Командования армии не стало разрабатывать какой-либо 'особо хитрый' план. Действовали быстро, нахрапом. Подошли, в течении суток оцепили город по периметру стен, а на следующее утро разнесли в щебёнку фугасными снарядами ''особых' экспериментальных' гаубиц и пушек порядка пятидесяти метров городской стены с башнями, после чего перешли на остатки шрапнели и осколочно-фугасных, прикрывая пошедшую в пролом пехоту. Тут же к огненной 'потехе' подключились и 'особые' 'экспериментальные' минометные батареи. За световой день Салоники пали. Часть гарнизона полегла в ходе приступа и последующих уличных боёв, но подавляющая, порядка семи тысяч из как минимум десятитысячного городского гарнизона, в ходе сражения сдались на милость победителям. После чего, не откладывая дело 'в долгий ящик', приступили к обустройству в городе с его окрестностями и расширению контролируемой территории в дальних и очень дальних окрестностях Салоников. Отдельные батальоны, а то и сотни, усиленные батареями 'единорогов', саперами, пехотой ландскнехтов или вновь набираемого ополчения из греков, болгар, сербов с черногорцами, тяжелой и легкой конницей, периодически выходили из Салоников в разные стороны, а то и отходили из порта на бортах трофейных судов в сопровождении кораблей русского флота, с целью отобрать у турка очередной городок с окрестностями, а то и простую деревню, правда, довольно крупную по местным меркам. Таким нехитрым способом, за 'зимнее перемирие' наследник оттяпал у султана приличную часть земель, в основном территориально тяготеющих к Салоникам северо-восточную часть бывшей Эллады. Все это происходило при взаимодействии с морской пехотой и стрельцами флота, которые высадились в своё время на побережье южной и срединной Греции, удерживая на нем некоторые города и крепости, в которых и спаслась основная масса греческих беженцев.
Пока боевые части расширяли освобожденные от поработителей земли бывшей Византийской империи, тыловики армии не сидели без дела. Уже через месяц, несмотря на зимние шторма в Средиземном море и окружающих его морях, в порт Салоники пришел первый морской конвой, в который входил клипер 'Касатка', прорвавшаяся через карибские ураганы, правда, прошла по краям, так как вышла из Порт-Иван, в трюмах которой прибыли снаряды и мины для 'особых' 'экспериментальных' орудий 'Южной' армии. Кроме 'особых' 'экспериментальных' боеприпасов к артиллерии, с флейтов выгрузили огнеприпасы для 'единорогов', 'сакмарочек' и 'уралочек' с пистолетами. Не забыли и продукты для людей, фураж для лошадей, форменную одежду и иных необходимых для войска припасов, пришедших в порт Салоники на бортах зафрахтованных испанских и мальтийских 'купцов'.
Восстанавливались и усовершенствовались укрепления Салоников и иных городов с селениями, в которых стояли гарнизоны государя-наследника. Из приходящих балканских добровольцев пополнялись подразделения ополчения, понёсшие большие потери в битве на Косовом поле в августе текущего года. Обучая новеньких в течении всего дня, без выходных, военным приемам принятых в армии Русского царства. При русских гарнизонах в селениях на адриатическом побережье бывшего государства сербов приступили к формированию и муштре таких же подразделений ополчения. В эти города-порты так же прибыл один конвой судов с армейскими припасами. Пришли суда с их грузами как раз вовремя, оставленные припасы как раз подходили к концу, особенно с учетом набранного пополнения в новые подразделения из местных жителей. В общем наследник со своими военачальниками готовились к компании следующего 1578 года.
* * *
Пока 'Южная' армия наследника билась с войсками великого визиря и занимала северную Грецию, пятидесятипятитысячная 'Северная' армия под командование воеводы корпуса князя Дмитрия Ивановича Хворостины схлестнулась с остатками войск будинского паши, поддержанных ошметками армий вассальных султану княжеств Трансильвания с Валахией. Большого, генерального сражения не было, в череде небольших сшибок в чистом поле, да при штурме городов, крепостей с дворянскими замками, противостоящие войска как-то постепенно, под 'ливнями' металлических 'шершней' с 'яблоками' сошли на нет. Растрепанные объединенные остатки отрядов сторонников султана османов под ударами полков и сотен Хворостины 'вылетали' на земли Польши. А за ними, благо Батория сам вторгся в Русское царство, в Малую Польшу вошла 'Северная' армия, где и 'до давили' исламские войска и их прихлебателей, кого 'отправив за кромку', малая часть расселилась одиночками по маеткам шляхты и королевским городом. А 'северяне' совместно с 'центровыми' и 'киевскими' переключились на нового врага— Речь Посполита, после чего уже 'затрещали' замки магнатов, крепости и укрепленные городки. Так что до конца 1577 года и начало 1578 года уже три армии 'резвились' в южных и центральных воеводствах Польши.
