Огненный князь был совершенно чужд таких отвлечённых размышлений, он видел свою жизнь и свою задачу просто, не рассуждая о посторонних вещах и не отвлекаясь на абстракции. Его не увлекала необычность и таинственность природных и магических явлений — он был воин, и весь смысл его жизни состоял в преданном служении кем-то заведённому порядку.
Финист нашёл при помощи зеркала место, куда хотел высадиться со своим спутником — не слишком далеко от своего дома.
— Я хочу тебе кое-что показать, — сказал он Лёну.
Как много тайн успел открыть он своему младшему собрату, у Лёна уже голова шла кругом, он боялся что-нибудь забыть.
Высадились они в дикой местности, где не было никаких городов. Стояли вековые леса с такими огромными дубами, что впору думать, что это магические деревья. Но лес возвышался чуть поодаль, а перед глазами Лёна раскинулась чем-то знакомая панорама.
Большая проплешина среди первобытного леса, а на ней понатыканы какие-то огромные, как шатры, каменные головы: на них явно различались лица, закрытые глаза, нависшие брови, толстые носы. Некоторые ушли в землю по самые скулы. На иных были каменные шлемы. Всё это войско крепко спало, и сон его, похоже, будет вечным.
— Вот про таких я тебе и говорил, — указал на одну голову Финист. — Они давно уже спят, и уходят в землю. А когда-то стояли тут целой армией. Бывало время, когда под звуки волшебных труб каменные великаны кальмданги просыпались и шли, чтобы изгнать врага с земель Селембрис. Не было силы, способной победить их. Но время оказалось сильнее.
Да! Он вспомнил! Это так похоже на то, что он видел во время своего путешествия по путям Жребия! Они были тут втроем — вместе с Долбером и Кирбитом! В одной из этих голов была пробита пещера. И в этой пещере Лён нашёл эльфийский клад!
Он обернулся к князю и хотел уже было рассказать ему об этом, но князь пошёл между голов, нашёл крайнюю и положил руку на крутой бок каменного шишака.
— Он стар, — сказал князь, — потому что даже камень умирает. Но может сослужить нам последнюю службу. Он будет охранять сокровища, которые я тебе передам перед своей кончиной. Никто, кроме Румистэля, не сможет взять наследство. Вот в этом месте я тебе оставлю в наследство магические вещи — золотую дудку, вызывающую ветер, голыш, который ты видел, роговой гребень — если отломать от него зубец и бросить наземь, то вмиг вырастет огромный лес. Колокольчик, который вызывает птиц. И зеркальце, без которого тебе не обойтись в твоем деле. Когда придёт моё время оставить поиски, я приду сюда и спрячу внутри этой головы волшебную котомку с этими дарами. Теперь ты знаешь, где их искать. Когда придёт время — кальмданг откроется.
Лён был так поражён, что даже не промолвил про то, что уже нашёл дары — он только молча кивнул головой. Вот, значит, кто сюда запрятал эльфийские вещи! А Лембистор, трепло, чего наврал? Типа, какой-то чёрный незнакомец ехал в лимб и по дороге спрятал вещи у местного шамана! Ой, Лимб, вернусь, откручу тебе твою плешивую башку! На этот раз точно не пожалею!
— Свисти своего крылатого жеребца, — просто сказал князь.
— Сияр! — крикнул в небо Лён.
С высоты уже спускался лунный конь, как Финист сунул в рот два пальца и оглушительно свистнул.
Прямо в воздухе, над верхушками дубов, образовался силуэт с просторными крыльями, и через пару секунд перед князем величественно садился на землю мощный зверь — помесь орла и льва. Это был грифон.
Глава 21
В замке Финиста их явно не ждали: Бакида думала, что зятёк вернётся самое малое через месяц, а он — нате вам! — трёх дней не прошло, как уже примчался.
Удивительно как старуха умудрилась за эти три дня снова захламить все помещения — кругом опять всё неприбрано, все вещи валялись не по местам, на кухне запустение. Перины свалены в кучу посреди коридора, одеяла, простыни и покрывала висят на лавках, перилах, кучей на столе, подушки по углам.
