Заживо погребенный

— Его всегда мало, — заметил сын с печальной улыбкой.

Вейдер кивнул. Однако, нужно признать необходимость во всех этих разговорах. Когда-то Люк бросил фразу о том, что он полон сюрпризов. И сейчас Лорд ситхов должен был признать, что это правда, но дальнейших неожиданностей все-таки хотелось избежать.

— Сейчас более важны дела Империи, и тебя это тоже касается, Люк, — произнес Вейдер, смотря на сына.

Мальчишка вопросительно уставился на него.

— Люк, я теперь Император.

Изумление застыло и на лице сына, и в Силе. Скайуокер был больше погружен в себя, нежели в то, что происходило в мире. Его больше интересовали близкие, чем политическое состояние государства. Но не только же Вейдеру следует удивляться последнее время, а вот за реакцией мальчишки было забавно наблюдать.

— И ты, как мой наследник, — он, как всегда, не давал отпрыску прийти в себя; ему самому было интересно попробовать слова на вкус, — теперь тоже должен быть заинтересован во благе Империи...

Нет, все-таки стремительно возрастающее изумление сына — поистине завораживающее зрелище.

— ...и не должен угрожать ее безопасности, — в голосе ситха все-таки прозвучали нотки юмора. Впрочем, когда сын отойдет от новостей, Вейдер вполне сможет услышать нечто саркастическое. — Альянс скоро присоединится к Империи — им придется это сделать. Таким образом...

Он замолчал, давая сыну возможность продолжить:

— Таким образом, я на твоей стороне и на стороне Империи, потому что верность Императору означает верность государству.

Молчание затягивалось.

— Ловушка лояльности, мальчик. Больше полугода назад каждый из нас хотел перетянуть на свою сторону другого. Что ж, сын, в этой битве выиграл я.

И Люк отлично знал, с кем сражался: с ситхом, главнокомандующим войсками Империи, с собственным отцом, жестоким, порою деспотичным и несколько циничным человеком, привыкшим командовать, умевшим плести интриги и устраивать западни. Скайуокер знал о нем от повстанцев как о безжалостном и беспощадном враге, Палаче Императора. Он знал о нем от имперцев, как о командире, пилоте, и, как это ни странно, талантливом инженере. Вейдер играл в открытую, и о своем сыне он тоже выяснил все, что было возможно.

— Люк, Империя — это моя ответственность, и я не могу подставлять ее под удар. Так что перемирие для большинства будет выглядеть поражением повстанцев и уступкой с моей стороны. Впрочем, Альянс — это еще и ценные кадры. Не считая главарей Восстания, конечно.

Люк порою поражался расчетливости отца — он совсем забыл добавить это слово в список.

— Руководство Восстания хочет только власти. Исключение составляет твоя сестра, которая в силу молодости хочет сделать как лучше. Мон Мотма отлично понимает, с кем играет. К тому же у нее нет ненависти к тебе по причине родства, хотя бы потому что она была подругой твоей матери; она попытается использовать тебя только в крайнем случае. Политики опасны тем, что самые кровавые свои действия они прикрывают словами о мире и благе народа. Во главе Восстания меня больше волнует Генерал Мадин. Он хочет власти и готов сейчас пойти на самые агрессивные методы, и для тебя он является врагом номер один, так как с удовольствием воспользуется моей слабостью. Придется избавиться от него, иначе перемирию не бывать.

— Он, конечно, пытается разделить Альянс, но...

— Люк, ты хотел посмотреть на это с открытыми глазами. Я, конечно, могу подождать, пока Мадин сам развалит ваше Восстание, но вряд ли он сейчас будет дремать, и тогда погибнут люди. Мальчик, ты хотя бы представляешь, сколько крови принесла бы победа Альянса? Штурм Корусанта, захват других планет? Погибли бы люди, причем ни за что. Смена формы правления не решила бы проблем государства. Прошлое уже показало, что Республика неэффективна, и мы уже спорили с тобой на эту тему. К сожалению, в политике многие проблемы решаются выбором наименьшего зла. Не я установил эти правила, но, даже будучи Императором, мне придется играть по ним. А также научить этому тебя.

