствам когти не пускают. Блошшка как-то рассказывала о специальных устройствах с клавишами для письма. Удобная вещь, но пока недоступная в путешествиях по здешним местам.

Значит, с перепиской соучастница справится. Вывести на объект группу захвата тоже особого труда не составит. Опасность представляет непосредственный момент предоплаты. Здесь попытаются надурить. Люди не люди, если не попытаются.

Шилка издала грустное сопение. Все равно городу нужно помочь, пусть и не надеясь на искреннюю людскую благодарность. Дело с колдуном зашло слишком далеко. Тут и до пожаров уж рукой подать — хорошо, что дома в Дюоссе не густо отстроены.

Соучастницы были недурно осведомлены. В первый раз шуршулла подслушала несколько фраз злоумышленников совершенно случайно, потом еще дважды отправлялась на опасную разведку. Теперь судьба заговорщиков была целиком в когтях Шилки. Шуршулле их, заговорщиков, было даже чуточку жалко. Но что делать — у них самих ума не хватит остановиться, а город в опасности. Все в опасности: шуршуллы, люди, фенке... Нельзя сказать что Шилка испытывала особо горячие чувства по отношению к этим фейри, но защита лесов — святая обязанность каждого крепко-грызущего индивида, а фенке ведь действительно недурной лес выращивают.

— Сию-ю, — посоветовала шуршулла подруге, все еще изучающей дырку в носке — зашей, опять ведь пристанут с бухтением.

Блошша лишь пошевелила эротично обнаженным пальцем стопы. Легкомыслие молодости. Как-то, позаимствовав счеты из кабинета хозяина, подруги произвели приблизительные вычисления: вышло, что в переводе на человеческий возраст Шилка старше на 1.24 биологических года. В календарном исчислении все немного наоборот, но возрастной опыт, он, вне сомнений, важнее.

Собственно, девица Блошша уже не дитя. Имелась мысль привести ее в порядок, да с толком пристроить замуж. Благо как хорошеть, умнеть и вести себя прилично имелся наглядный пример. Но Блошшка замуж категорически не пожелала, вроде как "еще молода, мир посмотреть желает, настоящего суженого найти". Да, в личных отношениях у людей никаких стандартов, логики и здравого смысла. Кто во что горазд, просто смешно.

Подруги с глубоким интересом наблюдали за любовными маневрами хозяев. "Сериал!" — с восторгом ыкала Блошша, знающая уйму интересных, сложных и красивых слово-понятий. Симпатии наблюдательниц колебались в зависимости от текущей ситуации. Алка была вроде как своей, боевой девицей, ей от души сочувствовали, но порой упрямство леди Нооби доставало болельщиц просто до невозможности. Это ж как крапива: стоит под забором вся такая гордая и жгучая, обстрекать норовит, а сама не знает что ей нужно. Ветром ее, понимаете ли, то колышет, то не колышет. И весь этот сюжет с капитанчиком — вот в чем смысл? Сразу видно: мерзавец и тупиковый эпизод. "Крысами" обзывается, сквозь служанок высокомерно смотрит. Моральный урод. Нет, с неморальной стороны не урод, но если требовалось эротическое развитие сюжета, так можно было прямо на корабле такой сезон и забабахать. Короткий. Собственно, пилотный и крутанули, так сама же героиня и осталась в недоумении.

Иное дело Волпи. Шуршулла предпочла бы Волпи-Старшего — этот и веселей, и в бревнах идеально разбирается, но по здравому осмыслению — шумноват. К тому же Блошша голосовала против Старшего из эстетических и возрастных соображений. Ну, ей как представительнице человеческой части аудитории, виднее, хотя шерсть на морде — разве не уютно? Это ж плюс сотня к рейтингу, в легкую.

Ладно, остановились на Волпи-Среднем. Конечно, наблюдать, как осторожно и заботливо он вываживает, приручает добычу, было одно удовольствие. Ни малейших нажимов, только издали, только по гладкой шерстке, только чуть касаясь. Нашей благородной Алке только дай повод напугаться и от души взбрыкнуть. Выдержал! Что значит настоящий, серьезный, опытный охотник! Даже после безумного визита Алки к герцогу сдержался. Ни словом! А уж как орал-ругался, когда ушел на конюшню?! Большой страсти человек. Шуршулла слушала, так аж уши загибались, потом все пересвистеть подруге даже и не получилось.