* * *
'Неожиданно' 'ожило' эрцгерцогство Австрия в лице Рудольф V, он же император Священной Римской империи германской нации Рудольф под номером два. Без каких-либо предварительных уведомлений, воспользовавшись отсутствием военных Русского царства на территориях бывшего королевства Сербия (большей его части), остатков королевства Венгрия, княжества Трансильвания и северо-западной части княжества Валахия, вошли войска эрцгерцогства, заняв своими гарнизонами все более менее крупные города и крепости с феодальными замками. Только после этого появилось объяснение, в котором от имени монарха подчеркивалось, что эрцгерцог Австрии Рудольф V, а не император Рудольф II, руководствуясь чувством христианского милосердия и сострадания берет под своё покровительство и защиту выше описанные земли, введя для обороны их населения от безбожников нечестивых турок и их злобного султана войска эрцгерцогства Австрия. Для чего эрцгерцог возрождает государство сербов под названием королевство Хорватия и Славония, присоединяя его к Австрии в качестве вассала под управлением наместника эрцгерцога. Таким же образом, в качестве вассалов под управлением наместников Рудольфа, поступили с княжеством Трансильвания и частью княжества Валахия, оставив последнему то же названия, что было у всей страны. Венгерские земли, бывшие ранее под владычеством султана и отбитых у будинского паши князем Хворостиным, присоединили к королевству Венгрия, королем которой в прошлом году был коронован Рудольф.
Русский монарх смог удержать за собой только те земли, в которых стояли хоть какие-то гарнизоны его армии. Под рукой царя осталось примерно пятидесяти километровая прибрежная полосу от города-порта Драч (Дураццо) в Албании на юге до города-порта Цавтат на севере, до границ города-республики Дубровник. С центром в таком же городе-порте Бар, от которого протянулся 'язык' до Черной горы. Так же только наличие русских войск не дало Рудольфу V полностью занять всю Валахию, княжества Молдавия и 'откусить' часть возрожденного Болгарского царства. Все-таки эрцгерцог-император не желай ввязываться в войну с Русским царством, вот и 'скрысятничал' только то, где не имелось воинов царя Ивана IV Русского. А так присвоил 'бесхозные' земли, вроде бы и повода для войны нет, Иван Васильевич недавно освобожденные от османов территории как-то не успел юридически каким-либо образом присоединить к своей державе. Тем более имея 'на руках' полномаштабную войну с могучей Турецкой империей, ввязываться в сражения ещё с одной не менее могущественной европейской монархией было бы крайне неразумно. Вот и пришлось стерпеть это 'воровство', сделав вид, что так и было задумано, спасая 'лицо государя' от репутационных издержек. Но государь Иван IV хорошо запомнил эту пакость повелителя 'цесарцев' и сделал у себя в памяти ещё одну 'зарубочку' об 'оплате' Руди за его 'крысятничество' в более крупном размере, тем более что и его покойный папаша так же успел отхватить у султана отбитые русскими у турок венгерские земли.
Русское царство, Сибирский уезд. Январь-декабрь по новому стилю 1577 года от РХ.
Зима начала года в Сибири для уральской милиции и казаков прошла мирно. Правда стояли несколько не привычные для казаков сильные морозы. Но запасов пищи и главное дров, заготовленных осенью впрок хватало для всех поселений в избытке. Да и пополняли их постоянно с помощью окрестных жителей, поставлявших в остроги-крепостицы продукты и помогавшие в заготовке древесины, частью идущей и для отопления жилищ.
Однако, внутрихозяйственная деятельность была не основная. Задачи присоединение сибирской землицы и сбора налога-дани с туземцев никто с Белых со товарищами не снимал. Чем они и занимались всю зиму до начала весны, установив ясак для всех жителей не только ближних, но и достаточно дальних окрестностей Искера, до которых зимником можно было добраться. Собрав к апрелю огромное количество ценнейшего меха, которым на 90% и взимали ясак. Пушнина в данной местности и в это время играла роль торгового эквивалента и была основным средства уплаты податей власти имущих. В связи с отсутствием достаточного количества металлических монет, между аборигенами процветала меновая торговля, за меновую единицу была принята связка из десяти выделенных беличьих шкурок или 'сарум'. Выделенная шкура росомахи или красной лисицы приравнивалась к одной такой связке, чёрно-бурой лисицы, песца или соболя — минимум к трем, исходя из качества меха у погибшего зверка. И пока местные охотники справлялись с меховой выплатой правителям, зверя, хвала богам, хватало. Так в хороший год удачливый охотник за зимний сезон мог добыть до двух сотен соболей и двадцати сотен белок. В пересчете на деньги белка стоила порядка одной-двух копеек, самый дорогой мех -соболь, доходил до рубля, даже чуть выше, если шерстка была 'с искрой, седоватая'. При этом на рынках Европы и Азии того времени цена черных нарымских соболей доходила до двухсот-трехсот рублей за шкурку. То есть норма прибыли зашкаливала даже за высшие пределы при торговле каким-либо иным товаром. Из-за чего все правители этих земель и предпочитали получать налоги в большей части добытой их подданными пушниной, и русский государь так же не был исключением, отдавая предпочтение ценным мехам 'лесных жителей', перед всеми иными товарами передаваемыми в виде ясака, правда, за исключением золота, которым практически не оплачивали тягло.