— Я не хочу... — понеслись ожидаемые возражения.

— Ты можешь не быть наследником Империи, но моим наследником ты являешься уже несколько лет. Люк, о твоем нежелании править я уже догадался, причем еще на Беспине. Ты сам решишь, чем будешь заниматься в Империи. По крайней мере, в имперской армии ты уже хорошо разбираешься. Многие попытаются использовать твое незнание правил в свою пользу. Ты мой сын, и я не намерен это долго скрывать, и, в случае необходимости, я обнародую информацию о своем прошлом имени.

Брови мальчишки приподнялись.

— Тебя не сильно должен интересовать способ — в Империи делались и не такие вещи. Все зависит от того, под каким углом подать информацию.

Мальчишка задумался. Вейдер ждал.

— Послушай, отец, может, лучше скомпрометировать Мадина? Иначе Альянс заподозрит Империю в этом.

— Быстро учишься, — улыбнулся под маской Вейдер.

— Ты опять меня провоцируешь?! — завелся Люк.

— Ты позволяешь мне это делать, — спокойно ответил Вейдер. — В конце концов, ты тоже моя ответственность.

Все несколько поменялось: изменились роли и статусы, а вот общение осталось таким же. Отчитывание, вечные споры, и, как это ни странно, они научились понимать друг друга. А еще у Люка было четкое подозрение, что все время это было обучением. Нет, не на ситха. Просто отец учил сына полезным в жизни навыкам; полезным, если он остается с Вейдером. И он остался. Отец сказал правду — его прошлые попытки побега были неудачны по одной простой причине: на самом деле он не хотел уходить.

— Кстати, Люк, зачем ты оставил в живых Мару Джейд? По-моему, я тебе достаточно четко объяснил, что она враг. А оставлять врагов в живых...

Борясь с бурей собственных эмоций, Скайуокер совсем забыл о рыжей.

— Он не сказал ей. Палпатин не сказал ей, что послал убить приемных родителей. Когда узнаешь, что тебе лгали всю твою жизнь, смерть в этот момент становится очень заманчивой. Так что я поступил с ней еще более жестоко, — Люк посмотрел на отца.

Беспинский урок и тот страшный прыжок сына в бездну, когда гибель была более притягательной.

Причиной того, что Джейд осталась жива, было отнюдь не милосердие. Двое ее коллег были на счету Люка. Причина была в другом: инстинкт, чутье или пусть даже пресловутое веление Великой Силы. Мара чем-то важна для будущего. Впрочем, девчонка неплоха. Тем более он когда-то сохранил жизнь Криту, причем дважды, и из того вышел достаточно верный помощник. В конце концов, он должен доверять чутью сына. Что ж, можно предоставить девчонке выбор.

— Люк, ты вполне можешь слетать на Набу. В ближайшую неделю я буду занят только политическими делами. Крит же отправится на миссию.

— Я полечу с ним. Вдвоем будет легче, и если что-то случится, ты почувствуешь.

— Люк...

— Мне же нужно что-то делать.

Мальчишка, рожденный стать одним из самых могущественных одаренных, не жаждущий власти. Человек, способный менять мировоззрение, вести за собой, считающий себя ведомым. Гибкий, пластичный, легко приспосабливающийся юноша, который изменяет правила под себя. Юнец, оказавшийся умнее Мастеров Тьмы, шагнувший в нее не ради могущества, но ради того, чтобы выплеснуть свою боль, и получивший от нее щедрую плату в обмен. Все ситхи пытались удержать Силу Темной стороны в себе, позабыв про ее разрушительность. Уникальный одаренный, которого не стоит пытаться впихнуть в рамки старых Орденов. Этот мальчишка слишком живой для двух мертвых учений — слишком сложный рисунок в Силе, слишком много нитей, как светлых, так и темных. Сын, решивший пойти похожим, но отличным от отца путем, искать Свет с помощью Тьмы. Мальчишка, выбравший жизнь, борьбу и жар сражений.