— Да чем ты, Бакида, тут занимаешься, когда меня дома нет?! — сурово спросил князь Финист.
— Да кто же знал, что ты так скоро воротишься?! — не скрывая неприязни ответила старуха, — Только думала прибраться, все вещи повытаскивала, думала проветрить, постирать, а он уж тут!
— Да врёшь ты всё! — отмахнулся князь от тёщи и быстрым шагом направился в трапезную.
— А это что такое? — удивился Финист, обнаружив, что просторный зал тоже стал складом всякого барахла, а стену, в которой был его тайник, заставили какими-то досками, сломанными балдахинами, спинками кроватей.
— Да вытащить не успела! — заголосила подоспевшая следом Бакида, — Одна ведь всё, кому помочь! Сломалась кровать, я её и выставила, да силушки нету! Стараюсь, стараюсь для него, а он... Э-ээх!
Князь не успел ничего ответить, как с лестницы раздался громкий вскрик:
— Финист мой, сокол ясный! — радостно вскрикнула Ленда и стремглав бросилась к мужу — так обрадовалась его скорому возвращению. И вдруг нога её попала на какую-то брошенную на ступеньке мелочь, подвернулась, и девушка с жалобным криком упала, едва успев схватиться за перила.
— Солнце моё! — в ужасе вскричал Финист и, бросив всё, кинулся на спасение своей любимой.
— Жива ли?! — с болью в голосе спрашивал он, схватив жену в охапку.
— Жива, жива, — кивала она, насилу сдерживая слёзы.
— Всё ты, проклятая старуха! — гневно крикнул он оборотясь к Бакиде.
— Я?!! Я всё виновата?!! Опять всё я!!! — и с рёвом кинулась прочь.
Девушка зарыдала совсем отчаянно, отчего Финист прямо-таки потерял голову. Он подхватил жену на руки и попытался отнести в верхние покои, да нога запуталась в каких-то брошенных тряпках.
— Румистэль, ты что ли помоги! — в сердцах обратился он к другу.
Лён пошёл впереди, расчищая князю путь до опочивальни. Как следовало ожидать, разбитая кровать оказалась как раз оттуда. И потерявшую сознание княгиню не на что было положить. Потом искали приличного местечка, пока приводили юную хозяйку в чувство, искали воды в кувшинах — напрасно искали — солей там всяких ароматических (а то мало подарков князь привозил!), платком махали над бледным личиком бедняжки, пытались разобраться что с ногой, нет ли перелома. Князь рычал, а дивоярец едва сдерживал улыбку — вот не повезло мужику с тёщей! Наконец, к ночи всё угомонилось, заплаканная юная жена сомкнула очи, и утомлённый князь прикорнул возле, и зловредная старуха убралась подальше с зятьковых глаз, и гость нашёл среди бардака себе местечко.
Наутро Финист поднял дивоярца — дела того тоже требовали своего, и надо было помочь гостю отыскать троллей, пока те не почуяли погоню и не удрали.
— С моим волшебным зеркалом это будет просто, — говорил князь, спускаясь по лестнице на первый этаж замка, где он оставил вчера суму. Из-за несчастья с женой он забыл спрятать её в тайник, к тому же помешал развал, который устроила в трапезной дурная тёща.
— Где моя сумка?! — рявкнул он, едва сошёл вниз и обнаружил, что за ночь там произошли перемены — неугомонная старуха решила там прибраться и всё стащила в одну кучу перед входом в трапезную. Теперь куча барахла загораживала вход.
"Нарочно она, что ли?" — дивился Лён.
— Опять лается, батюшки мои! — обозлилась старуха, являясь с большой посудиной, полной горячих пирогов. — Ну не успела, пироги пекла! Всё угодить тебе пытаюсь!
— Ну ладно, забудь, — смутился князь.
— Ты, поди, на речку? — подобострастно осведомилась старая ведьма. — Так погоди, пирогов вот в корзинку положу — покушаете там.