Теперь из Алки-Крапивы, выросла Алка-Роза. Шипы, конечно, останутся, но вид и аромат хороши, сосуществовать с такой цветочной особой мужчине очень даже можно, а влюбляться в мужа она станет все больше и больше. Уж Волпи об этом позаботится. Выражаясь его замысловатым языком: пока эта любовь — отливка-болванка, новенькая и сверкающая. Ее нужно будет неустанно шлифовать, править и снимать заусенцы. И ежедневно полировать — редкие и ценные вещи нуждаются в тщательном уходе. И в регулярном кормлении.

Много интересного и познавательно узнаешь, наблюдая за приличным домом. Надо бы здесь еще пожить, полюбопытствовать. А значит, колдуны и иные беспокойства нам не нужны. Да и личная польза от операции будет.

— Сю! — решительно ударила когтем по подушке Шилка.

Делаем!

— Ыы-х! — соучастница в восторге подхватила решительного грызуна, подбросила к потолку.

Шилка пискнула — вблизи потолок производил впечатление даже похуже. Ремонт необходим! И вообще к чему подругами кидаться?

Но ее уже подхватили, уложили на подушку и принялись чесать спинку. Для пришелицы из иного мира Блошша была вполне понимающим человечком.

Как водится, именно в этот не лишенный приятственности момент, послышались голоса на галерее — хозяева вернулись. И что за мода такие короткие балы устраивать? Прямо никакого продыху не дадут.

Подруги поспешно скатились с постели. Блошша экстренно поправляла подушки, Шилка полезла в свою клетку. Ну нет покоя в этом доме!

Впрочем, к чему жаловаться? Состояние человечьей влюбленности оно, чем еще хорошо? Не участвующие в текущих любвях могут спокойно заниматься своими делами, о них редко вспоминают и не пристают с всякими мелочными придирками. К тому же экономится количество спален — влюбленные в одну постель норовят завалиться. Вполне возможно, эта кровать до утра останется в распоряжении более нуждающихся в комфортном отдыхе особ.

Шилка задумчиво куснула кедровую чурку. Блошшка советовала после заката не есть — для здоровья вредно. Предрассудки. Спору нет, весьма образованна Блошша — так расширить шуршулльский словарь понятий мало кому удавалось. Но даже образованнейшие из людей слабы в философии. Если кедр и дуб существуют, значит, кто-то должен их грызть, не так ли?

Хрум, еще раз пройдемся по плану операции...

Глава тринадцатая

Мир и война мороков

Гел вывела лошадей на узкую улицу и девушки, распрощавшись с хозяйками дома, сели в коляску.

Посещать дом, в котором еще свежо горе, всегда непросто. Вдова Хэма Вьехо оказалась очень милой женщиной, ее дочери славными детьми. Тиффани заезжала сюда уже в четвертый раз, видимо, в последний.

Пора, пора выбираться из облика этой бездельницы-кокетки Асмалии и отправляться домой. Гм, домой... Тифф поняла, что абсолютно естественно принимает Порт-Норест как свой настоящий и единственный дом. Издали это оказалось куда как очевидно. Естественно, город, где тебя так ждут, и есть дом...

— Ты прощалась, — отметила правящая лошадьми Гел. — Я пропустила новость? Корабль на подходе?

— Никаких новостей, — сумрачно заверила Тиффани. — Но если я в ближайшее время не отправлюсь в Порт-Норест, я сигану в реку с Портового утеса. Я ужасно, ужасно соскучилась!

— Понимаю. Ты счастливица.

Коляска уже выкатилась за Средний мост, до дома оставалось не так далеко, но Гел сдерживала лошадей:

— Туман какой-то странный. Вроде и погода не менялась.

— С реки к вечеру натянуло, — предположила Тифф, кутаясь в плащ. — Скоро, наверное, снег...

Тиффани осеклась, Гел резко натянула вожжи — экипаж остановился на повороте дороги. Впереди виднелась развилка: — левый тракт уводил ко двору Волпи и дальше, правая дорога тянулась к улице Билганов — разделяя дороги, возвышались скалы, стороной уходила к реке пустошь, над которой вовсю кудрявился туман. Но не туман привлек внимание девушек — по правой дороге, из туманной узости ущелья выползала цепочка факелов. Туман делал их огни блеклыми, голубоватыми, но было понятно, что факелов много — не меньше сотни...

— Это еще кто? — встревоженно пробормотала хранительница сундуков.

Подруги уже различали фигуры воинов: по дороге шагали четверо в ряд, явно вооруженные до зубов — вон смутно блестят наконечники копий.

— У-уггух! — донесся многоголосый, угрожающий боевой клич.

— Фенке и Волпи на Дюоссу идут! — звонко завизжал женский голос откуда-то со скал.

— Да ладно, — ошеломленно пробормотала Тифф, не веря своим глазам.