========== Глава 40 ==========

Вся эта история с Люком попахивала подлостью с самого начала. Все было рассчитано до мелочей: мальчишка должен был остаться один, погруженный в свои сомнения; и в то самое время, когда у Люка наблюдался бурный рост Силы, его поставили перед выбором между долгом мертвому Ордену и жизнью близких. Легко было догадаться, что предпочтет мальчик. Оби-Ван сказал, что так велела Сила; Вейдер же был уверен, что это была ее Темная сторона.

Выбор все-таки был сознательным. Его сын понял, что у обеих сторон Силы только одна цена — ты сам, но именно тебе решать, насколько выбранная сторона покалечит твою душу. И что истинное могущество Темной стороны — это плата за боль. Как выяснилось, мальчишка все очень хорошо понимал, даже лучше, чем когда-то его родной отец.

И единственное, что ему оставалось — это рассказать сыну, чего лучше не делать на выбранном им пути, посоветовать не торопиться; на большее просто не было времени. У мальчишки был твердый характер, внутренний моральный стержень, а значит, его сын не затеряется, ибо Тьма подавляет слабых, и, в отличие от отца, у Люка было понятие об умеренности и соразмерности. К тому же, аура мальчишки потемнела всего на один, максимум на два оттенка. Пусть мальчишка и выбрал Тьму, но хотя бы ту, что защищает.

Конечно, это не самый мощный оттенок — Вейдер почти слышал, как пренебрежительно отнесся к подобному выбору Палпатин, заявив, что глупость — не пытаться достигнуть пределов собственного могущества, но сам Лорд не видел ничего подобного. Мальчишка просто не хотел потерять себя в поисках этой мощи, и Вейдер отлично знал, что сын уже родился с огромной Силой, унаследованной от отца.

Это был тяжелый разговор для обоих. То, что Люк явился с опущенными щитами, было большой смелостью, особенно если учесть, что сожаления по поводу собственного поступка он не испытывал — Люка беспокоили лишь чувства Вейдера. А вот не поднимать щиты во время всего разговора было проявлением характера, поскольку защититься в тот момент от отца очень хотелось. Впрочем, и ему пришлось впервые за долгое время попросить сына об одолжении:

— Люк, поклянись, что больше такого не сделаешь.

Он не привык обращаться с просьбами. Синие глаза уставились на него с удивлением.

— Пообещай мне, что больше никогда не поставишь мою жизнь выше своей.

Это была просьба не Императора, а отца.

— Я не...

Люку было трудно связать себя подобной клятвой.

— Ты мой сын.

Всего три слова, но мальчишка понял, что за ними скрывается, пусть его отец и не может высказать это вслух. Люк ведь догадывается, сколько значит для Вейдера.

Еще одна ошибка — и он может потерять сына. Он слишком много ошибался, особенно до рождения своих детей. "Ребенок изменит нашу жизнь", — когда-то сказала Падме, и сейчас он ощутил всю правдивость этих слов.

Разговор с сыном оказался на редкость тяжелым, но приближался разговор, который будет еще более трудным. Принцесса погибшего Альдераана, приемная дочь Бейла Органы, а по крови — дочь Энакина Скайуокера. Он вспомнил, как ранее ревновал Падме к альдераанцу, она же отшучивалась и говорила, что это всего лишь политическая игра. Но Энакин чувствовал, как относится крон-принц к сенатору Набу. Да и видно это было и безо всякой одаренности. Безнадежно влюбленный, хоть и женатый, готовый бросить все к ногам этого Ангела, чтобы быть рядом. Падме лишь дразнила мужа по поводу ревности, но все-таки Бейл Органа занял его место — место отца его дочери. Странно, что он не испытывал подобного к Оуэну, который воспитывал Люка.