— Давай, клади, — миролюбиво согласился князь, который в самом деле собирался прогуляться с гостем, но не на речку, а немного дальше — к пещерам среди высоких скал на той стороне реки. Где-то там ютятся беглые тролли.
— Где моя сума? — покладисто осведомился он, стараясь больше не злить старуху.
На лице последней образовалось выражение глубокого раздумья, она неуверенно посмотрела на завал в проходе.
— А где-то там, зятёк, я не разобрала ночью-то, когда всё собирала.
— Бакида, мне нужна моя сума!
— Да отыщу я! Куда ей деваться!
— Найдёшь — не трогай! Эта штука опасная — руки оторвёт!
— Да я что, воровка что ли?!! Того не тронь, этого не тронь! Туда не ходи, этого не делай!!
— Тьфу! — плюнул князь, покидая дом в сопровождении гостя.
— Пристала с пирогами, — проворчал он, с досадой швыряя в сторону узелок со снедью. Некогда им будет угощаться выпечкой Бакиды — не на прогулку идут, не купаться на речку!
Оба уже спустились с горы и теперь шли протоптанной тропинкой — к реке.
— Ну вот, Румистэль, с зеркальцем бы мы куда скорее сделали дело! — огорчённо сказал Финист, глядя с пологого берега на далеко уходящие скалы с другой стороны.
К сожалению, зеркало осталось в суме, и там же остался Перстень, который мог бы легко добыть из кучи хлама заветную дорожную суму огненного князя.
Сейчас день, а днём гриндрилы спят — их время ночное, когда они выходят на поиски лягушек и прочей живности для прокорма. Так что, увидеть их сверху, летая над местностью на лунном жеребце, не получилось бы.
Князь меж тем осматривался, что-то ища в небе. И вдруг резко свистнул.
— Вон соколы мои летают, — указал он в точку, парящую высоко в зените. — Эх, кабы мои птички были натасканы на троллей!..
— А, я знаю птичку, которая натаскана на троллей, — странным голосом сказал дивоярец и в ответ на удивлённый взгляд князя ловко обернулся вокруг себя и в момент обратился соколом.
— Перебирайся через реку, — проклекотал он довольно отчётливо, и полетел к другой стороне, легко набирая высоту.
Глядя на стремительно улетающую птицу, князь улыбнулся и исчез с места, мгновенно очутившись на другом берегу — на плоском верху каменной гряды, изрезанной глубокими щелями.
Обыкновенному человеку лазать среди этих узких провалов, осыпей и острых гребней было бы очень трудно, но для двоих волшебников это не составляло труда. Один летал поверху, рассматривая местность и ища следы пребывания таких неопрятных существ, как гриндрилы — те обычно обозначали место своего пребывания кучей отбросов перед входом. Другой легко перемещался с места на место моментальными прыжками через пространство — возникал то там, то тут.
Прошло немало времени, пока они обыскивали скалы и лазали по углублениям. Нигде никаких следов бежавших гриндрилов.
— Послушай, Румистэль, — сказал, наконец, уставший князь, — чего зря мучиться — пойдём, достанем мою суму. В ней зеркальце — враз всё разглядим.
Совет был в самый раз, потому что дивоярец тоже устал и проголодался, а пироги они легкомысленно выкинули. Так что оба направились обратно в замок, поглядывая по сторонам: куда они закидали узелок с пирогами?
— Смотри-ка, — позвал дивоярца Финист, указывая в сторону от тропы, — плакали, Румистэль, наши с тобой пироги!
В том месте, куда они кинули тёщин узелок, теперь валялся большой бродячий пёс. Салфетка, в которой были завязаны пироги, растрепанная и измусоленная — голодный пёс явно порвал её, и слопал завтрак. Теперь блохастый бродяга блаженствовал: вольно развалился на солнышке и умильно жмурился.
Широким шагом князь вошёл в свой дом и направился к трапезной. Подойдя же, с удовольствием заметил, что за время его отсутствия Бакида расчистила проход. Всё же, как ни глупа старуха, а что-то делает по дому. Не вовремя только затеяла перестановку.
— Что ты делаешь, Бакида? — спросил он, проникнув в зал и обнаружив свою тёщу усердно роющейся в углу.