Весной, как только вскрылись реки, из Георгийграда пришел караван судов, привезший не только огнеприпасы с 'единорогами' да 'сакмарочками', но и пополнение, как для милицейского полка в дюжину сотен бойцов, из которых более сотни были из отставных пушкарей, так и более трех сотен вновь поверстанных казаков для казачьего полка Ермака Тимофеевича, в который была переформирована казачья полутысяча, с введением в штат канониров с трехфунтовыми 'единорогами'. На флагманской шхуне прибыли и товарищи-заместители Сибирского воеводы-наместника. Капитан-командор Ивлев Александр Глебович, снова решивший сменить химические лаборатории своих предприятий на административно-военную должность первого заместителя воеводы-наместника в не очень то далеком от Уральского уезда Сибирском уезде. Вторым заместителем к Белову назначили трибуна Медведева Всеслава Мстиславовича, решением совета клуба направленного в Сибирь для присоединения её дальних северных украин.
Назад караван увозил 'мягкое золото' и иные диковины вновь присоединенной землица. На флагманской шхуне, оставив уезд и дела в нем на своих вновь прибывших заместителей, возвращался на Урал сибирский воевода-наместник бригадный воевода Белых Григорий Фомич, который был отозван в Москву, и забегая несколько вперед, вернулся в подведомственный ему уезд только осенью следующего 1578 года, зато с молодой женой старинного княжеского рода. В связи с чем весь 1577 год укрепления власти русского царя на присоединённых землях проходило без его участия, благо было на кого положиться и оставить на местах. Да и боев крупных уже не было. В основном осваивали земли, приводили к присяге государю Ивану Васильевичу и объясачивали в его пользу живущих на них туземцев, да и себя, что уж грех утаивать, не забывали. Правда, для 'собственных нужд' брали по божески, немного, не более 1% от ясака, который получали сверх положенного для монарха, не 'запуская руку' в царскую казну. Тем более, какой летом ясак, зверь 'не выходной', злато-серебра с самоцветами у местных людишек 'кот наплакал', только витаминами в ягодах запаслись за теплую пору.
В основном больших проблем с назначением дани не было. Остяки с вогулами и прочими самоедами, бежавшие домой после разгрома ханского войска, представили пришельцев в своих рассказах сородичам очень страшными и злыми колдунами, повелителями огня и грома, а потому соплеменники частенько не дожидались, пока новоявленные завоеватели явятся в их земли, сами приходили в занятые русскими поселения. Первым, ещё в прошлом году, уже на четвертый день после взятие Искера, к Белых явился остяцкий туре (князек) по имени Бояр в сопровождении многих своих людей и предложил дружбу. Остяки привезли с собой большое количество еды, в основном рыбу, выделенные шкурки пушных зверьков. За ним по мере распространения пугающих рассказов о русских, приходили изъявить свою покорность и иные князцы местных племен. Разнесшаяся далеко весть о гибели Кучума и его войска лишила покоя народы населявшие Сибирь, в том числе и татар. Так, что в этом году часть татарских мурз, баев с беками, да ясаулов и огланов с берегов Иртыша, Тобола и впадающих в них мелких рек, прибыли с подарками для предводителя победителей и с изъявлением ему своей покорности. Не мешкая с прибывших знатных татарских людишек брался шерт государю Ивану Васильевичу, устанавливался размер ежегодного царского ясака и обговаривались иные выплаты и работы их родов и племен для нужд новой власти. За своими 'лучшими людьми' потихоньку стали возвращаться и простые татары — те самые, что ранее, побросав свои жилища, бежали вслед за знатью далеко от родных мест. Воевода, а впоследствии и Ивлев с Медведевым и иными начальными людьми, встречали их приветливо, позволили вернуться к родным очагам, заявляла при этом, что если они будут послушны воле русского царя и их, как представителей нового правителя в этих краях, они и их воины не причинят им зла. Так, стараясь расположить к себе новых подданных, русская администрация намеревался прибрать к царским рукам всю Сибирь.
Однако не всегда обьясачивание происходило достаточно мирным путём. В начале весны 1577 года, перед своим отъездом, Белых отправил вниз по Иртышу полусотню во главе с опционом запаса Богдановым, приказав подчинить живших там татар с остяками и назначить им ясак. 5 мая полусотня с приданными трехфунтовками и толмачами из числа доверенных остяков, вышла на стругах в поход. Татары, поселившиеся в долине реки Аримдзянки, были легко подчинены милиционерами, однако часть их, проживающая в устье речушки, засев в своём небольшом городке, оказали отчаянное сопротивление. Взяв штурмом селение, стрельцы-отставники, в назидание другим, чтобы им неповадно было сопротивляться новым властям, жестко поступили с побежденными. Предводителей-зачинщиков повесили за ноги над городским тыном. А всех прочих, в том числе, невиданное дело и баб, заставили поклясться в верности русскому царь— целуя окровавленный меч и на найденном у местного муллы Коране. Что подтвердило информацию о том, что не очень то среди обращенных в ислам местных татар укоренилась новая вера, сильны ещё были среди них, без различия социального статуса, старые языческие обычаи.