И вот он вновь должен прийти в медотсек, чтобы увидеть собственного ребенка. Сильное ощущение дежавю. Дарен встретил его в коридоре.

— Как она? — спросил Вейдер, не тратя зря времени на приветствие.

— В норме. Люк уже был у нее, — Док вздохнул и с явным неудовольствием добавил: — Когда он что-то решил, его не остановишь.

— Я заметил, — холодно ответил ситх, заходя в палату.

Сидевшая на кровати принцесса тут же выпрямилась и с вызовом посмотрела на вошедшего. Длинные каштановые волосы, заплетенные в сложную прическу, карие глаза... Девушка во многом походила на мать. Он мог бы догадаться, если бы знал, если хотя бы предположил возможность этого. У Леи имелась хорошая ментальная защита, даже подозрительно хорошая — явно ее врожденный талант. К счастью, Император не пытался ломать ее и не обучал лично. Он готовил из этой девочки смертницу.

— Принцесса, — поприветствовал ее ситх.

— Лорд Вейдер.

Лея приподняла подбородок и с вызовом посмотрела на него. Даже будучи на вражеском корабле, с человеком, которого многие боялись, эта девочка не показывала свой страх.

— Итак, вы знаете правду, — первым нарушил тишину Вейдер.

— Люк мой брат, но я никогда не признаю вас своим отцом. Им был Бейл Органа.

Это было предсказуемо, но все же задевало. Он ведь и так знал, что не нужен дочери. Неужели он, как и сын, так и не научился смиряться? Забавно, потому что он только что за это отчитал мальчишку.

— Вы уничтожили мою родную планету.

А вот и ожидаемые обвинения.

— Приказ отдал Таркин.

Вейдер не привык оправдываться — за все существование Империи он отчитывался только перед одним человеком, а Палпатина уже больше нет на этом свете.

— Но вы его не оспаривали, — осуждающе бросила Лея.

Брат с сестрой успели поговорить, но ни один из них не показывал свои эмоции во время разговора. Люк все-таки выплеснул эмоции на отца, похоже, теперь черед Леи.

— Принцесса, вы разве всегда соглашались с Бейлом? Вам никогда не приходилось его поддерживать, даже если ваши мнения расходились? — он уже знал, как вести себя в подобной ситуации — спасибо опыту общения с сыном.

Лея застыла в удивлении. Похоже, подобные ситуации с приемным отцом у нее были.

— Не мне вас учить политике, принцесса, — заметил он и продолжил: — Мне никогда не нравилась идея Звезды Смерти. И Император, дабы изменить мое отношение к ней, отправил меня на этот проект, лишив права оспаривать приказы Таркина, касающиеся самой станции.

Он сказал правду. Император, демонстрируя свое неудовольствие из-за неодобрения станции учеником, отправил его туда в ссылку, дабы Лорд ситхов просветился мощью Звезды Смерти.

— Но при этом вы ни о чем не жалеете! — возмущенно продолжила атаку девчонка.

— Я жалею, что лично не свернул упомянутому мной моффу шею пять лет назад. Все-таки нужно было рискнуть навлечь на себя гнев Императора и подстроить несчастный случай. Впрочем, тот факт, что Таркин погиб от руки моего сына, приносит небольшое утешение.

Лея вздернула подбородок. Ну кто так делает, девочка? Все эмоции как на ладони.

— Выстрел, унесший полтора миллиона жизней, — задумчиво протянул Вейдер, вспоминая ярость Палпатина. Да, за шикарную выходку сына пришлось заплатить ему, но, тем не менее, узнав личность виновника, ситх испытал гордость.

— Вы осуждаете Люка? Да у него не было выбора! — Лея бездумно бросилась в нападение со всем пылом, на какой была способна.

— Согласен, — последовал ответ.

Брови принцессы взметнулись вверх. Она явно такого не ожидала.

— Мы с вашим братом это обсуждали. Когда дело касается оружия массового поражения, выбора действительно не остается. Я был в подобных ситуациях и хорошо это знаю.