Она обернулась, и князя неприятно поразило выражение её лица — старуха смотрела на него, выпучив глаза. И весь вид её казался странно чужим.
— Что с тобой? — удивился он ещё больше, когда она ничего не ответила и продолжала пялиться на зятя.
Тут он увидел в её руках свою дорожную суму — ту самую, заговорённую, за которой шёл. Её он обронил вчера среди развала в трапезной, когда кинулся на помощь своей любимой жене.
— А, не терпится! — понял всё князь: как же, вчера он не поднёс старухе обычного подарка, с каким всякий раз является из странствий, — Ну, прости. Не успел. Да и отсутствовал недолго.
Старуха оскалилась, и князь с изумлением увидел, каковы её зубы — длинные, кривые, синеватые, отдельно друг от друга! Как он доселе не замечал такого?! Ну и тёща у него! Настоящая ведьма!
— Давай сюда, Бакида, — сдержанно сказал он, протягивая руку и медленно подходя к ополоумевшей старухе. — Опасная это штука. Говорю же: руки оторвет.
В ответ раздался такой зловещий смех, и потащило странным запахом — как будто от мертвеца!
Бакида на глазах менялась — вместо обычной пожилой женщины перед глазами изумлённого витязя являлась жуткая тварь: серое морщинистое лицо, покрытое множеством волосатых бородавок. Огромный синий рот с торчащими зубами и фиолетовым языком. Глаза провалились и теперь сверкали из глубоких нор, как горящие угли. И ростом она оказалась гораздо выше — едва ли не с рослого сына саламандры.
— А кушал ли ты пирожки, зятёк? — прорычала жуткая тварь.
— Нет, не кушал... — невольно ответил Финист, ошеломлённый этой метаморфозой.
— То-то и гляжу: не кушал! — зловеще расхохоталось чудище.
— Финист, сокол мой ясный! — вскричал кто-то позади витязя, и странен был этот голос — хрипло-визгливый, как ржавая пила.
Князь стремительно оборотился и увидел Ленду, вбегающую в зал. Но — ужас! — что за вид был у неё!
Прекрасного лица как не бывало — на его месте была жуткая серая харя, похожая на свиную, а вместо золотых волос, волнами сбегающих на плечи и за спину — бурые космы, висящие сальными прядями. Была она в чудесном платье, что привёз ей из странствий муж, но платье расходилось в боках по швам, и торчали из прорех свисающие складки грубой, серой кожи.
— О, рыцарь мой! — прорычала она кошмарным голосом и протянула к нему когтистые лапы, поросшие серой шерстью.
— Ай, не старайся, доченька! — насмешливо закаркала мамаша. — Твой муженёк сегодня пирогов не ел.
— Как не ел? — опешила красотка, — Ты его опять забыла накормить?
— Да наплевать! — махнула лапой серая тролльчиха, — мы получили что хотели. Теперь, доченька моя, ты у нас будешь королевой, богатая будешь! Мы с тобой ещё покажем им всем!
— Моя жена... — растерянно попятился князь Финист, не в силах оторвать взгляд с чудовища в платье его жены. Он в ужасе смотрел на отвратительное существо — с ним он проводил ночи любви, ему дарил ласки, поцелуи! Как они его околдовали!
— А, так мне больше не надо притворяться?! — взревело чудовище, обильно обрызгав Финиста вонючими слюнями. — Урод проклятый, сколько я из-за тебя вытерпела! Твои поганые объятия! Только и лез в спальню! Чайник медный! Горячий, гад — едва терпела!
— Щас, доченька, — свирепо сопела мамаша, — мы его прикончим. Теперь наша взяла.
Немой от изумления и ужаса Финист обратился взглядом к тёще и снова увидел в её руках свою суму.
Заговорённая сума — с ней троллям не справиться. Он не шутил, когда говорил, что Бакиде руки может оторвать, вздумай она искать что-то в его суме. Но в следующий момент случилось иное: Бакида одним движением разорвала суму — непонятно как тролльчиха сумела снять заклятие.
